- Ближе, ближе! Нельзя, чтоб они услыхали! Если услышат, они меня искусают! Так искусают, что я закричу!
Она говорила о крысах. Дескать, по ночам она чувствует на лице их холодные лапки и просыпается, когда крысы ее кусают; узница завернула рукав платья и показала отметины - наверняка следы собственных зубов. Но как же крысы проникают в камеру? - спросила я. Надзирательницы запускают, был ответ.
- Держат за хвосты и пропихивают через "пупок". - Узница имела в виду смотрок на двери. - Я вижу, как белеют их руки. Одна за другой крысы шлепаются на каменный пол...
Не переговорю ли я с мисс Хэксби, чтобы крыс убрали?
Непременно поговорю, сказала я, чтобы только успокоить несчастную, и ушла. Однако следующая узница выглядела почти столь же безумной, и третью - проститутку по имени Джарвис - вначале я приняла за слабоумную, ибо она беспрестанно ерзала, избегала моего взгляда, но в то же время ее тусклые глаза скользили по моей одежде и прическе. Наконец, словно не стерпев, она взорвалась: как я могу одеваться столь блекло? Боже, платье мое уныло, как надзирательское! Будто мало того, что они тут одеты как чучела; окажись она вновь на воле и смоги наряжаться по своему вкусу, умерла бы, но не надела платье, подобное моему!
Как она бы оделась на моем месте? - спросила я, на что получила мгновенный ответ:
- Платье из французского газа, накидка из выдры и соломенная шляпка с лилиями.
А обувь?
- Шелковые туфельки с лентами до колен!
Но это скорее наряд для званого вечера или бала, мягко возразила я. Не станет же она так одеваться для посещения тюрьмы, верно?
Не станет? Когда такой ее увидят Хой и О'Дауд, и Гриффитc, и Уилер, и Бэнкс, и миссис Притти, и мисс Ридли? Еще как станет!
Под конец она так распалилась, что меня это встревожило. Я представила, как по ночам узница лежит в своей камере и мучительно перебирает детали воображаемого платья. Когда я шагнула к решетке, чтобы позвать надзирательницу, она вскочила и подошла ко мне совсем близко. Теперь ее взгляд был вовсе не тусклым, но скорее хитрым.
- Славно мы поговорили, мисс, правда? - сказала она.
- Да, - кивнула я и снова двинулась к решетке.
Джарвис подошла вплотную. Куда я теперь направляюсь? - поспешно спросила она. В отряд "В"? Если так, не буду ли я столь любезна, чтобы передать весточку ее подруге Эмме Уайт? Джарвис протянула руку к моему карману, где лежали блокнот и перо. Вот бы страничку из моей тетрадки, которую я "одним мигом" просуну сквозь решетку камеры Уайт. Пол странички!
- Она моя кузина, мисс, я вам клянусь, спросите любую надзирательницу.
Я отпрянула к решетке и оттолкнула назойливую руку.
- Весточку? - переспросила я в смятении.
Но ведь она прекрасно знает, что я не должна передавать записки! Что подумает обо мне мисс Хэксби, если я это сделаю? И что она подумает о ней после этакой просьбы? Джарвис чуть отстранилась, но продолжала канючить: убудет, что ль, мисс Хэксби, если Уайт прознает, что подружка Джейн о ней думает? Извиняйте, ныла она, что просила попортить вашу тетрадку; но словечко-то можно передать?.. всего лишь словечко... только и надо - шепнуть Уайт, что подружка Джейн Джарвис о ней думает и хочет, чтобы та это знала!
Я помотала головой и застучала по прутьям решетки, подзывая миссис Джелф.
- Вы знаете, что просить об этом нельзя, - сказала я. - И мне очень жаль, что вы так поступили.
После этого хитрый взгляд узницы стал угрюмым, она отвернулась и обхватила себя руками.
- Ну и черт с тобой! - бросила Джарвис вполне отчетливо, но так, чтобы не расслышала надзирательница, хрустевшая башмаками по песку.
Даже странно, что ее брань меня почти не тронула. Я лишь смигнула, и узница скисла от моего спокойного взгляда. Подошла надзирательница.
- Берись-ка за шитье, - мягко сказала она и, выпустив меня, замкнула решетку.
Джарвис потопталась на месте, затем подтащила к себе стул и взялась за работу. Она уже не выглядела кислой и угрюмой, но лишь такой, как Дауэс, - несчастной и больной.
Было слышно, что юные помощницы миссис Брэдли еще пробираются через камеры отряда "Е", я же спустилась в зону "Первого класса", которую обошла в сопровождении мисс Маннинг. Разглядывая заключенных, я поймала себя на том, что пытаюсь определить, кому же из них так хотела передать послание Джарвис. Наконец я весьма безразлично спросила:
- У вас есть заключенная по имени Эмма Уайт?
Имеется такая, ответила мисс Маннинг, угодно навестить? Я покачала головой и, замявшись, сказала, что просто одна узница из отряда миссис Джелф очень ею интересуется. Кузина, как бишь ее... Джейн Джарвис?
- Про кузину это она вам сказала? - фыркнула мисс Маннинг. - Она ей такая же родственница, как я!
Уайт и Джарвис известны всей тюрьме как "подружки" - "что там твои влюбленные"! Во всех тюрьмах, где доводилось служить мисс Маннинг, всегда найдутся зэчки, которые этак "дружат". Все из-за одиночества. Она своими глазами видела, как крутые бабы чахнут от любви, потому что втрескались в какую-нибудь девицу, а та воротит нос или уже обзавелась подругой, которой отдает предпочтение.
- Глядите, мисс, чтоб кто-нибудь не попытался сделать подружку из вас! - засмеялась мисс Маннинг. - Бывало, зэчки влюблялись в своих надзирательниц, и тогда приходилось отправлять их в другие тюрьмы. Когда их увозили, они закатывали такую истерику - чистая комедия!
Она вновь хохотнула и повела меня дальше; на душе остался осадок, ибо я уже слышала разговоры надзирательниц о "подружках" и сама употребляла это слово, и было неприятно обнаружить его именно такое, неизвестное мне значение. Еще было противно, что меня хотели вслепую использовать в роли посредника тайной страсти Джарвис...
Мисс Маннинг подвела меня к решетке и шепнула:
- Вот вам Уайт, о ком так печется Джейн Джарвис.
Я заглянула в камеру и увидела дородную желтолицую девицу, которая шила холщовый мешок, щурясь на ряд кривых стежков. Заметив нас, она встала и сделала книксен.
- Все в порядке, Уайт. О дочке что-нибудь слышно? - сказала мисс Маннинг и, повернувшись ко мне, добавила: - Ее дочурка осталась на попечении тетки. Но та дурного нраву - верно, Уайт? - и мы боимся, что девчонка тоже пойдет скверной дорожкой.
Вестей не получала, ответила Уайт. Наши взгляды встретились, но я отвернулась и, оставив мисс Маннинг у решетки, попросила другую надзирательницу сопроводить меня к выходу. Не терпелось уйти, и даже сгущавшиеся сумерки и дождь, омочивший мое лицо, меня обрадовали, ибо все, что я сегодня видела и слышала - больные, самоубийства, сумасшедшая с крысами, "подружки", смех мисс Маннинг, - показалось чудовищным. Я вспомнила, как после первого посещения тюрьмы вышла на свежий воздух и вообразила, будто мое прошлое накрепко пристегнуто и забыто. От дождя накидка моя отяжелела, темные юбки с налипшей к подолу грязью стали еще темнее.
Домой я вернулась на извозчике и долго с ним расплачивалась, надеясь, что мать это увидит. Она не увидела, поскольку в гостиной экзаменовала новую служанку. Девушка - приятельница Бойд, но постарше; она уверяет, что очень хочет занять вакансию, а с привидениями ей возиться некогда. Полагаю, Бойд, замученная матерью, ее подкупила, ибо на прежнем месте девушка получала жалованье лучше. Впрочем, она сказала, что готова поступиться шиллингом в месяц ради отдельной комнатки и собственной кровати, поскольку сейчас ей приходится квартировать с кухаркой, у которой "дурные привычки"; кроме того, ее подруга служит в доме неподалеку, и хочется быть к ней поближе.
- Не знаю, не знаю, - сказала мать. - Второй горничной не понравится, если вы вздумаете манкировать своими обязанностями. Известите подругу, что навещать вас нельзя. Я также не потерплю, чтобы в ущерб службе вы сами бегали по гостям.
И в мыслях не держала! - ахнула девушка, и мать согласилась на испытательный срок в месяц. Приступать в субботу. У новенькой лошадиное лицо, зовут ее Вайгерс. Приятное имя, а вот Бойд мне никогда особо не нравилось.
- Жаль, что она такая дурнушка, - сказала Прис, глядя в окно на уходившую служанку.
Я улыбнулась, но затем возникла ужасная мысль. Я вспомнила Мэри Энн Кук, которой домогался хозяйский сын, и подумала, что в доме бывают мистер Барклей и мистер Уоллес, порой заглядывают приятели Стивена... Нет, хорошо, что девушка не красавица.
Вероятно, матери пришла схожая мысль, ибо в ответ на реплику Прис она покачала головой и сказала, что Вайгерс будет хорошей служанкой. Дурнушки всегда отменно служат и более преданны. Разумная девушка, она будет точно знать свое место. И наконец-то кончится этот вздор насчет скрипа ступеней!
Прис посерьезнела. Конечно, в Маришесе ей предстоит управляться с кучей служанок.
- В некоторых солидных домах и сейчас заведено, чтобы слуги спали в кухне на лавках, - сказала миссис Уоллес, когда вечером они с матерью сели за карты. - С детства помню, как наш поваренок спал на ларе со столовым серебром. Кухарка была единственной из прислуги, у кого имелась подушка.
Непостижимо, удивилась она, как можно выносить, что у меня над головой шебаршит горничная. Я ответила, что готова с этим мириться ради вида на Темзу из моего окна; кроме того, опыт подсказывает, что горничные - если не запуганы до одури - обычно так устают, что сразу засыпают мертвым сном.
- Вот так и надо! - воскликнула миссис Уоллес.
Мать просила ее не обращать внимания на мои высказывания по теме прислуги.
- В этом вопросе Маргарет разбирается так же хорошо, как в уходе за коровой, - сказала она.
Затем матушка сменила курс и спросила, может ли кто объяснить ей любопытный факт: предположительно в городе обитает тридцать тысяч бедствующих белошвеек, но среди них приходится выискивать единственную, кто способен ровно прострочить полотняную накидку дешевле чем за фунт... И так далее.
Я надеялась, что появятся Стивен с Хелен, но они не приехали - видимо, их удержал дождь. Я прождала до десяти, затем поднялась к себе, и мать принесла мне лекарство. Платье я сняла и, укрывшись пледом, сидела в ночной сорочке, отчего был виден мой медальон. Естественно, мать его заметила и начала:
- Ей-богу, Маргарет! У тебя столько прелестных украшений, но ты ни разу их не надела, а все носишь это старье!
- Это же папин подарок, - ответила я, умолчав о хранившемся в медальоне локоне светлых волос, про который она не знала.
- Уж больно он неказист! - буркнула мать и спросила, почему же в память об отце я не ношу броши и кольца, которые она заказала после его смерти.
Я не ответила и спрятала медальон под рубашку. На голой груди он показался очень холодным.
В угоду матери я выпила хлорал, заметив, что она бросила взгляд на рисунки, пришпиленные у стола, и мою тетрадку, которую я прикрыла, заложив ручкой страницу.
- Что это? - спросила мать. - Что ты пишешь?
Она стала нудить, что допоздна засиживаться над дневником нездорово, что это меня изнурит и вернет к мрачным мыслям. "Если хочешь видеть меня бодрой, зачем даешь мне снотворное?" - подумала я, но вслух ничего не сказала. Лишь убрала тетрадь, а после ухода матери снова ее достала.
Пару дней назад мистер Барклей взял отложенный Присциллой роман, полистал его и рассмеялся. К писательницам он не расположен. Говорит, женщины могут написать лишь "сердечные дневники"; эта фраза ко мне прицепилась. Я вспомнила свой последний дневник, в котором было столько крови моего сердца и который сгорал так же долго, как, говорят, сгорают человеческие сердца. Я хочу, чтобы этот дневник был иным. Чтобы он не возвращал меня к собственным размышлениям, а действовал как хлорал - не допускал мыслей вообще.
Ах, так бы все и было, если б не сегодняшние странные напоминания от Миллбанка! Как и прежде, мысленно я вновь прошла коридорами женского корпуса, однако это не принесло успокоения, но заострило мой мозг, словно крючок, за который цеплялись и червяками извивались все возникавшие мысли. "Вспомните о нас в своей бессоннице", - в прошлый раз сказала Дауэс, и вот теперь, лежа без сна, я исполняю ее желание. Я думаю обо всех узницах в мрачных тюремных пределах, только в моем воображении они не молчаливы и неподвижны, но беспокойно мечутся в камерах. Они ищут веревки, чтобы обвязать свое горло. Точат ножи, чтобы взрезать свою плоть. Через два этажа проститутка Джейн Джарвис взывает к Уайт, а Дауэс шепчет странные тюремные стихи. Мысленно я уловила строчки и, кажется, буду вместе с ней читать их всю ночь напролет.
Какие злаки больше пригодны для твердых почв?
Какая кислота растворяет серебро?
Что есть рельеф и как должно падать тени?
12 октября 1872 года
Ответы на Распространенные Вопросы по Теме Сфер
от Друзей Медиума-Спирита
Куда отправляется дух, покинув обитель тела?
Он нисходит в самую нижнюю сферу, куда переносятся все новые души.
Как дух туда попадает?
Его сопровождает один из тех проводников или духов-хранителей, которых мы называем ангелами.
Какой видится нижайшая сфера духу, только что покинувшему землю?
Она предстает местом величайшего покоя, яркого света, разноцветья красок, радости и т. п., здесь найдется эквивалент всего, что приятно глазу и сердцу.
Кто привечает нового духа?
По прибытии в нижнюю сферу проводник отводит духа в вышеупомянутое место, где уже собрались все его друзья и родные, оказавшиеся там прежде него. Они встречают его улыбками и отводят к пруду с сияющей водой, дабы он искупался. Затем они дают ему ниспадающие одежды и ведут в приготовленный для него дом. Одеяние и жилище созданы из чудесных веществ.
Каковы обязанности духа на время пребывания в данной сфере?
Он должен очистить свои мысли и подготовиться к вознесению в следующую сферу.
Сколько всего сфер должен пройти покинувший землю дух?
Их семь, и высшая из них - обитель ЛЮБВИ, которую мы называем БОГ!
В какой мере может рассчитывать на успешное продвижение по этим сферам дух человека средней религиозности, умеренного великодушия, невысокого общественного положения и т. д.?
Персоны, взрастившие в себе мягкость и добросердечие, с легкостью преодолеют все сферы, независимо от положения, какое занимали на земле. Для личностей низменных, неистового и мстительного нрава, продвижение окажется...Здесь бумага прорвана, полагаю, на слове "затруднительным".Особо подлых людей не допустят даже в нижайшую сферу, описанную выше. Их препроводят во мрак, где заставят тяжко трудиться, пока они не признают своих ошибок и не раскаются в грехах. Сей процесс может занять много тысячелетий.
Как медиум-спирит устанавливает связь с этими сферами?
Медиуму-спириту не дозволительно входить в семь сфер, но порой его или ее допускают к их вратам, чтобы краем глаза увидеть чудеса. Его или ее могут также пропустить во мрак, где покажут изнывающих в труде грешных духов.
Что есть подлинный дом медиума-спирита?
Подлинным домом медиума-спирита является не этот и не тот свет, но смутный неуловимый край, что лежит между ними...
Здесь мистер Винси вписал: "Вы - медиум-спирит, ищущий свой подлинный дом? Тогда вы найдете его на..." - и дает адрес своей гостиницы. Он получил эту книжицу от господина из Хэкни и собирается передать знакомому с Фаррингдон-роуд. Мне он принес ее тайком и сказал: "Заметьте, этакие вещицы я показываю не всякому. Скажем, мисс Сибри ее не получит. Подобные книги я держу лишь для тех, к кому расположен".
Чтобы цветок не завял: в вазу с водой добавить капельку глицерина. Тогда лепестки не побуреют и не опадут.
Чтобы предметы светились: купить изрядно светящейся краски, предпочтительно в лавке, расположенной в квартале, где тебя не знают. Краску разбавить капелькой скипидара и окунуть в нее муслиновые ленты. Дать лентам высохнуть и встряхнуть; осыпавшийся светящийся порошок можно собрать и покрывать им любой предмет. Запах скипидара можно перебить капелькой духов.
15 октября 1874 года
Ездила в Миллбанк. За воротами я увидела кучку стражников и двух надзирательниц - мисс Ридли и мисс Маннинг, чьи форменные платья были скрыты накидками из медвежьего меха; обе подняли капюшоны, поскольку было зябко. Заметив меня, мисс Ридли кивнула. Ожидалась доставка заключенных из следственной тюрьмы и других острогов, и они с мисс Маннинг пришли забрать узниц.
- Ничего, если я подожду с вами? - спросила я, ибо еще не видела, как здесь принимают новеньких.
Мы ждали, караульные дыханьем согревали руки, а затем от сторожки донесся крик, послышались цокот копыт и грохот железных колес, и во двор, переваливаясь на гравии, въехала мрачная колымага без окон - тюремный фургон. Поздоровавшись с возчиком, мисс Ридли и старший караульный пошли открывать дверцы.
- Первыми выведут женщин, - сказала мисс Маннинг. - Сейчас, глядите.
Плотнее запахнув накидку, она шагнула к фургону, я же осталась на месте, чтобы рассмотреть выход заключенных.
Их было четверо: три девушки, совсем юные, и средних лет женщина с кровоподтеком на скуле. Руки, накрепко скованные кандалами, они держали перед собой и, неловко соскочив с высокой ступеньки фургона, секунду стояли и озирались, щурясь на блеклое небо, устрашающие башни и желтые стены Миллбанка. Лишь женщина смотрела безбоязненно, но она, как выяснилось, была привычна к этому виду; когда узниц сбили в неровный строй и приготовились увести, я заметила, как сузились глаза мисс Ридли.
- Так, снова ты, Уильямс, - сказала она, и побитое лицо женщины омрачилось.
Я двинулась следом за группкой, которую замыкала мисс Маннинг. Девушки все так же испуганно озирались, и одна, обернувшись, что-то шепнула соседке, но ее тут же одернули. Их неуверенность напомнила мое первое посещение тюрьмы; еще и месяца не прошло, но как же я свыклась с унылыми безликими коридорами, что некогда так ошеломляли, с караульными и надзирательницами, решетками и дверьми, щеколдами и засовами, каждый из которых чуть по-иному лязгает и щелкает, грохочет и скрипит, в зависимости от размера и предназначения! Странно, однако мысль об этом вызвала удовлетворение, смешанное с тревогой. Вспомнились слова мисс Ридли о том, что теперь она с завязанными глазами пройдет все коридоры, и мое сочувствие к бедным надзирательницам, скованным суровым распорядком не меньше заключенных.
Я чуть ли не обрадовалась тому, что попадаю в женский корпус через вход, который не знала, и прохожу в помещения, где прежде не бывала. В первой комнате располагалась надзирательница, в чьи обязанности входило проверить бумаги всех вновь прибывших и занести сведения о них в толстый тюремный гроссбух. Женщину с фингалом она тоже одарила тяжелым взглядом.
- Можешь не представляться, - буркнула приемщица, водя пером по странице. - Чего теперь отчебучила?
Мисс Ридли читала сопроводительную бумагу.
- Воровство, - бросила она. - Злостное сопротивление аресту. Четыре года.
Приемщица покачала головой: