– И что? Разве Он сказал, что это невозможно? – усмехнулась Оксана. – Он сказал, что это трудно. Но мы же не ищем легких путей!
– Не знаю! – помотал головой Александр. – Если ты считаешь, что возможно протащить верблюда через иголку…
– Ну, если уж мы начали говорить о притчах Иисуса, – оживилась Оксана, – то давай вспомним и ту, где он сказал своим ученикам: "Если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: "перейди отсюда туда", и она перейдет; и ничего не будет невозможного для вас". А ты говоришь – верблюд… Нет! Лично мне путь аскезы правильным не кажется! По-моему, он ведет в тупик.
– Ну почему сразу в тупик? – возразил Александр. – А Будда? Он пришел к просветлению, когда чуть не умер от истощения под своим деревом.
– А знаешь, в чем заключалось его просветление? – засмеялась Оксана.
– В чем?
– Он осознал, что все хорошо в меру! Я фильм смотрела о буддизме, там как раз показан этот эпизод: Гаутама несколько лет сидел на берегу под деревом, но просветление никак не наступало. И тогда он понял, что выбрал не тот путь. Собрался было встать и уйти, но от голода не смог подняться. И вот, думая, что сейчас умрет, он в последний раз взглянул вокруг. И вдруг заметил лодку, в которой плыли странствующие артисты. Один из них учил другого настраивать лютню: "Если ты натянешь струну слабо, то она не будет звучать, а если слишком сильно, то она порвется". И тут Гаутама увидел суть истинного пути и пробудился.
– Ну, вот видишь! – обрадовался Александр.
– Что "видишь"? – удивилась Оксана. – Ви-жу, что для просветления аскеза и самоистязание вовсе и не нужны. Нужна золотая середина, чтобы духовный уровень был в гармонии с материальным.
– Но ведь достиг просветления он именно в момент, когда готов уже был умереть!
– Нет! Ты не понял! Просветления он достиг, когда услышал пример со струной!
– Оксана! – усмехнулся Александр. – Ну я вот сейчас тоже только что услышал эту притчу, но что-то не чувствую внезапного "просветления". Или, может быть, все, кто прочитал ее, тоже уже будды?
– Хм… Но ведь если бы он не осознал, что "перетянул струну", то просто умер бы от голода, и не было бы никакого просветления! Значит, сама по себе аскеза не ведет в рай!
– Ну, сама по себе… согласен… Но никто и не говорит о просто аскезе! Нужно еще… развиваться… духовно.
– О боже! Только не это! – застонала Оксана и уткнулась лицом в ладони.
– Ты о чем? – растерялся Александр.
– Не говори мне о "духовном развитии"! У меня уже оскомина от этих слов!
– Где же ты успела ее набить?
– Да… – Оксана махнула рукой и засмеялась. – В одной секте… Да я прекрасно понимаю, что это означает, но когда слышишь это от людей, которые…
– Которые что?
– Ну, в общем, есть такой контингент "духовных", которые хвастают тем, что достигли такого уровня развития, что могут стать незаметными для кондуктора в трамвае, и поэтому ездят "зайцами". Они цитируют Христа – мол, "взгляните на птиц небесных: они ни сеют, ни жнут…" – и гордятся тем, что нигде не работают и живут без денег, при этом как птицы клюют с общего стола на халяву. Да ладно, не жалко угостить, но противно смотреть, как эта воинствующая нищета пытается учить "духовному развитию" тех, кто их подкармливает.
Оксана продолжала что-то возбужденно говорить, а Александр все глубже проваливался во тьму собственного комплекса неполноценности. Под ребрами накалялись адские угли, выплевывая злобные синие язычки под левую лопатку.
– Ну, вот ты мне скажи, что такое, по-твоему, "духовное развитие"? – Оксана толкнула его легонько в плечо.
Александр молчал, боясь шевельнуться и выплеснуть черную ярость, которая уже кипела в груди, пузырясь и обжигая брызгами горло.
– Э-э-эй! Я тут вообще с кем разговариваю? – Оксана толкнула его посильнее.
Он резко дернул плечом и закрыл ладонями исказившееся гневом лицо.
– Саш! Что случилось? – испуганно прошептала Оксана, не рискуя больше трогать его. – Я что-то не то сказала?
Александр всю волю направил на контроль своего тела, зная, что в подобном состоянии оно способно сотворить любую глупость. Он вспомнил про "кристалл", но также вспомнил, что уже несколько раз прибегал к этому методу, чтобы справиться с комплексом нищеты, который все чаще и чаще проявлялся в нем при общении с богатыми друзьями. С каждым разом душевная боль становилась все ярче, и контролировать ее становилось все сложнее. "Кристалл" лишь на время гасил ее.
"Надо найти корень проблемы!" – осознал Александр, но засомневался, способен ли он сделать это, подобно Оксане. Да и время сейчас было не совсем подходящее для длительных погружений в дебри генетической памяти. Поэтому Александр снова выстроил лучи и с блаженством ощутил, как божественная свежесть заполняет грудь и расслабляет скованные мышцы. Через минуту он открыл глаза и глубоко вздохнул. Где-то в боку застывшим комом ощущался остаток проблемы. Александр понимал, что это последняя отсрочка.
– Извини, – повернулся он к Оксане и улыбнулся. – Что-то печенку прихватило, пришлось немного уйти в себя и поработать. О чем ты говорила?
– Я рассказывала про серединный путь Будды. Истинное духовное развитие возможно лишь при соответствующем материальном. И нельзя уходить ни в одну из этих крайностей.
– Наверное, ты права. А у меня вот материальное сильно хромает. Видимо, потому и духовное не продвигается… А я-то думал, как это лучи, уходя в разные стороны, приходят к центру?
– Лучи? – удивилась Оксана. – Ах да! Это ты про мой сон…
Потом они долго лежали на траве, задумчиво глядя в небо и размышляя.
– Слушай, – нарушил молчание Александр.
– М-м-м? – отозвалась Оксана.
– Так получается, что в монастыре проходят оба пути одновременно. Монахи ничего своего не имеют, сознательно истязают свое тело постом, тяжелым физическим трудом и воздержанием от всех мирских удовольствий. Но при этом монастырь владеет землей, скотом, деньгами и прочими материальными ценностями. Получается, что каждый монах – и аскет, и богач.
Оксана улыбнулась:
– Так ведь это и без монастырей можно.
Она вспомнила промокшую палатку, свое зудящее, измученное тело, готовое отдать все деньги, лишь бы оказаться дома… И слава богу, что это было невозможно! Оксана даже вздрогнула от мысли, что она не прошла бы тот путь до конца и не встретила Александра.
– Знаешь, – она села, – я думаю, что даже очень богатые души иногда сознательно создают себе ужасные условия, чтобы… э-э-э… чтобы…
– Ну, вот мы и вернулись к верблюду и иголке, – засмеялся Александр, приподнявшись на локте.
– Я сказала "иногда"! – воскликнула Оксана и в шутку замахнулась на него травинкой.
– Не знаю, не знаю! – Александр прикрыл голову рукой. – Сиддхартха Гаутама навсегда ушел из царского дворца, чтобы стать Буддой! Что ему мешало медитировать в комфорте?
– Слабак был потому что! – засмеялась Оксана и все-таки стукнула Александра по макушке.
Шумная внезапная возня вспугнула стайку мерцалок.
– Салют! – радостно закричал Александр и вскочил. Зачерпнув из речки пригоршню мелких камешков, он как в детстве начал бросать их в скопления насекомых. Воздух засверкал, словно в волшебной сказке, речная рябь раскрасилась голубыми и зелеными бликами. Оксана даже перестала дышать от восторга.
Неоновые искорки еще долго кружили над поляной, прежде чем вновь усыпали землю.
– Пойдем домой, – сказала Оксана, с грустью взглянув на запад.
– Пойдем, – согласился Александр. – Наверное, нас уже ждут к ужину.
Близнецы
Поднявшись в столовую, Александр и Оксана застали там Раю, которая о чем-то беседовала с Галиной.
– Конечно, Раечка! – услышали они конец разговора. – Мы всегда рады гостям, тем более по такому случаю.
– А какой у нас тут случай намечается, если не секрет? – спросил Александр.
– Так завтра же праздник Ивана Купалы! – объяснила Галина. – К Рае целая толпа друзей приезжает, праздновать. Вот она и просит завтра приютить одну пару.
– А что, – рассмеялся Александр, – только одна пара на Раин сеновал не помещается?
– Да нет, – смущенно улыбнулась Рая, – все поместятся. Просто эта пара… ну, как бы сказать… В общем, они такие… богатые. Неудобно их в общую кучу сваливать.
– А-а-а. Понятно, – усмехнулся Александр. – Ну, мы с Оксаной на это время можем уйти обратно ко мне.
– Нет, нет! Зачем же? – вмешался Владимир. – Мы уже решили: Оксана на завтрашний день и ночь перейдет в комнату Маши и Даши, а Рихарда и Инну поселим в гостевую.
Маша и Даша, хлопотавшие возле стола, подтвердили это решение радостным синхронным кивком.
– Да! Тем более что твой домик на завтра уже арендован, – поставила Рая Александра в известность.
– Ну и замечательно! – согласился он. – И много будет народу?
– Ой! Если все приедут, то человек тридцать – сорок, – прикинула Рая и начала загибать пальцы: – Анюткины однокурсники, Ванюшкины одноклассники и мои друзья из фольклорного клуба. Мы хотим еще всех дачников пригласить. В общем, хоровод намечается очень большой. Надеюсь, вы придете?
– Конечно, Раечка! – радостно сказала Галина.
– Завтра вечером, часов в семь на берегу Реки все начнется, а до этого все должны подготовиться. Все девушки должны сплести венки, а мужчины – построить кораблики.
– Раечка, поужинаешь с нами? – предложила Галина.
– Ой, нет! Пойду. У меня там уже гости приехали, надо их кормить да располагать. Спасибо за помощь. Рихард и Инна завтра часов в двенадцать обещали подъехать.
На следующее утро Оксана проспала купание в предрассветной росе. Проснулась она, когда солнце уже было высоко над горизонтом. Часы показывали половину седьмого. Спать больше не хотелось.
Встав и прибрав в комнате к приезду гостей, она собрала свою постель и вещи и отправилась к странным близняшкам.
"А что же в них странного? – задумалась Оксана, присев на стул возле окна в комнате девочек – обе вставали очень рано и уже убежали хлопотать по хозяйству. – Немного эксцентричное поведение? Но это нормально для подростков их возраста. То, что они все время вместе? В этом тоже нет ничего удивительного, просто очень дружные сестры. Нет, есть что-то еще… – Она сосредоточилась на своем ощущении и замерла, рассматривая его. – Такое впечатление, что все время двоится в глазах, как будто это один человек, только в двух телах… – От осознания этого ощущения стало жутковато. – Да ну, ерунда какая-то", – подумала Оксана и отогнала навязчивую мысль.
Закончив свою утреннюю работу, девочки вернулись. Увидев Оксану, они традиционно поздоровались, сделав реверанс, и притворились, что их значительно больше интересует порядок в комнате, чем гостья. Одна из них схватилась за пылесос, другая – за тряпку для пыли.
Оксана села на диван и начала бесцеремонно рассматривать двойняшек, пытаясь определить, что же в них кажется ей не совсем нормальным. Переводя взгляд с одной на другую, она четко ощущала какую-то неестественность в их поведении, но понимание ускользало. Тогда она закрыла глаза.
Через минуту, чуть-чуть приподняв ресницы, она сконцентрировала свое внимание только на одной из них, той, которая была с пылесосом. Из-под ресниц Оксана тщательно рассмотрела черты ее лица, мимику, движения. И ничего неестественного не заметила. Тогда она перевела взгляд на другую девушку, которая прилежно вытирала несуществующую пыль на полочках для книг. Смотреть на нее было сложнее: взгляд все время пытался сорваться обратно на ее сестру. Оксана отметила это, но не смогла понять причину. Небольшим усилием воли она заставила себя сконцентрироваться на девушке, вытирающей пыль.
Но через несколько секунд вторая девушка выключила пылесос и начала чуть-чуть подкашливать, явно пытаясь обратить внимание на себя.
Внимание Оксаны автоматически переключилось на нее. Она открыла глаза и спросила:
– Как тебя зовут?
Девушка явно растерялась, но тут же постаралась это скрыть за ехидной улыбкой:
– Разве у вас плохая память?
– Ну почему? – Оксана пожала плечами. – Я знаю, что вы Маша и Даша, но кто есть кто, не знаю, поэтому и спрашиваю: как зовут тебя?
– А зачем вам? Вы же все равно не запомните! Нас даже мама путает.
– А вот давай поспорим, что запомню и не буду путать!
Девушка с тряпкой перестала драить столешницу и немного встревоженно, как показалось Оксане, посмотрела на сестру.
– Ну, давайте поспорим, – согласилась та. – Только имейте в виду, что мы все время в разной одежде, а гардероб у нас один на двоих. Так что за обедом мы можем просто поменяться платьями.
– Согласна, – кивнула Оксана. – На что спорим?
– Ой, да на что мы можем поспорить? – засмеялась девушка. – Чего у вас есть такого, чего нет у нас?
– Ну, может быть, вы чего-то хотите, чего родители не могут вам купить? – предположила Оксана.
Девушка покосилась на сестру.
– Но и вы не сможете этого купить, – сказала она. – Поэтому спорим просто так, на щелбан.
– Согласна. Так как тебя зовут?
– Меня Даша.
– А ты, значит, Маша? – Оксана пристально посмотрела на вторую девушку.
Та неуверенно кивнула и, мельком бросив взгляд на сестру, снова занялась протиркой столешницы. Оксана продолжала смотреть на Машу, хотя испытывала сильное желание отвести глаза, как это обычно бывает, когда смотришь на инвалида.
Даша, шумно придвинув стул, села и задала вопрос:
– Оксана, а вы можете нам подробнее рассказать, как у вас получилось перестать бояться крыс?
– Еще подробнее? – удивилась Оксана. – Да я вроде бы все до мельчайших деталей позавчера рассказала.
– Тогда почему у нас не получается? Мы все делаем точно так же!
– А что? Вы тоже боитесь крыс? – в шутку не поверила Оксана.
– Ну при чем тут крысы? – пожала плечами Даша. – У нас свои страхи.
Маша, закончив протирку стола, взяла стул и села рядом с Дашей. Она села совсем в другую позу, на ней было совсем другое платье, но Оксане снова показалось, что у нее двоится в глазах.
– Тогда расскажите мне про свои страхи, – предложила она. – Может быть, в ваших случаях надо действовать как-то совсем иначе.
Девочки опять переглянулись, как бы спрашивая друг у друга разрешения поделиться своим страхом с чужим человеком. Получив взаимное одобрение, они синхронно перевели взгляд на Оксану.
– Только пообещайте, что никому не скажете! – попросила Даша.
Оксана почувствовала, как холодная волна страха накатила на нее. Чем таким ужасным могут поделиться с ней эти симпатичные девчонки, что она должна будет хранить как страшную тайну? И готова ли она выслушать?
– Ой, девочки! Вы меня пугаете! – честно призналась Оксана. – Как я могу вам это обещать? А вдруг вы расскажете мне что-то такое, что я просто обязана буду передать вашей маме? Нет, девочки. Не могу я вам этого обещать.
Маша и Даша опять переглянулись, обдумывая свои дальнейшие действия.
– А мама знает, – сказала Маша. – Да ладно, можете не обещать, все равно вам никто не поверит.
Оксана уже готова была встать и выбежать из комнаты, чтобы не продолжать этот разговор, но в глазах двойняшек была такая надежда, что она собралась и кивнула, остановив взгляд на Маше:
– Н у, рассказывайте!
– Я тоже Даша, – сказала Маша. Казалось бы, что такого в этих трех словах?
Полный бред! Но Оксана, услышав это признание, с трудом успокоила сердце, которое вдруг как бешеное заколотилось возле горла.
– Как это? – Она перевела взгляд на Дашу.
– А Машку я убила… нечаянно. – У Даши задрожали губы.
Оксана отметила, что это "я" очень непривычно звучит. Обычно они говорили только "мы". Она перевела взгляд обратно на Машу. Та совсем не была похожа на "убитую".
– Расскажите подробно, как это произошло, – попросила Оксана, подумав: "Будь что будет. Я, конечно, не психолог, но сейчас некогда взвешивать "за" и "против".
Но девочки молчали, испуганно глядя на нее в четыре огромных синих глаза.
– Что рассказать? – спросила одна, вернувшись в привычный для них стиль разговора, быстро моргая и изображая кокетливую и жеманную глупышку.
– Не знаю, что! – Оксана слегка разозлилась. – Мне казалось, что это вам хотелось поговорить!
– Нам? – Девушки сказали это одновременно.
Все выглядело так, будто эксцентричные и нагловатые подростки решили слегка подшутить над взрослой тетенькой, вообразившей, что она изобрела чудо-способ решать все проблемы. Видимо, по сценарию предполагалось, что в этом месте Оксана должна смутиться и почувствовать себя полной идиоткой, потому что повелась на безобидный розыгрыш.
Оксане действительно стало не по себе. Она не знала, как ей вести себя дальше. Близняшки явно издевались над ней, и она действительно чувствовала себя глупо. Это было очень неприятное чувство, какая-то смесь униженности и злости.
Первое, что пришло ей в голову, – это встать и выбежать из комнаты.
"Стой, Оксана! – услышала она мысленный приказ уже знакомым женским голосом. – Убежать легко! Погрузись в это состояние и найди его аналоги в своем прошлом!"
Оксана оглянулась в прошлое и сразу же увидела картинку: кабинет директора школы; она, восьмиклассница, стоит в вызывающей бунтарской позе и смотрит в окно; директриса бубнит что-то воспи… нет, нравоучительное. Оксана прислушалась к голосу директрисы. "Ты объясни мне свое поведение!" – требовала та стандартным командирским тоном. В ответ Оксана-подросток, точь-в-точь как Даша сейчас, быстро захлопала ресницами, изображая полное непонимание.
"За что же меня отчитывают? – попыталась вспомнить взрослая Оксана. – А-а-а…" Это была очень некрасивая история, которую ей хотелось стереть из памяти.
К ним тогда пришла новая учительница. Кажется, ее звали Раиса Сергеевна. Это была добрая, немного наивная тетушка в огромных круглых очках, которая искренне желала научить детей математике. Подростки не пожелали простить новой учительнице непозволительную, как им показалось, слабость. И Оксана была первая, кто включился в травлю математички. Они то мазали ей сиденье стула мелом, а потом хихикали над ее измазанной юбкой, то засовывали монетки в замочную скважину ее кабинета, а потом пол-урока показательно зевали в коридоре, созерцая, как она мучалась, пытаясь открыть дверь. Еще дали ей прозвище Сова и развешивали по школе листовки с карикатурами, где изображали ее ощипанной глазастой птицей. Оксана вспомнила, с каким злым азартом она придумывала для Совы новые издевательства и сюжеты для листовок.