Он почувствовал, как прикасаются к ушам ее тонкие пальцы, расстегивая ремешки. Наконец, к его большому облегчению, голова освободилась от шлема. Он, моргая, смотрел на комнату, принявшую нормальный вид. Было жарко и поташнивало.
- Мне нужно выпить.
- Первоначальная тошнота, - сказала Натали, кладя шлем на пол и наливая ему вина, - быстро проходит, и через несколько часов привыкаешь к тому, что видишь.
- Ну конечно! Кто станет напяливать эту мозгодробилку на несколько часов?!
- Твой отец проверял. Он обнаружил, что, если поносить его неделю, начинает казаться, будто так все и должно быть. А после нескольких недель привыкаешь окончательно.
- После нескольких недель! Но это бессмысленно.
- Твой отец никогда не делал ничего бессмысленного. Этот опыт демонстрирует, насколько пластична природа человека. Можно изменить саму основу нашего восприятия, и мы будем способны существовать нормально.
- Не могу представить, чтобы он носил такое несколько недель.
- А я и не говорила, что он носил. На то у него были другие дураки.
- Кто-нибудь из тех молодых художников?
Она грустно кивнула. Взгляд ее стал отрешенным, словно она что-то вспомнила.
- Мне тяжело говорить об этом. Давай поговорим о тебе?
Но он скоро исчерпал обычные полицейские анекдоты и замолчал. Она, как охотница, наблюдала за ним. Хотя Натали томно раскинулась на кушетке, лениво выставив бедра, она внимательно ловила каждое его слово. Спросила, что он сделал в жизни самое плохое, и он ответил:
- Солгал, что человек коснулся предписания, хотя он этого не делал.
- Не понимаю.
Он объяснил ей проблему с Бёртлсом. Она не давала ему замолчать, расспрашивала о Луизе, и хотя Джек отвечал односложно, ничто не проходило мимо ее внимания. Она зевала с равнодушным видом, но он знал: она следит за ним. Этот ее странно туманный взгляд. Тревожащий прищур сладострастных глаз, в которых вспыхивали и гасли желтые волчьи искры.
Луиза вернулась задолго до полуночи. Она привела с собой Альфредо; оба были радостно возбуждены после удавшегося обеда. Последовало смущенное знакомство: Джек представил Луизу и Натали друг другу, потом Луиза представила Альфредо Джеку, хотя они уже мельком виделись. В общей неразберихе Натали и Альфредо пришлось знакомиться самим. Они представились друг другу по-итальянски, обменявшись обычными приветствиями, и, пока все рассаживались, продолжали любезный, как сначала показалось, разговор.
- Хорошо провели время? - спросил Джек Луизу, перекрывая сладкозвучные итальянские любезности.
- Потрясающе. Он так мил. Так это?..
- Да, она.
- Еще не видел ее татуировку?
- Нет.
- Не воспользоваться такой возможностью! Какой же ты тюфяк.
- Увы.
Он смотрел ей в глаза чуть дольше, чем позволяли приличия; потом оба обратили внимание, что тон, каким разговаривала другая пара, изменился. Натали нападала, Альфредо отвечал раздраженно. Поняв, что Луиза и Джек прислушиваются к их разговору, они замолчали. Повисла неловкая пауза, во время которой казалось, что комната опасно раскачивается.
- Так что вы ели? - спросил Джек.
Альфредо снова стал сплошное очарование. Его английский был безупречен.
- Я повел Луизу в самый мой любимый ресторан в Риме. На виа ди Монте Тестаччьо. Туда, где настоящая cucina romana Тебе понравилось, Луиза?
- Что между вами произошло? - обратилась Луиза к Натали.
Та сидела, скрестив руки на груди и положив ногу на ногу, и смотрела в окно. Нижняя губа была выпячена.
- Я пытался заставить Луизу попробовать "салат из копыт" и "сладкое мясо" в белом вине, - рассмеялся Альфредо.
- Я что-нибудь не уловила? - сделала новую попытку Луиза.
- Она сопротивлялась, Альфредо? - отвлек ее Джек.
- Еще как. Сначала. Но я уговорил ее. Постепенно.
- Чертов хлыщ! - буркнула Натали.
- Звучит заманчиво, - сказал Джек, - Надо будет попробовать.
- Очень дорогое блюдо, - проворчала Натали.
- Нет, не слишком, - проворковал Альфредо.
Повисла напряженная тишина; наконец Альфредо встал, собравшись уходить. Он с подчеркнутой галантностью поцеловал на прощание Луизу, за ней Натали и пожал руку Джеку, выразив надежду, что они как-нибудь пообедают в том же ресторане. Луиза проводила его. Джеку понравился Альфредо, о чем он и сказал, пока Луиза отсутствовала.
- Отвратительный тип, - возразила Натали.
- Почему же?
- Женат, а гоняется за юбками.
- Но он гоняется за Луизой, разве не так?
- Презираю мужчин, у которых не хватает честности уйти от жены, - высказала свое мнение Натали, - если они хотят быть с другой.
- Строгие у тебя правила.
- Что это такое? - спросила вернувшаяся Луиза, подняв с пола страттоновский шлем; потрогала кожаные ремешки, теряясь в догадках.
- Попробуй его надеть, - ласково предложила Натали.
- Не надо! - сказал Джек с такой обеспокоенностью, что Луиза удивленно посмотрела на него. - Я хочу сказать, - добавил Джек, взяв себя в руки, - что потом будет тошнить.
- Правда?
- Он преувеличивает, - успокоила ее Натали. - Примерь его.
- Я надевал недавно, и до сих пор меня немного поташнивает, - предупредил Джек.
- Что, черт возьми, это такое?
- Одна из игрушек, которыми забавлялся наш отец.
Держа шлем в вытянутой руке, Луиза с опаской разглядывала его.
- Так что он с ним делал?
- Давал кому-нибудь, - небрежно сказала Натали, - глотнуть таблетку ЛСД, а потом надевал ему на неделю шлем на голову. Или раздевал хорошенькую девушку и…
- Это нам слышать ни к чему, - перебил ее Джек.
- Очень даже к чему, - не отставала Луиза. - И что он делал?
Не обращая на нее внимания, Натали обернулась к Джеку:
- Я заметила, что ты предпочитаешь игнорировать некоторые вещи. Не касаться их. Говорить намеками. Что это тебе дает? Или просто оберегаешь Луизу?
- Оберегает? От чего?
- Ни от чего особенного, - сказала Натали.
- Даже не понимаю, о чем это ты, - проворчал Джек.
Натали встала.
- Знаешь, Луиза, у нас с тобой был общий знакомый.
- Не может быть!
- Да. Помнишь Ника? Мы с ним давние друзья.
Луиза ошеломленно посмотрела на Джека. Тот почувствовал, как лицо у него вспыхнуло от гнева. Он специально просил Натали не упоминать имени Ника.
- Уже поздно, я ухожу, - сказала Натали. - Приятно было познакомиться, Луиза. Поцелуй за меня Билли.
Джек дернулся, собираясь встать и проводить ее, но Натали положила руку ему на плечо, чтобы он не вставал, бросив: "Сама найду выход". Затем поцеловала его в губы, чуть крепче и чуть дольше, чем следовало, чтобы зародить в Луизе подозрения, и ушла. Они услышали, как под окном затрещал, а потом взревел мотор "веспы" - и стал удаляться тающим зудением насекомого, пока его не проглотил жадный клюв римской ночи.
- "Поцелуй за меня Билли", - передразнила Луиза слишком уж мрачным тоном.
- Не надо, - устало сказал Джек. - Не говори ничего.
17
Позвольте, пока вы по двадцать минут в день сосредоточиваетесь на разрыве в спектре между синим и фиолетовым, напомнить о том, что говорит наука о цвете Индиго.
Ничего.
И вас, и меня с детства учили, что спектр состоит из семи цветов. Несомненно, вы знакомы с мнемотехникой, искусством запоминания: "Каждый охотник желает знать", разумеется. Так вспомните, разве кто, начиная с незапамятных времен, доказал нам, что в нормальном спектре света действительно семь различных цветов? Во всяком случае, не наука, которая признает, что их только шесть. Обратитесь к своим учебникам по физике и энциклопедиям и обнаружите в них странное нежелание упоминать о неуловимом Индиго. Это член семьи, о котором предпочитают не говорить. Цвет, название которого не осмеливаются произнести. Табу для науки.
Научное понимание природы цвета основано на понятиях оттенка, насыщенности и излучения. Весь видимый свет представляет собой электромагнитное излучение. Разница в длине волны отдельных излучений субъективно воспринимается как "оттенок". Оттенки красного и фиолетового находятся на противоположных краях видимого спектра, потому что имеют разную длину волны. Длина волны красного - 0,000030 дюйма, фиолетового - 0,000014. Между этими двумя крайними точками ясно различимы четыре варианта волн, или полос (оранжевая, желтая, зеленая, синяя). Если бы их было пять, то есть всего семь, тогда был бы и Индиго! Но их не пять. Почему?
Цвет света отдельно взятой волны известен как чистый спектральный цвет. Такой цвет называют предельно насыщенным. Подобные цвета невозможно увидеть вне лаборатории, исключение составляют лампы с парами натрия в колбе, используемые на автострадах, и они являются примером предельно насыщенного желтого. Большинство цветов, которые мы видим ежедневно, являются мало насыщенными или, говоря другими словами, сочетают в себе волны разной длины. Точно так же, как цвет Индиго в передаче его художником - приблизительный вариант синего излучения.
Индиго не существует. И никогда не существовал.
И хватит о науке. А что же искусство и художники, колеблющиеся на противоположном конце иного спектра? Что они имеют сказать по этому вопросу? Поинтересоваться у них стоит, если только захотите от души посмеяться. Хотя я сознаюсь в свой слабости к художникам, мне, слушая их хвастливый лепет по поводу неуловимого Индиго, хочется утопить их всех в канале (что я и сделал с одним молодым человеком, очень меня раздражавшим). Они со слезами на глазах приводят в пример знаменитые полотна и тащат вам свою мазню со всякими экзотическими вариациями синего, синего, синего.
Ученые и художники. Умники и дураки. Но имеется альтернатива, и я покажу ее вам. Восприятие Индиго есть путь к Невидимости. (Возможно, сейчас вам придется изменить свое представление о Невидимости. То, как она представлена в научной фантастике, - это, конечно, полная нелепость: если бы мы были невидимы так, как это изобразил Герберт Уэллс, тогда бы даже наши веки были прозрачны. Мы не смогли бы закрыть глаза. Не смогли бы спать.)
С другой стороны, я не намерен говорить и о некоем плаще-невидимке или ином каком камуфляже, в котором вы могли бы появляться незамеченным. Это просто маскировка или колдовство. Истинную Невидимость можно уподобить трещине в физическом мире, сквозь которую вы можете быть перенесены после того, как облечетесь в некую оболочку.
Не это ли произошло с неуловимым Индиго, не ускользнул ли он из мира сквозь подобную трещину? Ясно, что исторически этот цвет должен был присутствовать здесь и сейчас. Технические журналы говорят нам, что "некогда" Индиго считался полноправным цветом спектра. Меня забавляет это "некогда", лукавые смыслы этого слова. Почему тогда мы лишились его? Может, кто украл его у нас? Или он покинул нашу планету сам по себе? Какие силы, божественные или природные, наказывают нас невозможностью видеть его красоту? И возможно ли, что другие части спектра тоже исчезнут?
Правда в том, что он существовал, а теперь его нет. Мне известны некоторые места, где еще можно обнаружить следы неуловимого Индиго, но я не представляю, как узнать, не является ли то, что я обещаю предъявить вам, лишь бледным намеком на великолепный оригинал. Возможно, я разворачиваю перед вами лишь выцветшие, драные остатки знамени. Но, выполнив мои указания и увидев неуловимый Индиго собственными глазами, вы будете повсюду замечать его смутные следы. И мир вокруг вас изменится.
Зрелище Индиго - это неожиданный дар и побочный результат овладения искусством Невидимости.
Вернемся к практической стороне дела. Первым делом нужно изменить свой рацион. Чтобы уловить цвет Индиго, необходимо высокое содержание железа и кальция в крови, поскольку эти элементы являются составляющими его излучения. Восприятие цвета - это сложный нейрофизиологический процесс, и рацион может повлиять на динамическое взаимодействие наблюдателя и наблюдаемого объекта. В дополнение к улучшающему зрение витамину А я рекомендую ежедневный прием полутора миллиграммов железа и двух - кальция. Это большие дозы, а железо часто приводит к запорам. Вам придется контролировать свой рацион, чтобы вы могли регулярно опорожнять кишечник.
Дважды в день промывайте глаза раствором лещины виргинской (Hamamelis Virginica) и буры. Эти ингредиенты вы найдете в любой аптеке.
Подобного режима следует строго придерживаться в течение месяца, прежде чем перейти к следующей ступени, и вы можете использовать этот промежуточный период, чтобы сделать две вещи - развить в себе способность видеть, а еще приготовить затемненное помещение.
Первое достигается путем упражнений, известных как "наложение рук". Закройте глаза и поднесите к ним ладони, почти касаясь век. Вы должны видеть лишь море черноты - в воображении и на деле. Оставайтесь в таком положении пять минут. Когда снова откроете глаза, не тревожьтесь, что несколько мгновений все будет видеться нечетко. Более того, в первые мгновения не следует и пытаться фокусировать взгляд на чем-нибудь.
Делайте это упражнение почаще. Открыв глаза после погружения в полную тьму, вы все увидите свежим взглядом. Это в определенной степени связано с воздействием на усталые органы зрения электрических импульсов, исходящих от ладоней (ладони излучают жизненную энергию, отсюда известная практика наложения ладоней в целительстве). Далее, видя полную темноту, ваши глаза движутся в слепом поиске фиолетового конца спектра и зоны, куда нам необходимо заглянуть.
Овладев этим упражнением, выйдите на природу и делайте то же самое. Еще лучше пойти в лес. Самое лучшее - оказаться в тихом лесу в сумерках и повторять упражнение. Результат удивит вас.
Укрепляя зрение при помощи витаминов и упражнений, начинайте устраивать затемненное помещение. В большинстве случаев можно освободить чулан под лестницей. Если это невозможно, придется нанять плотника или взяться за дело самому. В любом случае затемненное помещение должно быть размером примерно с платяной шкаф - достаточно широким, чтобы там поместилось кресло, а голова не упиралась в потолок.
В первую очередь надо сделать помещение непроницаемым для дневного света, замазать все щели. Затем проведите туда электричество и повесьте ультрафиолетовую лампу с выключателем. Она должна быть расположена точно над головой, когда вы будете сидеть в кресле, а шнур выключателя - такой длины, чтобы не нужно было тянуться, включая и выключая лампу.
Через месяц привыкания к новому рациону, упражнений с закрытыми глазами, устроив затемненное помещение, вы будете готовы перейти к следующей стадии.
18
Просидев почти пятнадцать минут в "чулане тумана" под лестницей, Джек начал стыдиться, что он ведет себя как дурак. Конечно же, ничего так и не произошло, и, когда он взялся за шнур, чтобы включить ультрафиолетовую лампу, зазвонил звонок входной двери. Ультрафиолет резанул по глазам. Он зажмурился. Нащупывая раздвижную дверь чулана, услышал, как Луиза с кем-то разговаривает.
Джек узнал голос Альфредо, сначала приглушенный, потом приблизившийся, повторяющий приветствие. Они с Луизой задержались в коридоре всего в нескольких дюймах от Джека, стоявшего под лестницей и отделенного от них лишь дверью. Джек понял, что Альфредо зашел предложить свою цену за дом. Он слышал, как Альфредо поинтересовался, где Джек, и Луиза ответила, что не знает. Потом голоса стали удаляться: это Луиза повела Альфредо в гостиную, где играл Билли, оставленный без присмотра.
Джек снова опустился в кресло. Он вовсе не прятался от Альфредо - просто не хотел своим появлением затягивать его визит. Он подождет, пока агент не распрощается, а потом выйдет из чулана. Он сидел в кресле, а его отражение в зеркале смотрело на него. Зеркало слегка затуманилось от лампы. Джек встал и протер его рукавом. В этот момент Альфредо заговорил громче, а Луиза отвечала ему звонким смехом.
Они снова вышли в коридор. Джек отчетливо слышал их разговор.
После загадочной паузы Альфредо заговорил, и говорил он удивительные вещи. Мол, Луиза неописуемо прекрасна. Луиза - богиня. Альфредо всю ночь лежал, не в состоянии уснуть, страдая, терзаясь мыслями о ней, до шести утра и, не в силах выносить это дольше, вылез из постели и оставил семью дома одну, чтобы идти пешком сюда, на Монте Марио.
Джек, слушая все это, невольно зажал рот рукой и сильно прикусил себе пальцы.
Он был в отчаянии, сообщил Альфредо. Не мог быть счастлив, пока не вернется, чтобы увидеть ее - просто взглянуть на нее, побыть рядом с ней несколько мгновений.
- Господи, ну и ну! - воскликнула Луиза.
Потом шорох трущейся одежды, глухой удар о дверь чулана, так что она содрогнулась и закачался шнур от ультрафиолетовой лампы. Джек услышал частое дыхание, хрип, пыхтение.
Прекрати, Альфредо, нет, нет; Ты считаешь меня дураком, Луиза; Нет, не считаю; Считаешь, может, я и есть дурак; Видишь, мне нравится, как ты целуешь меня, Альфредо, правда, нравится, просто сейчас не время, ты тут ни при чем; Мне надо вернуться на работу или, может, домой, сегодня ужасный день; Не принимай это близко к сердцу, пожалуйста, просто…; Нет, ты права, я должен уйти, пожалуйста, забудь, что я был здесь сегодня; Извини; И ты меня извини.
Раздались быстрые шаги. Входная дверь открылась, впуская свежий воздух и шум с улицы, и снова закрылась. Потом в гостиной заплакал Билли. Джек услышал, как Луиза тяжело застонала и бросилась к нему, чем он и воспользовался, чтобы выскользнуть из чулана.
- Куда ты уходил? - несколько мгновений спустя спросила его Луиза. - Ты просто вдруг исчез.
- Так, выходил прогуляться. Ты что-то раскраснелась.
Луиза пробежала рукой по волосам.
- Билли раскапризничался. Хочешь кофе?
Джек ответил, что не хочет, но она, похоже, не слышала и налила ему чашку.
- Я, кажется, видел, как кто-то вышел из дома, может такое быть?
- Да! Может. Это был агент по недвижимости.
- Ты имеешь в виду Альфредо?
- Разумеется, Альфредо. Приходил сказать цену дома.
- Особое внимание, а?
- Знаешь, что этот дом в действительности стоит дороже, чем квартира на Лейк-Шор-драйв? Кто бы мог подумать!
- Да, кто бы мог подумать. Альфредо еще что-нибудь сказал?
- Он, похоже, торопился. Что ты так смотришь на меня?
- Как я смотрю?
- Джек, ты долго еще думаешь оставаться здесь, в Риме? Мы ведь уже сделали все, что нужно, разве нет?
Джек решил не приставать к ней больше с расспросами и задумался об отъезде из Рима. Натали он нашел, дом выставлен на продажу. Они не могут сидеть здесь и дожидаться, пока его кто-то купит. Но он еще не был готов уезжать. Одинокий бизнес в Кэтфорде не слишком требовал возвращения в Англию, однако, напомнил он себе, надо позвонить миссис Прайс.