11
Мы собирались выловить его быстро. Какой смысл выжидать недели. Если ждать, то горячее желание отомстить может и простыть. А мы такого ни в коем случае не могли допустить.
Мы выяснили, что этот Брюс Паттерсон крутил с другой девчонкой уже с месяц, и выходит, изменял Саре, поскольку продолжал ходить и к ней. Это как оплеуха нам всем: мы принимали его у себя в доме, а он тем временем окучивал какую-то клюшку по всему городу.
- Мы его отлупим? - спросил я у Руба, но тот лишь с насмешкой поглядел на меня.
- Ты серьезно? Посмотри на свои габариты. Ты чихуахуа, а Паттерсон, блин, - шкафина. Ты вообще понимаешь, что этот чувак с тобой сделает?
- Ну, я думал, что нас-то двое.
- Да я сам хиляк, - резко отшил меня Руб. - Конечно, борода у меня вовсю прет, но Брюс убьет нас обоих.
- Да, точно говоришь.
Дальше случилось кое-что неожиданное.
Раздался стук в дверь, больше похожий на робкое царапанье, и, открыв, я увидал на пороге своего бывшего лучшего друга Грега.
- Можно войти? - спросил он.
- Сам как думаешь?
Я отворил москитную сетку, и он вошел, оглянувшись перед этим на Стива, который с мрачным видом сидел, как всегда, на крыльце.
Войдя, Грег поздоровался с Рубом словами "Привет, Волчище", на что Руб пригрозил выбросить его за дверь.
Грег извинился, и я провел его к себе.
Он сел у окна, привалившись к стене. И молчал.
- Ну, - спросил я, сидя на кровати, - ничего, если я все же спрошу, каким ветром тебя принесло?
- Я за помощью, - последовал быстрый и прямой ответ.
Грег запустил обе руки в волосы, и с него посыпалась перхоть. У Грега всегда была эта проблемка. Ему нравилось в школе трясти перхоть на парту.
- Какого типа? - уточнил я.
- Деньги.
- Много?
- Три сотни.
- Три сотни! Ни фига себе, ты куда вообще, блин, впутался?
- А, не спрашивай. Так… - Он слегка поморщился. - У тебя есть?
- Во дает, три сотни. Не знаю.
Я полез под свой участок ковра и вынул, что там у меня было заначено. Восемьдесят баксов.
- Вот, тут у меня восемьдесят.
Нашел свою банковскую книжку и посмотрел сумму: на ней лежало еще сто тридцать.
- Ага, итого двести десять. Все, чем могу.
- Черт.
Я тоже сел на пол, спиной опершись на кровать, и спросил:
- Ты только скажи, зачем они тебе, угу?
Грег мялся.
- Скажи, или не дам.
Это была ложь, и мы оба это знали. Мы понимали, что я уже отдал Грегу деньги и что я даже не попрошу его вернуть. Вот и все. Но это, по крайней мере, он мне был должен. Должен был сказать, куда уйдут мои кровные.
- Эх, - сдался Грег. - Один из ребят, Дейл. Знаешь его?
Дейл Перри.
Ну да, Дейла Перри я, конечно, знал. Чувак того самого типа, что я терпеть не мог: он всегда вел себя так, будто всё кругом - его, и я его на дух не выносил. В прошлом году на коммерции (не стоило мне выбирать этот предмет) он взял металлическую линейку, нагрел ее на калорифере и приложил мне к уху, было адски больно. Вот кем был Дейл Перри. Еще он оказался в той шайке на футболе, с которой болтали клевые девчонки.
- Знаю такого, - спокойно подтвердил я.
- Ну вот, пара его старших друганов, им нужен был парень, чтобы забрал для них дурь. На три сотни баксов.
- Дурь?
Конечно, я прекрасно знал, что такое дурь, но мне подумалось, что лучше не упрощать Грегу задачу. В конце концов, я ему отдавал все свои кровные до последнего цента. Вот тебе и стерео, вот тебе и "что-нибудь еще". Вот тебе наличные, горбом заработанные в последние недели у отца. Все уплывало в унитаз, потому что мой бывший лучший друг явился ко мне, зная, что я единственный чел, который его не подведет. Никто из этих новых друзей не выручил бы его, а вот старый сможет.
Странновато.
Вам не кажется?
Дело не столько в том, что старый друг лучше новых двух. Просто ты знаешь человека лучше и понимаешь, что ему плевать на то, каким жалким лебезящим идиотом ты будешь выглядеть. Он знает, что ты для него сделаешь то же. Я знал, что Грег выручил бы меня, случись все наоборот.
Так что да.
- Дурь? - переспросил я. - Что еще за дурь такая?
- Ты понял, - ответил Грег.
Тут я ему спустил.
- Да понял, понял.
- Да там ерунда, несерьезное, - продолжил Грег, - но до фига много. Там было человек десять скинувшихся, но всем было лень идти забирать, - Грег еще чуток сполз по стене. - Я пакет-то забрал, без проблем, но плохо вышло, что пришлось держать ее у себя до утра.
- А-а.
Я расхохотался, закинув голову. Я почти не сомневался, что понял, как в точности было дело.
- Да, точно, - Грег кивнул. - Маманя, блин, нашла пакет у меня под кроватью, а батя швырнул в камин. А это все равно, что подписать мне смертный приговор. Не могу поверить, что старик швырнул ее прямо в огонь, слышь.
К этому моменту я валялся от смеха, поскольку живо представил себе Грегова старика - мелкого, кучерявого и жилистого бандита, как он, костеря всё и вся, бросает в камин пакет с дурью. Тут и Грег тоже рассмеялся, хотя, смеясь, он повторял: "Не смешно, Кэм. Не смешно".
Но это было смешно, и только поэтому Грег получил свои деньги.
Он их получил, потому что я рассказал все Рубу, и тот отстегнул недостающие девяносто баксов, хотя и пригрозил при этом, что убьет Грега, если тот не вернет должок в темпе вальса. В итоге мы договорились, что Рубу я отдам с денег, которые заработаю у отца в следующем месяце или около того, и все будут довольны. А Грег потом рассчитается со мной.
У Грега прямо по лицу было видно, как он расслабился. Едва деньги оказались у него в руках, все его напряжение улетучилось.
В соседней комнате Сара лежала на кровати, разбитая на тысячу осколков.
Мы прошли мимо нее на задний двор, где принялись пинать мяч в нарисованные на заборе ворота.
В ворота мы вставали по очереди. Это я предложил (в основном из-за того сна, что мне приснился прошлой ночью), и я лишь надеялся, что нос мне не расквасят. Впрочем, Ребекки Конлон с нами не было, верно? Я счел, что беспокоиться в общем-то не о чем.
Само собой, соседская собачка пустилась брехать, а попугаи впали в бешенство.
Игра была в самом разгаре, и тут Руб стал звонить друзьям. Разговор произошел такой:
- Алё.
- Алё, Саймон. Это Рубен.
- Рубен. Привет. Как сам?
- Норм. Подходи?
- А че, подойду. Вроде недалеко.
- Возьми Сыра и Джеффа.
- Лады.
- Пока.
- Пока.
Когда все собрались, у нас пошла самая настоящая игра.
Раз за разом мы грохали мячом в забор, стараясь по полной использовать свободу, пока не вернулись предки. Вы бы слышали эти удары! Бдыщ. Бдыщ. Мяч лупил по обоим воротам, и грохот разносился по всей округе, а следом крики и брань.
В моей команде были Джефф, Грег и я, и мы вообще-то выигрывали, пусть даже были меньше и слабее, чем команда Руба. Вот как нам хотелось.
При счете 4:2 соседская шавка вдруг перестала лаять.
- Стойте! Стойте! - заорал я, заметив это. - Слышите?
- Что?
- Собака.
- Оба-на, точно. Замолчала.
Я влез на забор и заглянул к соседям, и вы не поверите, что я увидел.
Собачка сдохла.
- Господи, она, кажется, сдохла, - сказал я, оглянувшись на остальных.
- Чего?!
- Говорю вам. Идите гляньте.
Руб влез рядом со мной, и ему осталось только согласиться.
- Ни фига себе, и точно, - смеясь, подтвердил он с ограды остальным. - Наверное, из-за нас несчастную козявку хватил сердечный приступ.
- Да ну?
- Или удар.
- Ох ты, - сказал я, - что же мы натворили?
- А что за собака?
Руб вышел из себя.
- А я, блин, знаю?! - заорал он на Сыра. - По-моему, этот… этот…
- Шпиц, - ответил я за него.
- А че это за фигня - шпиц?
- Ну, знаете, - объяснил Сыр остальным, - такая пушистая, на крысу похожая… Наверное, лаял, пока не надорвался.
Даже попугаи в клетке мрачно глядели вниз, на дохлую собачонку.
- Надо что-то делать, - сказал Руб.
- Например? Рот в рот?
- Гляди, она дрожит.
- О, ну здорово, ага.
Я спрыгнул к соседям, стянул с себя фуфайку и завернул в нее пса. Руб тоже перелез, а остальная братия зырила с изгороди, как мы гладим пушистую крысообразную собачку, раздумывая, в самом ли деле она отдает концы.
Минут через пятнадцать появился и сосед - пятидесятилетний чувак, у которого язык был злее, чем у нас всех вместе взятых. Вообще говоря, он, в принципе, держал себя в руках, когда метнулся во двор, обозвал нас так и эдак, подхватил своего шпица - по кличке Пушок, кстати, - и помчался к ветеринару.
- Как думаешь, выживет? - спрашивали мы друг друга, вернувшись к себе.
- Не знаю, чувак.
Мало-помалу все разошлись. Грег последним.
- Ну, мужик, - качал он головой, уходя, - я и забыл, как оно все у вас.
- Прежние деньки, ага?
- Точно. - Он кивнул. - Дурдом.
- Именно.
Все и правда было как в прежние времена, но я знал, что бессмысленно думать, будто они продолжатся. Мы оба знали, что в следующий раз он объявится, когда придет отдать долг или часть долга. Так уж оно обстояло в жизни.
Вечером случилось то, что должно было случиться. Сосед.
Он явился указать родичам, что они не в состоянии приглядеть за нами с Рубом, и поскольку только у Руба остались какие-то деньги, то он и заплатил мужику за ветеринара.
Кстати, со шпицем Миффи все обошлось. Это был просто слабенький сердечный припадок. Бедная собака-крыска.
Но для нашей мамули эта история оказалась, можно сказать, последней каплей.
Она усадила нас за кухонный стол, а сама ходила вокруг, орала на нас и отчитывала не дай-те бог. Она даже совала нам под нос деревянную ложку, хотя не лупила нас ею с тех пор, как мне исполнилось десять. Уверяю вас, мы поняли, что она запросто треснет по башке.
- Когда вы уже уйметесь? - орала она. - Сажать друг другу фонари, чертову соседскую собачку доводить до инфаркта. Это позорище… Мне за вас обоих стыдно. В который раз!
Даже отцу оставалось сидеть в углу, не открывая рта. Он не смел вставить и слова, боясь попасть под раздачу.
Под конец она совсем разъярилась, хватала очистки из кухонной раковины и, вместо того чтобы бросить в ведро, швыряла на пол, потом поднимала и швыряла снова, теперь мне под ноги.
- Вы как животные! - завопила она громче прежнего. А закончила фразой, которая, кажется, неизменно задевала нас больше всего:
- Пора взрослеть!
Нечего и говорить, что мы с Рубом собрали разбросанный мусор и вынесли за дверь, где и остались. Возвращаться в дом мы боялись.
Сара из окна смотрела на нас и, качая головой, улыбалась сквозь боль. Смеялась, и от этого мы и сами немного развеселились. К Рубу тут же вернулась его решимость.
- Мы обязательно выловим этого Паттерсона, - сказал он. - Не думай.
- Надо, надо, - согласился я.
Потом, ближе к ночи, я размышлял о событиях дня: ведь теперь я был должен Рубу еще и свою половину ветеринарного счета. Дела и впрямь покатились под гору, говорю вам.
- Чертов шпиц, - сказал я.
- Ха, - фыркнул Руб, - шпиц со слабым сердцем. Да уж, такое могло случиться только с нами.
Какой-то мужик стоит передо мной на проселочной дороге. Восход.
Смотрит на меня.
Я на него.
Стоим, между нами где-то метров десять, пока наконец я не нарушаю молчание.
- Ну? - спрашиваю я.
- Что "ну"? - слышу в ответ.
На мужике какой-то халат; мужик скребет бороду и пытается вытряхнуть камешек из сандалии.
- Ну, не знаю. - Это лучшее, что мне приходит в голову. - Ты, вообще, черт побери, во-первых, кто?
Он улыбается.
Смеется.
Стоит.
Подготовившись, повторяет вопрос и тут же отвечает:
- Кто я, черт побери? - Короткий смешок. - Я - Христос.
- Христос? Ты правда существуешь?
- А то, блин.
Я решаю Его проверить.
- Ну а тогда кто я?
- А мне все равно, кто ты. - И Он идет ко мне по дороге, все пытаясь вытряхнуть камень из тапка. - Чертовы сандалии. - Он шкрябает подошвой оземь, и продолжает: - А вот какой ты - это, знаешь ли, другое дело.
- И какой?
- Жалкий.
- Ага.
Я жму плечами, соглашаясь.
- Тут я могу помочь, - продолжает Он, и я ожидаю дежурной цитаты, которыми кормят нас все эти толкователи Писания, что ежегодно совершают паломничество в нашу школу. Но нет.
Вместо этого Он протягивает мне бутылку с какой-то красной жидкостью и жестом показывает "До дна".
Я спрашиваю:
- Это что?
- Вино.
- Да?
- Вообще-то, нет. Это красная микстура. Пить тебе рановато.
- А-а… так ты зануда.
- Ну, я тут ни при чем. Уж поверь, это не я придумал. Это мой старик не разрешит налить тебе настоящего. Так что претензии к Нему.
- Ладно, ладно. Как Он там поживает вообще?
- Эх, последнее время ему нелегко приходится.
- Ближний Восток?
- Ага, они опять взялись за свое. - Он подходит поближе и шепчет: - Только между нами: на той неделе Он уже почти решился свернуть лавочку.
- Как это? Вселенную?
- Угу.
- Господи Иисусе!
Мои слова Его, кажется, слегка покоробили.
- Ой, да, прости, - говорю я, - так говорить нехорошо, ага.
- Не беда.
- Слушай. - Иисус решает, что пора перейти к делу. - Пришел-то я, чтобы тебе вот передать.
Он что-то вынимает из кармана халата, а я спрашиваю:
- Что там?
- А, чуток мази.
Протягивает мне.
- Для разбитого носа.
- Вот здорово. Спасибище.
12
Если вам интересно, как в итоге мы проучили нашего приятеля Брюса Паттерсона, так вот: никак не проучили. Мы все спланировали, подготовили, но не исполнили. Дома постоянно находились дела поважнее: вот хотя бы ледяные мамуля с отцом по отношению к нам с Рубом. Без вопросов, им совсем не по душе был наш образ жизни и то, как мы навострились их огорчать. Вы можете подумать, что эта обледенелость могла бы как-то сдержать наше стремление отомстить Брюсу за Сару, но нет. Вообще-то, нет. Стив тоже советовал нам не вмешиваться. Он вернулся к своим обычным "я вас, ребята, выше" замашкам и сказал нам, что мы дебилы. Все это немного подостудило меня, но не Руба. Он не остывал, и кстати, искренне верил, что мы не были виноваты в сердечном приступе соседской собаки. Он объяснил мне, что не наша вина, если дурной пес хлипкий, как кисель.
- Блин, играть в футбол в собственном дворе законом не запрещено, правда? - спросил он.
- Думаю, нет.
- Ты знаешь, что нет.
- Уж я думаю.
Руб переваривал задачу несколько дней и наконец, найдя меня в комнате, рассказал, каков наш план и что нужно будет делать.
- Кэм, - сказал он, - это будет мое последнее дело.
Прямо что твой Аль Капоне или кто.
- Видишь, это последний подвиг, и я завязываю с грабежами, кражами и хулиганством.
- Как ты можешь завязать с тем, чем никогда не занимался?
- Э, заткнись, а? Не спорю, у меня были крутые виражи, но теперь мне пора остановиться. Сам не верю, что это говорю, но мне пора взрослеть.
Я минутку подумал, недоверчиво так, потом спросил:
- И что мы сделаем?
- Всё просто, - был его ответ. - Яйца.
- Да ну тебя. - Я отвернулся. - Мы можем куда круче каких-то паршивых яиц.
- Нет, не можем. - Это был первый раз, когда Руб говорил на эту тему голосом действительности. - Правда в том, друган, что мы безнадежные.
На это я мог лишь покивать головой. Потом я сказал:
- Ладно.
И так мы решили, что вечером в пятницу пойдем к дому Брюса Паттерсона и забросаем яйцами его роскошную красную машинку. А может, заодно и дверь с окнами. И меня впрямь радовало, что будет последнее "дело", а то я уже начал от таких фокусов уставать.
И еще одно неустранимое обстоятельство осложняло дело больше нужного. Я никак не мог выбросить из головы Ребекку Конлон. Ну вот не мог, и все. Как ни старался. Я думал про нее и гадал, окажется ли она дома в будущую субботу или опять упорхнет жить своей жизнью без меня. Иногда это ранило, а бывало, я убеждал себя, что все это вообще слишком рискованно. "Вон, посмотри на Сару с Брюсом, - говорил я себе. - Я смело поручился бы, что парень так же бредил по Саре, как я по этой девушке, и наверняка давал себе слово, что никогда ее не обидит, в точности как я, - и вот что он с ней сделал. Раздавил всмятку, и она теперь целыми днями не слезает с кровати".
Когда настал вечер пятницы, думаю, у нас с Рубом просто не хватило сил исполнить наш замысел. Нас мутило от самих себя, и, сидя в своей комнате с двумя картонками яиц, мы решили не ходить.
- Ну и ладно, пусть так, - сказал Руб. - Как начнешь про это думать, так выходит, оно того не стоит.
- Ага, а что делать с яйцами? - спросил я.
- Съедим, пожалуй что.
- Чего? По дюжине каждый?
- Наверное.
Мы покамест убрали яйца к Рубу под кровать, но я-то все-таки отправился прогуляться до Брюсова дома.
Я пошел после ужина и, топая мимо Брюсовой тачки, представил, как швыряю в нее яйца. Картина вышла нелепая, чтоб не сказать больше.
Я даже посмеялся, стучась в дверь, но улыбка с меня моментально сползла, когда мне открыла, как я догадался, Сарина замена. Она распахнула дверь и уставилась на меня сквозь москитную сетку.
- Дома Брюс? - спросил я.
Она кивнула.
- Зайдешь?
- Не, тут подожду.
Я остался на крылечке.
Увидев меня, Брюс, кажется, сильно смутился. Не то чтобы мы с ним были великие друганы или что-нибудь. Не то чтобы мы вместе плескались в бассейне или носились вместе по футбольному полю. Нет, мы путем и не разговаривали, однако я понял: он боится, что я, может, накинусь на него. Но нет.
Я ждал его просто перемолвиться словом. Единственный вопрос. Только он у меня и был, когда мы, облокотившись о перила, стояли и смотрели на улицу.
Я задал его.
- Когда ты только познакомился с моей сестрой, ты давал себе слово, что никогда ее не обидишь?
Он долго молчал, но все же ответил.
- Давал, - сказал он, и еще через несколько секунд я ушел.
Он окликнул меня.
- Эй, Кэмерон.
Я обернулся.
- Как она?
Я улыбнулся, поднял голову уверенно.
- Нормально. Хорошо.
Он кивнул, и я сказал ему:
- Пока.
- Пока, чувак.
Дома вечер еще не закончился. Нас ждал еще акт не вандализма, а символизма.