- Роман очень острый, актуальный, так сказать, суперперестроечный, писатель задел и нашу литературную мафию, ее "серых кардиналов", - так что, Николай Витальевич, будь внимательным и требовательным, а то обиженные на нас в суд подадут. И такое уже бывало.
Роман - пятнадцать авторских листов, это предел возможностей кооперативного издательства. Более крупные произведения им пока было не под силу напечатать даже небольшим тиражом. Сергея Ивановича Строкова Николай читал еще в детстве, его повесть "Пятачок" была одно время его любимой книжкой. Потом долгое время о прозаике ничего не было слышно, а три года назад вышел его новый роман "Все начистоту", который вызвал большой шум в прессе. "Леваки-авангардисты", как довольно мощную литературную группу при журнале "Огонек" именовали в печати, набросились на роман, как коршуны на падаль. Уланов прочел его; ничего не скажешь, роман был смелым, затрагивал такие стороны нашей интеллектуальной жизни, которых раньше почти не касались. Помнится, он "проглотил" роман за одну ночь. И вот у него в руках папка с рукописью нового романа острого, честного писателя. Роман назывался "Круг". Спешил в Палкино Уланов потому, что там осталась Алиса с Геннадием. Была великолепная погода, прилетели ласточки, и она не захотела уезжать. Всю эту неделю он ощущал какое-то непривычное беспокойство, глазастая русоволосая девчонка не выходила из головы. Может, приедет в деревню, а они уже, как голубки, вместе и воркуют?.. Он гнал эти мысли прочь. Ну и что такого, если Гена женится на Алисе? Брату не повезло с первой женой, впрочем, сам был виноват, может, теперь обретет свое счастье? Но себя, как говорится, не обманешь: не желал он такого счастья Алисе! Они с братом совершенно разные люди. Геннадий заземленный человек, начисто лишенный романтики, а Алиса - фантазерка, тонкая натура и вообще, довольно ломкое, хрупкое существо. С грубоватым Геннадием ей будет скучно, она не тот человек, чтобы насиловать себя. До женитьбы, конечно, у них дело не дойдет, а вот легкая интрижка…
Очень уж игриво вела себя Алиса там, на берегу озера… Про "травку" она все реже вспоминала, оказалось, и впрямь ей не так уж и трудно было отвыкнуть от "ширева", так называла она наркотики. Честно говоря, Николай не стал ее уговаривать поехать с ним в Ленинград еще и потому, что боялся: а вдруг снова сбежит к своим? И потом бегай по городу, ищи ее на чердаках и в подвалах!..
В своих чувствах к девушке он не мог еще разобраться: она ему нравилась, особенно, когда ожила на природе. Она была очень доброй ко всем живым тварям. Николай видел, как она ловила бабочек на чердаке и выпускала на волю, как рассыпала утром скворцам крошки, правда, те не обращали на них никакого внимания, скворцам нужны червяки. Алиса наотрез отказалась чистить полусонную рыбу. Этим делом не любил заниматься и Николай, а Гена мог запросто большущую трепещущую щуку или судака выпотрошить. Ему ничего не стоило отрубить курице голову или убить палкой кролика. Алиса уходила из дома, когда Геннадий на низкой скамейке располагался у колодца с пойманной рыбой в тазу. Она привадила всех деревенских собак, часто сразу по несколько псов увязывались с ней на прогулку. Чаще всего она навещала свой муравейник в березовой роще, приносила любимым мурашам в спичечном коробке дохлых мух и ночных бабочек.
В этот приезд Уланов даже не позвонил Ларисе Пивоваровой. Бабушка расспрашивала про Алису, напихала ей целый узел белья и платьев, которые можно перешить, велела передать импортный косметический набор в красивой коробке.
- Она хороший человек, Коля, - говорила бабушка - Я редко ошибаюсь в людях, у нее - доброе сердце, девушка с такими чистыми глазами не может быть плохой. Она столько пережила! Призналась мне, что хотела с Дворцового моста броситься в Неву, это когда вернулась из Армении. Как ты мог ее оставить с Геной? - упрекала она. - Он, конечно, работящий мужчина, но грубоват и бесцеремонен, а Алиса тонкая, чувствительная девочка, ее ничего не стоит обидеть, оскорбить…
- Я что же, при ней должен быть нянькой? - улыбнулся Николай.
- Когда ты женишься, Коля? - прищурившись, взглянула на него бабушка. - Скоро двадцать пять лет, а ты все в женихах? О том и кукушка кукует, что своего гнезда нет.
- Я знаю и другую пословицу: одинокому - хоть утопиться, женатому - хоть удавиться!
- Тогда запомни и еще одну пословицу: смерть да жена - богом суждена, - строго проговорила бабушка. - Мне противно смотреть на современную молодежь, особенно на тех, кто считает, что холостым легче на белом свете жить. Чушь все это! Семья в жизни нормального человека - это главное, Коля! Правда, теперь нужно большое искусство, чтобы семью сохранить и сделать живучей, здоровой. Может, молодые люди стали меньше читать, в театры ходить, слушать классическую музыку? Великие писатели, композиторы, художники создали гениальные произведения, воспевающие романтическую любовь, которая будила в человеке все самое благородное, возвышенное! Талантливый роман, гениальная картина или потрясающая симфония очищают душу, а что я сейчас слышу по радио, вижу по телевидению? Группы расхристанных юнцов с какими-то дикими инструментами, извлекающих из себя скрип и скрежет, безголосых, вихляющихся на эстраде, будто они членистоногие. Полуголые девицы для антуражу. Разве это музыка, искусство? А песни по радио? Вот образчик, перед твоим приходом слышала: "То уходит слишком рано, то приходит слишком поздно, то уходит слишком поздно, то приходит слишком рано…". И так без конца! Ни мелодии, ни чувства, ни смысла. Разумеется, нет и голоса - один хриплый вопль. И сколько теперь по радио гоняют таких песен, где одна фраза повторяется на разный манер без конца! Да что они там, с ума все посходили, что ли? После этого кошмара любая нормальная песня воспринимается как откровение. Зачем они тащат на радио такую муть? Что можно ожидать от молодежи, которая воспитывается на подобных эрзацах искусства? Можно понять Алису и ее дружков, курящих "травку" в сыром грязном подвале под эту так называемую современную музыку. Вытащить все это из подвалов и выплеснуть на головы несчастных людей через эфир, телевидение! Куда мы катимся, Коля?!
Трудно ему было возразить Лидии Владимировне. Ему нравились Биттлзы, зарубежные группы типа "Роллинг Стоуне" или "Пинк Флойд", а также популярные американские певцы Джимми Хендрикс, Клифф Ричалд, Элвис Пресли, Боб Дилан, Джонни Холлидей и, конечно, Джон Леннон, убитый на пороге своего дома каким-то ублюдком. Нравились итальянцы: Кутуньо, Челентано, Джанни Моранди, к самому сейчас популярному в мире певцу Майклу Джексону у него было двойственное отношение: как певец он казался ему слабым, но как танцор и хореограф - великолепен. В общем-то, когда по телевизору показывали выступления Майкла Джексона, когда он начинал вытворять чудеса пластического танца на сцене, то и тонкий голос его вполне гармонировал с движениями. Но Николай полностью соглашался с бабушкой, что наша современная музыка - группы и певцы - это убогое подражание Западу, а уж бессмысленные слова совершенно немузыкальных песен, в придачу исполняемых бездарными певцами, заставляли и его с отвращением выключать телевизор и радио даже в деревне, где нет никаких развлечений.
2
Случайно в кармане теплой куртки уже перед самым отъездом из Ленинграда Уланов обнаружил визитную карточку, сунутую ему еще в конце марта Левой Белкиным. Он повертел глянцевитую визитку в руках: "Павлов Вадим Леонидович, председатель кооператива "Пласт". Телефон, адрес. Это недалеко от улицы Марата, рядом с кинотеатром на улице Достоевского. Интересно бы посмотреть на кооператора, который, по словам Левы, "бабки" лопатой гребет! Николаю все равно нужно было зайти в магазин по продаже холодильников - у них в деревне стал барахлить у холодильника "Полюс" контактный прерыватель, может, продается там, а если нет, то нужно будет в мастерские наведаться. Вот так за любой мелочью приходится бегать по всему городу!..
В Ленинграде только что прошел теплый весенний дождь с добродушным погромыхиванием грома, правда, молний Николай не заметил. Да и туча зацепила город краем. Асфальт влажно лоснился, из водосточных труб брызгали тонкие струйки. Ленинградцы одевались совсем по-летнему: девушки - в платьях, джинсах, легких цветастых куртках, солидные мужчины - в светлых костюмах, со ввернутыми зонтами в руках. После дождя не так сильно ощущается автомобильная гарь. Серые клочковатые облака торопливо убегали за рыхлой тучей, прорывающиеся солнечные лучи ударяли в витрины магазинов, заставляя их ослепительно вспыхивать, зайчики прыгали на никелированные бамперы автомобилей, резвились на троллейбусных проводах. За каждой машиной гналось небольшое влажное облако. Николая позабавила необычная городская картинка: на широком подоконнике третьего этажа старинного дома рядком лежали черная овчарка и белая кошка с изумрудными глазами. Они равнодушно смотрели на прохожих. Солнечный зайчик высветил на ошейнике собаки желтую медаль. Вот и говори после этого, мол, живут, как кошка с собакой…
Вадима Леонидовича Павлова он разыскал во дворе, тот стоял в глубокой задумчивости напротив полуподвального помещения с выбитыми окнами, осколки битого стекла сверкали везде. Даже дождь не смыл следы сажи и копоти, покрывающие снизу Желтые стены здания. Обитая оцинкованным железом дверь была выломана и косо висела на одной петле. Неподалеку такой же закопченный металлический гараж с распахнутыми створками дверей. Из него гигантским серым языком вылилась какая-то масса, напоминающая жидкий асфальт. Масса еще дымилась. Уланов тронул за плечо высокого светловолосого человека с животиком в короткой черной куртке на молнии и сказал, что хотел бы увидеть Павлова.
- Вадима Павлова нет, - угрюмо взглянув на него, проговорил мужчина. - Павлов был и кончился. Остался один прах! - он окинул мрачным взглядом пожарище. Урон нанесен больше чем на миллион советских рубликов! Не так жалко девальвированные рублики, как станки, прессы, приборы, приспособления. Мы ведь их сами придумали, сделали и даже не успели запатентовать. Все сгорело синим пламенем: сырье, готовые детали, даже письменный стол с документами, компьютером, за который мы отдали пятьдесят тысяч рублей.
- Поджог? - спросил Николай.
- Наша советская милиция не уверена в этом… - мужчина повернул лобастую голову с желтыми растрепанными волосами к Уланову - А вы, собственно, кто такой? Следователь?
- Меня Лева Белкин попросил зайти к вам… - Николай протянул визитку.
- Раньше надо было, дорогой… Как вас?
Уланов назвался. Он уже понял, что перед ним сам председатель погоревшего кооператива "Пласт" Павлов. От пожарища тянуло удушающим запахом расплавленной пластмассы.
Они присели на обожженные стулья, в беспорядке выставленные вдоль опаленной стены. Вадим Леонидович закурил "Кент". Зажигалка у него электронная, заграничная. Глядя прямо перед собой, он стал рассказывать:
- Все произошло по законам американского боевика о гангстерах. Такие сейчас сотнями гоняют в видеосалонах. Пришли три атлета в одинаковых кожаных куртках и фирменных "петушках" на головах. Рост за метр восемьдесят, плечи - во-о! Вели себя очень профессионально: закрыли дверь на запор, вырвали шнур телефона. Я один был в кабинете. Повели разговор о том, что осведомлены о наших делах, назвали точную цифру месячного дохода кооператива, назвали торговые точки, где наши люди с лотков продают пластмассовые детали ко всем маркам автомобилей, даже напомнили о завязавшихся наших связях с финнами, дескать, скоро будет у вас и валюта. - А потом предложили выплатить им ни много ни мало - сто тысяч рублей! Правда, пообещали оградить нас от других рэкетиров. Меня, конечно, подмывало послать их подальше, но по их рожам видно было, что они в любой момент готовы от слов перейти к делу… Кулаки, что кувалды, да и карманы оттопыриваются. Пистолеты или кастеты. За версту видно, что спортсмены. Я сказал, что переговорю со своими коллегами. Дали мне неделю на размышления. Я кинулся в милицию, вот тогда и Леве Белкину дал поручение подобрать мне крепких ребят… Ей-богу, каждому бы по куску в месяц платил, лишь бы защитили наше дело. В милиции сказали, что пока не будет совершено нападение, они заниматься ничем не могут. Рэкетиров расплодилось в Ленинграде полно, вон людей похищают и пытают за городом, как инквизиторы! За ноги к деревьям подвешивают, подпаливают на кострах… Через неделю телефонный звонок: мол, готовы бабки? Желательно в крупных купюрах. Сначала пожурили, мол, зачем я в милицию совался? - Павлов взглянул на Уланова: - Неужели у них и там свои люди?
Тот пожал плечами. В газетах писали, что некоторые работники милиции находятся на содержании мафии и сами участвуют в преступлениях против кооператоров. Писали, что бывший ответственный работник уголовного розыска организовал в провинции банду рэкетиров и зверски издевался над захваченными заложниками. Несколько человек убили.
- … Я сказал, что заработанные честным трудом деньги мы не собираемся отдавать бандитам - продолжал Павлов, - Я уже договорился кое с кем из спортсменов-борцов, чтобы они дежурили у нас, разумеется, за плату. Наняли сторожа. Тех трех лбов в кожанках я больше не видел, но расплата последовала незамедлительно: одного нашего продавца в Апраксином дворе после закрытия магазина избили до полусмерти и забрали выручку, а через три дня сгорело наше заведение. Думаю, и вы бы не смогли им помешать. Сторожа связали, подпалили ему бороду и положили на крышу гаража, а охотничье ружье двенадцатого калибра отобрали. Вот такие пироги, Николай Витальевич. Расскажи мне кто-нибудь про такое еще три года назад, я бы не поверил!
- А милиция? - спросил Николай.
- Походили, потолкались, составили протокол… По лицам видно, им наплевать, что с нами такое сотворили. Считают нас самих за жуликов. Я понимаю, что кооператоры разные бывают, есть и такие, которые только позорят кооперацию, нас, инициативных, честных работяг. Я про тех, кто скупают в магазинах государственные товары, кое-что приляпают к ним и продают втридорога. А мы ведь вкалывали по восемнадцать часов в сутки! У меня дома видео, музыка, так с год ничего не видел. Шутка ли, такое хозяйство поднять на ноги? Мы ведь обеспечивали тысячи автолюбителей дефицитными деталями из пластмассы, которые годами в магазинах не появлялись. И не по слишком дорогой цене. Люди из провинции благодарили".
- И других кооператоров эти подонки так прижали? - полюбопытствовал Николай. Ему искренне было жаль Павлова. Вот тебе и новые перспективные веяния! Люди поверили государству, взялись вытаскивать нашу легкую промышленность из зловонной застойной ямы, развернули инициативу, изобретательность, среди кооператоров много талантливых, предприимчивых людей - об этом тоже пишут! И вот на их головы свалился рэкет! В подавляющем большинстве своем советские люди и слова-то этого раньше не слышали, а теперь оно у всех на устах. Медлительная правовая машина, работающая на малых оборотах, только-только обнародовала первый закон против рэкета, точнее, самого вульгарного вымогательства. Хиленький такой закон - как же, мы теперь гуманисты! У нас если что и позаимствуют у Запада, так все это примет столь уродливые формы, что за границей только руками разводят!
- Слышали, одного музыканта похитили и требуют выкупа в пятьдесят тысяч рублей? - взглянул на Уланова кооператор. - Говорят, издеваются над парнем, как Фашисты! Ухо и палец прислали жене в бандероли. Откуда это все у советских людей? Неужели все почерпнули из зарубежных фильмов? Если так и дальше дело пойдет, то бандиты задавят все кооперативное движение в стране. Или люди будут тайно вооружаться, сейчас на милицию плохая надежда. Там теперь свои проблемы. Да и отношение милиции к нам, кооператорам, негативное. Я с этим не раз уже сталкивался. И у меня нет никакой надежды, что они разыщут бандюг и взыщут с них за украденное и сожженное. - Павлов выкурил подряд две сигареты. Когда он чиркал своим "ронсоном", длинные пальцы его немного дрожали. Швырнув под ноги окурок, он поднялся со стула с подгоревшей сбоку мягкой обивкой, протянул руку Николаю. - А вам спасибо, что заглянули, правда, попали в неудачный час… Я пока не решил, как быть дальше: или на всем этом поставить крест и снова идти на производство, где мизерная зарплата и бардак, или все начинать сызнова. Деньги-то у нас на счету еще есть, и немалые…
Николай тоже поднялся. Ему было бы сейчас стыдно признаться, что пришел он сюда по пути в магазин из простого любопытства и вовсе не собирался предлагать свои услуги Павлову, тем более., что сам теперь работает в кооперативе.
- У вас есть мой телефон, Николай Витальевич, - вдогонку произнес Павлов, - Позвоните этак через месяц!
Когда Уланов подошел к магазину, продавец как раз закрывал дверь, уходя на обед. Впрочем, как он выяснил, прерывателей в продаже не было.
Над городом плыли тяжелые кучевые облака, солнце уже высушило асфальт, лишь под арками поблескивали лужи, снова остро пахло автомобильной гарью, где-то высоко из окна на головы прохожим яростно выплескивалась музыка. Видно, магнитофон был включен на полную мощность. Все еще размышляя о произошедшем с Павловым, Николай машинально подошел к телефонной будке, взялся за ручку металлической застекленной дверцы, но внутрь не зашел: перед глазами всплыло голубоглазое с маленьким ртом укоризненное лицо Алисы.
"Утром выеду, - подумал он, - А может, сейчас? Чего ждать утра?"
Уланов быстро принимал решения. В магазины нужно зайти, купить что есть из продуктов - и в путь! Что-то тревожно было у него на душе: как там у них? У Алисы и у Геннадия? И тут он вспомнил, что девушка просила купить ей купальник. На Литейном есть большой спортивный магазин, только есть ли там купальники?..
Последние километры он гнал по гравийке быстрее, чем обычно. В днище со звоном ударялись мелкие камни. Смутная тревога переросла в уверенность, что там, в Палкино, что-то произошло. Багровое и большое в этот вечерним час солнце уже укрылось за вершинами сосен - он ехал через бор - розовые облака причудливыми барашками табунились над лесом, в лобовое стекло непрерывно ударялись мелкие насекомые. Два зайца перемахнули через дорогу, а перед самой деревней на зеленой лесной лужайке Николай увидел рыжую лису. Та, облитая солнцем, спокойно смотрела на приближающуюся машину. Исчезла лишь когда поравнялся с ней. Он даже разглядел мелькнувшую меж кустов вереска черно-белую кисточку на ее длинном пышном хвосте.
Он еще издали увидел у калитки Геннадия. Высокая сутуловатая фигура с папиросой во рту. Их участок был обнесен трухлявой покосившейся оградой, кое-где она обвалилась. Брат уже приволок из леса сухие жердины для ремонта. Заехав мимо дома на лужайку перед сараем, Николай заглушил мотор и вылез из машины. Он ни разу за всю дорогу не останавливался и только сейчас почувствовал, что устал и ломит спину. Перехватив его взгляд, брат ухмыльнулся:
- Не встречает тебя красотка? Оцарапала мне рожу и ускакала, стерва, куда-то!
Только сейчас Николай заметил на продолговатом хмуром лице Геннадия свежие царапины: на щеке и на лбу, а на рубашке поблескивали рыбьи чешуйки.
- Вы тут не скучали… - пробормотал Николай, играя брелком с ключами.
- Чего выкобенивается-то, будто белены объелась? - скупо ронял брат - Не девочка… Раз сунулся ночью к ней наверх, твоей настольной лампой запустила, еле увернулся, а нынче прижал ее в сенях, так когти, как бешеная кошка, выпустила. В Питере с разными подзаборниками вожжалась, а тут корчит из себя прынцессу.