Это была старуха. Та самая, что украла у него куклу в прошлый раз, когда они с мамой сюда пришли. Она сидела на корточках на лестничной площадке, прижавшись спиной к крашеной решетке. Ее взгляд был устремлен прямо на Сэма. Старуха ткнула в его сторону согнутым указательным пальцем. Она как будто нажала на невидимый курок, и тогда нити снова напряглись, а куклу потянуло к старухе. Мальчик перевел взгляд с марионетки на незваную гостью. Она повторила жест, и мальчику показалось, что кукла сама к ней идет. Волоча за собой игрушку, Сэм вышел из лавки и приблизился к старухе. Шум, доносившийся из магазинов нижнего этажа, странным эхом отозвался у него в ушах. Все звуки, возгласы словно замерли.
Глаза старухи казались совершенно выцветшими - можно было только догадываться, что когда-то они были карими. Дождавшись, пока Сэм подойдет к ней, старуха поднесла вытянутый палец к своему носу и нажала на него. У нее тут же высунулся язык. Сэм захихикал. Тогда она потянула отвисшую кожу под своим подбородком, и язык снова спрятался во рту.
- А можете еще так? - спросил мальчик.
Она повторила трюк. Сэм был заворожен. Потом старуха выпрямилась, сделала знак, чтобы он следовал за ней, закинула ногу на перила и прыгнула.
Они были на четвертом этаже. Сэм ухватился за перила и прижался к ним головой. Он увидел, как внизу, на первом этаже, расхаживают десятки крошечных человечков. Размером они были с его игрушечных солдатиков. Видел он и старуху. Она повисла в воздухе под лестничной площадкой, всего в нескольких футах от него.
Она сделала два шага, ступая по воздуху. Потом посмотрела на него - поманила, чтобы он следовал за ней. Сэм хихикнул и взобрался на перила.
Эш отхлебнул чая.
- В субботу мы с женой собрались прогуляться по Уигстон-Хит. Почему бы и вам не приехать? И детей возьмите.
- Было бы славно, - сказала Мэгги. - Я спрошу Алекса, хотя и сомневаюсь, что у него с вами много общего.
- Это не имеет значения. Можем устроить пикник, если будет не слишком холодно.
Мэгги пришла в восторг от мысли о новых друзьях - более того, ее друзьях. Все, кого она знала, познакомились с ней через Алекса. Возможно, она - так уж и быть! - одолжит Эшу дневник хотя бы на одну ночь.
Какое-то трепыхание в окне заставило ее обернуться. Там была птица - она хлопала крыльями и колотилась в окно, точно пытаясь проникнуть внутрь. Она парила в воздухе, а ее клюв и когти стучали о стекло.
- Боже мой! - крикнул Эш.
Он указывал на нечто, происходившее снаружи. Мэгги увидела, что его внимание привлекла вовсе не птица, а Сэм, закинувший ногу на перила и готовый вот-вот перемахнуть через край лестничной площадки.
Эш перепрыгнул через прилавок и выбежал из магазина. Он ринулся к перилам и подхватил Сэма в ту самую секунду, когда мальчик собирался прыгать. Мэгги вслед за Эшем бросилась к ограде. Она увидела, как покупатели сгрудились внизу, в пятидесяти футах, показывая на них пальцем. Эта картина блеснула у Мэгги перед глазами, точно лезвие, и ее затошнило. Подняв голову, она увидела, как птица бьется у мансардных окон пассажа.
Это снова был черный дрозд. Он вылетел через открытое слуховое окно.
11
Де Санг ждал Мэгги. Его секретарша сказала ей, что можно войти. Мэгги распахнула дверь и увидела, что седовласый психолог лежит на ковре животом вниз, надувая щеки и медленно продвигаясь по полу брассом. Сэм тоже надувал щеки, радостно "плывя" рядом с Де Сангом.
- Давайте с нами, - предложил Де Санг. - Мы тут соревнуемся, кто медленнее доплывет на ту сторону.
- До острова! - выкрикнул Сэм, сделав паузу между вдохами.
- Я и хотел сказать - до острова.
Сэм развлекался напропалую. Возможно, Мэгги и присоединилась бы к ним, но она специально надела новую юбку, чтобы поехать за сыном.
- Не хочу промокнуть. - сказала она.
Поскольку Де Санг оставался на полу, Мэгги решила сесть.
- Ну как, сумели подобрать ключ к его характеру? - спросила она, грызя ноготь.
- Нет. - глотая воздух, ответил доктор. - Мы просто играем.
Мэгги закинула ногу на ногу и оглядела кабинет. На стене висел диплом серого цвета, почти целиком заслоненный множеством детских рисунков в ярких, радужных тонах.
- И вот так вам удается войти к ним в доверие?
Она честно пыталась быть дружелюбной.
Де Санг гримасничал, точно какое-то существо за стеклом аквариума.
- Нет. Просто играем.
- Нельзя говорить! - крикнул Сэм.
Де Санг дополз до стены и встал.
- Я выиграл, следовательно, я проиграл, - объявил он мальчику, - Пора домой.
- НЕТ! - завопил Сэм.
- Капитан Крюк, - сказал доктор.
Мальчик с задумчивым видом разглядывал ковер на полу.
- Плыви из комнаты и возьми свою куртку.
Сэм выполнил команду и "поплыл" в приемную. Де Санг, раскрасневшийся от усилий, примостился на краю стола, чтобы немного "обсохнуть".
- Отличное упражнение, - заметил он.
Наблюдая, как Сэм "выплывает" из кабинета, Мэгги не смогла удержаться от смеха. Потом она снова стала серьезной.
- Итак, вы мне можете объяснить, почему он хотел броситься через перила?
- Понятия не имею. А вы? - с улыбкой спросил Де Санг.
- Сколько мы вам платим?
- Порядочно. Надеюсь, я этого стою. Кто такой мистер Эш?
- Хозяин магазина. Это он успел подхватить Сэма. Эш спас ему жизнь.
Доктор поглядел на Мэгги.
- Но романа у меня с ним нет.
- Бог ты мой. Разве я такое предполагал?
- Нет, но вы посмотрели на меня. Таким, знаете ли, психологическим взглядом.
- В таком случае надо мне быть осторожнее.
Теперь пришла очередь Мэгги смотреть на него испытующе. Она вгляделась в его изборожденное морщинами лицо. Что ж, он сумел обратить свою неказистость в достоинство, думала Мэгги, и хотя бы по этой причине она все-таки может питать к нему симпатию.
- Наше с вами общение началось не на той ноте, не правда ли, мистер Де Санг? В конце концов, мы оба хотим одного и того же.
- И мы уже делаем успехи, - с улыбкой сказал доктор.
Алекс отказался ехать на прогулку по Уигстон-Хит. День выдался ветреный, и он предпочел свернуться калачиком на диване перед телевизором, прихлебывая из банки лагер. Мэгги выдала детям шапки и шарфы, прихватила Пятнашку, и они отправились на встречу с Эшем в условленное место. Когда они туда добрались, он ждал их в машине - один. Его жена, как он объяснил, неважно себя чувствует и решила остаться дома. Мэгги пожалела, что не оставила детей с Алексом.
Уигстон-Хит - продуваемая всеми ветрами вересковая пустошь, где местами виднелись чахлые кусты и обнажения горных пород, обретших под воздействием ветра и времени зловещие формы. Доисторический кромлех, получивший прозвище Танцующие Дамы, располагался на возвышении в центре пустоши, а на небольшом расстоянии, слегка наклоняясь по направлению ветра, особняком стоял большой камень Уигстон, от которого и пошло название всей пустоши. Он напоминал одинокий сломанный зуб. Мэгги и Эш зашагали в сторону кромлеха.
Ветер пронизывал до костей, резал, как коса. У Мэгги даже уши заболели. Пожалуй, только Пятнашка неплохо себя чувствовала: она бежала впереди, обнюхивая тропу. Мэгги рассказала Эшу о Де Санге.
- Похоже, он только и делает, что играет с Сэмом.
- И что же?
- А то, что я и сама могла бы играть с ним.
- Так почему же вы этого не делаете?
Мэгги задумалась.
Дети носились по кромлеху, пытаясь прыгать с камня на камень. У одного из древних мегалитов Пятнашка задрала ногу.
- А что это? - спросила Эми.
- Кромлех. Каменный круг.
Девочка вздохнула так, словно ее мать была идиоткой.
- Но для чего он?
- Это тайна, - ответил Эш. - Временами гораздо интереснее не знать ответа. Тогда эта вещь может быть чем угодно.
Такое объяснение тоже не произвело на Эми большого впечатления.
- Ладно, расскажу тебе легенду. Жили-были девять дам. Как-то раз, в летнюю ночь, они танцевали здесь обнаженными. Один чародей наложил на них заклятье - если солнце взойдет, пока дамы еще будут танцевать, они превратятся в камень. Ночь оказалась такой короткой, что заклятие застало их врасплох. Но танцующие дамы были так прекрасны, что чародей не смог отвести от них глаз и тоже превратился в камень. - Эш показал на одинокий камень, стоящий поодаль. - Вот и он.
Эми пересчитала камни кромлеха. Их количество подтверждало рассказ Эша. Она подошла к отдельно стоящему камню.
- Такое объяснение ей больше по нраву, - заметила Мэгги.
- Но тогда все становится менее таинственным, не находите?
- Уверена, что здесь есть глубокий смысл.
- Конечно. Я тоже в этом уверен.
Они сели в машину Эша и принялись за бутерброды, запивая их чаем из термоса.
- Надеюсь, вы не забыли принести мне дневник? - спросила Мэгги. Эта мысль не покидала ее в течение всего дня.
- Нет, не забыл. - Эш достал его из бардачка. - И я хочу вам кое-что показать.
Он открыл страницу, которая была почти пуста, если не считать нескольких названий трав, записанных в самом верху.
- Что вы видите?
Мэгги взяла дневник и поднесла его к окну. Не увидев ничего особенного, она пожала плечами.
- Смотрите.
Эш взял у нее тетрадь и прижал свою ладонь к нижней части страницы. Минуту спустя он убрал руку, и стало заметно, что половина страницы исписана карандашом, хотя и очень блекло и почти неразборчиво.
- Но как это?
- Думаю, здесь какой-то фокус с карандашным графитом и химическими реактивами. На одних страницах ей удалось сделать записи невидимыми, на других - не очень.
- Теперь понятно, почему я все время нахожу новые тексты на страницах, которые просматривала раньше.
- Видимо, кое-что вы сумели разглядеть просто потому, что дневник лежал в теплом и влажном месте или же вы оставляли его раскрытым на свету. Так или иначе, вы найдете там больше, чем думали.
- А вы прочитали его целиком?
- Для этого у меня было слишком мало времени. Я как раз собирался попросить... Хотя, наверное, вы захотите скорее получить его назад - особенно после того, как я показал вам этот маленький фокус.
- Да уж наверное, - пробормотала Мэгги, успевшая погрузиться в скрытый прежде текст.
- Будьте осторожны, - сказал Эш, - Штука сильная.
- Да.
Будьте осторожны.
Почему же я так напугана? Я ведь очень предусмотрительна.
Может, я боюсь А.? Или боюсь этого ремесла, что соблазняет меня? Все мои мысли ему посвящены. И хотя у меня полно других дел, я всегда думаю о ремесле, только о ремесле и возвращаюсь к нему, и когда мне открывается столько чудесных вещей, разве я могу иначе? Чудесные вещи, так и громоздятся одна на другую.
И если я могу делать добро с их помощью, это самое лучшее.
Но А. мучит меня и говорит, что я играю и не верна избранному пути. Почему я позволяю ей так обращаться со мной? Зачем слушаю? Но она говорит, что я еще не достигла развилки на своем пути, а это предстоит каждому, как говорит А. Потом она льстит мне и уверяет, что я должна подойти к развилке в начале моего пути, потому что я такая и разэтакая. Ведь именно на развилке я должна принять РЕШЕНИЕ.
Улучив несколько спокойных минут, Мэгги читала и перечитывала новые страницы дневника, которые показал ей Эш. Рецептов мазей и притираний, равно как и списков целебных растений, было множество, но куда притягательнее казались излияния автора о дурных предчувствиях и ее странные отношения с неведомой А. Мэгги не понимала значения этих абзацев, полных тревоги и раздражения, но ощущала, что в какой-то степени они обращены и к ней. Временами они казались эхом ее собственных сомнений, и все же, подобно автору дневника, она чувствовала непреодолимый соблазн в открывающихся ей тайнах, спрятанных между строк.
От некоторых абзацев у нее учащалось сердцебиение.
Есть развилка на пути в лесу, как я теперь вижу, и одна тропа ведет к выходу, а другая целиком залита голубым сиянием. Это тропа РЕШЕНИЯ - в ту минуту, когда я принимаю его. А. еще увидит меня на пути голубого сияния, и РЕШЕНИЕ будет принято. Но А. говорит, я никогда этого не сделаю.
Нет, я бы не пошла туда обнаженной. Всему есть предел. Я решила, что больше не позволю А. меня отвлекать, дурачить, запугивать или угрожать мне. Теперь я вижу - она хочет использовать меня в своих целях, то и дело толкает меня на КРАЙНИЕ поступки.
Выстроить на основе этих отрывков связную картину было непросто, но Мэгги наконец обнаружила некоторую последовательность.
Несмотря на то что я написала несколько дней назад, сегодня я отправилась СЛУШАТЬ обнаженной. Вот и конец всем разговорам об игре. Там была тропа в голубом сиянии, но это необычное сияние, и даже А. говорит - да, это и было РЕШЕНИЕ. И оно принято. И я заткнула ей рот на время и рада, что теперь могу хоть ненадолго успокоиться.
Мне бы такую же радость доставило, если бы она ошибалась, но теперь я так вознаграждена, что у меня сердце стучит, когда я говорю об этом. И опасности, опасности, о каких я даже не подозревала, но такое вознаграждение! Мое сердце, как весы, вниз-вверх, сама не знаю.
Я все еще напугана, но А. говорит - так и нужно.
Что же могло привести автора дневника в такой экстаз? Мэгги хотела знать, что за великий шаг могла она предпринять. Речь опять шла о слушании - этому соблазну Мэгги уже поддалась в тот день, когда забыла забрать детей. Тогда произошли невероятные, пусть и не самые грандиозные вещи, и у Мэгги пробудились новые для нее чувства; но она не помнила ни голубого света, ни сияющих троп, и ей не приходилось принимать великих решений.
Между тем Мэгги обнаружила средство для лечения экземы у Эми, а также ингаляцию для собственного синусита, которую и применила не без успеха. Ее невероятно привлекала творческая сторона дневника, и она разыскивала там все новые темы. Но конечно же, интерес Мэгги не ограничивался притираниями и травяными банями. Она хотела большего. Ей передалось возбуждение автора.
Мэгги не заводила романов с тех пор, как вышла замуж за Алекса, хотя однажды была к этому близка. Но, когда она прятала от мужа свою коллекцию трав, по секрету от него изучала дневник и тайком замышляла очередную передышку от семьи, все это отчасти напоминало связь на стороне. Она скрывала от Алекса свои занятия и старалась не проговориться. Между тем любопытство тянуло ее за собой, точно страсть.
Дневник изобиловал тайнами, ожидавшими, чтобы их раскрыли. Ее опыты с маслами пронизывала глубокая чувственность; все пропитывалось будоражащими запахами обычных духов и возбуждающими ароматами запретных мускусных благовоний. Ее тайный мир был полон свежих настроений и новых историй, манил возможностями. Искушение было сильным и опасным, и Мэгги ему поддавалась.
Однажды утром, за полчаса до рассвета, Мэгги проснулась - именно об этом она попросила себя перед сном. Она выскользнула из постели и быстро оделась. Алекс захрапел, перевернулся на другой бок, но не проснулся.
На кухне Мэгги покрошила листья лавра, полыни, лапчатки и приготовила из них отвар. Она вдохнула пары, прежде чем вылить отвар в термос, и аккуратно избавилась от остатков. Потом села в машину и поехала по пустынным улицам.
Когда Мэгги добралась до Ивового леса, серый свет уже проглядывал сквозь небесную синеву. Она припарковалась, взяла термос и одеяло. Местность окутывал плотный туман, на траве лежала роса, блуждающие огоньки вереницей тянулись из леса и мерцали на дальней лужайке. Лес был погружен в зловещую тишину. Деревья стояли темными рядами и кололи Мэгги своими ветками, странно и молчаливо жестикулируя. Впустив ее, древесные стволы сомкнулись у нее за спиной, точно ворота.
Мэгги пробралась в глубину леса. Тусклый свет зари несмело прокрадывался, находя лазейки в листве. Она вслушалась. Стояла полная тишина, если не считать капель росы, изредка падающих с веток. Потом влажность деревьев, и листьев, и земли стала звучащей, обрела приглушенную гармонию. Черные, серые и зеленые ветви переплетались и окружали ее, точно экзотический алфавит, которого она еще не знала, но могла выучить. Отложив термос и одеяло, она сняла плащ. Решение было принято. Она огляделась по сторонам, прежде чем раздеться.
Стоял холод, октябрьский рассветный холод, но Мэгги разделась и, совершенно нагая, стала смотреть на деревья, точно чего-то ждала. Перегной сочился влагой у нее под ногами, ее соски отвердели. Столб света озарил росу, покрывавшую кору высокой белой березы. Мэгги подошла к дереву, собрала росу пальцами и слизнула капли, словно мед. Как ни странно, они оказались сладкими на вкус. Залитая светом береза приобрела сиреневый оттенок. Мэгги прикоснулась к ней языком. Она лизала кору, вдыхая сильные запахи влаги, старого дерева и древесного гриба.
Ветерок прокатился по лесу, и Мэгги задрожала. Она набросила одеяло на плечи и села у подножия дуба. Открыв термос, она вдохнула травяные пары, и ее стало клонить в сон. Мэгги провела рукой по волосам, запрокинула голову и вслушалась.
Ветер в листве рассказывал ей о многом.
Он говорил ей правдивые вещи и ложные.
Он был истинным другом и мнимым другом. Он открывал ей секреты и лгал.
Он нашептывал ей советы, как любить мужа и как убить его.
12
Когда Мэгги приехала домой, Алекс, Эми и Сэм тихо сидели за столом и завтракали. При виде хозяйки Пятнашка выскользнула из кухни. Семейство встретило Мэгги молчанием.
- Я была на чудесной прогулке, - объявила она, слегка переборщив с энтузиазмом. - И вам того же советую.
- С утра пораньше? - уточнил Алекс, намазывая маслом тост.
- По-моему, это единственное время, когда я могу заняться собой, избежав обвинений в том, что пренебрегаю своими обязанностями.
- Может, попробуем, - сказал Алекс, - провести это воскресенье без скандалов?
Эми взглянула на Мэгги так, словно решение этого вопроса всецело зависело от нее.
В полдень Алекс отправился в "Веселого скрипача", чтобы выпить со своими дружками. Он всегда демонстративно приглашал туда Мэгги, а она столь же демонстративно отказывалась. Ей ведь нужно подумать о воскресном жарком, не так ли?
Дети в компании Пятнашки отправились в игровую комнату, переделанную из погреба, а Мэгги занялась делом. Только после того, как на сковородах зашкворчало, а над кастрюлями поднялся пар, она решила спуститься вниз и проведать детей.
Они тихо играли на ковре. Пятнашка чесалась в углу. Надо отдать должное Алексу - он хорошо поработал, обустраивая комнату для детей. Полгода назад он обшил стены древесно-стружечными панелями и покрыл пол деревянными плитками. Вдруг Мэгги заметила ржавое пятно, проступившее на ковре.
- Вы тут что-то пролили? - раздраженно спросила она. Дети смотрели на нее, широко раскрыв глаза. - Слезайте с ковра. Скорее! Да вставайте же!