- Андрес, дайте слово, что о нашем разговоре никому не расскажите! - Таинственно начинает доктор, - Хорошо - этого достаточно. Я официально приглашаю Вас принять участие в одной экспедиции, вернее - в одной авантюрной эскападе. Я тут купил небольшую, но крепкую яхту, и где-то в июне-июле намереваюсь посетить побережье Карибского моря - осуществить ещё одну, последнюю попытку найти моего сына Генриха. У меня создалось впечатление, что Вы можете оказать нам с Мари существенную помощь. Вполне возможно, что между Вами и "Легендой о Жёлтой Розе" существует некая мистическая связь, иначе как ещё можно объяснить те Ваши литературные рассказы? Такие совпадения - явно, неспроста. Что скажите?
А что я в этой ситуации мог сказать? Молчу, раздумывая - как бы доктору повежливее отказать.
Уловил старик эти мои мысли-сомнения, и, с другой стороны заходит:
- Я понимаю, что Вам сейчас не до всяких глупостей. Вам и семью в Россию надо доставить, там заново быт наладить. Но, с другой стороны, я знаю и о Ваших денежных затруднениях, получить с господина Аматова денежки назад - утопия. А я Вам мог бы предложить, за участие в этом моём Проекте, - И, на ухо мне шепчет, очень внушительную цифру называя.
- Знаете, доктор, - говорю, - Ваше предложение весьма заманчиво, и не только - по финансовым условиям. Мне самому все эти карибские загадки разгадать хочется. Но, прямо сейчас, я не смогу Вам ответить - ни "да", ни "нет". Сами понимаете....
Повеселел Мюллер:
- Уже хорошо - что твёрдого "нет" не говорите. Для раздумий у Вас - ещё шесть месяцев, практически. Все мои координаты Вы знаете - пишите, звоните, буду ждать!
Разошлись все гости по домам. А мы - дружно посуду помыли, детей спать уложили, вещи собранные в холл перенесли - чтобы завтра удобней было грузиться, да и по спальням разошлись.
- Что-то мне холодно, - жена говорит, - Разожги, пожалуйста, камин! - И в кресле калачиком свернулась.
Дров принёс, огонь в камине разжёг, чай свежий заварил, оглянулся - а жена уже уснула в своём кресле, умаялась с этой "отвальной".
Хорошая всё же у меня жена, не каждому такая достаётся.
Две Души - на Белом Свете,
Больше - никого.
Только месяц ярко светит.
И вокруг - светло.
Две Души - на Свете Белом
Сколько ни зови -
Эхо лишь рисует мелом -
На воде - круги.
Нет ни серебра, ни - злата.
Нет - других планет.
Нет - ни бедных, ни - богатых,
Нищих - тоже - нет.
Да и женщин - нет в помине.
Только вот - одна.
Тихо дремлет у камина,
Нежности - полна.
Две Души на Белом Свете,
Больше - никого.
Да ещё - Бродяга-ветер,
Что стучит в стекло.
Байка двадцатая.
О том - как Родина встретила.
Процесс возвращения как-то обыденно произошёл, без видимых трудностей.
Погрузились в два взятых в аренду микроавтобуса, без всяких происшествий до Венского аэропорта доехали. Несмотря на страшное количества вещей, австрийскую таможню за пять минут прошли. Да и русскую, по прилёту в Санкт-Петербург, - аналогично.
Ребята на многочисленных машинах встретили, помогли весь скарб до квартир довести, много улыбались, слова хорошие говорили.
Но, ощущалась какая-то натянутость, и слова - дежурными и холодными казались.
Когда провожали нас в иммиграцию - всё как-то теплее, искреннее было.
Может потому, что человек, уезжающий в иммиграцию, воспринимается - как полезный в будущем: в гости к нему можно съездить, за гостиницу не платя; или - Бизнес какой, с заграницей связанный, наладить - с его помощью.
А кому нужен неудачник, возвращающийся из иммиграции без копейки денег и с кучей проблем? Такому же - помогать надо, ведь "другом" числится.
Или - показалось всё?
Ладно - после разберёмся.
Самое главное, что в Австрию уезжая, как считали - навсегда, квартиры и дачи не продали. Иначе - совсем труба была бы.
А так - пыль старательно протёрли, полы тщательно помыли, вещи по полкам разложили - можно дальше жить. Как будто и не уезжали никуда - только вот деньги все пропали, надо - новые зарабатывать.
На следующий день жена занялась устройством дочки в школу, я же с приятелем на дачу поехал, посмотреть - цела ли. Приехали, открыли, проветрили, печку затопили - нормально всё вроде. А погода была отличная - синее русское небо, лёгкий морозец.
Первый лёд уже встал - решили на зимнюю рыбалку по быстрому сбегать - вдруг удастся пару русских окуньков, на ушицу, наловить.
Отсутствовали часа три, килограмма два рыбёшки некрупной надёргали, к даче подходим - сосед, Егорыч - генерал каких-то хитрых войск в отставке, бежит навстречу.
- Андрюха! - Издали ещё орёт, - Тут какие-то приезжали: все в камуфляже, с автоматами, на "Газоне" - номера ментовские, но - не менты, точно. Тебя очень искали, даже дверь входную твоего дома пытались вскрыть - думали, ты внутри прячешься. Не дал я им, прогнал к такой-то матери, генерал я всё же - хоть и бывший!
Во - дела! Сутки всего, как на Родину вернулся - а уже ловят какие-то, с автоматами.
Поблагодарил я Егорыча за бдительность, рыбу ему отдал, да и скорее - домой, узнавать - что это за очередная напасть на наши головы свалилась.
- А это Налоговая Полиция была, - жена говорит, - Приехали - тебя требуют незамедлительно, адрес дачи попросили - да и умчались. Вот - их главный визитку оставил.
Звоню мужику, а он мне - так строго:
- Не вздумайте пытаться покинуть страну! Вы уже внесены - в соответствующую Базу Данных, так что на пограничном контроле Вас задержат - в любом случае. Будьте любезны, завтра к десяти утра явиться ко мне в кабине. В случае неявки - объявлю в Федеральный Розыск!
Вот те раз! В Австрии - этими Базами пугали постоянно, теперь вот - на Родине, хоть бы одним глазком посмотреть - на те Базы ужасные.
Утром законопослушно прибываю в Управление Налоговой Полиции, по коридору уже нервно прогуливается Абрам Моисеич, также ничего не понимающий.
Появляется здоровенный мужик, а при нём - толстая тётка, роста - метр с кепкой, с глазами голодной акулы-людоедки.
Заводят нас в кабинет, и давай обвинения предъявлять - по все грехам смертным.
С их слов получалось, что это мы с Моисеичем страну до цугундера довели, разворовав всё имущество народное.
Начинаем тщательно разбираться. Оказывается, где-то через месяц после нашего отъезда в Австрию, напортачили новые Мишелевские сотрудники по одному делу, Налоговая Полиция и давай копать тщательно, другие эпизоды всплыли, конечно же. Такой вот снежный ком натуральный получился. И кто-то, может - адвокаты доморощенные, может - сам Мишель, умница хренов, надоумили тех ребятишек - всё на нас с Абрамом валить:
"Мол, всё равно они из России навсегда уехали, не убудет с них. И, логично всё, получается - напортачили, денег наворовали немеренно, да и свалили себе за границу".
Кто же знал - что мы вернёмся?
С одной стороны, умников тех можно понять - очень уж отмыться хотелось, но с другой - обидно, право, когда тебя так мерзко подставляют!
Целый месяц разбирались тщательно, подписи на документах сверяли, очные ставки проводили. Как это ни странно, сняли с нас все обвинения полностью.
Но, ощущения от свидания с Родиной - неприятные, мягко говоря, остались.
Пришло время и о трудоустройстве подумать - семью то надо кормить. Пошёл по уже проторенной дорожке - дал объявление в нескольких солидных газетах: "Опытный мужчина-экономист, с навыками ревизионной деятельности, ищет работу в солидной фирме. Имеется опыт работы за рубежом".
Было много телефонных звонков, встреч, переговоров.
В конечном итоге - поступил я на службу в компанию "Корпорация" - на должность Главного Ревизора. И других предложений интересных - много было, да больно уж мне Сан Саныч понравился - матёрый такой Олигарх, но с чувством юмора, а это, на мой взгляд, - неоспоримое преимущество.
Рассказал я Сан Санычу историю нашей неудавшейся иммиграции - он минут двадцать смеялся - до слёз, всё по плечу моему постукивая.
-Ну, брат, - говорит, - Да у тебя талант! Рассказываешь - куда там Петросяну! А как подумаешь, что это всё - правда, так и вообще - со смеху можно помереть! Ты, брат, всё это на бумагу переведи, глядишь - и писателем знаменитым станешь, автограф мне потом дашь.
Работа сама - вовсе нехитрой оказалась: езди себе по предприятиям "Корпорации", разбросанным по всей стране, не чистых на руку менеджеров - лови, "Расходную часть" бюджетов - урезай нещадно.
За три месяца мне даже отличится удалось - пресёк несколько попыток воровства откровенного.
Зауважал меня Сан Саныч, приблизил к своей персоне.
Скучал он последнее время, всё на разговоры философские его тянуло, пооткровенничать хотелось.
Да как позже выяснилось - не стоит с Олигархами откровенничать, не приведёт это ни к чему хорошему, ой - не приведёт.
Байка двадцать первая.
Олигархические этюды -1.
Однажды утром, Сан Саныч на работу в дурном расположении духа пожаловать изволил. А, если точнее - со страшного бодуна. Помаялся недолго в своём кабинете, пытаясь голову больную - крепким кофе вылечить, да и ко мне заглянул.
- Слышь, Андрюха, - тут же к делу переходит, - Ну её, эту работу - на сегодня в смысле. Давай - пивка попьём. Только кабачок - незаметный, какой подбери, чтобы на знакомых не нарваться, не к лицу мне - похмеляться по утрам.
В "Медведь" поехали, был в то время в Питере такой гадюшник, последний - из советских ещё времён. И пиво там, как прежде - разбавляли нещадно, и пивные наборы отличные подавали: сухарики плесневелые, да скумбрия - "с душком". По мне - так и неплохо совсем, опять же, здесь Олигарха похмельного от любопытных глаз спрятать - проще простого.
Подъехали к забегаловке, "Мерседес" с охранниками за углом оставили, заходим в "Медведь", Сан Саныч сразу носом завертел:
- А пахнет то - как в мои студенческие времена!
Неплохой, Саныч, мужик - сразу в корень сущности зрит.
Сели за самым дальним столиком, по пару кружек пивка приняли, скумбрией несвежей закусили, захорошело Шефу, на разговоры пространные потянуло.
- Давно я к тебе присматриваюсь, - говорит, - Всё бы ничего, но вот странность одна наблюдается. Премию я тебе за прошлый месяц хорошую заплатил, а ты на работу всё пешком ходишь. Несолидно это - для твоей должности. Объясни мне - в чём тут дело?
- Так это - совсем просто, - отвечаю, - живу я около метро, офис наш - также в пяти минутах от метро станции. И зачем мне та машина, тем более что и прав у меня нет?
Задумался Сан Саныч, у официанта водочки заказал, рюмашку накатил, и - дальше пристаёт:
- А как же - с престижем быть? Нет, ты объясни мне, почему это у тебя - даже прав нет? Может ты нигилист, какой? Может - ты последователь Че Гевары, и революцию новую замышляешь?
- Да не нигилист я, - терпеливо объясняю, - Просто - лентяй страшный. Когда автомобилисты начинают свои проблемы обсуждать - я только диву даюсь, как это они такое количество трудностей терпят. Вот сами посудите: дороги у нас в Питере - дерьмо откровенное, гаишники - уроды законченные, все те, кто рядом едет - козлы и чайники, со стоянками - задница полная, а ещё эти автомобили - ломаются постоянно, а эти мастера в Сервисах - неумёхи и бракоделы, только и норовят - денежку с клиента на халяву получить. Ведь так это всё? Вот видите! И, для чего мне всё это? А ведь ещё - надо эту машину - водить уметь, а я и на велосипеде то - толком не умею кататься, постоянно падаю с него. Спасибо - я пешком похожу.
- Нет, а с престижем то как? - Шеф не сдаётся, - Неужели тебе перед теми же соседями - пофартить на иномарке крутой - не хочется?
Моя очередь пришла - водочки выпить немного, чтобы с мыслями собраться.
Выпил, собрался и начал - издалека:
- Вы, Сан Саныч - верующий? - Шеф, молча мне крест золотой массивный, камушками красными украшенный, демонстрирует, - А раз верующий, то знать должны - какой грех, с церковной точки зрения, самым страшным считается?
- Убийство, наверное, - Олигарх предполагает.
- Не угадали - Гордыня!
- Гордыня? - Сан Саныч искренне удивляется, - Это что же - гордость, что ли, чрезмерная?
- Гордость - это другое совсем, - объясняю, - Гордость - это элементарное самоуважение. А Гордыня - это очень сильное, даже где-то маниакальное, желание, чтобы все окружающие - завидовали тебе сильно, спать от зависти - не могли бы вовсе. Улавливаете разницу?
Подумал Шеф пару минут, задумчиво хвостик скумбрии пожевал, и решил слегка обидеться:
- Мне вот, например, нравится, когда люди на меня с уважением, и даже - с завистью поглядывают. Это значит - что я успешный, состоявшийся человек, на которого надо равняться. А, по-твоему, получается - я страшный Грешник, Суда Божьего заслуживающий?
- Не "по-моему", - уточняю, - А - по церковному. Опять же каждый грешник - всегда исправиться может, загладить - свои грехи прежние.
- А с этого места - поподробней, пожалуйста! - Сан Саныч явно начинает заводиться.
Отхлебнув пивка, продолжаю:
- Был я неделю назад в Карелии, на Вашей лесопилке. Люди получают там копейки сущие, а лесопилка то - прибыль неплохую приносит. Почему бы часть этой прибыли - не направить людям на зарплату? Не всю - часть только, не обеднели бы Вы, право. Да и на других предприятиях - та же картина: бедно очень рабочие живут, еле - концы с концами сводят.
- Вот, я так и знал, что ты - революционер! Деньги хозяйские пересчитывать - не твоё дело совсем!
- Как это не моё? - Удивляюсь, - Когда я - Главный Ревизор в Вашей "Корпорации"? Мне по должности - положено.
Не чем тут Санычу крыть было, замолчал он. А я, дабы как-то разговор оживить, прочёл вслух одно стихотворение, Че посвящённое, ведь упоминал про него Шеф - вот, пусть и послушает:
Эрнесто Че Гевара
Во сне ко мне приходит,
Конечно же - не часто,
Лишь пару раз - за год.
На краюшек кровати
Садится и болтает
Со мной - о всяком разном,
Те ночи - напролёт.
И я - с ним поболтаю,
И поделюсь - чем надо,
И анекдотов свежих
Ему - нарасскажу.
А он, вздохнув тихонько,
Ладонь свою положит
На лоб мне, и прошепчет:
- Крепись, братишка мой.
И я креплюсь, стараюсь,
И жизнь - течёт рекою.
А если - очень трудно
В паскудной суете,
С портрета, что на стенке
Висит - как себя помню -
Эрнесто Че Гевара
Подмигивает мне.
И мы - прорвёмся, братья!
И мы - прорвёмся, сёстры!
А пЭдорасты эти, конечно, не пройдут!
Всё потому - что где-то
Эрнесто Че Гевара
Сидит себе - на Облаке
И семечки грызёт.
Выслушал Сан Саныч это стихотворение, головой покачал, и говорит - вполне серьёзно:
- Ладно, уговорил, расскажу я тебе кое-что про жизнь нашу, олигархическую. Нет у меня денег, чтобы рабочим на моих же собственных предприятиях - зарплату поднять. Совсем - нету, самому не хватает. И не лыбся, действительно - не хватает! Мне, чтобы крупные Заказы получать - имидж определённый надо иметь. Не будет имиджа - Контрактов выгодных не будет. Особенно это бюджетных Дел касается - внимательно чиновники на видимые атрибуты богатства смотрят. Зачем им зачуханный бизнесмен, которому и поделится то нечем? Нет - подавай им Богатенького Буратину, упакованного соответствующим образом. И, если стоимость этого "имиджевого набора" посчитать - ополоуметь можно. Две квартиры в Питере, престижные - по одному зелёному лимону каждая - и это без ремонта, мебели, прочей начинки. Почему - две? Так дочка уже большая - скоро замуж. Загородный дом в Комарово - ещё лимон, Дом в Испании, на Коста Браво - ещё половинка. Яхта на Балтике, плюс яхта в Испании - ещё фиг знает сколько. Про автомобильный парк я лучше промолчу - сам догадываешься. А ещё всякие мелочи: жене с дочкой - брюлики, сыну - квартиру-студию в Милане, и всем ещё - часы престижные, шмотки модные. А ещё, нынче престижно - антиквариат собирать, тоже денег уходит - не приведи Господь! И всё это имущество ещё ремонтировать надо, современный дизайн наводить, налоги со всего этого - платить! Если всё грубо посчитать - миллионов сорок долларов уже ушло, и конца-края не видно! Понял теперь?
Стараясь не улыбаться, киваю головой, демонстрируя полное понимание всех трудностей жизни простого русского Олигарха.
А Сан Саныч, вдохновлённый моим понимающим молчанием, продолжает:
- А тут ещё моя супруга с одной Губернаторшей познакомилась, есть шанс - на другой Уровень выйти, на - Самый Верх! А для этого - уже другой имидж нужен, совсем другие деньги. И дом на Коста Браво уже не катит, в Ницу придётся перебираться, или - в Италию. Да и квартира в Лондоне - просто необходима, без неё - никак!
Долго мне ещё Сан Саныч душу изливал, на жизнь свою жаловался. Решил я тогда для себя - не пойду я в Олигархи, ни за какие коврижки, хлопотное это дело - судя по всему.
Байка двадцать вторая, последняя.
Олигархические этюды - 2.
На следующий день Сан Саныч в Лондон улетел - квартирку достойную новую присматривать. А я как-то в обеденный перерыв, от скуки, опус литературный в рабочем компьютере наваял, да и сохранил - с дуру.