Современная американская повесть - Джеймс Болдуин 18 стр.


Ясно, что О’Брайен рассказывал об этом. О том, что у них на Макапу завелся бесхозный незарегистрированный пистолет, который прибрал к рукам Маст. О’Брайен сам хотел его, получить не смог - и рассказал кому-то, а может, и всем. Иначе откуда они узнали? Маст уже понимал, что совершил ошибку, соврав, будто купил его. Сделал он это инстинктивно, а кроме того, не хотел, чтобы о его пистолете напомнили каптенармусу: после двух лет службы в армии у Маста сложилось циническое убеждение, что тут найдутся желающие пойти в каптерку и накапать - просто потому, что у них самих такой вещи нет. В этом смысле соврал он все же не напрасно. В каптерке, как видно, до сих пор не хватились пистолета. Зато теперь его ложь создавала другие трудности. Ею Маст зачеркнул свои права на пистолет: по сути дела, кинул его на шарап.

Маст был согласен держать пистолет и на таких условиях; да на любых. Ведь в воскресенье он думал, что пистолет придется вернуть через сутки, и даже не предполагал, каким странным образом он перейдет к нему в собственность; а за эти дни после налета он привык носить и беречь его. Отсюда был только один шаг до убеждения, что он действительно его купил, - можно сказать, единственный логичный шаг в таких обстоятельствах. То есть он звал, конечно, что где-то существует бумажка с его подписью, свидетельствующей, что он должен Богу - или Армии - один пистолет. Но, помня об этом, Маст в то же время как бы и не помнил. Пистолет он купил. При необходимости он мог бы доже вспомнить лицо солдата из 8-го полка полевой артиллерии, который продал ему оружие. Так что в некотором смысле пистолет стал именно тем, чем его считали остальные. И Маст был готов защищать его на таких условиях. От любых посягательств.

Давали за него кто двадцать, а кто и шестьдесят долларов - до семидесяти, которые предложил О’Брайен под свежим впечатлением от налета, не доходило. Сам О’Брайен в торгах уже не участвовал, проиграв почти все свои семьдесят долларов в покер в одном из пулеметных гнезд. Покер остался чуть ли не единственным развлечением, и, поскольку ясно было, что в ближайшее время деньги тут никому не понадобятся, почти все, кто их имел, играли; а молодой лейтенант, командовавший позицией, был не в силах это прекратить. Как правило, выиграв приличную сумму, человек первым делом шел к Масту и предлагал продать пистолет. Маст, конечно, всем отказывал.

Что же касается двух покушений на кражу, Масту, к счастью, удалось их сорвать. Первое произошло на третью ночь после налета. Кобуру с пистолетом и пояс Маст клал под голову вместо подушки; сон его, беспокойный от бьющего в уши ветра, был нарушен тем, что пояс с кобурой медленно поползли из-под головы. Он поймал их, ухватился покрепче, рванул и отнял пистолет. Но когда поднялся, то смог разглядеть в безлунной тьме только согнутую спину убегавшего - шаги его были не слышны, потому что их глушил тугой ветер. После этого он решил спать, не снимая пояса. А еще через две ночи, когда кто-то, чью спину он тоже успел разглядеть, но не узнал в темноте, попытался вытащить пистолет из кобуры, он стал засовывать его на ночь за брючный ремень, под рубашку, под застегнутую куртку, под пояс с обоймами. Это причиняло неудобства во сне, но спать на Макапу было и так по меньшей мере неудобно, и он не огорчался. Пистолет принадлежал ему, и Маст не намерен был с ним расставаться.

Интересно было поразмыслить, почему все так тянутся именно к этому пистолету, и Маст размышлял - изредка. Иметь пистолет, конечно, хочется всем и всегда, но тут, чувствовал Маст, случай особый. Однако работа, которая длилась весь день, ночная борьба с бессонницей, а главное, охрана пистолета - все это отнимало столько сил, что было не до размышлений.

Понятно, многое объяснялось тем, что пистолет неучтенный, непрописанный. Все солдаты пулеметного взвода на Макапу тоже ходили с пистолетами, но те были выданы, и украсть их никто не пытался. Это не имело смысла - их номера регистрировались. А поскольку Маст свой купил (Купил? Да! Купил! Точно купил!) и нигде за него во расписывался, он был незарегистрированным; поэтому, у кого он в руках, тот ему и хозяин.

И все же, кроме этой, очень существенной стороны, определенно было что-то еще, что-то, ставившее Маста в тупик. Все как будто помешались на его пистолете. И Маст не мог этого объяснить, не мог понять.

Маст одно знал: какое чувство испытывает он сам от обладания пистолетом. Чувство успокоения. И ночью, когда он лежал, завернувшись в оба одеяла и полупалатку, и камни вдавливались ему в бока, в ребра, а ветер бил по ушам, и весь день, когда от бесконечной возни с непослушной колючей проволокой до плеча немели руки, пистолет успокаивал его. Твой жезл и Твой посох - они успокаивают меня. Посоха у него, может, и не было - разве что винтовку назвать посохом, - но у него был пистолет. Залог спасения. Однажды он спасет его. Он порождал могучее чувство личной защищенности. Маст даже представлял себе эту сцену: лежит один, раненный, винтовка потеряна, идти не может, и с занесенной саблей надвигается японский майор, чтобы развалить его надвое - вот тут пистолет и спасет его. Весь мир летел вверх тормашками; но если бы только сохранить пистолет, удержать при себе этот прекрасный, вороненый, беременный огнем инструмент спасения, - тогда, может быть, он сумеет остаться в живых.

Глава 3

Первое открытое покушение - в отличие от прежних, тайных, - совершил все тот же большой, темноволосый косноязычный ирландец О’Брайен, который пытался купить у него пистолет в грузовике. Произошло это ночью, примерно через неделю после налета, когда оба они, Маст и О’Брайен, стояли на часах. Угроза высадки японцев еще не миновала, и все были напряжены.

В каждой огневой точке - "норе", как их быстро прозвали, - всю ночь хоть один человек обязательно нес дежурство и до рези в глазах вглядывался в темное море под скалой, напрасно пытаясь различить там японское десантное судно. Из-за того, что позиция была уязвима с суши, кроме этой охраны, кругом выставляли еще часовых.

О’Брайен, который был из другой "норы", в эту ночь оказался его соседом по посту, и за два часа они несколько раз сходились и разговаривали, стоя на пронизывающем, тугом ветру. Во время одной из таких встреч им обоим показалось, что сквозь гул ветра они услышали посторонний звук - как будто упал камень.

- Это что? - прошептал Маст. - Ты слыхал?

- Ага, - шепотом ответил О’Брайен. - Ага, слыхал.

Оба пригнулись, стали слушать, но больше ничего не услышали. Луны не было, тьма была кромешная, но они знали местность. Скала, где они стояли, кончалась метрах в десяти, там шла изгородь, отделявшая каменистый мыс от поля с топким слоем почвы и редкой травой; поле принадлежало белому предпринимателю и служило пастбищем, а распоряжался там старательный, молчаливый японец. Слева, за изгородью, каменный мыс круто поднимался и переходил в невысокую гору; справа поле отлого спускалось к шоссе.

Маст показал туда, где начинался подъем.

- Вроде там шумело, - шепотом сказал он, и ветер сорвал слова прямо с губ.

- Ага, - прошептал О’Брайен без особой бодрости. - Точно.

Они опять прислушались.

- Ну, что будем делать? - наконец прошептал Маст.

- Не знаю, - прошептал О’Брайен. - А ты как думаешь?

Маст был изумлен. Большой, воинственный О’Брайен, которого Маст не раз видел в тяжелейших драках, спрашивает его, что делать. Ему это порядком польстило.

- Мы не можем разойтись по постам, пока не разберемся, в чем дело, - решительно прошептал он и вытащил пистолет. - Правильно я говорю?

- Пожалуй, - без энтузиазма согласился О’Брайен. - Но как это сделать?

Маст осторожно оттянул затвор и дослал патрон. Он поставил пистолет на предохранитель.

- Ты поосторожней со своей дурой, - нервно прошептал О’Брайен.

- Ладно, - пообещал Маст и поймал себя на том, что сам держит пистолет довольно боязливо. На позиции было запрещено ходить с оружием на взводе, патроны могли находиться только в магазинах и обоймах, но ни в коем случае не в патроннике. И Маст чувствовал себя виноватым, словно совершил проступок, зарядив пистолет. - Может, просто корова? - высказал он запоздалое предположение.

- Не, - прошептал О’Брайен. - Их там пять было, всех увезли неделю назад.

- Тогда мне придется пойти разведать, - сказал Маст решительно. Тем не менее он испытывал такую же смутную боязнь, как в день налета, и у него опять задергались мышцы на спине. Но О’Брайену он этого не покажет. - Прикрой меня отсюда. Винтовку зарядил?

- Нет.

- Так заряди. Только поаккуратней, ради бога. Смотри, меня не подстрели.

В густой темноте их лица разделяло всего несколько сантиметров, и, хотя лицо О’Брайена явно выражало опаску, Масту показалось, что светло-зеленые глаза ирландца вдруг глянули на него с какой-то глубоко затаенной хитрецой.

- Слышь, - прошептал О’Брайен. - Дай пистолет, я схожу разведаю, а ты с винтовкой меня прикроешь.

Инстинктивная тревога за пистолет звонком отдалась по всему телу.

- Нет уж, - быстро сказал Маст. - Нет. Зачем тебе? Я сам.

- Я же здоровей тебя. Сильнее.

- Когда с пистолетом, это неважно. Давай, прикрой меня. И ради бога, не подстрели. Я, может, не сразу вернусь, если меня не будет слышно, ты не паникуй, не стреляй, понял?

- Ладно, не беспокойся, - прошептал О’Брайен. - Я буду тут, если что случится, я тебя поддержу.

Эти слова согрели Маста; он, хоть и нервничал немного, смело пополз вперед и услышал, как О’Брайен осторожно отвел затвор спрингфильда и дослал патрон.

Тревога оказалась напрасной. Перед изгородью, ожидая каждый миг выстрела в лицо и уже жалея, что не пустил на разведку О’Брайена с пистолетом, он все-таки заставил себя встать и перелез на ту сторону. Потом он минут пять ползал по полю, и жухлые стебли травы скребли его по лицу, в нос лезли семена, а роса пропитывала одежду. Он ничего не увидел и ничего не услышал. Наконец он осторожно встал, а потом открыто пошел назад к изгороди, чувствуя себя дураком, но по-прежнему опасаясь, что его подстрелит О’Брайен.

- Это я, - предупредил он хриплым шепотом. - Теперь-то не подстрели, ради бога.

- Давай, - тихо отозвался О’Брайен.

Для Маста это было, так сказать, первое вооруженное столкновение с противником, и он считал, что показал себя молодцом. Хоть противника, как выяснилось, и не было. Кроме того, он был преисполнен самых теплых и дружеских чувств к О’Брайену, который разделил с ним это испытание.

- Ну, что там? - спросил О’Брайен. Он все еще стоял пригнувшись с винтовкой наготове.

- Ничего, - ответил Маст в полный голос. - Наверное, камень от скалы отвалился.

О’Брайен разрядил винтовку и выпрямился. Он рассмеялся, правда немного натянуто, и с силой хлопнул Маста по спине:

- Честно тебе скажу, трухнул малость.

- Я тоже, - сердечно улыбнулся Маст.

- А пистолет для такого дела как раз то, что надо, - с завистью сказал О’Брайен.

- Точно. - Маст вынул из него обойму, а потом выбросил нестреляный патрон на ладонь другой руки - процедура всегда неудобная.

- Эй, давай помогу, - предложил О’Брайен. - Подержу его, пока вставляешь патрон в обойму.

- Держи, - улыбнулся Маст и отдал ему пистолет. И тут это случилось. Маст вставил патрон в обойму, но, когда он поднял голову и протянул руку, оказалось, что О’Брайен стоит в двух шагах, а пистолет у него за поясом.

- Слушай, брось дурака валять, - недовольно сказал Маст и протянул руку за пистолетом. О’Брайен отступил еще на два шага и стоял, нагло скаля зубы.

- Теперь он у меня, - сказал О’Брайен, - и будет мой. А что ты мне сделаешь?

- Но нельзя же так поступать! - сказал Маст. Он был до глубины души потрясен подлым мошенничеством О’Брайена. Минуту назад они были добрыми товарищами, вместе подвергались опасности. Он не мог поверить, что О’Брайен способен на такое дело. О’Брайен, наверно, пошутил. - Нельзя ведь так!

- Нельзя? - самодовольно усмехнулся О’Брайен. - А я могу, видишь? Что ты мне сделаешь? Отнять - не отнимешь. Сам знаешь. Драться со мной у тебя кишка тонка. - Он опять ухмыльнулся. - Ну, что ты мне сделаешь?

- Доложу сержанту Пендеру, - сказал Маст и сам себе стал неприятен; однако слепое бешенство, самый худший гнев на свете, - гнев, рожденный беспомощной обидой, разгорался в нем все сильнее.

А О’Брайен только ухмылялся.

- Чего доложишь? Что взял у тебя пистолет, которого у тебя и быть не должно? Этот пистолет незаписанный, сам знаешь. Сам сказал, что купил его. Значит, что? Значит, он украденный у армии. Кто-то украл. Пендер отберет у нас обоих, и больше ничего. - О’Брайен опять оскалился и заткнул пистолет поглубже за пояс. - А заложишь меня - легавым будешь, Маст. Тогда я из тебя фарш сделаю, А мне неохота.

У Маста ноги приросли к земле; оскорблены были все его представления о морали. Мало того, что сама уловка подлая, но пойти на нее после того, как они по-товарищески разделили опасность! Опасность-то могла оказаться нешуточной. Это не укладывалось у него в голове. И главное, избить обещает! Еще бы, в драке с О’Брайеном шансов у него никаких, ни малейших. Маста переполняло беспомощное негодование.

- Ладно, ты можешь меня избить. И может, изобьешь. Но пистолета у тебя не будет, это я тебе обещаю. Он мой. Я купил его. Отдай.

- Да брось ты, Маст. Смеешься, что ли? Давай-ка мне лучше кобуру и обоймы. На что они тебе без пистолета?

- Никогда их не получишь. Тебе придется отнимать силой. Только я раньше кину их со скалы. - От мысли, что пистолета больше нет, что он ушел, отнят и с ним отнят дополнительный шанс на спасение, надежда уцелеть, в груди у Маста образовалась муторная пустота. - Из всех подлых, паскудных, двуличных воров и обманщиков ты самый паскудный, О’Брайен. Подлюга из подлюг. - Но слова были бесполезны, хуже, чем бесполезны. Чего стоят слова?

О’Брайен, как видно, был того же мнения - он только ухмыльнулся.

- Обзывай сколько влезет. А лучше дай обоймы и кобуру.

- Не дам.

О’Брайен пожал плечами.

- Пожалуйста, достану где-нибудь еще. Главная вещь у меня - пистолет. Слушай, Маст. Я с тобой по-умному хочу договориться. И ты попробуй разберись по-умному. Идет? - О’Брайен растопырил плечи, похлопал по своему новому пистолету, ухмыльнулся и заговорил рассудительно: -Тебе, Маст, этот пистолет не нужен. Зачем тебе пистолет? Ты, можно сказать, боец из задней шеренги, третьего отделения третьего взвода. Обыкновенная пехтура. Я - первый разведчик в моем взводе. Ты знаешь, что это такое? Куда мы ни идем, первым посылают меня, меня и моего напарника, второго разведчика. Мне первому ползти под пули. А если в плен возьмут? Ты видал, какие у ихних офицеров сабли? Знаешь, что они делают с пленными? Напополам их разрубают саблями. А я - первый разведчик. Мне-то он как раз и нужен, пистолет. Может, я благодаря ему когда-нибудь жизнь спасу. Слышь, он, может, мою жизнь спасет, меня спасет. - О’Брайен сделал внушительную паузу, чтобы Маст осознал. - Ты понял, что он значит? Для первого разведчика? - Он опять помолчал. - А тебя если взять: простой окопный боец с образованием. С образованием! Да тебя еще в писари могут взять. Ведь могут. Могут забрать и посадить писарем. Так на что тебе пистолет? - Он замолчал и с силой упер кулаки в бока, закончив свое рассуждение.

Маст слушал его негодуя и изумляясь. О’Брайен в самом деле думал, что имеет право на его, Маста, пистолет. Имеет праве отнять пистолет. О’Брайен убедил себя, что он морально прав в этой бесстыдной краже. Не только прав - еще праведником себя выставляет! И главное, сам в это верит. Маст кипел яростью, он жалел, что он слабее и меньше О’Брайена, не может избить его и отобрать пистолет. Не может.

- Я тебе честно скажу, Маст, - начал опять О’Брайен. - Нет, правда. Я бы дал тебе за него десять долларов, ей-богу, дал бы, да проиграл почти всё в покер. Ну, будь человеком, дай мне кобуру и обоймы.

- Не получишь. - Вдруг Маста осенила мысль, хитрая мысль. Он видел это в кино. Избить О’Брайена он, может, и не изобьет, но почему бы его не перехитрить? Будто бы смирившись с поражением, Маст отступил и повернулся, чтобы подобрать с земли винтовку, которая лежала рядом с винтовкой О’Брайена.

- И не вздумай отнимать, - сказал он. - Только попробуй, - заеду тебе прикладом. - Он нагнулся, правой рукой взял винтовку посередине, а левой одновременно поднял с земли большой камень и спрятал за ногу. Потом с подавленным видом отступил.

- Не бойся, - усмехнулся О’Брайен. - Обоймы я всегда достану. - Он боком двинулся к своей винтовке. - Только смотри, без номеров. Мне тебя метелить неохота. А чтобы прикладом садануть человека, с которым за одну страну воюем, - продолжал он тоном праведника, - мне бы сроду такое в голову не пришло.

С улыбкой, уверенный в своем физическом превосходстве, он повернулся к Масту спиной и нагнулся к винтовке.

Маст только того и ждал. Он быстро поднял левую руку и, как ядро, толкнул тяжелый камень через голову О’Брайена в сторону изгороди; потом перехватил винтовку в левую руку и приготовился. Камень грохнулся на каменистый склон, звук его падения долетел до них сквозь шум ветра; О’Брайен подскочил, пригнулся и поднял ствол винтовки.

- Что это? - шепнул он.

- Ты тоже слышал? - шепнул Маст. Он тихо ступил вперед, чуть наклонился, протянул правую руку под правый локоть О’Брайена, который держал приклад под мышкой. Маст выдернул пистолет из-за его пояса и попятился.

О’Брайен резко обернулся и ошарашенно уставился на Маста.

- Не подходи, - сказал Маст. - Или получишь пистолетом по черепу. Гад буду. - Он кивнул в ответ на немой вопрос О’Брайена. - Да, это я. Я кинул камень.

О’Брайен медленно повернул большую голову в ту сторону, где упал камень, потом повернул обратно и зелеными глазами уставился на Маста.

- Гад ты паршивый! - с яростью сказал он. Казалось, вот он положит винтовку и кинется на Маста. - Хитрый, пронырливый, паршивый гад! - Но пистолет в руке Маста, готовый обрушиться ему на темя, определенно был слишком большим преимуществом.

- Ну, иди, - совсем уже смело дразнил Маст, видя нерешительность О’Брайена. - Иди, О’Брайен. Тебе нужен мой пистолет, так иди я тебе дам - в зубы. - Все недавнее возмущение, вся бессильная ярость вскипели в нем снова, и ему захотелось, чтобы О’Брайен действительно подошел и можно было его ударить. О’Брайен лениво выпрямился, поставил винтовку прикладом на землю и облокотился на дуло, всем своим видом пытаясь изобразить безразличие, но ему это плохо удалось.

- Хитрец! - только и сказал он. - Хитрец какой выискался! - Но досаду и удрученность он скрыть не мог. Так недолго был у него пистолет, прижимался к его боку, надежно заткнутый за пояс, а уже стал его собственностью. Это был его пистолет, и он уплыл из рук.

- Да уж похитрее тебя, - сказал Маст и позволил себе улыбнуться. - Это точно. А теперь вались на свой пост и дежурь, где тебя поставили, нечего на моем торчать. Ворюга.

- Иди ты, хитрец, знаешь куда, - насмешливо сказал О’Брайен. Однако ушел сам. - Ну, хитрец, берегись теперь, - угрожающе крикнул он издали.

- Поберегусь, - отозвался Маст. - Особенно тебя поберегусь.

Назад Дальше