- А Ринди теперь каждый день смотрит телевизор. Про Хопалонга Кэссиди. До чего ей хотелось отправиться на Запад! Это последняя кукла, которую я для нее купила, Тереза. Я купила ее только потому, что она сказала, что хочет куклу, но на самом деле она их уже переросла.
За спиной Кэрол сигнальный огонь аэропорта бледно мигнул в ночи и погас. Казалось, что голос Кэрол плывет в темноте. И в его более выразительном и глубоком тоне Тереза услышала, насколько сильно Кэрол любит Ринди - наверное, сильнее всех на свете.
- Хардж не очень охотно дает тебе видеться с ней, так ведь?
- Ты правильно поняла, - ответила Кэрол.
- Не понимаю, как он мог быть в тебя так сильно влюблен.
- Это не любовь. Это необъяснимое влечение. Думаю, он хочет контролировать меня. Полагаю, если бы я была намного более сумасбродной, но при этом не имела бы собственного мнения, а еще лучше - жила бы его умом… улавливаешь мысль?
- Да.
- Я никогда ничего не сделала, чтобы поставить его в неловкое положение в обществе, и это все, что его по-настоящему заботит. Есть в клубе одна женщина - я прямо хотела бы, чтоб он на ней женился. Ее жизнь целиком состоит из того, что она либо дает изысканные небольшие обеденные приемы, либо ее выносят из лучших баров вперед ногами. Но она принесла рекламному бизнесу мужа огромный успех, поэтому он только смеется над ее маленькими промашками. Хардж бы не смеялся, он всегда найдет, на что пожаловаться. Думаю, он выбрал меня так же, как выбирал бы ковер для своей гостиной, и этим совершил большую ошибку. Сомневаюсь, что он взаправду способен любить хоть кого-нибудь. Что в нем есть, так это своего рода страсть к обладанию, и она идет рука об руку с его амбициями. Неспособность любить превращается в болезнь, правда? - она посмотрела не Терезу. - А может, это времена такие. Если захотеть, из этого может выйти отличный способ сократить рождаемость и уничтожить нацию. Мужчины пытаются не отставать от собственных разрушительных механизмов.
Тереза ничего не ответила. Этот разговор напомнил ей о тысячах разговоров с Ричардом, о том, как тот смешивал вместе войну, большой бизнес, затеянную Конгрессом охоту на ведьм и, наконец, конкретных людей в одного гигантского врага, которого коллективно ненавидели все. Теперь и Кэрол ударилась туда же. Это потрясло Терезу до глубины души, до тех глубин, где слов просто не существовало, особенно таких тревожащих, как "смерть", "гибель" или "убийство". Эти слова почему-то относились к будущему, а здесь - здесь было настоящее. Не находящее выражения в словах беспокойство, жажда знать, знать хоть что-то наверняка, стиснула ее горло так, что какое-то мгновение она едва могла дышать. "Так ты думаешь, ты думаешь.." - вот так это начиналось. "Ты думаешь, мы когда-нибудь обе трагически умрем, кто-то внезапно выключит нас, словно свет?" Но даже такой вопрос не был достаточно конкретным. Возможно, это утверждение в итоге сводилось вот к чему: "Я не хочу умереть, даже не узнав тебя. Ты чувствуешь то же самое, Кэрол?" Она могла бы озвучить последний вопрос, но объяснить все, что к нему привело, не могла.
- Ты - молодое поколение, - сказал Кэрол. - У тебя есть что сказать? - Она присела на глайдер.
- Полагаю, главное, это не бояться, - Тереза повернулась и увидела, что Кэрол улыбается. - Ты улыбаешься, потому что думаешь, я боюсь, так?
- Ты почти такая же хрупкая, как эта спичка, - Кэрол прикурила сигарету и секунду подержала спичку горящей. - Но дай тебе волю - и ты сможешь спалить дом дотла, не так ли?
- Или даже город.
- Но ты боишься поехать со мной в маленькое путешествие. Ты боишься, потому что думаешь, что у тебя недостаточно денег.
- Не в этом дело.
- У тебя странные принципы, Тереза. Я попросила тебя поехать со мной, потому что мне приятно твое общество. Я подумала, что поездка пойдет на пользу и тебе, и твоей работе. Но тебе надо было все испортить своей глупой гордостью насчет денег. Как и с той сумкой, что ты мне подарила. Уму непостижимо! Почему тебе не взять ее назад, если тебе нужны деньги? Мне сумочка вообще-то не нужна. Но я понимаю, что тебе было приятно мне ее подарить. Понимаешь, это то же самое. Только в моем предложении есть смысл, а в твоем решении - нет, - Кэрол прошла мимо и снова повернулась к Терезе - нога была выставлена вперед, голова поднята вверх, короткие светлые волосы лежали спокойной волной, словно волосы античной статуи. - Сама подумай, разве это не смешно?
Тереза улыбалась.
- Мне наплевать на деньги, - сказала она спокойно.
- Что ты имеешь в виду?
- То, что сказала, - ответила Тереза. - У меня есть деньги для поездки. Так что я поеду.
Кэрол уставилась на нее. Тереза увидела, как угрюмое выражение сходит с ее лица, а затем Кэрол тоже начала улыбаться, удивленно и немного недоверчиво.
- Что ж, хорошо, - сказала Кэрол. - Я очень рада.
- И я очень рада.
- И что привело к такому счастливому повороту?
"А то она не знает", - подумала Тереза.
- Тебе, кажется, не все равно, поеду я или нет, - просто ответила Тереза.
- Конечно, не все равно. Я же сама тебя пригласила, разве нет? - ответила Кэрол, все еще улыбаясь, а потом балетным движением развернулась на носочках, повернулась к Терезе спиной и пошла к зеленой комнате.
Тереза посмотрела ей вслед. Руки Кэрол были засунуты в карманы, ее мокасины слегка постукивали по полу при каждом шаге. Тереза взглянула на пустой дверной проем. "Вот точно в такой же манере Кэрол вышла бы из комнаты, - подумала она, - если бы я сказала, что не поеду". Она подняла свою наполовину пустую кофейную чашечку, а затем снова опустила ее на место.
Она тоже вышла и пошла по коридору к двери комнаты Кэрол.
- Что ты делаешь?
Кэрол склонилась над туалетным столиком и что-то писала.
- Что я делаю? - она встала и сунула листок в карман. Сейчас она улыбалась, и в ее глазах светилась такая же улыбка, как тогда на кухне с Эбби. - Так, кое-что, - сказала Кэрол. - А давай включим музыку.
- Хорошо, - лицо Терезы расплылось в улыбке.
- Почему бы тебе сначала не приготовиться ко сну? Знаешь, что уже поздно?
- С тобой всегда время летит незаметно.
- Это комплимент?
- Мне сегодня совсем не хочется спать.
Кэрол пошла по коридору в зеленую комнату.
- Захочется. У тебя уже круги под глазами.
Тереза быстро разделась в комнате с двумя кроватями. В другой комнате фонограф играл песню "Ты создана для объятий". И тут зазвонил телефон. Тереза открыла верхний ящик бюро. Там ничего не было, за исключением пары мужских носовых платков, старой щетки для одежды и ключа. В уголке лежали какие-то бумаги. Тереза взяла в руки заламинированную карточку. Это были старые права Харджа. Харджесс Фостер Эйрд. Возраст: 37. Рост: 5' 81/2''. Вес: 168. Волосы: светлые. Глаза: голубые. Она уже все это знала. Олдсмобиль 1950 года. Цвет: темно-синий. Тереза положила карточку назад и закрыла ящик. Она подошла к двери и прислушалась.
- Мне жаль, Тесси, но в итоге я тут застряла, - Кэрол говорила с сожалением, но ее голос был счастливым. - Это хорошая вечеринка?.. Ну, я не одета и я устала.
Тереза подошла к тумбочке и взяла из коробки сигарету. Филип Моррис. Их туда положила Кэрол, не горничная, поняла Тереза, потому что Кэрол помнила, что она их любит. Тереза стояла обнаженная и слушала музыку. Этой песни она не знала.
Что там Кэрол, снова говорит по телефону?
- Ну, а мне это не нравится, - услышала она слова Кэрол, сердитые и шутливые одновременно, - ни капельки.
…так легко жить… когда ты влюблена…
- Откуда я знаю, что это за люди?.. О-о! Вот как?
"Эбби", - поняла Тереза. Она выдохнула дым и снова вдохнула его сладковато пахнущее облачко, вспоминая свою первую сигарету, Филип Моррис, выкуренную на крыше спального корпуса приюта, и как они вчетвером с девчонками курили ее по очереди, передавая друг другу.
- Да, мы едем, - с нажимом сказала Кэрол. - Ну, я, да. Я что, неясно говорю?
… для тебя… может быть, я глупая, но это так весело … Говорят, ты можешь поманить меня пальцем, и я все для тебя сделаю… дорогой, это же грандиозно … они ничего не понимают…
Это была хорошая песня. Тереза закрыла глаза и прислонилась к приоткрытой двери, слушая. Там, за голосом, неспешной россыпью клавиш звучало пианино. Ему лениво и небрежно подыгрывала труба.
Кэрол сказала:
- Это никого не касается, кроме меня, ведь так? … Ерунда!
Тереза улыбнулась ее горячности. Она закрыла дверь. Фонограф начал проигрывать другую песню.
- Почему бы тебе не поздороваться с Эбби? - предложила Кэрол.
Тереза нырнула за дверь ванной комнаты, потому что была раздета.
- Зачем?
- Иди сюда, - позвала Кэрол, и Тереза накинула халат и подошла.
- Привет, - сказала Эбби. - Слышала, ты поедешь.
- Это для тебя новость?
Эбби начала нести какую-то чушь, словно намеревалась проболтать всю ночь. Она пожелала Терезе приятного путешествия и рассказала ей о состоянии дорог в Кукурузном поясе, о том, какими ужасными они могут быть зимой.
- И ты ведь простишь меня за то, что я была так груба с тобой сегодня? - спросила Эбби уже во второй раз. - Я к тебе нормально отношусь, Тереза.
- Заканчивай, заканчивай! - прокричала Кэрол.
- Она снова хочет с тобой поговорить, - сказала Тереза.
- Скажи Эбигайл, что я в ванной.
Тереза передала ее слова и повесила трубку.
Кэрол принесла в комнату бутылку и два бокала.
- А что такое с Эбби? - спросила Тереза.
- В каком смысле "что такое с ней"? - Кэрол налила коричневого цвета ликер в два бокала. - Думаю, вечером она немного перебрала.
- Это я поняла. Но почему ей захотелось сегодня со мной пообедать?
- Ну… думаю, по многим причинам. Попробуй вот это.
- Все кажется таким непонятным, - сказала Тереза.
- Что?
- Да весь обед.
Кэрол передала ей бокал.
- Некоторые вещи всегда кажутся непонятными, дорогая.
Первый раз Кэрол назвала ее "дорогая".
- Какие? - спросила Тереза. Она хотела услышать ответ, вполне определенный ответ.
Кэрол вздохнула.
- Многие вещи. Самые важные вещи. Попробуй напиток.
Тереза пригубила его - сладкий и темно-коричневый, как кофе, с ноткой алкоголя.
- Вкусно.
- Скажешь тоже.
- Зачем ты это пьешь, если тебе не нравится?
- Потому что он другой. Это за нашу поездку, поэтому пить нужно что-то другое, - Кэрол поморщилась и выпила то, что оставалось в ее бокале.
В свете лампы Тереза могла видеть все веснушки на освещенной половине лица Кэрол. Светлая бровь Кэрол, как крыло, огибала изгиб ее лба. Тереза сразу же почувствовала себя абсолютно счастливой.
- Что это за песня играла раньше, та, где звучали только пианино и голос?
- Напой ее.
Тереза просвистела часть мелодии, и Кэрол улыбнулась.
- "Жизнь легка", - сказала Кэрол. - Старая песня.
- Мне бы хотелось послушать ее снова.
- Мне бы хотелось, чтобы ты пошла спать. Я поставлю ее снова.
Кэрол пошла в зеленую комнату и оставалась там, пока играла музыка. Тереза стояла у двери своей комнаты и слушала, улыбаясь.
… я никогда не буду сожалеть … о потраченных годах … Их легко раздаривать, когда ты влюблена… И всякий раз я счастлива, когда что-то делаю для тебя..
Эта песня была о ней. Обо всем, что она чувствовала к Кэрол. Она пошла в ванную комнату, до того как песня закончилась, пустила воду в ванну и забралась в нее, а зеленоватая вода закружилась вокруг ее ног.
- Эй, - окликнула ее Кэрол. - Ты когда-нибудь была в Вайоминге?
- Нет.
- Пора тебе увидеть Америку.
Тереза подняла мочалку, с которой капала вода, и прижала ее к колену. Воды набралось уже столько, что ее груди казались какими-то невесомыми, мягкими, колышущимися на поверхности. Она пристально их рассматривала, пытаясь сообразить, на что они еще похожи.
- Не засни там, - крикнула Кэрол обеспокоенным голосом, и Тереза поняла, что та сидит на кровати и разглядывает карту.
- Не засну.
- Ну, некоторые засыпают.
- Расскажи мне еще о Хардже, - попросила она, пока вытиралась. - Чем он занимается?
- Много чем.
- В смысле, где работает?
- Он инвестирует в недвижимость.
- Что он любит? Ему нравится ходить в театр? Ему нравятся люди?
- Он любит небольшой круг людей, которые играют в гольф, - сказала Кэрол категорично. А затем продолжила более громким голосом. - А что еще? Он очень, очень педантичен во всем. Но он забыл свою лучшую бритву. Она в аптечке, и ты можешь глянуть на нее, если захочешь, и, вероятно, ты так и сделаешь. Наверное, мне придется отправить ее ему почтой.
Тереза открыла аптечку и увидела бритву. Аптечка все еще была забита мужскими вещами, лосьонами после бритья и помазками.
- Это его комната? - спросила она, выходя из ванной. - На какой кровати он спал?
Кэрол улыбнулась.
- Не на твоей.
- Можно мне еще этого? - спросила Тереза, глядя на бутылку с ликером.
- Конечно.
- Можно мне поцеловать тебя на ночь?
Кэрол складывала карту, поджав губы так, словно хотела присвистнуть, но передумала.
- Нет, - ответила она.
- Почему нет? - в это вечер все казалось возможным.
- Вместо этого я дам тебе вот что, - Кэрол вытащила руку из кармана.
Это был чек. Тереза пробежалась глазами по цифрам, двести долларов, выписанных на ее имя.
- Это зачем?
- На поездку. Не хочу, чтобы ты тратила деньги, которые тебе нужны для членства в профсоюзе, - Кэрол взяла сигарету. - Тебе не понадобятся они все. Просто я хочу, чтобы они у тебя были.
- Но мне они не нужны, - сказала Тереза. - Спасибо. Меня не волнует, даже если я потрачу все свои профсоюзные деньги.
- Не спорь со мной, - прервала ее Кэрол. - Мне это в удовольствие, разве не помнишь?
- Да не возьму я их! - это прозвучало резковато, так что она слегка улыбнулась, опуская чек на столешницу рядом с бутылкой ликера. Но не сдержалась и буквально впечатала его в стол. И как объяснить это Кэрол? Это вообще было неважно, все эти деньги, но раз уж это было Кэрол в удовольствие, Терезе было неприятно отказываться от чека.
- Мне не нравится сама идея, - сказала Тереза. - Придумай что-то другое.
Она глянула на Кэрол. Та смотрела на нее и явно не собиралась с ней спорить, чему Тереза очень обрадовалась.
- Что доставит мне удовольствие? - спросила Кэрол.
Тереза расплылась в улыбке.
- Да, - сказала она и подняла маленький бокал.
- Ладно, - согласилась Кэрол. - Я подумаю. Спокойной ночи.
Она остановилась у двери.
"Забавный способ пожелать спокойной ночи, - подумала Тереза, - в такую важную ночь".
- Спокойной ночи, - ответила Тереза.
Она повернулась к столу и снова увидела чек. Нет, это Кэрол должна его порвать. Она засунула его под край темно-синей льняной скатерти, с глаз долой.
Глава 12
ЯНВАРЬ. Он состоял из множества вещей. И в то же время сам был чем-то монолитным, похожим на массивную дверь. Его стужа запечатала город в серый кокон. Январь распадался на секунды, и он же вбирал в себя целый год. Январь пролился на нее потоком мгновений и запечатлел их в ее памяти: она видела женщину, нервно вглядывающуюся в список жильцов при свете спички в полутемном подъезде; мужчину на тротуаре, который что-то царапает на листке бумаги, вручает его своему приятелю и они расходятся в разные стороны; а вот еще один мужчина пробегает целый квартал и все-таки успевает заскочить в автобус. Казалось, что каждое человеческое действие несет в себе волшебство. Январь был двуликим, звенящим, как бубенчики на шутовском колпаке, хрустящим, словно корочка льда под ногами, чистым, как всякое начало, мрачным, словно старик, таинственно знакомым, но все же непознанным, как слово, которое ты вот-вот должен вспомнить, но никак не можешь ухватить.
Над декорациями к "Мелкому дождю" вместе с ней работали молодой человек по имени Рэд Мэйлон и плотник с лысой головой. Мистер Донохью был очень доволен тем, что у них получилось. Он сказал, что пригласил прийти мистера Белтина и взглянуть на ее работу. Мистер Белтин закончил русскую академию и подготовил несколько декораций для нью-йоркских театров. Тереза никогда о нем не слышала. Она попыталась напроситься, чтобы мистер Донохью договорился о встрече с Майроном Бланчардом или Айвором Харкви, но мистер Донохью ничего ей не пообещал. "Наверное, это не в его силах", - предположила Тереза.
Мистер Белтин появился однажды утром - высокий, сутулый мужчина в черной шляпе и потрепанном пальто - и внимательно осмотрел ее работы. Она принесла в театр всего три или четыре модели, ее самые лучшие. Мистер Белтин рассказал ей о пьесе, работа над которой должна была начаться через шесть недель. Он был бы рад порекомендовать ее в качестве помощника, и Тереза ответила, что это было бы здорово, потому как ее до тех пор все равно не будет в городе. В эти последние дни все вообще очень здорово складывалось. Мистер Андроник пообещал ей двухнедельную работу в Филадельфии в середине февраля - как раз к тому времени, когда она должна будет вернуться из их с Кэрол путешествия. Тереза записала имя и адрес, которые дал ей мистер Белтин.
- Он подыскивает кого-то уже сейчас, так что позвоните ему первым делом на будущей неделе, - сказал мистер Белтин. - Это, конечно, всего лишь должность помощника, но его помощник, мой ученик, сейчас работает с Харкви.
- О-о, а как вы думаете, вы - или он - не могли бы договориться для меня о встрече с Харкви?