Однажды вы заснете – и ваша жизнь изменится. Однажды вы проснетесь – и окажется… что все еще спите. Тогда вы откроете дверь в Сад Сирен и сделаете шаг вперед… Но сможете ли вы вернуться?
Эзотерические опыты и мифология в загадочном романе о путешествии в мир снов – таинственный Сад Сирен.
Содержание:
I. ВИЛЬЯМ ХЕРСТ 1
II. ПРОРОЧЕСТВО ГИТЛЕРА 1
III. САД СНОВ 2
IV. ТЕМНОТА ПОД ОДЕЯЛОМ 2
V. КНОПКА 3
VI. ГРАНИЦА 4
VII. СУДЬБА 5
VIII. ПРОБКИ 6
IX. ЦЕНА ВОПРОСА 7
X. ХАКЕРЫ СНОВ 8
XI. ПРИЗРАКИ МЕТРО 10
XII. ПОЙМАТЬ ВОЛНУ 10
XIII. СУМЕРЕЧНАЯ ЗОНА 12
XIV. СТЕКЛЯННЫЕ ВОРОТА И СТАРЫЙ ТЕЛЕФОН 13
XV. ВИЗА В РАЙ 14
XVI. СОН 16
XVII. "PARTY-PEOPLE, VOODOO-PEOPLE…" 17
XVIII. АЛЬТЕРНАТИВНАЯ ИСТОРИЯ МИРА 22
XIX. ВОЛШЕБНЫЙ ВЕЛОСИПЕД 24
XX. САД СИРЕН 25
XXI. НЕ ЗОВИ ЕГО – ПРИДЕТ 26
XXII. ЗОЛОТАЯ РЫБКА 27
XXIII. СОН В СНЕ 29
XXIV. ИГРЫ РАЗУМА 30
XXV. ЯВЛЕНИЕ ГЕРОЯ 31
XXVI. НЕПРИЯТНОСТЬ 32
XXVII. ЗАПАДНЯ 32
XXIII. АПОКАЛИПСИС ВНУТРИ 33
XXIX. ВОЗВРАЩЕНИЕ 33
ХРОНИКИ ЛИЧНЫХ КРИЗИСОВ 34
Евгений Ничипурук
Сны сирен
Будет с тебя неба
Утром забирают сна кисти.
Жизнь предсказуемо нелепа,
но есть всякие тонкости.
Мелочи складываем в сердце понемножку.
Они дороже любых купюр без сомнения.
Мы исчезаем. Остаются тепла крошки -
самые маленькие и яркие мгновения.
Все события и персонажи книги вымышлены. Любые совпадения случайны
I. ВИЛЬЯМ ХЕРСТ
Все началось с Вильяма Херста. Не знаю, почему именно мне приснился этот человек. Да и вообще, почему именно со мной произошла вся эта история… Знаю только одно – мы не выбираем свои сны. Это сны выбирают нас.
В ту ночь мне приснился Вильям Херст.
– Кто такой Вильям Херст? – спросила ты наутро.
– Понятия не имею. Просто имя из сна. Что-то еще было про него, но толком вспомнить не получается. Помню только, что это все очень важно. Знаешь, бывает такое: просыпаешься и думаешь, что во сне тебе далось некое особое знание… И вот сегодня я проснулся и понял, что Вильям Херст – это некто важный. Необязательно важный вообще, в глобальном смысле. А важный для меня. Понимаешь, о чем я?
– Понимаю. Это как услышать в глупой песне смысл, который в нее никто и не вкладывал. Смысл, который раскрывается только тебе. С тобой такое бывало? Вот слушаешь что-то явно посредственное, а кажется – шедевр. А все потому… потому, что чем-то цепляет… каким-то особым кодом. Причем цепляет только тебя.
– Да… вот и сны так же… Просто дымка в голове. Туман. Полубредовое состояние, а думается, что в нем скрыт больший смысл… Вильям Херст. Точно скажу тебе – в этом имени прячется ключ не к одной двери.
Я хлебнул горячего чая и зажмурился от удовольствия. Редкое утро, когда мы завтракаем вдвоем. Раньше мне казалось, что нет ничего важнее, интимнее, чем вот так пить утренний чай и рассказывать друг другу сны. И тебе, и мне часто снились красочные, яркие сны с замысловатым сюжетом и скрытым смыслом. Зачастую они были интереснее многих фильмов и книг. Не делиться ими было бы крайним проявлением эгоизма. И вот мы пили чай и рассказывали друг другу сюжеты сновидений. Часто спорили. Ты придавала чуть больше значения символам, я же, скорее, увлекался сюжетными поворотами. Но все это детали. На самом деле мы очень подходили друг другу. Как никто другой. Потому что оба могли видеть все ЭТО.
Но со временем такие завтраки стали редкостью. И не потому, что сны исчезли. Нет. Просто мы стали более занятыми людьми и распорядки наших дней не всегда совпадали. Мы уже не вставали одновременно, как, впрочем, и редко вместе укладывались спать. Часто ты засиживалась допоздна, а мне, наоборот, приходилось вставать очень рано. Мне не хватало таких вот совместных завтраков. Поэтому, когда тем утром нам выдалась такая редкая возможность начать день вместе, я очень обрадовался. И, конечно, этот непонятный Вильям Херст тоже оказался в тему. Все как раньше. Будто и не изменилось ничего. И для меня это было очень важно.
– Надо посмотреть в Интернете, кто такой этот Вильям Херст. Что-нибудь про него еще знаешь? – Ты насыпала в тарелку шоколадные хлопья и залила их молоком, а потом пояснила: – Нужны подробности. Наверняка этих Вильямов Херстов миллион.
Я подумал и вдруг понял, что мой Вильям Херст не совсем наш современник. Точнее, он, возможно, еще жив, но гораздо старше меня. А может, и умер давно. Мне почему-то он представился похожим на героев книг Трумана Капоте. В твидовом пиджаке и с сигаретой в зубах. А значит, его молодость приходится на середину прошлого века.
Недолго думая, я набрал в Yandex "Вильям Херст". По запросу нашлось 14 678 ссылок. Первое место по упоминаниям занимал газетный магнат Вильям Херст, умерший в тысяча девятьсот пятьдесят первом году. Несокрушимая скала журналистики, вознесший ее на небывалые высоты, акула капитализма, настоящий монстр, сколотивший огромное состояние благодаря своему таланту журналиста, чутью продюсера и хватке бизнесмена. В общем, великий человек, харизматичный и влиятельный, ставший самым богатым предпринимателем в Америке, современник и соперник знаменитого Говарда Хьюза… Только явно это не тот Херст, что был интересен мне. Мой Херст куда скромнее. Хотя наверняка тоже успел наследить за свою жизнь.
Копаясь в Херстах, я отрыл сумасшедшего ветерана, из года в год у себя на ранчо реконструировавшего события какого-то там сражения в американской войне, убийцу-гангстера, сбежавшего из тюрьмы в восемьдесят третьем и пойманного в восемьдесят четвертом, а потом ставшего прототипом героя очередного голливудского блокбастера. В американском Googl'e нашелся еще добрый десяток Херстов – инженеров, бывших военных, поваров и учителей. Но что-то мне подсказывало: это все не то. Пока я лазил по ссылкам, ты читала свою почту. Рассматривала фотографии, присланные вчера твоими родителями. Мне тогда подумалось, что это какое-то ненастоящее утро. Слишком уж идеальное. Спокойное. И вот тут, едва мне подумалось про спокойствие, я ни с того ни с сего осознал, что Херст был художником.
– Вильям Херст был художником, – сказал я тебе.
– Нашел в Интернете? – спросила ты и оторвалась от своего лэптопа.
– Нет. Наверное, я просто вспомнил какую-то часть сна. И понял, что он был художником.
– И что он рисовал?
– Не поверишь. Вот сейчас мне кажется на сто процентов, что он рисовал комиксы. Причем не просто комиксы, а комиксы на тему Рая и Ада. Да… И получалось у Херста очень живо. По-настоящему. Все сюжеты он брал из своих снов. И поэтому в них зачастую не было привычной нам логики. Люди называли его сумасшедшим. А ему было плевать. Он продолжал рисовать свои комиксы… А потом с ним что-то случилось. Не знаю что, но нечто важное для НАС. Не спрашивай, откуда я это знаю. Просто вдруг вспомнил, что ли… как будто вспомнил. Наверное, мне приснилось, а теперь вот вспомнилось. Бывает так.
– Да, бывает. И очень часто. Ну вот, можно не смотреть в Интернете. Мне кажется, что твоего Вильяма Херста там нет. Какой угодно есть, а такого, чтобы рисовал комиксы по мотивам своих снов, – нет. Потому что он сам из сна. Из твоего сна… Хотя история суперская. Настоящая и красивая. Знать бы, что с ним стало. Может быть, вспомнишь еще… расскажи обязательно, если вспомнишь.
– Конечно. – Я закрыл окошки поисковиков и стал собираться на работу. За окном была мерзкая московская зимняя погода – дождь со снегом и грязью. Мне очень не хотелось выходить на улицу. Гораздо сильнее мне хотелось посмотреть сон про Вильяма Херста и его комиксы.
II. ПРОРОЧЕСТВО ГИТЛЕРА
Так уж вышло, что любая история имеет свое начало. Любая, даже самая невероятная. И вся фишка в том, что понять, что вот именно сейчас эта самая история начинает раскручивать свой гигантский невидимый маховик, практически невозможно. Лишь много позже, отмотав пленку назад, можно сказать: "Именно в тот день и началась эта история". Если б всегда знать, к чему приведут те или иные события, мир был бы совсем другим.
Помню, в пионерлагере, после отбоя, все по очереди рассказывали страшилки. Среди прочих баек, таких как, например, бесконечные истории про "черные руки", "синие губы" и все такое, встречались почему-то страшилки про Гитлера. Сейчас ими уж точно никого не напугаешь, а тогда он все еще являлся Персонажем. Видимо, в наше детство эти истории приходили от наших дедушек и бабушек, заставших Вторую мировую. Для них он точно был сродни дьяволу. В общем, были страшилки про день рождения Гитлера, были страшилки про его книгу. А была одна, ну просто чумовая о Пророчестве. Будто в молодости Гитлер мечтал стать художником. Причем был он очень талантливым малым. Рисовал в основном акварели. И очень хорошо у него получалось. Многие его хвалили. И мечтал Гитлер вовсе не о такой судьбе, что потом вышла. Он мечтал поступить в Мюнхенскую академию художеств. И поступал туда аж два раза, но безуспешно. Профессора отказывались принимать его. Уж не знаю, по какой такой причине, но не проходил Гитлер вступительные экзамены. И вот, после второго провала, отправился он в любимую пивную "HB" выпить пива, а к нему подходит незнакомец, протягивает тетрадку, исписанную мелким почерком, и просит ознакомиться на досуге. Причем настоятельно рекомендует прочитать записи в одиночестве, без посторонних глаз. Гитлер посмотрел на незнакомца удивленно, но тетрадку взял. Был он тогда еще, в принципе, совсем неплохим парнем. Не хорошим, но и не плохим. Одним из многих. Просто искренне переживал за свою страну и был, в общем-то, похож на сырое тесто: сложись жизнь иначе, вылепилось бы из него совсем иное. У него и в мыслях не было стать главой националистической партии. Он, скорее всего, был просто эмоциональным и харизматичным, творческим человеком… а тут странный незнакомец со своей тетрадкой. Гитлер взял ее домой. Полистал перед сном. И вычитал там такое, что несколько дней не мог успокоиться. Разыскал этого загадочного человека, бросил ему тетрадку в лицо и даже хотел с кулаками на него наброситься. Но тот спокойно так спросил: мол, что его так разозлило?
– То, что вы клевещете на меня!
– Ну откуда вы знаете, что я написал клевету. Ведь я писал про будущее. А тут никогда нельзя быть уверенным, как сложится. Мне это приснилось, а сны, бывает, и не врут.
– Но я же знаю себя, я не способен на такое! Это все полнейшая чушь и клевета.
– Время покажет… – сказал человек, поднял тетрадку и ушел.
А в тетрадке той было записано, что будет с Гитлером через двадцать лет. Все его преступления, и вообще каким он станет человеком… Обидно про себя читать подобное, пока ты не такой. Конечно.
Ну, Гитлер, разумеется, предпочел забыть эту историю. В Академию он так и не поступил, ушел на фронт, а там и закрутилось… И вот, спустя много лет, находясь в страшной депрессии, доживая последние свои дни в бункере глубоко под землей, он вспомнил ту тетрадку, вспомнил того человека – и затосковал. Он готов был отдать все на свете, чтобы вернуться в ту точку отсчета ЕГО истории. Но это было невозможно… Вот такая городская легенда.
Не помню, от кого я ее услышал, но сам рассказывал ее раз сто. И все всегда слушали с открытыми ртами. Там было все, что нужно для хорошей байки, – жуткий момент, яркий отрицательный персонаж и мистическая изюминка. А потому, если я хотел произвести впечатление на новых друзей, рассказывал историю про Гитлера и Пророчество. Мораль этой городской легенды была, разумеется, в том, что все большое – и добро и зло – имеет свое незначительное начало. И умение разглядеть его – вот что самое важное. Но таким умением почти никто не обладает. Со мной же получилось наоборот. Когда я проснулся и произнес имя Вильяма Херста, я осознал, что начинается большая история. Но разобраться, хорошая или плохая, я не мог. А потому поступил так, как считал нужным: если не знаешь, что делать, делай шаг в темноту. И я шагнул вперед, на поиски настоящего Вильяма Херста.
III. САД СНОВ
Прошло три дня с того утра, как мы сидели и обсуждали сон про художника – однофамильца газетного магната. Я почти забыл про то, что изначально мне казалось, будто Херст – персонаж абсолютно реальный. К тому времени я, ради прикола, сам додумал всю его биографию и рассказал тебе. История получилась немного грустная, но интересная. С мистическим налетом. Короче говоря, настоящая городская легенда, из тех, что можно рассказывать по вечерам, за чашкой чая с малиной, когда за окном идет то ли снег, то ли дождь и настроение на нуле.
Вильям Херст родился в сорок девятом году двадцатого века. С детства любил рисовать и мог рисовать что угодно. Буквально тоннами изводил альбомы и тетради. Придумывал и рисовал Херст в основном некие картинки, наподобие комиксов. А иногда попросту перерисовывал на свой манер сюжеты популярных в те годы историй про Супермена и Капитана-Америку. В юности он поступил в художественную академию, закончил ее с отличием. Там же пристрастился к церковному изобразительному искусству. С увлечением изучал религиозную живопись различных культур. Овладел самыми разными техниками. По окончании академии даже подумывал о работе реставратора в историко-религиозном институте. Но – пошел работать в крупнейшую компанию по созданию комиксов, в "Марвел". Сбылась мечта детства! Он мог рисовать настоящие комиксы, которые расходились огромными тиражами. Карьера Херста шла вверх. Ему пророчили большое будущее… как вдруг он придумал очень странный сюжет про Рай и Ад. Будто бы Рай и Ад на самом деле находятся в одном и том же месте – в Саду Снов. И охраняют его прекрасные Сирены. И будто бы отважный Персей спасает праведников, попавших по ошибке в Ад. А попасть в Ад Херста по ошибке было совсем не сложно – нужно всего лишь заблудиться во сне…
Прорисованы персонажи Херста были великолепно. Диалоги на удивление правдоподобны, атмосфера просто потрясающая. Но… сама концепция казалась всем несколько странной, и эти рисованные истории спросом не пользовались. Работодатели были вынуждены прикрыть проект. Херсту тогда было двадцать семь лет. Карьера на взлете – а тут такой удар. Комиксы Херста свернули и предложили вернуться к рисованию суперменов. Херст отказался. Он уволился из "Марвела" и принялся искать издателя для своих сумасшедших проектов. Все было тщетно. Он рисовал книгу за книгой, но никто не соглашался их печатать.
– Откуда у тебя все эти странные истории? Откуда такие необычные образы? – спрашивал его очередной потенциальный издатель.
– Из снов, – отвечал Вильям Херст.
– Брось эту затею. Ты совсем помешался на своих снах. Это тебя погубит.
– Неважно. Главное, что я рассказываю их кому-то. А рассказывал он эти истории, наверное, только своей девушке, с которой они хотели пожениться. Она листала его альбомы буквально с замиранием сердца. Но нищета, неумолимо подкрадывающаяся к ним, очень пугала ее. И вот однажды она не вернулась к нему в дом. И вообще больше никогда не пришла, и не написала даже письма. Вильям Херст остался один.
Он стал много времени проводить в постели. И видеть все больше ярких, красочных снов. Просыпался – и тут же рисовал их сюжеты на листах бумаги. Все сбережения он тратил на альбомы и тетради. Самым страшным сном для него было видение, где у него заканчивались карандаши и бумага. Так он и рисовал свои комиксы про Рай и Ад, про Сирен и Персея, про заблудившихся в Саду Снов людей… пока однажды не заснул так крепко, что не смог проснуться.
Вот такая история.
Ты подошла ко мне и обняла. Потрепала волосы:
– Какой ты у меня талантливый все-таки. Такое придумал!
– Да, – ответил я и хитро подмигнул. – Но мне кажется, что я здесь ничего не придумал. Мне кажется – все, что я рассказал, мне приснилось. Еще тогда, в субботу. Помнишь, мы сидели на кухне и обсуждали сон про этого человека.
– Да, помню. Все равно отличная история. Из нее мог бы получиться хороший рассказ. Или даже роман. Или сценарий фильма.
– Возможно. – Я подошел к тебе. Обнял и поцеловал. Еще один день в Раю.
IV. ТЕМНОТА ПОД ОДЕЯЛОМ
Мне было несложно понять Херста, не то выдуманного мною, не то приснившегося мне персонажа. Умей я рисовать, я бы наверняка тоже делал зарисовки своих сновидений. В очередное утро я брел в ванную, потирая опухшие веки, и толком не понимал, где нахожусь… Что-то не так было в моей жизни. Но что именно? Не знаю… Наверное, мне просто необходима была борьба. Хоть какая-то. А ее не было. Не было никаких даже намеков на борьбу… Моим врагом был лишь я сам. Но этот противник давно уже взял меня без боя. Я капитулировал, и белый флаг развевался над моим городом надежд. Так бывает, когда просыпаешься утром, а ты вовсе не рок-звезда, не гангстер, ты даже не успешный бизнесмен и не храбрый путешественник. Ты тот, кем ты стал. Ты – это ты. И тебе нельзя ненавидеть себя за это. Но и любить тоже не получается. И вот ты просто живешь. Живешь, чтобы сдохнуть однажды… или чтобы не думать об этом. Это жесткая черта – когда понимаешь, что никогда не станешь кумиром для самого себя. Поэтому ты просто идешь по дороге и не думаешь ни о чем… Что лучше: рисовать капитанов-америк или сады сирен? Лучше – для кого? Я прекрасно понимал Херста, но у меня была кишка тонка, я был слишком малодушен, чтобы жить по-настоящему. И, в конце концов, я не хотел, чтобы меня бросила ТЫ. Для меня всегда были крайне важны многие мелочи. Все эти утренние нежности и просмотры "Южного Парка" на диване в гостиной… Я обычный. Я самый обычный. Мне не стать героем. Мне не стать героем даже для самого себя. А Херст – он просто сумасшедший художник, который ничего никому не доказал.