– Вот, возьмите модуль. Теперь вы сами сможете связаться с Центральным и задать ему все интересующие вопросы.
– А как этим пользоваться?
– Пока голосом. Скажите "Центральный", а дальше задавайте свои вопросы.
Я не стал задерживать собеседника, и он удалился. Я остался стоять, уставившись на модуль. Только минут через тридцать я решился произнести то, что мне подсказали, и над модулем сразу появилось изображение человека.
– Вы не зарегистрированы в Центральном, на вас нет идентификатора. Хотите зарегистрироваться?
– Хочу, но как это сделать?
– Расскажите о себе то, что считаете нужным.
– Но я не знаю, что нужно.
– Неважно, расскажите, что захотите, этого будет достаточно.
Я подробно рассказал о себе, где родился, как жил, где учился, как попал в этот мир, о разговоре накануне. Это заняло довольно много времени. Все это я рассказывал в надежде, что мне помогут вернуться домой. Что они знают мой мир. Правда, на деле получилось совсем не так. Но об этом позже. А пока я разглагольствовал, никем не прерываемый, и поражался терпеливости слушателя. Позже до меня дошло, что слушал меня не человек, а у машины терпения не существует. Я получил возможность задавать вопросы, не отвлекая людей. Очень многое хотелось узнать, и я спрашивал.
– Скажите, а кто управляет этой планетой? Я читал в фантастических рассказах, что в будущем появится технологическая цивилизация. Судя по рассказам вчерашнего собеседника, здесь все управляется центральной машиной?
– Нет. Центральный выполняет желания людей, все его функции определены законом.
– Но управление кем-то осуществляется? Кто-то создает законы?
– Да, всеми.
– Не понял.
– Есть законы, которые создают все жители. Этим законам подчиняется вся техника.
– А люди?
– Нет.
– Не подчиняются законам?
– Нет. Они подчиняются, когда хотят.
– Но кто же их тогда защищает?
– В этом нет необходимости.
– А если кому-то вздумается убить другого человека?
– Это невозможно.
– Невозможно, что взбредет в голову?
– Нет. Невозможно убить. Любая неживая материя, способная причинить вред человеку, будет мгновенно превращена в пространство, а живую материю немедленно удалят на безопасное расстояние.
– А сам себя человек тоже не может убить? Самоубийцы у вас есть? Ведь человеку и такое иногда приходит в голову.
– Только если с этим согласятся остальные, человека можно будет превратить в пространство.
– И когда соглашаются остальные?
– Когда жизнь становится в тягость и человеку и окружающим, или когда человек смог доказать всем, что ему это необходимо.
– Да, у нас тоже бывает подобное из-за болезней. А за здоровьем людей кто следит? Они сами?
– Да. Есть те, кто специализируется на врачевании. Некоторые функции контроля состояния здоровья возложены на машины, но они только предупреждают о заболевании или возможности заболеть. Решения человек принимает сам.
– А несчастные случаи?
– Невозможно. Это закон. Машины обеспечивают безопасность.
– А если люди захотят изменить закон, как это происходит?
– Предложение об изменении и возражения, если они есть, предоставляются всем, и все решают.
– А каков принцип решения? Большинством голосов? А если я не хочу жить по такому закону?
– Если человек не хочет, он вправе переместиться в другое место, где этот закон не принят, или отделиться от общества, требующего выполнения этого закона. В галактике места много, и в любом месте вы вправе иметь свои законы. Но такого не происходило последние две тысячи лет. Люди разумны, и законы улучшают их возможности в использовании разума. Бывали случаи, когда людям требовалось уединение, но это легко обеспечить, тем более что это желание практически всегда временное. Желания полностью отделиться у здоровых людей не возникает.
– А у больных?
– Им объясняют, что это болезнь, и при согласии лечат. Согласие рано или поздно возникает.
– Значит, машина не вправе отказать человеку?
– Да.
– А если это желание противоречит закону?
– Машина предупредит человека, и, в случае повторения желания, примет меры, чтобы его исполнение никому не повредило. Если это невозможно, машина оповестит всех и выполнит общее решение.
– Значит, если выполнение желания человека может повредить живому существу, машина не станет его выполнять?
– Как решат все. Это закон.
– А вы уверены, что ваши законы хороши?
– Это решают люди. Если вы считаете, что закон плох, машина доведет до всех ваши мысли. Когда все согласятся, закон изменится. Вас не удовлетворяет какой-то закон?
– Нет, что вы. Я пока не знаю ваших законов. Говорить о том, что какой-то не удовлетворяет, глупо. К тому же я гость. Кстати, а если гость нарушает какой-то закон, как в таких случаях поступают?
– Его предупреждают. Пытаются убедить.
– Понятно, далее по схеме.
– Схемы нет, есть закон.
– А если человек захочет уничтожить машину?
– Машина дублируется, желание человека выполняется.
– А если все машины?
– Тогда решат все люди, это закон.
– Понятно. Я могу задавать вопросы в любое время?
– Да.
– Тогда пока отключусь, мне надо обдумать дальнейшие вопросы.
– Отключаюсь.
Изображение исчезло, я снова остался один. Я брел наугад, созерцал красоты окружающего мира и думал. Я думал о том, что это идеальный мир, и хотел найти в нем изъян, думал, что все, о чем мечтали люди моего мира, здесь обрело реальность. Раньше я считал, что человек, получив все желаемое, перестанет существовать, а оказалось, что желания человека бесконечны. Для меня этот мир был тем, что люди называли раем, но будет ли этот мир раем для других? Все ли воспримут его так, как я? И в самом ли деле он идеален? Чтобы это понять, надо найти его недостатки, но как и где их искать? Здесь каждый может получить все, что захочет, и без ограничений, какие уж тут недостатки.
Глава 3. Не понимаю, что ищу
Нет, не понимаю. Уж слишком идеальное все получается. Преступления невозможны в принципе, машина отреагирует на всякое отклонение от нормы. Не знаю, чем и как это достигается, физики процесса мне все равно не понять, значит, нет смысла и доискиваться. Но люди, как люди реагируют на все это? Они-то счастливы? Конечно, у машины этого не выяснишь, значит, надо искать людей. Правда, я не заметил особого стремления к общению, вот и мой первый собеседник не появляется. Может, занят, но хотя бы дал знать, что не сможет появиться. Да что это я? Я бы мог и сам представиться, если уж так хотел пообщаться снова. Не будет же тот человек спрашивать у машины, чтобы она узнала у вчерашнего собеседника, не хочет ли он снова пообщаться. Инициатива должна исходить от меня, тем более он не знает, что у меня уже есть модуль.
– Центральный, нельзя ли найти человека, желающего побеседовать со мной о здешнем мироустройстве?
– Такая желающая есть, она только что закончила изучение нового материала и хочет отдохнуть. Вас не смутит, что ей всего пятнадцать лет?
– Нет, думаю, в свои пятнадцать она даст мне фору по всем фронтам. Я отправлюсь к ней, или она прибудет сюда?
– Вы встретитесь в беседке у водопада, место красивое, вам понравится.
Ни помутнения в глазах, ни неприятных ощущений я не испытал, просто сменилась картинка, и я оказался в другом месте. Вокруг был лес, как в средней полосе, ветер слегка покачивал ветви деревьев, царили тепло и покой, и даже слегка слышный шум водопада не нарушал спокойствия. Буквально в десяти шагах от меня стояла беседка, и к ней подходила легко одетая, еще не стройная, но не лишенная грации девушка. Я направился к ней.
– Это вы искали собеседника? – полуутвердительно, полувопросительно проговорила она.
Я кивнул.
– Можете называть меня Итана. Мое имя несколько иное, но мне так больше нравится.
– Я Влад, мне так тоже больше нравится.
– О чем бы вы хотели поговорить?
– Видите ли, Итана, я не из этих мест. И хотя я говорю на том же языке, что и вы, и моя планета называется Землей, как и ваша, но мой мир совсем другой.
– Да, я знаю. Вы вчера говорили о своем мире с Двимом, он мне передал ваш разговор. К сожалению, он сегодня слишком далеко, чтобы вернуться. Вы вчера натолкнули его на какую-то мысль, вот его сегодня и вызвали на эксперимент, чтобы прямо на месте можно было сделать необходимые доработки. Вы на него не в обиде?
– Что вы, конечно нет. Тем более я сам неким образом к этому причастен.
– Как вы мудрено говорите. Старайтесь проще выражать свои мысли. Мы все стараемся говорить, как можно проще, чтобы собеседник мог задумываться над смыслом сказанного, а не над цветастой речью.
– Простите, я еще не совсем знаком с вашими обычаями. Если вам не трудно, поправляйте меня, я не обижусь и даже буду благодарен за то, что вводите меня в свое общество.
– Хорошо, а то вас пока трудно понимать. У вас все так разговаривают?
– Увы, нет. Мои соотечественники чаще разговаривают еще проще вас. Их речь иногда состоит из одних ругательств. А я так говорю из-за книг. Всегда их любил, и много читал. Украшательство речи практически у всех авторов – непременный атрибут творчества, вот я и нахватался.
– Понятно. Так о чем таком вы хотели поговорить, чего вам не могли объяснить в Центральном?
– Видите ли, ваше общество мне кажется совершенным, многие поколения людей на нашей планете мечтали именно о такой жизни, но каким оно кажется вам самим? Этого машина передать не сможет. Что ждет нас на нашей планете, если мы пойдем тем же путем? Вы счастливы?
– Как можно ответить на ваш вопрос? Счастье – такое многостороннее понятие. Но я попробую. Давайте рассмотрим счастье с двух сторон, в материальной и духовной сфере. Как вы, наверное, уже поняли, в материальной сфере мы обеспечены всем, чем пожелаем. Сейчас растет тенденция к все меньшим запросам в материальной сфере. Как говорит Двим, наигрались. Поэтому о счастье в этой области говорить не приходится. Счастье – это что-то неожиданно приятное. Ожидаемое не дает ощущения счастья. Удовольствия – да, но не счастья. В духовной сфере все гораздо сложнее. Много неудовлетворенных потребностей. Но наше общество не ставит задачи удовлетворить всех. Каждый сам должен искать себе удовлетворение в духовной сфере. Эта неудовлетворенность и стремление к удовлетворению своих стремлений и является у нас двигателем прогресса. Я хочу стать умнее других. Пожалуйста, возможность развивать свой ум предоставлена каждому. У нас нет закрытых знаний. Ты хочешь любви другого человека? Тоже имеешь возможность добиваться ее, а не получится – сам виноват. И не всегда удовлетворение возникает, как ожидаемый результат, значит, здесь люди могут быть счастливы. Есть, конечно, те, кто считает себя несчастными, но их не так много, и они чаще всего просто заблуждаются, и не хотят отказаться от своих заблуждений. Им нравится такое состояние. Ведь если бы они действительно страдали, то попросили бы помощи. Но такие просьбы вообще крайне редки. Счастье лично я испытываю, когда открою что-то новое, неизведанное. Счастье открытия. Думаю, у других то же самое. Я ответила на ваш вопрос?
– В целом, да. Вы исключили счастье, как материальное удовлетворение, тем самым стимулируя удовлетворение от умственной деятельности. А как у вас борются с человеческими пороками? Такими, как жадность, жажда власти, гордыня, прелюбодеяние (простите, что я говорю с вами об этом), сластолюбие, ну и другие. Что у вас считается противоречащим интересам общества?
– Все эти пороки основываются на двух составляющих – страхе и обмане. Страх у нас практически отсутствует, ведь мы достаточно хорошо защищены достижениями техники. С обманом дело сложнее. И сейчас при необходимости человек может обмануть, но это намного сложнее сделать при полной открытости информации и нашем открытом образе жизни. Можно, конечно, скрывать свои чувства и мысли, но у нас это считается дурным тоном.
– Но тогда вас легко и обидеть. Сказать правду в нашем мире практически равносильно тому, что обидеть человека.
– У вас много закрытой информации, как я поняла, вы многое скрываете, поэтому вам и бывает обидно услышать правду, ведь вы ее так стараетесь скрыть. Скрывать свои недостатки, а потом услышать от кого-то о том, что они всем давно известны, наверное, обидно. А если вы не скрываете своих недостатков, если они вас удовлетворяют, или вы успешно с ними боретесь, на что тут обижаться? Правда не может быть неприятной среди правды, другое дело – среди лжи…
– А если о ваших недостатках скажет неприятный вам человек?
– А почему он может быть неприятным?
– Ну, не знаю. Может, внешне неприятный, или спорит с вами постоянно и глупо, настырный какой-нибудь?
– Ну, во-первых, с неприятными людьми можно вообще никогда не встречаться, не разговаривать с ними еще проще, а во-вторых, если тебе человек чем-то неприятен, скажи ему об этом, и он примет меры, исправится, или сам перестанет с тобой общаться. Правда дает возможность выявить и исправить недостатки, что же тут неприятного? Да и трудно найти неприятного человека, ведь достоинств у людей всегда гораздо больше недостатков. Найди эти достоинства, и человек будет тебе приятен.
– Да, в общем, вы правы, но все же есть какие-то ограничения?
– Только одно. Не делай того, что бы было неприятно тебе.
– Это слишком просто. А другие ограничения? Например, не принято делать того, что неприятно самому, а мне захотелось. Смастерю какую-нибудь штуковину, которая будет доставлять неприятности другим, что мне за это будет?
– В каком смысле?
– Ну, накажут меня за это?
– Кто?
– Другие люди, которым это будет неприятно?
– А как они смогут вас наказать?
– К примеру, отвернутся от меня. Все перестанут со мной общаться.
– Такого у нас не бывает. Во-первых, все люди разные, и у всех разная потребность в общении. Навязывать свое общение, когда человек может в любой момент исчезнуть, просто невозможно. Куда человек исчез, тоже не определить, если он сам этого не захочет, вот и попробуй навязать неприятное общение. Во-вторых, все люди настолько различны, настолько индивидуальны, что общение всегда приносит пользу. И, в-третьих, столько соединенных миров и столько разных обществ, что всегда можно найти подходящее для тебя. В конце концов, можешь вообще перебраться в такой мир, где тебя никто не знает, и начать все заново.
– Да, возможности у вас огромны, но все же есть хоть что-нибудь, что вас не удовлетворяет?
– Наверное, у каждого когда-то возникает такое ощущение, но всегда можно найти выход. Даже если сам не найдешь, всегда можно спросить совета, и тебе обязательно помогут.
– Спасибо, Итана, я подумаю над нашим разговором. Можно мне будет встретиться с вами, если возникнут новые вопросы? – Конечно, запросите Центральный, и он всегда вам сообщит, когда и где.
– У вас принято прощаться?
– Да, обычно говорят: "До встречи".
– До встречи, Итана.
– До встречи, Влад.
Весь вечер я провел в общении с Центральным. Я сообщал о себе все, как это принято в этом мире, и старался ничего не скрывать. Я понял, что быть уличенным во лжи – один из самых больших недостатков в этом мире.
Глава 4. Лелею глупые надежды
Я ложусь спать. Я думаю о мире, который оставил. Можно ли его изменить. Можно ли привести его в такое же состояние, как здешний, довести до совершенства, в моем понимании. Я представляю себе, что было бы, если бы столь совершенную технологию привезти в наш мир. Наверняка найдется такой человек, или даже несколько, кто постарается скрыть эту технологию от остального человечества. Воспользуется ей только на благо себе. А в условиях постоянной национальной и религиозной вражды это неминуемо приведет к гибели практически всего человечества. Может, только те и останутся, кто овладеет способностью перемешаться в пространстве и преобразовывать материю в пространство и обратно. Но что станет с остальными? Выживет ли род человеческий? Как можно преобразовать наш мир, не разрушив его? С чего начать? Все желания людей выполнимы, вот что главное. И сами мы, и потомки наши могут жить по-людски, и поможет нам только наш разум. Но с чего начать? Ждать, когда умные дяденьки придумают такую технику, которая освободит человека от физического труда, и человек поймет, что его прогресс в развитии разума? Не дождешься. Сколько поколений жило до меня, и после будут, а умные никогда не жили лучше глупых. Хитрые – другое дело, эти наживались всегда. На обмане, да на доброте людской такую жизнь себе устраивали – ахнешь. А толку ноль. Все равно роскошь с собой не унесли, да и в памяти человеческой ничего, кроме зависти, не оставили. Но как бороться с обманом? Есть ли для этого верное средство? Ведь даже в этом мире обман – явление вполне возможное. Другое дело, что здесь обман разоблачить легче, здесь в нем нет смысла. Но с чего начать там, у нас? Как разоблачать обман в обществе, где даже газета "Правда", имея такое претенциозное название, позволяет себе ложь, или, по крайней мере, полуправду? Где ложь не только не наказуема, но и возведена чуть ли не в добродетель? Почему люди напридумывали столько тайн? Тайна личной жизни, тайна вкладов, государственная тайна… да мало ли их, этих тайн. Что уж говорить, если даже самого себя наш человек все время норовит обмануть. Ведь у каждого в жизни есть моменты, которые он не только не любит вспоминать, но даже себя норовит убедить, что этого не было. С этим-то как бороться? Как огня, люди моего мира боятся открытого общества, где все обо всех известно. Боятся. Вот в чем корень зла. Как это я раньше не додумался? Конечно же, все дело в страхе. Боимся показаться хуже, чем о нас думают, боимся, что нас покритикуют, боимся быть хуже других, боимся, что нас обманут, оболгут. Животные мы, у которых инстинкт страха сильнее разума. Значит, с этого и надо начинать, подавлять в себе животное. Значит, преодоление инстинктов надо сделать добродетелью, а для этого придется осознать себя не животным, а человеком. Господи, мы ведь даже своим родным и близким не верим до конца, подозреваем их во лжи, это куда годится? Ведь мы их родными называем. Боже, какой позор для рода человеческого. Как объяснить людям, что так дальше жить нельзя? Поймут ли они меня? Скажут, что живут же. Неужели такое существование можно назвать жизнью? Я бы, наверное, во все трубы трубил – очнитесь, люди, одумайтесь, прекратите лгать и бояться, давайте жить, а не существовать! Давайте поверим друг другу, прекратим скрываться и прятаться за обычаями. Давайте жить открыто. Давайте знать друг о друге все. Ложь бесполезна, рано или поздно она все равно станет явью. Но смогу ли я вернуться в свой мир, чтобы рассказать людям – я знаю, как сделать жизнь прекрасной. Почему я до сих пор не узнал, смогу ли вернуться? Может, я не хочу этого? Может, меня вполне устраивает такая жизнь, и я не хочу возвращаться? Нет, я должен вернуться. Должен – для людей, для своих детей. Они должны знать, что есть другая жизнь, что можно жить по-другому.