9
Сложность такой задачи представляете?
Я - представлял. Потому что постановка компании "под ключ" была одной из позиций деятельности Агентства, которым я руководил. Когда-то. Не слишком давно.
Покажите мне стенки и назовите цифру - и, если цифра будет правильной, - ступайте домой. Другое дело, что такая работа стоит тысяч сто пятьдесят - триста, а если фирма агентского типа, если мультипроектная - можно больше не работать, по крайней мере, человеку с моими запросами.
Здесь нужно было сделать и переделать все - от учредительных документов, положений, инструкций, контрактов - до внешнеторговых договоров и ассортимента.
И обеспечить эффективное управление.
И времени на раскачку было ноль.
Вот почему был проклят и низвергнут товарищ Гончаренко В.В. и на горизонте били молнии, а из пропасти воняло серой и опаленными крыльями.
Совет: пусть вы золотошвей - а профессионал никогда не выдаст документ, если тот не украсит любую выставку - терроризируйте акционеров или заказчиков почем зря, внушая значимость вашей работы. Которую они иначе не оценят, не поймут. Это высокое искусство, скажу я вам - подать или продать себя. В Штатах с ним рождаются, и оно никогда не давалось мне вполне, возможно, потому, что я вырос в краю, где ничтожества лопались от самоуважения и не любил лезть в президиумы и командовать парадами. Меня тошнило от парадов и президиумов. А зря. Хайрулла Абдулл-Хафизовна была в этом смысле женщина правильная, с должным зарядом фанаберии, и Вольдемар - которого я с удовольствием придушил бы, - был ей под стать. Мне явно вредят повышенное чувство долга и отсутствие тщеславия!
Я вижу, как теряю на этом деньги, но по большому счету, дело не в деньгах.
Я бы назвал это оптимизмом. Работайте, говорю я, работайте самозабвенно, не бойтесь создавать, не бойтесь исправлять, и вы не останетесь внакладе. Жизнь умна, чтобы обучить вас лепить, она вначале заставит месить чью-то глину. В конечном счете, вы или становитесь мастером или продаете труд; из романа с организацией вы можете выйти с практическим опытом, закаленным как клинок, пусть цена этому - разбитое сердце. Путь к совершенству в самоотречении. Господь наградил меня немногими талантами, упорством и работоспособностью в их числе. Дисциплина - это стиль. Величие в преодолении. Для начала надо, чтобы жизнь шибанула вас, столкнула в сточную канаву. Не сломав руку, не стать Джеймсом Брэддоком. Сколько раз я опоминался, когда мимо моего окна проплывали созвездия, забыв про планы на вечер!
Кстати. Я позабыл упомянуть, что Вольдемар присутствовал в компании тем незабвенным вечером, когда Саша приводил нашу боевую молодежь к общему знаменателю. Все как-то позабыли про Вольдемара - зачем его пригласили, где он есть, и его не было видно и слышно (спорю, он решил, что Иришка заодно разберется с ним за его консультации и апломб). Оказавшись дома, он тут же позвонил Машец в Канаду. Могу только вообразить, что он наплел про то, как вразумляли товарища Гончаренко В.В. Мне он позвонил из банка на следующий день. И сдавленным от ненависти голосом осведомился, для чего его приглашали вчера и что это была за бандитская сходка?
Я спокойно отвечал, что Вася потерял берега, и что никто не имел ввиду устраивать показательное представление. Просто Вася утомил. И в свою очередь спросил, не выжил ли он из ума, подписывая разные дурацкие бумаги - где это он взял, к примеру, совет директоров, кто в него входит, кто его возглавляет? Он, было, понес Иришку - та, дескать, не утвердила положение, которое он разработал, на что я отвечал, что положение видел - как это он в регулирующем документе проставил секретарю оклад в пятьсот долларов США, и куда к черту оно годится, это положение? Он что-то забормотал, но я сказал, чтобы он перестал морочить мне голову - я ему не Иришка, и что на перебранки у меня времени нет, а вот когда я закончу оформлять юридическую историю, чтобы явился подписать протоколы.
На этом не кончилось. Когда стемнело - я уже работал, как взнузданный, понимая, что имею десять дней, если мальчики побегут в прокуратуру - мне позвонила "Машец" и металлическим голосом потребовала отчет о том, что творится на фирме, и с каких пор там избивают людей.
Я попытался объяснить суть дела - но куда там! Иришка, по ее словам, промотала ее деньги, и ее не Президентом надо назначать, а немедленно отстранить (тут я, наконец, понял позицию Вольдемара). Я понял еще кое-что. С Ка шиной в компании "Машец" с Вольдемаром перевешивали Иришку по голосам, а это уже не годилось - нам теперь, во что бы то ни стало, нужны были десять процентов Васи, записанные на жену, иначе могли быть неприятности.
Поэтому я сказал "Машцу", чтоб экономила деньги, я пошлю ей письмо по internet, что и сделал. И, конечно же, не дал повернуть дело таким образом, чтоб Ирку обвинили во всех смертных грехах. Я написал, не стесняясь в выражениях, что они стоят друг друга, что входя в проект, они должны были не проявлять "энтузиазм", а заказать расчеты - желательно, не Вольдемару. И что если она будет впредь так вести дела, кончит, моя лестницы в Канаде. И, если она так умна, пусть приезжает и руководит на месте. Не надо советов издалека.
Устав получился замечательный. Я делал его как себе, но с юридической историей намучился. Проклятые протоколы наблюдательного органа, каковым является совет директоров, в соответствии с законом должны быть действительно "историей" в логическом и в хронологическом смысле. Все решения должны быть последовательны, аргументированы, обоснованы, процедуры соблюдены. Я спал по четыре часа. Мне приходилось то и дело мотаться в компанию, в которой все слонялись в ожидании то ли расстрела, то ли манны небесной. По ходу дела уволили секретаря Олю, тетку-повара - и освободили еще один рабочий стол. Мне Иришка вознамерилась выделить и оборудовать большой кабинет - после искрометного скандала, у нее в машине, по Вольдемаровой милости, о котором мне еще предстоит рассказать. Кроме того, она подкинула мне работы. Точно истории с документами и продажами с нее было мало, они с Чернавцева решили открыть представительство в городе Ярославле. Чтобы покончить с вопросом о кабинете, я сказал, что мне он ни к чему до тех пор, пока не будет нанят персонал, с которым могу работать.
Пусть она выбросит все это из головы.
Вася слинял. Он не стал дожидаться конца инвентаризации и заполнять передаточную ведомость. Просто засел у себя дома. И перестал не отвечать на звонки. Признаться, меня это не огорчило.
Главное, он не побежал ни в прокуратуру, ни в налоговую.
Что инвентаризацию не произведут, мне тоже было ясно, как день Божий. Потому что комиссией руководила Хафизова. Которой - как выяснилось - нужен был квалифицированный Генеральный директор, с которым она сможет работать. Принимать дела у Васи было некому по той же причине: ввиду отсутствия нового Генерального директора. Иришке я предложил, что буду временно исполнять обязанности Генерального директора, пока не подыщет толкового, на замену товарищу Гончаренко В.В. - и, представьте, получил отказ.
У нее на сей счет были другие мысли. Были некие люди, которые бывшие уже при деле, либо имевшие собственные дела - люди, к которым она могла или хотела обратиться, люди состоявшиеся и успешные. Или она считала, что я разобрался с Васей, дабы освободить место себе?
Я сказал: исполняй обязанности директора сама, чего проще?
Быть может, так она и хотела.
Но авторитета не хватало ей по-прежнему.
Абдулл-Хафизовна, например, при каждом удобном случае давала ей понять, кто она есть. Иришка же не очень любила, когда ей напоминали каждые четверть часа, что нее нет мозгов.
Как выяснилось, в голове у нее - в органе рудиментарном - вызревал некий замысел, чтобы не сказать - план. Вынашивать план она была не в состоянии, но вот идеи ее посещали постоянно. А когда Иришку посещает идея - спасайся, кто может, я - первый. По некоторым признакам - по ее постоянному нытью про деньги, про то, как она вынуждена торговать собой, имея в виду интеллигентного Бориса Львовича (я же чувствовал себя сутенером, выгонявшим ее на панель) - я бы, пожалуй, мог предсказать, что она думает, или думает, что думает.
Но мне было не до нее.
Я работал по двадцать часов в сутки. Без суббот и выходных. Без светских и церковных праздников. Кроме того, у меня, что ни день, сотрудники молодой и перспективной компании "УЛЬТРА Плюс" пили свою кружку крови Те же Чернавцева и ее шамкающий Юра.
Поскольку сеть МЛМ в Москве была мертва - и не подлежала реанимации - нужно было "открывать города", то есть, продвигаться в регионы.
Существовало предание, что Чернавцева пользуется огромным авторитетом в сети МЛМ, что у нее вместо сердца - мотор, что она мобилизует массы как Троцкий и не знает ни усталости, ни жалости, как революционный трибунал. Я относился к этому поверью с известным скепсисом, поскольку у меня на глазах по фирме каждый день шастала скрытая алкоголичка, не способная связать двух слов и написать открытку родственникам.
В дружественной компании "Zepter" ее, как и многих, доконали отчеты.
В "УЛЬТРА Плюс" она решила устроить своим представителям вольницу - ни отчетов, ни индивидуальных планов. Фирма платит им бешенные комиссионные, платит за них налоги, предоставляет ассортимент, она же представляет у нас сеть МЛМ как профсоюзный лидер. Ее сеть! Меня интересовало одно: кто человек, отвечающий за сеть и ее работу. Это - она? Как выяснилось, нет.
Собачилась она со мной изо дня в день.
Она хотела ставку - в полторы тысячи долларов США плюс комиссионные за все города, которые "откроет". Кроме того, она хотела, чтобы снизили цены, но комиссионные не трогали.
Она хотела приобрести, не потеряв.
Она хотела стабильные поставки - при незаключенных договорах ее представителями и менеджерами. Она хотела затоварить фирму. Она была против рекламы - против категорически.
Еще она была против договоров с дисциплиной платежей по накопительной системе. Она была против реорганизационных мер. Она была Иришкиной подругой, и названивала ей каждый день. Она хотела поиметь Иришку по полной программе. О том, чтоб создать с Чернавцевой какую-либо распределительную систему, пусть ту же сеть МЛМ, нечего было помышлять Ей нужно было все поставить в зависимость от себя. Все возглавлять, не отвечая ни за что. Как водится.
О ставке для нее не могло быть и речи.
Как-то раз я ей сказал: слушайте, пока деньги не заработаны, они не получены, из чьих денег вам платить? Я думал - она замолчит. Какое там!
Вместо этого она привела на фирму типа, напоминавшего платяной шкаф с антресолями. С маленькой, стриженной бобриком, головой, и вспыльчивого, как порох. Я решил, что он - штангист, он оказался акробатом, причем, нижним. И это была проблема.
Как делать деньги с демобилизованным военным, который был сержантом в армии и постаментом в спорте?
10
Фамилия типа была Борис, с ударением на "о".
Он тоже был обижен чем-то или кем-то. И вспыхивал по любому поводу. Он надувался и краснел - и всякий раз я готовился треснуть его стулом потяжелее, потому как другим способом его было явно не унять.
Как вы понимаете, он был тоже из "Zepter".
"Умный учится в Гарварде, дурак - на собственном опыте", - гласит народная мудрость перестроечных времен. Перефразируя французский устойчивый фразеологизм, Иришка "ничему не научилась и ничего не забыла". Собственный опыт не учил ее ничему.
Повторялась та же схема: Борис пообещал Чернавцевой бешенные продажи в Ярославле - где, оказывается, у людей были деньги - Чернавцева пообещала их Иришке, та повелась - и все они были из "Zepter".
"Сделай ему все, что он попросит" - ныла она, стоя у меня над душой.
Маленький менеджер резонно отвечал, что если сделать Борису, все, что он попросит - можно забеременеть. Пусть делает все, что он попросит, сама.
Безумная вылетела из комнаты как управляемый снаряд. Но не унялась.
Я заметил за ней ту же подробность, что замечал за нашим дурачьем повсеместно: они слушают всех подряд - кроме специалистов. Если бы я мог ответить, почему, то разгадал бы причину нашей вековой отсталости! "Зачем ты меня наняла?" - как-то спросил я ее. С тем же успехом я мог обратиться к оконному шпингалету у нее за спиной. Так или иначе, я предложил мастеру Борису открыть коммерческое представительство, от чего мастер Борис тут же отказался, побагровев от ярости. Он хотел территориальное представительство - то есть структурное подразделение фирмы, в котором он, его секретарь и тренинг-менеджер были бы нашими служащими на окладе. Я предложил ему купить у нас франшизу, когда мы зарегистрируем торговый знак. (Поскольку из беседы с "Машец" в коридоре, выяснилось, что она подала заявку, которую канадское ведомство будет рассматривать год, я, дабы нас не обвинили в "фальшивой услуге", поручил провести ускоренную регистрацию Хоменко, и дело, вместе с поиском, заняло месяц.) У Бориса кровь прилила к голове, он сделался бордовым от негодования, а я взял за спинку стул, прежде, чем начать объяснять ему, что такое роялти. Чернавцева, кляча водовозная, ходила кругами мимо нас и заламывала руки.
Наконец, меня вызвали в коридор. Там за меня снова взялась Иришка. Она уже успела купить Борису факс.
"Ты ничему не учишься, Ира", - сказал я, теряя терпение. - "Если этот боров - твой служащий, он отвечает за любые убытки в размере двух минимальных окладов, разве что офис не спалит или не убьет кого-нибудь. Ты бы почитала законы страны, в которой живешь" - но что законы полоумной?
Хотите анекдот? Когда через два дня я сделал общее Положение о филиалах, отделениях и представительствах, а также Положение о территориальном представительстве в г. Ярославле, и приехал на фирму, там стоял такой крик, что слышно было с улицы.
Иришка скандалила с Борисом.
Шифоньер требовал, чтобы ему пообещали снять офис к концу месяца, который "будет для его представителей и менеджеров, что дом родной". Конечно. Еще бы. Дайте мне кабинет, и я переверну мир. Сколько раз я это слышал?
Иришка артачилась и бушевала - у нее не было денег, но если бы были, она б включила заднюю, поверьте мне. Перед Борисом она робела.
Я вывел Бориса из боя, посадил в соседней комнате - Иришку в зале, кажется, отливали водой - ткнул пальцем в Положение, открыл ЕК, юридический справочник, еще несколько книг и пояснил, что никакое обособленное территориально подразделение не может быть убыточным. Следовательно, оплачено ничего не будет до тех пор, пока мы не спустим план, исходя из общего показателя рентабельности, и если ему не нравится - пусть катятся к черту.
Это он, кажется, понял. Мне показалось, что понял.
Он спросил, когда будет план.
И я ответил: - "Через пятнадцать дней". Неисповедимы пути Господи.
Знай я, чем это кончится, у меня бы руки отсохли - а ведь я действительно знал все.
11
Я называю Иришку сумасшедшей.
Понимаю, что для человека, работающего у сумасшедшей, тоже есть определенное название.
Если б не обстоятельства, я, безусловно, покинул бы "УЛЬТРА Плюс".
Суть в том, Иришкино безумие - повальное. Я бы даже сказал: поголовное!
В последние годы частные и государственные издательства выпустили тысячи книг, о которых в мое время только мечтать было можно, но никто - или почти никто в стране - ничему учиться не желал. И не желает. Мы живем в стране, где все все понимают и так.
По стране катится волна разорений. Люди думают только о своем кармане и сегодняшнем дне, и пускаются во все тяжкие, скрывают налоги - даже социализм не породил теневую экономику такого размаха! Все же мне в голову не придет дирижировать хором, снимать фильм или открыть сезонную торговлю женским бельем, потому, что ничего не смыслю женском белье, и этого достаточно. Я не стыжусь признать, что существуют поприща - и даже сферы деятельности - где я бесплоден и бездарен, как библейская смоковница.
Хороший руководитель стремится окружить себя специалистами. Мне, в бытность Генеральным директором, доводилось платить специалистам больше, чем себе - и много больше. Хороший руководитель никогда не стоит над душой, и возникает в двух случаях - когда случается нечто, требующее вмешательства, или когда его зовут. Хороший руководитель руководит, когда он нужен. Настоящий руководитель в состоянии не то, что проконтролировать - заменить любого сотрудника, или подразделение, если на то пошло, поэтому его не взять за горло. Ему не поставишь условия. И не сумеешь им помыкать.
Я рассуждаю о Хорошем Руководителе, как Конфуций - о Благородном Муже.
Вот до чего человека практического может довести долгое общение с Ириной Михайловной Ереминой и другими жителями Земли.
Безумие Иришки - весьма узнаваемое для человека, выросшего на Украине. Первая ее реакция на что бы то ни было - неприятие в агрессивной форме. "А, ни хрена из этого не выйдет!" или что-то в этом роде. Не выйдет ни хрена. Поскольку она не допускает мысль, что у кого-то может выйти что-то, что не вышло бы у нее самой, у нее же самой выйти не может ничего - по определению. Как это напоминает мне украинское "Не треба!". Принадлежи наш мир Иришкам, мы до сих жили бы в пещерах, а железный век был бы делом далекого будущего. Психология называет собственную неспособность, продуцируемую на других отрицательным отождествлением. Любой менеджер знает, что это такое, поскольку знает в общих чертах психологию и теорию игр. Что ничего не дает менеджеру, если он наемный работник в таком зверинце. И конечно ей неизвестно, что никто не может обмануть другого по-настоящему, если другой не желает быть обманутым. Ее хитрости и ухищрения шиты белыми нитками, она понятна, как букварь, хотя считает себя загадкой. Теоремой Ферма. Она искренне уверена, что может околпачить и нахлобучить всех и каждого. Хотя пока что все идет наоборот.
Она не в состоянии предвидеть результаты своих поступков. Мыслительный процесс у нее спорадический, напоминающий заскоки или приступы. Она феноменально бестактна - верный признак душевной глухоты, бездарности. Ей невдомек, что важно не то, что она говорит, а то, как она будет понята. Подозреваю, что мы для нее - умозрительные величины, которыми она манипулирует в сознании, и не попытается понять, что мы такое на самом деле. Для нее мы голограммы. Механизмы, снующие туда-сюда. Модели во Дворце пионеров. Она ни черта не смыслит в людях, поскольку не интересуется ими, но пытается ими манипулировать, и результат каждой ее глупости для нее - настоящее откровение.
Она верит авторитетам. Мужчин она не любит и не скрывает этого. Но полагает, что мужчины должны дарить ее любовью и деньгами - а за что?
При всем том, она старается быть порядочным человеком и хорошим другом - точней, подругой. Ее без конца обманывают и используют, все, кому не лень. Что по большому счету говорит в ее пользу. Ибо это говорит о ее простодушии. Часто граничащем с недоразвитостью - но все же.
И у нее нет мужества, мужества женщины. Вообще нет.
Самое ужасное то, что любые отношения она немедленно переводит в личные. Отсюда - скандалы, интриги, сплетни, все то, чего я не выношу.
Как подавляющее большинство работодателей - эпохи становления капитализма в России, - она ставит перед вами центральную проблему: вы должны выбрать, заниматься ли вам ею - или ее бизнесом. Этого она требует властно. На свой дурацкий манер. Вот вопрос, который вам всегда задают в нашей деревне. Ответ известен. При молоке всегда будет доярка и никогда - агроном.