ГАМБИТ МАККАБРЕЯ - Кирил Бонфильоли


"М-да, ну что ж - вот и все. Вот и ага. Жизнь у меня - была". Таково начало. Далее - малообъяснимое спасение главного героя в последнюю минуту, венчанье, покушение на королеву Великобритании, офорты Рембрандта ван Рейна как средство хранения наличности, сугубо неудовлетворительное обучение в Педагогическом колледже для юных дам, рейд в Гонконг, контрабанда зубного порошка и обострение отношений с разгневанными спецслужбами нескольких стран. Достопочтенный Чарли Маккабрей, преуспевающий торговец искусством, любитель антиквариата и денег, аморальный и обаятельный гурман и гедонист, а с ним - его роскошная жена, бывшая миссис Крампф, и их слуга, профессиональный головорез и "анти-Дживс" Джок - на очередном витке опаснейших приключений в книге, которой гордились бы Рэймонд Чандлер и П.Г. Вудхаус. Во втором томе блистательной "Трилогии Маккабрея" вы узнаете много нового о контрабанде искусства и искусстве контрабанды, о всемирных заговорах, цареубийцах и китайских спецслужбах. Быть может, даже слишком много для вашего же блага. Мораль не гарантирована, продолжение, по традиции, следует.

Содержание:

  • ОГОВОРКА 1

  • 1 - Маккабрей готовится к встрече с Создателем 1

  • 2 - Маккабрей обнаруживает, что Создатель не желает встречи с ним 2

  • 3 - Маккабрей приходит в сознание, если последнее можно так назвать 3

  • 4 - Маккабрей применяет к пропозиции свой бритвенно острый ум 5

  • 5 - Маккабрей решает, что есть множество судеб приятнее смерти 5

  • 6 - Маккабрей пожинает награду и несколько пожинается сам 7

  • 7 - Маккабрею отдают приказ, который ни один порядочный человек ни на миг не подумал бы исполнять 10

  • 8 - Маккабрей макает перепуганный пальчик в кишащие акулами воды цареубийства 12

  • 9 - Маккабрей готовится выйти за рамки, но жалеет, что его домоправительница не вышла классом 14

  • 10 - Маккабрею дают совершенно простое - нет, восхитительное - задание, и он умудряется пустить его псу под хвост 15

  • 11 - Маккабрей несколько берется за палку и исключает фразу "слабый пол" из своего лексикона 18

  • 12 - Маккабрей наконец осознает, что попал отнюдь не в вечернюю школу самообороны для старушек 20

  • 13 - Маккабрей смятенно осознает, что игра идет не на заколки для волос и даже не на деньги 21

  • 14 - Интерес Маккабрея к орнитологии увядает 24

  • 15 - Маккабрей теряет веру в матримонию, принимает духовный сан pro tem и видит дантиста, испуганного больше пациента 26

  • 16 - Маккабрей принимает на грудь больше, чем полезно, и пугается компетентным пугальщиком 29

  • 17 - Маккабрей передает кое-какую опасную бакалею и переносит удар по башке без своей обычной покорности 33

  • 18 - Маккабрей не ловит нужных флюидов 35

  • 19 - Маккабрей ловит себя на обладании неким произведением искусства, без которого вполне мог обойтись, и узнает кое-что о полицейских вдовах и рыбных котлетах 37

  • 20 - Маккабрея, доведенного до помешательства грезами о рыбных котлетах и повергнутого в ужас мыслями о свободе, привлекают к суду за неуважение к суду - среди прочего 40

  • 21 - Маккабрей совершает познавательную экскурсию по пищевому комбинату и развивает интеллект дальше некуда 42

  • 22 - Маккабрей узнает правду, вышибает стенку из кухонного буфета и обретает утешение в хлебе с вареньем 45

  • Послесловие издателя 47

  • Примечания 48

Кирил Бонфильоли
ГАМБИТ МАККАБРЕЯ
После вас с пистолетом
Трилогия Маккабрея Том II

Все персонажи этой книги вымышлены; любое сходство с реальными людьми или трупами и случайно и отвратительно.

Все эпиграфы сочинены Альфредом, лордом Теннисоном, за исключением одного - осязаемой подделки. Подделка некоторым образом подписана.

ОГОВОРКА

В этой книге нет ни слова правды. Рад сообщить, что я не знаком с теми, кто напоминает кого-либо из персонажей, и даже не слыхал о них. Все они - плод моего разгоряченного воображения, все до единого. В особенности это касается вымышленного рассказчика, чье единственное сходство со мной залегает на широте талии.

Я приношу свои извинения за то, что он говорит о торговле произведениями искусства. Да что вы, кое-кто из моих лучших друзей… и т. д.

По-моему, к югу от Темзы существует некий образцовый околоток, но я его никогда не видел, разве что - мысленным взором, перед коим мне и хочется его сохранить. Единственная пивная под названием "Гроздь винограда" существует в бессмертной песне Грэйси Филдз об азиатских ландышах. Также полагаю, что в Ист-Энде некогда имелась лавка под названием "Электрика Мойхера", но свинобойни с таким названием мне не известны.

Трюк с использованием смотрового лючка в уборной для контрабанды героина действительно некогда применялся, но его давно "засекли", иначе я бы вам о нем не рассказывал. Он также старомоден, как автомобильные покрышки, фотоаппараты из Коулуна, выдолбленные бумеранги из Бендиго (Новый Южный Уэльс), "беременные" дамы из Амстердама, долгоиграющие пластинки, отпрессованные из пластилина ганджи, и даже пыльные ковры из Кашмира, перед доставкой грузополучателю требующие чуточку внимания в некой химчистке у Лондонского порта. То же относится и к прочим методам шалостей, тут описанным: умоляю, не дайте им соблазнить вас и не ступайте на преступную дорожку. Вы, может, и заяц, но "Старый Билл" - крайне искусная черепаха.

Приношу извинения компании "Эр Франс": все ее стюардессы - превосходные лингвисты. Многие даже понимают мой французский.

1
Маккабрей готовится к встрече с Создателем

Приди же к саду, о Мод,

Я здесь у ворот один…

"Мод"

М-ДА, НУ ЧТО Ж - вот и все. Вот и ага. Жизнь у меня - была.

Итак, я допил виски, окинул еще одним последним любящим взором нагую Герцогиню и пролил, быть может - я уж и не упомню, - слезу жалости к себе, допустил, так сказать, это прощальное роскошество, после чего неловко воздвигся на ноги. Тяжелый и дружелюбный старый-добрый "смит-и-вессон" всеми своими каморами был заряжен смертоносными боеприпасами из мягкого свинца. Я немного отвел курок, отчего барабан проворачивается. Я его и провернул, прислушиваясь к быстрому и густому хмыканью собачки.

И снова сел.

Несколько минут - и уже слишком поздно: на донышке бутылки осталось чересчур мало скотча. Плещись там хотя бы одной жидкой унцией больше, я бы с ревом вырвался из своей вонючей берлоги, аки некий матерый гризли, однако ныне трезвость держала меня за глотку. Ибо я начал, изволите ли видеть, прикидывать, в какие именно части моего упитанного тела вопьются пули; какие кости треснут и какие осколки вышепомянутых костей разлетятся, вонзаясь в какие именно из моих нежнейших внутренних органов; а также сколь долго все это калеченье продлится, пока щедрая Смерть не отведет боль и не обмахнет своею дланью мои вежды, закрыв их навсегда.

Нет, секундочку, извините. Погодите-ка. Мне только что пришло на ум: вас может чуточку удивить, чего это ради Чарли Маккабрей - я - должен готовиться к смерти в какой-то вонючей пещере под призором одной лишь нагой Герцогини, крупного револьвера и пустой бутылки из-под виски. Я отдаю себе отчет, что некоторые сочтут подобные обстоятельства необычными, а то и крайне причудливыми.

Вот, стало быть, что происходило, пока вы не явились. Тут начинают голенькие новорожденные читатели. Вот этот приятель, Я, понимаете ли, - достоп. Чарли Маккабрей (меня действительно окрестили Чарли), - кой есть - или, скорее, есмь - мил, богат, трусоват, любит поразвлечься и торгует искусством; кроме того, он балуется преступностью, чтобы отвлечься от геморроя. А вот эта фантастическая картина Гойи - "Герцогиня Веллингтонская", коя в момент рисования себя по рассеянности забыла снова надеть трусики. Как и вообще-то все остальное свое облачение. Уважая чужую собственность настолько, что иногда я полагаю себя обязанным заботиться о ней собственнолично, я умыкнул сию картину из музея Прадо в Мадриде и лично же экспортировал оную в Нью-Мексико одному любящему искусство миллионеру. По прибытии я обнаружил любителя искусства свежеприконченным, а распутноокая вдовица уже раскидывала сети на его заместителя. Все пошло сикось-накось, как оно обычно и бывает, мои представления о развлечениях несколько поистрепались в манжетах, и потому я укоротил линии связи - как выражались раньше генералы - и направил стопы свои к Англии, дому и красоте - в означенной последовательности.

К тому времени Маккабрея уже тепло невзлюбили разновидные люди, и, спасаясь от жаркой и чуть ли не смертельной погони, я вынужден был пройти по голове своего испытанного головореза Джока, коему суждено было еще более неприятным манером окончить дни свои в зыбучих песках залива Моркам, Ланкашир. Я - Маккабрей то есть - забился в неиспользуемую охряную копь Уортон-Крэга (в том же Ланкашире), осознал, что гонители мои выследили меня и здесь, и пришел к выводу, что жизнь моя кончена. К тому времени я уже пребывал в достаточно расхристанном состоянии умственно и физически, а потому решился как можно крепче надраться, после чего с ревом выскочить из этой вонючей берлоги и прикончить, как минимум, Мартленда, у моих притеснителей главного.

Ага? Вопросы есть? Вот, стало быть, я, готовый явиться на свет божий и встретить неряшливую кончину, коя частенько на моих глазах поджидала других людей. Себя в этой роли я, как ни верти, представить не мог.

Ах да - но. Что еще? Где тут ощутимая альтернатива?

Я перевернул бутылку и сцедил в рот еще три капли - или, быть может, четыре.

- Возьми себя в руки, Маккабрей, - сурово сказал себе я. - Ничто в жизни не подобало тебе так, как расставание с нею. Гораздо, гораздо лучше, что ты это делаешь сейчас. Ты готов, ты созрел для смерти. Тебе понравится там наверху.

"Наверху? - подумал я. - Где - наверху? Неужто обязательны в такое время шуточки?"

После чего я снова оглядел нарисованную Герцогиню: холст был прислонен к стене шурфа, и она улыбалась мне оттуда, точно целый хор Мон Лиз, сладострастно бесполая, эротичная лишь на том уровне, коего мне вовек не достичь. Хотя бог свидетель, я старался.

- О, ну что ж - очень хорошо, - сообщил ей я.

И подполз к устью шурфа. Снаружи не доносилось ни звука, ни движенья, но гонители мои - там, это уж наверняка. Где им еще быть?

Я возник.

Вспыхнул ярчайший свет, однако необъяснимым образом нацелен он был не в меня, а в противоположном направлении. И осветил, соответственно, не меня, а смертельно бледного и насмерть перепуганного Мартленда. Что ж, по крайней мере, эту часть программы выполнить я сумел. Мартленд вперился в меня вдоль светового луча, руками производя настоятельное мельтешенье.

- Мартленд, - произнес я. Раньше за собой такого голоса я не замечал, но осознавал, что более чем в одном слове нужды не возникнет.

Он открыл рот. Похоже, это ему далось не без затруднений. Вероятно, собирался мне напомнить, что мы с ним учились в одной школе. У меня в сердце не отыскалось склонности пристрелить того, кто выглядит настолько жалко, но мой палец на спусковом крючке жил собственной жизнью. Револьвер жестко подскочил в руке, и от Мартлендовых брюк поднялось облачко пыли - под самой ременной пряжкой.

Зачарованный, я не сводил с нее взора. Крови не было - даже входного отверстия не разглядеть. Мартленд озадаченно воззрился на меня - даже, я бы сказал, возмущенно. Шлепнулся на задницу и посмотрел сердито и разочарованно. После чего принялся умирать - это выглядело довольно ужасно, все тянулось и никак не заканчивалось, отчего мне стало хуже, чем было, и я просто не мог этого вынести, а потому выстрелил в него еще раз и еще, но, судя по всему, прекратить его умирания был не в силах.

Тот, кто управлял фонарем, наконец оторвался от сего зрелища и пригвоздил лучом меня. Я щелкнул курком еще раза три-четыре - барабан был так же пуст, как сам Маккабрей, - три или четыре раза прямо в зияющее око света, потом что было мочи швырнул в него оружие; снова промазал.

- Мистер Маккабрей, - произнес вежливый американский голос.

Я резко развернулся - глаза мои раздирали тьму в клочья, а брюхо урчало, алкая прилета пуль.

- Нет, мистер Маккабрей, - продолжал голос. - Прошу вас, успокойтесь. Никто никого здесь сегодня больше не убьет. Все будет хорошо. Я не шучу - все действительно будет хорошо.

Вы даже вообразить себе не можете, какое это разочарование - собраться с духом перед смертью, а потом в самый момент истины обнаружить, что сегодня не жарят. Я как-то вдруг поймал себя на том, что сижу и шумно рыдаю; всхлипы раздирали мне грудь, как пули, которым разодрать ее не довелось.

Мне дали фляжку виски, и меня стошнило - снова и снова, но в конечном счете хоть что-то удержать внутри мне удалось, - а потом со стороны Мартленда донесся тупой чпок глушителя, и звуки его умирания стихли, после чего женщина подняла меня на ноги и помогла спуститься по склону, перевела через дорогу, сквозь рощу Флигарт и к их палатке. Женщина была очень сильна и пахла старыми шубами. Я уснул, едва голова моя коснулась подстилки.

2
Маккабрей обнаруживает, что Создатель не желает встречи с ним

…когда пар

Вздымается от тех смутных полей вокруг домов

Людей счастливых, что имеют власть скончаться…

"Тифон"

ЖЕНЩИНА РАЗБУДИЛА МЕНЯ несколько мгновений спустя. Вообще-то мгновения, должно быть, растянулись в часы, ибо в палатку сочилась промозглая и замурзанная заря. Я рассерженно взвизгнул и снова зарылся в спальный мешок: он смердел гадкими полицайшами, но мне нравилось - в нем, по крайней мере, не было людей. Пробуждение мое женщина побудила, вцепившись мне в мочку двумя ногтями - трюк этот она, видимо, обнаружила в трудах лорда Баден-Пауэлла. (Не задумываетесь ли вы порой, чем бы зарабатывал Б.-П. на хлеб, живи он в наши дни? "Оксфам"? Корпус мира?)

Свой скаутский шеврон за Еду на Костре она, без сомнения, заслужила, ибо в тряские мои пальцы была убедительно вдвинута кружка с чаем явно не для "неженок". Лично я не испытываю неприязни к Сгущенному Молоку - оно придает воодушевляющую крепкую густоту дешевому чаю, который время от времени согревает мне сердце.

Затем она заставила меня умыться и побриться (одолжив мне крошечную бритву с розовой пластиковой ручкой; такие называют "мяу" - интересно, почему?), после чего показала мне, где располагается "Элсан", - и мы отправились - за ручку - через лесок туда, где у дороги был запаркован огромный американский трейлер. Мы взобрались внутрь. Внутри уже расположились двое. Один лежал на носилках, весь укрытый одеялом. Что ж, это, очевидно, Мартленд. К нему я ничего не испытал. Тогда, по крайней мере. Может, позже. Второй был американцем - нес какую-то околесицу в радиопередатчик, а тот что-то крякал ему в ответ. Американец, как неявно мне помстилось, терпеливо кому-то втолковывал, что нужно связаться с кем-то и этот кто-то санкционирует кому-то еще я уж и не знаю что. С крякуном он был очень вежлив. Наконец он исполнил белиберду "вас-понял-прием-конец-связи", выключил все маленькие рукоятки и развернулся ко мне, ощерившись совершенно неспровоцированно, если учитывать, какая у нас рань стояла. Он оказался человеком по имени полковник Блюхер, с которым мы уже встречались. Хотя бить друг друга нам пока не доводилось.

- Доброе утро, мистер Маккабрей, - произнес он, все так же неспровоцированно щерясь.

- Хрю, - ответил я. Со мною по-прежнему заведомо было что-то не так, ибо я намеревался проявить чуть больше вежливости, однако "хрю" - единственное, что у меня получилось.

Дальше