Крах Римской империи,
восстание индейцев 1881 года,
вторжение Гитлера в Польшу
и мир сильного ветра
1
Крах Римской империи
Во второй половине дня в воскресенье я заметил, что подул ветер. А именно в 14.07.
В то время я, как всегда во второй половине дня по воскресеньям, сидел за кухонным столом и, слушая ненавязчивую музыку, записывал в дневник события прошедшей недели. У меня заведено так: заметки я делаю каждый день, а в воскресенье составляю нормальный текст.
Разделавшись с событиями с воскресенья по вторник, я обратил внимание на вой сильного ветра, который, казалось, сдувает все за окном. Я отложил в сторону дневник, надел колпачок на ручку, вышел на балкон, чтобы снять белье. Белье трепыхалось на ветру, напоминая разорванный хвост кометы.
Ветер стал гораздо сильнее за то время, что я не выходил на улицу. А ведь утром, если быть точным - в 10.48, когда я вывешивал белье на балконе, не было ни ветерка. На такие вещи у меня крепкая и верная память, как крышка доменной печи. Я даже подумал тогда: раз ветра нет, не нужны и прищепки.
На самом деле не было ни ветерка.
Мастерски разложив белье по стопкам, я как следует закрыл все окна в квартире. А закрыв окна, почти перестал слышать шум ветра. За окном в безмолвии сгибались деревья - гималайские кедры и каштаны, - напоминая собаку, страдающую чесоткой; обрывки облаков быстро мчались по небу, словно тайные агенты со злыми глазами; на балконе дома напротив несколько рубашек, будто брошенные сироты, прилипли к веревке, обвившись несколько раз вокруг нее.
Настоящий ураган, подумал я.
Я открыл газету и посмотрел графический прогноз погоды, значка урагана нигде не было. Вероятность осадков равнялась нулю процентов. По прогнозу погоды воскресенье обещало быть мирным, словно Римская империя времен расцвета.
Я сделал легкий выдох, процентов на тридцать, сложил газету, рассортировал белье по полкам комода, под звуки ненавязчивой музыки сварил кофе и опять принялся писать дневник.
В четверг я спал с подругой. Она очень любит секс с повязкой на глазах, поэтому всегда носит с собой повязку из набора для сна в самолете.
Не могу сказать, что я разделяю ее увлечение, однако с этой повязкой она выглядит так миловидно, что я никогда не возражал. Ведь каждый имеет право на свои странности.
Приблизительно это я и написал на странице дневника за четверг. Ведь принцип ведения дневника - восемьдесят процентов фактов и двадцать процентов размышлений.
В пятницу в книжном магазине на Гиндзе я столкнулся со старинным приятелем. На нем был галстук с весьма причудливым рисунком. На полосатом фоне - множество телефонных номеров.
В этот момент зазвонил телефон.
2
Восстание индейцев 1881 года
Когда раздался телефонный звонок, часы показывали 14.36. Наверное, это она, моя подруга с повязкой на глазах, подумал я. Ведь мы договорились, что она придет ко мне в воскресенье, а перед приходом она всегда звонила. Она должна была купить продукты. Сегодня мы решили приготовить суп с устрицами.
Итак, звонок прозвенел в 14.36. В этом я абсолютно уверен, поскольку около телефона стоит будильник и каждый раз, когда звонит телефон, я смотрю на часы.
Однако когда я снял трубку, услышал лишь порывы сильного ветра.
"У-у-у-у-у-у-у-у" - вот с таким воем ветер бесчинствовал внутри трубки, как индейцы во время восстания 1881 года. Они поджигали хижины колонистов, обрывали телефонные провода и грабили лавки.
- Алло! - сказал я, однако мой голос утонул в сокрушительных волнах истории.
- Алло! - крикнул я громко, но результат был тот же.
Внимательно прислушавшись, между порывами ветра я как будто расслышал женский голос, но, возможно, это мне только показалось. Что там ни говори, ветер был слишком сильным. Полагаю, из-за него полегло уже немало буйволов.
Некоторое время я просто молчал, приложив трубку к уху. Так плотно, что, казалось, она могла уже приклеиться намертво. Это продолжалось секунд пятнадцать-двадцать, затем трубку резко повесили, будто судорога дошла до предела, после которого оборвалась жизненная нить. И осталась лишь тишина, холодная, пустая, чем-то напоминающая нижнее белье, как следует вымоченное в отбеливателе.
3
Вторжение Гитлера в Польшу
Ну и ну, подумал я и снова вздохнул. А затем взялся за продолжение дневника. Мне показалось, лучше разделаться с ним побыстрее.
В субботу танковые войска Гитлера вторглись в Польшу. Пикирующие бомбардировщики над Варшавой…
Нет, не то! Все не так. Вторжение Гитлера в Польшу произошло 1 сентября 1939 года. Не вчера. Вчера я после ужина отправился в кино на фильм с Мерил Стрип "Выбор Софи". Это по ходу сюжета Гитлер вторгся в Польшу.
В этом фильме героиня Мерил Стрип разводится с героем Дастина Хоффмана, в электричке по пути с работы знакомится с инженером-строителем средних лет, которого играет Роберт Де Ниро, и выходит за него замуж. Очень интересное кино.
На соседних местах сидела парочка старшеклассников, которые все время гладили друг друга по животу. А что, недурно, живот старшеклассника. И у меня когда-то у самого был такой живот.
4
И мир сильного ветра
Написав дневник за всю прошлую неделю, я сел перед полкой с пластинками и стал выбирать музыку, подходящую к воскресному вечеру с сильным ветром. В результате я решил, что мне подойдут концерт для виолончели Шостаковича и альбом группы Sly and the Family Stone. И прослушал одну пластинку за другой.
За окном время от времени проносились различные предметы. С востока на запад улетела белая простыня, похожая на волшебника, который варит корни трав. Вывеска из тонкого листа жести изгибала свой слабый хребет, словно любитель анального секса.
Под звуки концерта Шостаковича я смотрел на картину за окном, как опять зазвонил телефон. Будильник, стоявший рядом с телефоном, показывал 15.48.
Я взял трубку, ожидая услышать рев ветра, напоминавший звук моторов "Боинга-747", однако ветра на сей раз слышно не было.
- Алло! - сказала она.
- Алло, - ответил я.
- Я собираюсь к тебе с продуктами для устричного супа, ты как? - спросила моя подруга.
Она идет ко мне с продуктами для супа и повязкой на глаза.
- Давай, слушай…
- У тебя найдется подходящая кастрюля?
- Да, - сказал я. - Слушай, что-то не пойму. Ветра не слышно.
- Да, ветер стих. В Накано он стих в пятнадцать двадцать пять, наверное, скоро и у тебя стихнет.
- Наверное, - сказал я и повесил трубку. Сняв кастрюлю с антресолей, я принялся ее мыть в раковине.
Как подруга и предсказала, ветер внезапно стих в 16.05. Я открыл окно и посмотрел на улицу.
Под окном большая черная собака старательно обнюхивала землю. Минут пятнадцать-двадцать кряду. Я не могу понять, зачем собаки это делают.
Однако, за исключением этого, внешний вид мира и его структура не изменились с тех пор, как начал дуть ветер. Гималайские кедры и каштаны с важным видом стояли на пустыре, будто ничего и не произошло, белье болталось на веревке, ворон, сидевший на столбе, хлопал блестящими, как кредитные карточки, крыльями.
Пришла моя подруга и стала готовить суп из устриц. Она расположилась на кухне, помыла устриц, нашинковала китайской капусты, разложила тофу, приготовила бульон.
Я спросил, не звонила ли она мне около 14.36.
- Звонила, - сказала она, промывая рис в дуршлаге.
- Ничего не было слышно, - сказал я.
- Ага, ведь такой ветер, - сказала она как ни в чем не бывало.
Я вытащил пиво из холодильника, сел на край стола и стал пить пиво.
- Интересно, почему внезапно начался такой сильный ветер и вдруг затих? - спросил я у нее.
- Не знаю, - не оборачиваясь, ответила она, продолжая снимать ногтями панцири с креветок. - Мы столько всего не знаем о ветре. Так же как о древней истории, раке, морских глубинах, космосе, сексе, мы много чего не знаем.
- Хм, - сказал я.
На ответ это совершенно не тянуло. Однако наш разговор на эту тему не получил никакого развития, поэтому я махнул рукой и стал наблюдать за процессом приготовления супа из устриц.
- Слушай, а можно твой живот потрогать? - спросил я ее.
- Потом, - сказала она.
Пока готовился суп, я делал краткие пометки о сегодняшних событиях, чтобы на следующей неделе записать их в дневник.
Крах Римской империи.
Восстание индейцев 1881 года.
Вторжение Гитлера в Польшу.
Вот такие пометки.
Благодаря этим пометкам в конце следующей недели я смогу точно вспомнить, что произошло сегодня. Согласно этой тщательно выстроенной системе я продолжаю вести дневник, не упустив ни одного события, вот уже двадцать два года. Этот принцип, допускающий различные толкования, лежит в основе моей оригинальной системы. Дует ветер или нет, я все равно продолжаю так жить.
Заводная птица
и женщины в пятницу
Женщина позвонила мне, когда я стоял на кухне и варил спагетти. Спагетти были уже почти готовы, а я насвистывал прелюдию из оперы Россини "Сорока-воровка" в такт радио. Это самая подходящая музыка для приготовления спагетти.
Услышав телефон, первым делом я хотел проигнорировать его и варить себе спагетти дальше. Спагетти были уже почти готовы. А дирижер Клаудио Аббадо вместе с Лондонским симфоническим оркестром приближались к кульминации. Но несмотря на это, я убавил огонь на газовой плите и с палочками в правой руке пошел в гостиную, чтобы снять трубку. Я вдруг подумал, что это может быть мой друг, по поводу новой работы.
- Мне нужно десять минут, - внезапно сказала какая-то женщина.
- Извините? - удивленно переспросил я. - Что вы только что сказали?
- Я сказала, что мне хватит и десяти минут, - повторила она.
Я совершенно не помнил ее голоса. У меня практически безошибочная память на голоса, а по поводу ее голоса никакой ошибки не могло быть. Это был голос незнакомой мне женщины. Низкий, мягкий, не поддающийся описанию голос.
- Извините, а кому вы звоните? - Я постарался быть как можно более вежливым.
- Какая разница. Все, что мне нужно, - это десять минут. Я думаю, так мы сможем лучше понять друг друга, - сказала она быстро и настойчиво.
- Понять друг друга?
- Наши чувства, - сказала она лаконично.
Я заглянул на кухню через открытую дверь. Из кастрюльки со спагетти весело поднимался белый пар, а Аббадо продолжал дирижировать "Сорокой-воровкой".
- Извините, я сейчас как раз спагетти варю. Они скоро будут готовы, а если я проговорю с вами десять минут, спагетти разварятся. Можно, я повешу трубку?
- Спагетти? - спросила она озадаченно. - Сейчас же половина десятого утра. Зачем варить спагетти в полдесятого? Разве это не странно?
- Странно не странно, вас это не касается, - сказал я. - Я почти не завтракал и уже проголодался. Я сам для себя готовлю. И это мое дело, когда и что есть.
- Ладно, все ясно. Тогда я вешаю трубку, - сказала она, и ее голос лился гладко, словно масло. Удивительный голос. Небольшой эмоциональный скачок, и тон голоса меняет высоту, будто по сигналу переключателя. - Я потом еще перезвоню.
- Подождите, - поспешно сказал я. - Если вы торговый агент, то, сколько бы вы ни перезванивали, я ничего не куплю. Я сейчас без работы, у меня нет лишних денег.
- Я это знаю, поэтому не стоит беспокоиться, - сказала она.
- Знаете? Что вы знаете?
- То, что ты без работы. Я знаю. Давай доваривай свои спагетти.
- Послушайте, а вы, собственно говоря…
Не успел я договорить, как связь оборвалась.
И оборвалась как-то резко. Не просто положили трубку, а пальцем нажали на кнопку.
Не зная, о чем и думать, я некоторое время стоял и смотрел на трубку в руке, а затем вспомнил про спагетти, положил трубку на рычаг и вернулся на кухню. Выключил газ, вывалил спагетти в дуршлаг, полил томатным соусом, подогретым в маленькой кастрюльке, и съел. Из-за этого несуразного телефонного звонка спагетти оказались уже слишком мягкими, хотя и не совсем разварившимися, но я был слишком голоден, чтобы придираться к тонкостям приготовления спагетти. Под звуки радио я медленно отправил в желудок все двести пятьдесят граммов.
Пока я мыл тарелку и кастрюлю, в чайнике закипела вода, и я заварил чай из пакетика. Попивая чай, я мысленно прокрутил в голове недавний телефонный разговор.
Понять друг друга?
Зачем, собственно говоря, она мне звонила? И кто она такая?
Какая-то загадочная история. Не припомню, чтобы мне когда-нибудь звонили неизвестные женщины, да и представить, что ей от меня нужно, я не мог.
В любом случае, решил я, у меня нет ни малейшего желания понимать какую-то там неизвестную мне женщину. Что мне от этого проку. Самое важное для меня сейчас - найти новую работу. А затем начать новый цикл собственной жизни.
И все же, вернувшись в гостиную на диван, чтобы почитать взятый в библиотеке роман Лена Дейтона, я время от времени бросал взгляды на телефон. Мысль о том, что же можно понять за десять минут, не давала мне покоя. Как можно понять друг друга за десять минут?
Если так подумать, женщина с первых слов ограничила время десятью минутами. Мне показалось, что она была довольно уверена, ставя именно такое ограничение по времени. Вероятно, девять минут было слишком мало, а одиннадцать слишком много. Точно как для спагетти al dente.
Погрузившись в эти мысли, я перестал улавливать ход повествования в романе, поэтому решил сделать несколько упражнений и погладить рубашки. Когда у меня неразбериха в голове, я часто занимаюсь глажкой рубашек. Уже давно у меня так заведено.
Весь процесс глажки рубашки разделен на двенадцать частей. Начиная с воротника (1) (внешняя часть), заканчивая манжетой (12) (левый рукав). Я никогда не отклоняюсь от этого порядка. Пересчитывая номера, я разглаживаю рубашку по порядку. В противном случае отгладить как следует не удается.
Наслаждаясь шипением пара и специфическим запахом горячего хлопка, я выгладил три рубашки, проверил, не осталось ли складок, и развесил их на вешалках в шкафу. Когда я выключил утюг и убрал его вместе с подставкой в кладовку, моя голова значительно прояснилась.
Мне захотелось пить, я пошел на кухню, и тут опять зазвонил телефон. Ну и ну, подумал я. Немного замялся, не зная, пойти ли мне на кухню или вернуться в гостиную, но в результате решил вернуться и снять трубку. Если перезванивает та женщина, я скажу, что сейчас глажу, и повешу трубку.
Однако звонила моя жена. Часы на телевизоре показывали половину двенадцатого.
- Все в порядке? - спросила жена.
- В порядке, - сказал я с облегчением.
- Чем занимался?
- Гладил.
- Что-то случилось? - спросила она.
В ее голосе послышались едва уловимые нотки напряжения. Она прекрасно знала, что я всегда глажу, когда чувствую себя растерянно.
- Ничего. Просто решил рубашки погладить. Но ничего не случилось, - сказал я, сел на стул и переложил телефонную трубку из левой руки в правую. - А что ты звонишь?
- Я по поводу работы. Кажется, наклевывается одна работенка.
- Хм, - сказал я.
- Ты же умеешь писать стихи?
- Стихи? - переспросил я с удивлением. - Стихи? При чем тут стихи?
- Издательство, где работает один мой знакомый, выпускает литературный журнал для молодых девушек, они ищут человека, который будет отбирать рукописи и редактировать стихи. Также нужно ежемесячно писать по одному стихотворению, открывающему рубрику. Ничего сложного, а платят неплохо. Конечно же, это работа временная, однако, если все сложится удачно, они, может, предложат тебе редакторскую ставку и…
- Простая? - сказал я. - Постой-постой. Я же ищу работу в адвокатской конторе. Когда я говорил, что хочу редактировать стихи?
- Разве ты не рассказывал, что в старших классах что-то там писал?
- В газету. В школьную газету. Я писал дурацкие статьи о том, какой класс выиграл футбольный матч, о том, что учитель физики свалился с лестницы и попал в больницу. Не стихи. Я не умею писать стихи.
- Громко сказано - "стихи". Ведь эти стихи будут читать школьницы. Ничего особенного. Никто тебя не заставляет писать стихи, как Аллен Гинзберг, просто что-нибудь подходящее по случаю.
- Я не смогу написать вообще никаких стихов, - сказал я как отрезал. С чего это я смогу писать?
- Хм, - сказала жена с сожалением. - Но ведь работы в юридической конторе пока не вырисовывается.
- Я уже закинул несколько удочек. На этой неделе мне должны ответить. Если не получится, тогда и подумаем.
- Да? Ну, пусть будет так. Кстати, какой сегодня день недели?
- Вторник, - сказал я, задумавшись на секунду.
- Сможешь сходить в банк и заплатить за газ и телефон?
- Хорошо. Все равно собирался идти за продуктами для ужина, зайду по пути.
- А что у нас на ужин?
- Ну, пока не знаю, - сказал я. - Пока не решил. Схожу в магазин и подумаю.
- Слушай, - сказала жена официальным тоном. - Я вот что думаю. Может, тебе вообще не искать работу?
- Почему? - спросил я, вновь удивившись. Кажется, все женщины мира звонят специально, чтобы удивить меня.
- Почему мне не надо искать работу? Через три месяца закончится выплата пособия по безработице. Не время болтаться без дела.
- У нас есть моя зарплата, и с подработками все в порядке. У нас с тобой достаточно сбережений. Если не будем транжирить, то вполне проживем…
- А я буду заниматься домашними делами?
- Не хочешь?
- Не знаю, - честно ответил я. - Я не знаю. Подумаю.
- Подумай, - сказала жена. - Кстати, кот не вернулся?
- Кот? - переспросил я и тут понял, что с самого утра и не вспоминал о коте. - Нет, не вернулся.
- Не сходишь поискать его по округе? Ведь его уже четвертый день нет.
Я ответил что-то уклончивое, а затем вновь переложил трубку в левую руку.
- Я думаю, он может быть в саду заброшенного дома, в глубине прохода. Сад, в котором каменная фигура птицы. Я его там несколько раз видела. Знаешь это место?
- Не знаю, - сказал я. - А когда это ты одна лазила в проход? Я ни разу от тебя не слышал…
- Ой, извини, вешаю трубку. Пора трудиться. Не забудь о коте.
И она дала отбой.
Я несколько секунд смотрел на трубку, а затем положил ее на место.