Ремейк "Сказок тысячи и одной ночи". Остроумная, ироническая, но одновременно серьезная книга, созданная убедить читателя, что "сказки про злых и беспричинно жестоких чеченцев, которые век от века ползут на берег и точат свой кинжал, чтобы отрезать кому-нибудь голову" – выдумки. Вместо этого кровавого стереотипа автор предлагает другие, может быть, не менее стереотипические, но зато совершенно безобидные утверждения – об уважении старших, о гостеприимстве, о почитании родственников. Сюжет таков. Писателя Зелима однажды вечером похищают представители чеченской мафии. И везут к "крестному отцу" – всемогущему Дону Ахмеду. Ахмед – это одновременно мафиози Дон Корлеоне и благородный рыцарь Дон Кихот. Правда, методы, направленные "на благо людей во всем мире", – неординарные: так, например, его синдикат печатает фальшивые доллары для подрыва "финансового могущества американского империализма и мультинациональных корпораций". Есть у Дона идея глобальнее – собственная концепция истории государства Российского, где чеченцам отводится особая роль. Как всякий "дон", Ахмед понимает, что жизнь его может оборваться неожиданно, поэтому спешит поделиться с писателем Зелимом накопленной мудростью и знаниями, чтобы тот запечатлел услышанное в книге.
Содержание:
Герман САДУЛАЕВ - Учение Дона Ахмеда 1
Поездка к Дону 1
История государства российского 2
Кровь на арбузах 2
Сироты казанские 6
Американский флаг 7
Новая встреча с Доном Ахмедом 8
Продолжение истории государства российского 9
Последняя встреча с Доном Ахмедом 11
Эпитафия 13
Примечания 13
Герман САДУЛАЕВ
Учение Дона Ахмеда
"Мы уже победили, просто это еще не так заметно".
Б.Г.
Поездка к Дону
В тот день не случилось бы ничего необычного, если бы по окончании моей работы, прямо в Митавском переулке меня не поджидал темно-зеленого цвета "Chrysler". Дверь со стороны водителя была приоткрыта, и только я успел сделать несколько шагов от своего офиса, как из автомобиля появился молодой человек в черной кожаной куртке, двинувшийся ко мне навстречу.
- Салам Алейкум, Зелим! - сказал он.
- Ва-Алейкум Салам, - ответил я и пожал протянутую мне руку.
По внешности и едва уловимому акценту я узнал в молодом человеке выходца из горячих мест своего детства. Откуда-то он знал мое имя.
- Мы знакомы? - поинтересовался я, давая понять, что предпочту общаться на русском языке.
- Пока нет. Меня зовут Саид. Тебя хочет видеть один человек.
- Правда? Дайте мне номер его телефона, я позвоню, и мы договоримся о встрече.
- Зачем? Будет гораздо проще, если я тебя к нему отвезу. Он специально меня за тобой послал.
Саид любезно открыл заднюю дверь. На сиденье развалился меланхолического вида лысый амбал с перебитым носом, которого я поначалу не заметил из-за тонированных стекол автомобиля. И я сел в машину. А что мне было еще делать?
Сел в машину и постарался вести себя непринужденно.
- Салам Алейкум! - бодро поприветствовал я амбала.
- Здоровеньки булы, грамадянин, - дружелюбно ответил мне лысый, оказавшийся, ко всему прочему, хохлом.
Так, значит, интернациональная бригада. Конечно, меня интересовал вопрос, что это за люди и зачем я им понадобился. Но спросить напрямую, пока мы толкались в пробках по центру города, я не решался. Наверное, опасался услышать сакраментальное: вот приедем, узнаешь, кто позвал, зачем позвал. Но вполне понятное и далеко не праздное любопытство где-то у Московского проспекта, наконец, пересилило мои опасения.
Саид не стал отвечать скрытыми угрозами, как в плохих голливудских боевиках. Напротив, он широко улыбнулся, поглядывая на меня в зеркало заднего обзора, и сказал с какой-то гордостью и даже радостно:
- Мы едем к Дону!
По-видимому, он сам посчитал такой ответ вполне достаточным. Для меня же во фразе была некоторая двусмысленность. Можно было предположить, что мы собираемся отправиться на берега великой реки, в исторические места казачьей вольницы, к цветущим садам, хмельным виноградникам и полногрудым загорелым селянкам. Но это было маловероятно. Я бы еще понял, если бы мы ехали к Днепру, до середины которого долетает только редкая птица и который не всякий амбал, даже такой, как тот, что сидел со мной рядом и наверняка вырос неподалеку от Днепра, сможет переплыть. Что до меня, то мне вполне хватило бы какой-нибудь Маленькой Невки. При большом желании, меня можно утопить даже в речке Оккервиль, которую утки переходят вброд.
- Простите, не понял… - это после некоторой паузы сказал опять я.
Саид посмотрел на меня через зеркало с явным неодобрением. Даже покачал головой.
- К Дону Ахмеду. Слышал про такого?
Конечно, как я сразу не догадался? Доном Ахмедом звали авторитета той пресловутой общности, которую газетчики окрестили "чеченской мафией"; из соображений политкорректности я предпочитаю называть ее "землячеством" или "диаспорой". Значит, все-таки земляки, а не Третий Интернационал. Ну да, вот только…
- Дон Ахмед??? Слышал, конечно. Но, признаться, я полагал, что это мифический персонаж…
- Конечно, он волшебник из сказки! - Саид засмеялся. - Уже подъезжаем, скоро ты сам в эту сказку попадешь. Только тормозну у ларька, мифический персонаж просил купить ему бутылку "Пепси".
Теперь все стало ясно. Вот только спокойствия и облегчения обретенное знание мне не принесло. И не подумайте, я не боялся, что меня собираются убивать. Во все эти сказки про злых и беспричинно жестоких чеченцев, которые век от века ползут на берег и точат свой кинжал, чтобы отрезать кому-нибудь голову, я не верю. Я ведь и сам чеченец, хоть и неортодоксальный, и, клянусь Всевышним Буддой, ни одной головы еще не отрезал. Никто не будет никого убивать просто так. И я вроде бы ничего страшного не натворил. Так что опасаться за свою жизнь причин у меня не было.
А боялся я совсем другого. Встречаться с соплеменниками я не очень любил. Слишком они склонны читать мне нотации. Дескать, ты из достойного рода, мой прадед вместе с твоим прадедом отправляли домой на продажу с фронта Первой мировой войны австрийские винтовки, а ты все херней страдаешь. Приходил бы к нам почаще, пристроили бы тебя в коллектив. Авторынок контролировать или цветным металлом торговать. Дали бы машину, оружие. Чтобы все было как у настоящего джигита. Сколько можно баловаться? Взять хотя бы литературу. Можно, конечно, и книги писать. Только правильные книги: о красоте родной земли, о народных обычаях горцев и историческом величии чеченского народа. А у тебя? Мат на мате, секс через страницу и ни слова о благородных и гордых чеченцах.
Примерно таких наставлений я ожидал и от Дона Ахмеда. И это меня ничуть не радовало.
Дон Ахмед, к счастью, не оправдал моих пессимистических ожиданий. В прихожей просторной четырехкомнатной квартиры нас встретил радушный хозяин, полноватый мужчина лет сорока с небольшим, и сразу пригласил к столу, накрытому в гостиной.
- Проходите, будем кушать. Моя хозяйка сделала жижиг-галныш.
- О, это просто сказка! Как дома! Сто лет не пробовал настоящий жижиг-галныш.
Все вместе, включая Саида и хохла, мы принялись с наслаждением поедать действительно вкусное угощение. Жена Дона хлопотала на кухне. У двери, по чеченскому обычаю, стоял подросток, видимо, сын хозяина, готовый принести или унести что скажут.
После трапезы Дон Ахмед отдал короткие распоряжения Саиду и хохлу, те кивнули и покинули нас. Меня Дон пригласил в свой кабинет, который был также и спальной комнатой. По всей видимости, опять же следуя чеченской традиции, хозяин спал отдельно от жены.
У американцев принято спрашивать друг друга: "How are you?" При этом вовсе не ожидается, что собеседник начнет подробно рассказывать о своей жизни. Даже лежа на носилках со сломанной грудной клеткой, перебитыми ногами и размозженным черепом, на пути по больничному коридору в реанимацию, настоящий янки ответит коротким: "Fine"
У чеченцев не так. На традиционный вопрос "Как дела?" полагается отвечать обстоятельно. И это еще не все. Внимательно выслушав твой рассказ, чеченец задаст следующий вопрос, на этот раз о том, как поживает твой ближайший родственник. Информацию о его житейских делах ты тоже должен дать развернуто, не пренебрегая деталями. Покивав головой, чеченец дальше спросит о другом твоем родственнике, чуть далее отстоящем от тебя на генеалогическом древе по сравнению с первым. Затем о следующем, в строгом порядке по кровной близости и старшинству. И так до тех пор, пока не осведомится обо всей твоей родне. И, надо отметить, что если у европейских народов родственные связи практически исчерпываются одним коленом, то у гордых своими семейными традициями вайнахов внучатый племянник троюродной сестры тестя твоего соседа, тот самый, который жил в Белгатое, а невесту привел из Автуров, помнишь, на их свадьбе председатель Макажойского сельсовета так лихо танцевал лезгинку, что вывихнул себе ногу, которую потом вправил ему сын Шерипа, у которого двоюродный брат учился в одном классе с нашим участковым врачом, - считается достаточно близким тебе человеком, о котором ты всегда и все должен знать.
Поэтому то, о чем мы с Доном Ахмедом беседовали первые два часа нашей встречи, вам будет, наверное, не интересно. Дон Ахмед мог бы продолжать и дальше: практически нетронутым остался обширный пласт родни по мужу моей тетки, живущей в Хасавюрте. Но, то ли посчитав, что требования этикета по программе минимум уже соблюдены, то ли сжалившись надо мной, он перевел разговор на другую тему.
- Ты, наверное, хочешь спросить, зачем я тебя позвал? Еще и машину послал с двумя ребятами. Ты на этот антураж не обижайся, сам виноват. Вот ведь вы какие, молодежь, сами, просто так, навестить старших, поговорить, не зайдете.
- Извините, Дон, я Вас даже не знал…
- Не хотел знать, вот и не знал. Общался бы с земляками больше, они бы тебя уже давно со мной познакомили.
"Начинается…" - подумал я. Но Дон Ахмед как будто прочитал мои мысли и продолжил:
- Ладно, не буду утомлять тебя нравоучениями. Тем более что и я тебя позвал не только для того, чтобы жижиг-галнышем накормить. Есть одно дело.
- Какое дело, Дон? Вы же знаете, я… в общем, не в теме.
- В теме, в теме. В той самой теме, которая мне нужна. Я читал твою повесть "Черные Горы".
- Но… откуда она у Вас?
- Как откуда? Ты же ее сам в Интернете по десяти адресам разослал. И в ФСБ о ней комментарии давал. В конторе мне ее и показали.
- Вам? В конторе? Но зачем???
- Вопросы у них были.
- И… Вы что, с ними сотрудничаете?
- Я их консультирую.
- Странно… я полагал, что Вы находитесь в некоторого рода конфронтации с правоохранительными органами.
История государства российского
Дон Ахмед улыбнулся, открыл бутылку "Пепси-Колы" и отпил из горлышка.
- Знаю ведь, что вредно после еды пить эту американскую гадость. А все равно пью. Нравится, вкусно.
Он полузакрыл глаза, с видимым наслаждением смакуя софт-дринк. Потом закрутил пластиковую пробку, отставил бутылку и продолжил:
- По их ведомству я чист. Более того, мы конгруэнтны во взглядах на современную политическую действительность. Жиды и масоны ослабили КГБ и развалили великую державу, СССР, чтобы бросить достояние ее народов к ногам транснациональных корпораций. Этим врагам России выгодны внутренние войны, нестабильность и сепаратизм. Им нужны великие потрясения, нам нужна великая Россия. В единой великой России и мой бизнес будет единым и великим. Более управляемым. Подумай сам, зачем чеченцам отделяться от России? Если Чечню отделить, что останется чеченцам? Только сама Чечня. Старые горы, мелкие речки, да остатки нефти. Появится пара-тройка собственных олигархов, которые прихватизируют нефтяные вышки, а чем заниматься всем остальным чеченцам? Опять пасти овец на альпийских лугах, как триста лет назад? Ты сам знаешь, нам, чеченцам, с нашей повышенной пассионарностью, при демографическом взрыве, благодаря которому численность нации растет, несмотря на неестественную убыль в связи с прошедшими войнами, нужны новые жизненные пространства. И эти пространства, дарованные нам Всевышним Аллахом, да будет Он милосерден к нам, - все земли России. Русский народ вымирает, каждый год коренное население России сокращается на миллион. Если русские земли не заселим мы, это сделают другие, те же китайцы. И даже живые, русские нам не враги и не помеха. Это хороший, умный, добрый, но недостаточно активный народ. Часто о чеченцах говорят, что мы отсталые в плане социально-политического развития. Действительно, за века своего существования вайнахи так и не создали собственной государственности. Но ведь и у русских никогда не было своего национального государства. Первое русское государство создали пришлые варяги, подчинив себе славянские племена и обложив их данью. Выражаясь языком 90-х, они занимались рэкетом, дали "крышу" земледельцам русских равнин и лесным бортникам. Варяги контролировали торговлю на трассе и решали проблемы своих коммерсантов, причем весьма успешно. Когда на русских купцов наехали в Константинополе, князь Олег Рюрикович со своей бригадой отправился в Византию и устроил там нехилую разборку. В результате негодяи-византийцы возместили ему все убытки и заплатили штраф, а Олег, в знак своей победы, прибил щит на ворота Царьграда. Знаешь, как это бывает на дверях торговых организаций, табличка: "Магазин находится под защитой охранного предприятия "Викинг". А вспомни Святослава Рюриковича! Как он честно и по понятиям назначал стрелки всяким отмороженным степнякам: "Иду на вы".
Было заметно, что Дон Ахмед восхищен подвигами своих великих предшественников. При переходе к описанию следующего этапа российской истории в тоне его голоса появились грустные нотки.
- Когда кровь викингов в русских князьях была уже сильно разбавлена из-за практики смешанных браков, они не смогли организовать на войну русский народ и защитить земли Руси от новой могущественной мафии, монголов. И над русским народом стали крышевать эти беспредельщики. Триста лет они собирали дань с русских земель, и новые князья, недостойные потомки Рюрика, сами покорно отвозили налоги в Золотую Орду. Предки чеченцев после кровопролитных боев с кочевниками ушли в горы, но дань никому и никогда не платили. Над чеченцем нельзя крышевать, он может только сам быть крышей. Мне рассказывали такую историю…
Кровь на арбузах
Дон Ахмед немного помолчал, посмотрел в окно отсутствующим взглядом, как будто прозревая пространство и время. Потом вернулся в реальность и заметил в ней меня. Я немного нервничал, это было заметно. Не то чтобы меня утомили его речи, просто хотелось курить. Но курить в присутствии старших у чеченцев не принято. Поэтому я делал вид, что внимательно и заинтересованно слушаю, а сам думал только о том, как хорошо было бы на сытый желудок затянуться сладкой сигаретой.
Мой проницательный собеседник словно увидел, что происходило у меня в голове.
- Если хочешь, можешь закурить. Не стесняйся, я разрешаю. Сам я не курю, но люблю запах сигарет. Особенно "Marlboro".
- У меня как раз "Marlboro"! Спасибо, Дон, - сказал я и, не ломаясь, полез в карман за пачкой сигарет. На журнальном столике я заметил большую пепельницу в форме человеческого черепа с отпиленной макушкой. А, может, это и был череп.
Дон Ахмед продолжил.
- Это было "время спортсменов". Время, когда бывшие боксеры, борцы, штангисты и просто качки, бритые наголо, в кожаных куртках и спортивных штанах с пузырящимися коленками ходили по улицам и сшибали дань с коммерческих ларьков и торговцев на рынке. Их век был недолог, как век мотылька, который рождается вместе с утренней зарей и на вечерней заре отдает Аллаху свою маленькую крылатую душу. Скоро наступило "время стрелков", так как все поняли, что самого крутого быка можно завалить легким нажатием на спусковой крючок огнестрельного оружия. Америка считает себя родиной и оплотом современной демократии. И в некотором смысле это так. Только истинную демократию в американском обществе внедрил не Авраам Линкольн, повторивший лозунг, еще ранее начертанный на знаменах Великой французской революции, - "Все люди равны перед Богом…", а офицер и оружейный промышленник Кольт, сконструировавший многозарядное оружие, простое и легкое в обращении. "Бог создал людей разными, а полковник Кольт уравнял их в правах" - вот формула настоящего гражданского общества. Широкое распространение оружия заставило ковбоев считаться с правами других людей: будь ты хоть горой мускулов, любая субтильная дамочка, тщедушный студент или даже негр может разрядить в тебя револьвер. Поэтому фильтруй базар.
Я понимающе кивнул головой. Дон продолжил.
- Криминальная история России не закончилась "временем стрелков". За этой короткой, но яркой эпохой настало "время юристов". Как говаривал Аль Капоне, пара адвокатов с кейсами может порой сделать больше, чем отряд гангстеров с автоматами. И уже не осталось совсем никакой романтики. Новые бандиты, в белых рубашках и галстуках, стали осуществлять передел собственности через арбитражные процессы, фиктивные банкротства, слияния и поглощения. А потом все вернулось на круги своя, и в Россию опять пришло "время чиновников". Но мой рассказ не об этом.
Я затушил сигарету и сразу закурил вторую. Что поделать, я типичный "chained-smoker", как говорят американцы и англичане. Дон Ахмед внимательно посмотрел на меня, но замечания не сделал.