Молодая женщина - успешный врач-психиатр пишет монографию о психозах, связанных с Древним Египтом. Чтобы понять природу этих психозов, приводящих к самоубийствам больных, возомнивших себя воплощениями древнеегипетских царей и цариц, она направляется в Египет.
Не имеющая аналогов в русской и зарубежной литературе внежанровая проза с захватывающим сюжетом, в котором переплелись приключения, мистика, история, политика, психология, философия, скрученные в тугую спираль, которая и составляет нашу жизнь.
Содержание:
ГЛАВА ПЕРВАЯ 1
ГЛАВА ВТОРАЯ 31
ГЛАВА ТРЕТЬЯ 82
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ 85
ГЛАВА ПЯТАЯ 104
ГЛАВА ШЕСТАЯ 119
ГЛАВА СЕДЬМАЯ 127
ГЛАВА ВОСЬМАЯ 127
Наталия Вико
"ШИЗОФРЕНИЯ"
"Ты мою шизофрению уж пожалуйста не трогай
ведь моя шизофрения паранойе не чета
я ведь сам ее лелеял я иду своей дорогой
ты ступай в свои пределы оскверняй свои места…"
Бронислав Виногродский
ГЛАВА ПЕРВАЯ
"Стоит пирамида. Внутри нее - камеры. И - гроб. Слева в большой комнате. Размер гроба - точно - метр семьдесят пять на метр. И весь он золотой. Прошу вас, уважаемое телевидение и лично телеведущий Щвидкой, отправить меня в Египет для непосредственной работы в гробу с последующим возможным обогащением родного нашего государства, которое совсем вконец разорили Чубайс и его приятель Греф".
"Ну, кто же еще?" - усмехнулась Александра и перевернула ксерокопированную страницу из истории болезни.
"Каждый год Учитель велит исполнять возложенную на меня миссию - возвращать энергию пирамиде Хеопса. Там бывает тысяча тысяч посетителей, и ее тоже надо восстанавливать. Наша группа посещает пирамиду, и в результате проводимых нами ритуалов по граням пирамиды образовывается энергетическое кольцо, она начинает вибрировать, и от нее идут круги энергии во все стороны. Мы работаем через благословение великого "молчащего сердцем" - Озириса. Наш Иерарх носит имя, связанное с буквами НФР, а это ни что иное, как один из распространенных эпитетов Озириса. У Учителя есть привычка - отмечать именины не по имени, а по своей фамилии, так как она состоит из имени нарицательного. Вчера как раз были эти именины, но он почему-то уехал из Москвы…."
- Та-ак… НФР… запись от тринадцатого июня, - Александра выдвинула нижний, "мусорный", как она называла, ящик письменного стола и, покопавшись в груде старых бумаг и давних поздравительных открыток, которые, вроде и не нужны совсем, а выбросить рука не поднимается, извлекла брошюрку под названием "Имена и именины" и начала перелистывать страницы. - Таким образом, именины "Учителя" двенадцатого. Имя связано с буквами НФР. По согласным похоже на… - пробежала глазами по странице, - на… Онуфрий. - Ага, вот и он - "Святой Онуфрий" - в переводе с древнеегипетского - "постоянно находящийся в состоянии благости", - прочитала она. - Бывают же счастливые люди! - Александра откинулась на спинку кресла и с наслаждением потянулась, испытывая к Онуфрию почти родственные чувства, потому что и сама наслаждалась СВОБОДОЙ! Да, да именно так - прописными буквами. Впору вешать на входную дверь табличку "Жизнь удалась!" Уже третий день нежно любимый с детства будильник отдыхал. Как кошмарный сон вспоминались автомобильные запруды на реках и ручейках московских улиц по дороге на работу. А жалкая пара свободных часов перед сном, когда не знаешь за что схватиться в домашнем хозяйстве? Все - в прошлом! Очередной отпуск, приплюсованный к не полностью использованным отпускам за предыдущие годы, давал возможность не только прийти в себя после монотонного бега от выходных до выходных, но и завершить написание монографии. Тем более что исследование эндогенных психозов, связанных с Древним Египтом, попросту говоря - "египтопатии", ее захватило. Тема была не только интересной, но и забавной, если таковым вообще можно считать изучение шизофренического бреда.
Переворошив кучу исторических источников и литературы, Александра смогла выяснить, что психозы на почве Древнего Египта появились еще в начале 19-го столетия - вскоре после египетского похода Наполеона - и повторялись с определенной периодичностью, всякий раз охватывая все большее количество людей. Проявлялись почти одинаково: личность больных расслаивалась, и они начинали отождествлять себя с древнеегипетскими богами и богинями, фараонами и царицами. Женщины в 20-м веке предпочитали Клеопатру. Да и как иначе? Кто бы даже из практически здоровых дам отказался быть похожим на красавицу Элизабет Тейлор? У больных пользовались спросом также жрецы, жрицы, военачальники, на худой конец, архитекторы, но - никогда простые строители пирамид, горшечники или землепашцы. "Египтопаты" создавали тайные группы и общества, объединяясь по принципу своей причастности в прошлых жизнях к древнеегипетской цивилизации; собирались вместе и совершали таинственные обряды, которые называли мистериями, и тем самым, вероятно, готовили себя к будущей встрече со своим прежним "Я". А в конце 19-го века несколько сотен человек, одетых в белые одежды, прибыли к подножию Великой пирамиды и дружно покончили с собой.
"Скорее всего, им просто не удалась жизнь, и не устраивал нынешний социальный статус, - предположила Александра, хотя так и не смогла понять, как "перевоплощенцы" поделили между собой должности в династиях. - Не иначе как жребий бросали".
Истории с самоубийствами повторялись и в последующем столетии.
"Кстати, - Александра отложила брошюру, - интересно было бы познакомиться с этим "НФР". Посмотреть его в деле, в полевых, так сказать, условиях. Во всей шизофренической красоте, - с усмешкой подумала она. - Хотя, не исключено, что он просто мошенник. Ищет простаков и тянет деньги".
"Ку-ку, ку-ку, ку-ку…" - выскочив из резного домика над старинными ходиками, охрипшим голосом напомнила о времени неутомимая кукушка.
"О, господи! Уже двенадцать! Пора ехать в родную "психушку"", - заторопилась Александра, закрыла папку с документами и, по привычке, убрала в ящик стола.
Глухая ограда с колючей проволокой, увитой по-осеннему нарядными листьями дикого винограда, скрывала двухэтажный дом с обшарпанными усадебными колоннами, неосмотрительно сооруженный как раз к 1917 году беспечным купцом-миллионщиком, сгинувшим вскоре в лихолетье смуты и гражданской войны. Свежее граффити, сделанное уличным художником-шутником на глухой стене неподалеку от КПП, изображало молодца в белом халате, который со словами "Вы все еще кипятитесь? Тогда мы идем к вам!" пеленал испуганную девушку в смирительную рубашку. Хмурый охранник, завидев "отпадную докторшу", попробовал было улыбнуться, но не смог преодолеть монументальность образа, а может и смог, но только после того, как та прошла мимо. Александра направилась к зданию лечебницы, наблюдая ставшую привычной за годы работы картину: по асфальтированной дороге, покрытой россыпью сезонных морщин, под сенью сомкнувших ветви-руки старых лип прогуливались и сидели на скамейках больные, похожие на пришельцев из иных миров, заплутавших в глубинах собственного подсознания и оказавшихся чужими в земных зарослях сознания бытового.
- Нет. Я тебе так скажу, - мужчина с метлой в руках, расположившийся на скамейке неподалеку от пропускного пункта, разговаривал с видимым только ему собеседником, - при осмысливании всякого смысла у мыслящего мыслями мыслителя рождаются мысли, осмысливающие смысл смысла, - он запнулся, провожая раздосадованным взглядом Александру, наморщил лоб, собрал в стайку разлетевшиеся было мысли и пояснил, - в смысле смысла.
Очевидно невидимый собеседник согласился со столь убедительным высказыванием, отчего лицо философа озарилось по-детски счастливой улыбкой.
Александра подошла к зданию лечебницы, но заходить внутрь не стала, увидев, что из распахнувшегося на втором этаже окна ей энергично машет рукой Вадим - давний приятель и неугомонный поклонник, а в рабочее время - главный врач и начальник.
- Сандра Юрьевна, дорогая, привет! - лицо Вадима светилось неподдельной радостью. - Счастлив видеть будущую звезду мировой психиатрии! Поднимешься ко мне, или как?
- Или как, Вадюша, - сказала она независимым тоном отпускницы, напрочь забывшей о служебной иерархии.
- Да ты не беспокойся, Сандрочка, - пряча улыбку, легко согласился тот с ее нынешним статусом, - к нам сюда независимым исследователям вход всегда свободный!
- Я слышала, у вас тут с выходом проблемы? - включившись в игру, изобразила она озабоченность на лице.
- Врут, все врут, негодяи! Клевещут нагло, без зазрения совести! - с почти искренним возмущением воскликнул Вадим. - Сама же знаешь, у нас тут самое свободное место во всей стране! Может, все-таки желаешь проверить? - жестом радушного хозяина попытался снова заманить гостью.
- Не-ет, товарищ самый главный врач! - расплылась Александра в улыбке, достойной рекламного щита зубной пасты на Красной площади. - Лучше вы к нам! Да не упрямьтесь, выходите! Последние теплые деньки на дворе! Осень золотая!
- Ну, ладно, как скажешь, дорогая! - весело согласился Вадим. - Подождешь меня минуток пять, не убежишь? А то может пару санитаров приставить? - в раздумье, будто и не к ней обращаясь, нарочно громко сказал он.
- А кто сегодня дежурит? Случайно, не Петрович?
- Он, он родимый, любимец твой. Коли узнает, что ты здесь, незамедлительно примчится. А от него, сама знаешь, пощады не жди! Заговорит насмерть! - Вадим исчез в глубине оконного проема.
Александра расположилась на скамейке неподалеку от дверей лечебного корпуса, достала из замшевой сумочки темные очки, протерла стекла краем обкрученного вокруг шеи шелкового платка и откинула голову, подставив лицо все еще горячим солнечным лучам…
…- Слушай, как думаешь, может все-таки водрузить статую Свободы на площадке перед входом? - услышала она голос Вадима, который, неслышно подойдя сзади, положил руку ей на плечо. - "Бартольди" собственный у нас уже имеется. Настойчиво предлагает свои услуги.
- Что, новый пациент? - Александра запрокинула голову, чтобы увидеть собеседника, и была незамедлительно награждена быстрым поцелуем в лоб.
- Ага, - ответил Вадим, обошел скамейку и встал напротив гостьи. - Я бы, конечно, не возражал, если бы то же самое место "Бонапарт" не ангажировал, чтобы в газетной треуголке в величественной позе выстаивать. Потом еще "Нерон", - он озабоченно наморщил лоб, - да, кстати, и "Король-Солнце Людовик XIV" на это же место претендует. Беспокоюсь, не случилась бы война.
- А ты собери их вместе за столом переговоров и предложи выкурить трубку мира, - предложила Александра, изобразив озабоченность на лице.
- Если только с травкой, - хмыкнул Вадим.- Другая их не умиротворит.
- А что же ты хочешь? С гениями работаешь!
- Да уж! - важно согласился Вадим. - Сама знаешь, лучшие умы собираем. Свободных мест уж нет. В связи с осенним обострением. Прием только по предварительной записи. Держи свои выписки из архива, - с торжественным видом протянул он папку с тесемками, завязанными бантиком. - Полдня ксерил!
- Ой спасибо, Вадюшенька, век не забуду твою доброту, - Александра достала из сумочки предусмотрительно захваченный пакет и опустила туда документы.
- А ты, Сандрочка, гляжу, совсем обленилась на вольных хлебах. Подняться на второй этаж ей тяжело! - сказал Вадим с укоризной.
- И пришлось бедному старому Вадиму с тяжелой папкой в руках самому ковылять к своей горе! - хмыкнула она.
- Во-первых, не старому еще! - деланно возмутился тот, выпячивая грудь. - А во-вторых, не ковылять, а спуститься! С высот руководящего поста, между прочим, - нахмурив брови, он изобразил начальственную строгость. - Превозмогая накопившуюся усталость. Присесть что ли? - спросил, уже откидывая назад полы белоснежного халата и опускаясь на скамейку. - А нас, мужчин-руководителей, беречь ой как надо! - скосил глаза на Александру, проверяя, находит ли призыв понимание и, не обнаружив такового, продолжил:
- Бедных - особенно. Работа нервная, соблазнов полная. Все так и норовят предложить что-нибудь противоправное! Так и норовят!
Александра сочувственно закивала.
- Сама ведь знаешь, - Вадим наклонился к собеседнице, - наша психушная справка - покруче всякой ксивы будет. Вытворяй чего хочешь! Да-а, - он откинулся на спинку скамейки и заложил руки за голову, - порой так хочется отдаться во власть пороку! - в его голосе зазвучали мечтательные нотки, - злоупотребить полномочиями и коррумпироваться! Чтоб потом на работу на "мерине" или "бэхе" с открытым верхом…
- С открытым верхом - это да-а! Это кла-асс! - немедленно согласилась Александра. - Особенно в московском климате. Хоть зимой, хоть осенью, хоть весной. Да и летом нормально. Шик-а-арная пепельница на колесах! Для водителей грузовиков, которые с высоты кабин плюют на дорогу, а заодно и на предупреждения Минздрава.
- Ох, Сандра! - Вадим изобразил вселенскую скорбь на лице. - Ну что ты за человек? Светлую мечту о материальных благах вот так безжалостно … - он махнул рукой. - Тебе, конечно, хорошо на новой "Авдотье",… - пауза была нужна только для того, чтобы придать лицу невинное выражение, - …совершенно случайно выигранной в казино,… - следующая пауза позволила ему смущенно потупить голову, - …в котором Кузин приятель - хозяин…
Лицо Александры вспыхнуло от возмущения.
С Алексеем Кузнецовым, по-домашнему - Кузей, высокопоставленным государственным чиновником, в прошлом вполне удачливым бизнесменом, а в еще более далеком прошлом одноклассником Вадима, она познакомилась в январе на дне рождения Вадима, куда школьный друг, оторвавшись от неотложных дел и ответственных мероприятий, заехал по пути на минутку "поздравить старичка, умудрившегося родиться в Татьянин день, который, как известно, не только день студентов, но и день рождения Володи Высоцкого", но почему-то остался до глубокой ночи и, демонстрируя чудеса галантности, добровольно вызвался подвезти ее домой за город в дачный поселок. Предложение оказалось весьма кстати - ее "девятка", видимо, решила заночевать во дворе у новорожденного и, простуженно чихая и кашляя, категорически отказалась заводиться на морозе.
Новый поклонник - вальяжный, осанистый, солидный не по годам, всегда одетый с иголочки, а главное, обладавший потрясающим рокочущим басом, вначале показался немного назойливым, но потом слово "назойливость" под напором стильных букетов и милых сердцу каждой женщины дорогих безделушек, трансформировалось в более приемлемое "настойчивость" - свойство, вполне достойное мужчины. По словам Вадима, школьный друг всегда был примером правильного поведения и образцом для подражания. Его зычный голос, особенно когда в старших классах Кузе доводилось декламировать стихи Маяковского, приводил в оцепенение молоденькую учительницу по русской литературе, которая, прижав к лицу ладошки, замирала и таяла от умиления прямо на глазах. Разве что автограф не просила. Впрочем, таяла не она одна. Поклонницами Кузиного голоса и других не менее замечательных достоинств являлись многие девочки. Да и как могло быть иначе? Кузя был начитан, воспитан и обходителен, со школы избрал здоровый образ жизни, не отравляя окружающую среду и жизнь учителей табачным дымом и, в отличие от гормонально-невоздержанных прыщавых одноклассников, не зажимал девчонок в углах на вечеринках. Ну, разве что иногда, поднимаясь по лестнице, галантно пропускал перед собой некоторых девиц в особо коротких юбках. А кто бы не пропустил? К тому же - исправно посещал школьные комсомольские мероприятия и не модный тогда теннисный корт, демонстрируя на собраниях - идеологическую подкованность, а на спортивной площадке - снежно-белые кроссовки и дорогую ракетку, присланные с оказией папой - ответственным совзагранработником, большую часть жизни посвятившим тяжелому служению родине во враждебном западноевропейском окружении. В компании Кузя пил в основном сок и минеральную воду, воздерживался от чрезмерного употребления мяса и неумеренного секса и, в результате, вопреки посягательствам многочисленных охотниц, на подходе к сорокалетнему юбилею продолжал оставаться "ну очень перспективным женихом".
По рассказам Вадима, разбогател Кузя в тридцать лет почти случайно. В результате стечения двух внешне совершенно неудачных обстоятельств, которые, вопреки здравому смыслу, но в полном соответствии с известным арифметическим правилом про минус, помноженный на минус, дали плюс. В 1998 году после вынужденного раздела имущества мясоперерабатывающего комбината с "авторитетными" партнерами ему достались только сотни тысяч банок никому не нужной отечественной говяжьей и свиной тушенки. К тому же, в привычно катастрофичном августе грянул дефолт, которого все давно ждали, но подготовились лишь немногие - те, которые точно знали, когда и для чего дефолт должен грянуть. Вот здесь-то для Кузи и началось волшебное превращение двух отрицательных обстоятельств в один положительный результат. Население страны генетическим чутьем почувствовало приближение большой беды. Опытное довоенное поколение, обнаружив замаячивший на горизонте призрак еще не забытого голода и бесконечных очередей, бросилось на последние рубли сметать с полок все, что можно было съесть, немного посолив и слегка подогрев на открытом огне, а молодое - срочно отоваривать - неважно чем - новомодные пластиковые карточки полумертвых уже банков. Тушенка вместе с солью, сахаром, мукой и спичками в одночасье превратилась в ходовой товар и легко ушла оптом по тройной цене в твердой иностранной валюте. Реализовав всю партию популярного народного продукта, Кузя в одночасье стал миллионером. Но радость от свалившегося на голову капитала не помешала услышать сигнал, поданный государством - он интуитивно понял, что авантюрные 90-е заканчиваются и наступает другое время, когда самым прибыльным бизнесом и надежной защитой становится государственная должность. Используя отцовские связи, Кузя поспешно снял с себя бремя коммерческих рисков и занял важный пост в новом правительстве. В общем, укрылся под теплым крылом непредсказуемого для населения, но уже вполне понятного для чиновников государства.