Они стояли у проезжей части и ждали, когда светофор мигнет зеленым. Она, маленькая девочка в голубом сарафане, держала маму за руку и смотрела, как перед глазами проносится вереница машин. Ее детское личико светилось счастьем, словно отражало тот свет, что изливало на мир солнце, теплое и ласковое как мамина рука, которую она держала своей ручкой. Ее маленькие губки улыбались, отражая то удивительное состояние души, которое свойственно детям и о котором давно ничего не известно взрослым. Ее маленькие глазки с искренним восторгом следили за белой, как вата, и такой же пушистой кошкой, быстро перебиравшей лапками по горячей мостовой в сторону фонтана, большого, красивого, влекущего ее к себе не менее сильно, чем кошка.
– Идем, Ангелика, – сказала мама и потянула ее за руку.
Она засеменила на своих маленьких ножках по зебре на другую сторону проезжей части, не сводя глаз с кошки, которая запрыгнула на парапет фонтана, наклонилась и принялась лакать воду.
– Стой здесь, Ангелика, – услышала девочка голос матери. – Мама возьмет хлеб, и мы пойдем домой.
Мама отпустила ее руку, наклонилась к окошку лавки и начала разговаривать с продавщицей, толстой и улыбчивой теткой в зеленом переднике, выкладывавшей только что привезенный хлеб на витрину.
Больше девочка ничего не слышала и не видела, так как все ее внимание было сосредоточено на кошке, сидевшей на парапете фонтана и вылизывавшей свою грудку. Девочка сделала два шага по направлению к фонтану. Ее никто не окликнул, осмелев, сделала еще два шага, а потом, взмахнув ручками, в одной из которых была зажата маленькая кукла в розовом платьице, девочка побежала. Ее сердечко билось учащенно, капельки пота проступили на лбу, щеки озарились румянцем, но счастливая улыбка и не думала сходить с ее детского личика. Вот она уже у фонтана, прибежала и остановилась, вцепившись взглядом в кошку, которая, нисколько не обращая внимания на девочку, продолжала приводить себя в порядок.
Девочка приблизилась к кошке и протянула ручку, чтобы погладить животное. Казалось, только сейчас кошка заметила маленького человечка. Замерев на миг, она устремила взгляд своих темных глаз на девочку, затем, не дожидаясь когда рука девочки коснется ее тельца, вскочила на лапы и отбежала в сторону.
Девочка заулыбалась и двинулась за кошкой. Но кошка не ждала, когда ее настигнут, она подобралась и перепрыгнула через воду, прямо на широкую каменную чашу посреди фонтана, затем села, взглянула на девочку и вернулась к собственному мытью.
Глаза девочки распахнулись от удивления. Она рассмеялась и вскарабкалась на парапет фонтана. Взгляд девочки побежал по воде, на мгновение замер на монетках на дне фонтана, достиг кошки. Кошка прекратила вылизывать шерстку и устремила настороженный взгляд на девочку, будто размышляя над тем, хватит ли этому маленькому человеческому существу храбрости или, может быть, глупости последовать за ней. Должно быть, кошка подумала, что хватит, так как поднялась на лапы и побежала по краю чаши, затем собралась и перепрыгнула назад на парапет, остановилась, чтобы посмотреть на девочку, спрыгнула с парапета на землю и побежала по асфальтированной дорожке прочь от фонтана и от упрямого маленького человеческого существа.
Девочка улыбнулась, присела, собираясь спуститься на землю вслед за кошкой, и положила куклу на парапет, чтобы не мешала. Но сделала это так небрежно, что кукла не удержалась на парапете и плюхнулась в воду. Девочка замерла от неожиданности, опустилась на коленки и заглянула в фонтан. На дне фонтана, среди блестевших на солнце монеток, лежала ее кукла. Девочка наклонилась и коснулась рукой воды, погрузила руку в холодную воду, но до куклы ее кончикам пальцев оставалась еще очень много.
Улыбка померкла на губах девочки, на глаза набежали слезы. Девочка снова наклонилась и потянулась за куклой. Руке было холодно, но девочка упрямо тянулась вперед, все ближе и ближе к кукле, пока не почувствовала, что падает в воду. Она замахала руками, словно желая взлететь птицей в небо, прочь от опасности, прочь от того холода, что сковал ее руку и теперь распространялся дальше по телу, прочь от того ужаса, который овладел ею, когда она почувствовала, что падает.
– Мама! – закричала девочка. – Мамочка!
Тело устремилось вперед. Девочка завизжала. Внезапно кто-то схватил ее за плечо, а над ухом послышалось:
– Ангелика! Ангелика!
Испуганной птицей затрепетало ее сознание, возвращаясь в настоящее. Девушка вдохнула и открыла глаза. Секунды две хватило ей, чтобы прийти в себя и понять, где она.
– Винченцо, что случилось?
– Хватит спать, – хохотнул Винченцо, отпуская ее плечо. – Ты даже меня переспала. Говорят, через полтора часа мы будет в Нью-Йорке.
– Полтора часа? – Ангелика закрыла на мгновение глаза и тряхнула головой, словно хотела прогнать остатки кошмара, все еще тревожившего ее сознание. – Это хорошо, а то у меня уже попа болит все время сидеть на одном месте.
– Если хочешь, я тебе могу сделать массаж ягодиц.
– Нет, спасибо. Обойдусь без массажа.
– Ты уверена? – Винченцо скривился в похотливой улыбке. – Твои ягодицы потом мне скажут только "спасибо".
– Уверена, – краем глаза Ангелика заметила вспышку справа, за иллюминатором. Внезапно самолет тряхнуло. Девушка вцепилась пальцами в подлокотники. – Что это?
– Видишь, ты все проспала, – Винченцо шмыгнул носом. – Атлантика приветствует нас штормом. Сказали, что он небольшой, и скоро мы его оставим позади.
Ангелика выглянула в иллюминатор. Молния полоснула черное небо. Вслед за ней устремилась еще одна, сетью пробежала по небу и исчезла. Самолет опять тряхнуло, да с такой силой, что Ангелика клацнула зубами. К счастью, язык не прикусила.
– Мамочка, – Ангелика отшатнулась от иллюминатора.
– Перестань, – скривился Леопольдо. – Я же тебе говорил, ты скорее попадешь в аварию на машине, чем упадет самолет, в котором летишь. Потрясет и перестанет, – Винченцо сложил руки за головой, всем своим видом показывая, что его тряска самолета беспокоит так же сильно, как слона – муравей.
– Но все же самолеты падают, – Ангелика почувствовала, как задрожало ее тело, увидела, как побелели костяшки пальцев, вцепившиеся в подлокотники кресла.
Новая дрожь пробежала по самолету, будто раненное животное задрожало.
– Я боюсь, Винченцо, – прошептала Ангелика, вспомнив недавний кошмар.
Что если этот сон знак? Ангелика закусила губу и оглянулась.
Большинство пассажиров бизнес-класса были мужчинами, но даже у них девушка заметила признаки страха на лице. Кто-то, не обращая внимания на тряску, пытался читать, кто-то продолжал разговаривать с соседом по креслу, раз за разом прерывая разговор, стоило самолету снова затрястись.
– Если хочешь, я тебя обниму и успокою, – Винченцо улыбнулся и потянулся рукой к девушке с видимым намерением воплотить слова в действия.
– Нет, Винченцо! – зашипела Ангелика на соседа, чувствуя, как ее трясет не меньше, чем самолет. Она чувствовала, как ею овладевает паника. Она не знала ее причин… Нет, знала! Этот сон… Это был не сон. Это было воспоминание из ее далекого детства, детства столь далекого, что она успела давно о нем позабыть. Об этом случае Ангелике когда-то рассказывала мама. Тогда мама успела ее ухватить за плечо раньше, чем она упала в фонтан. Фонтан был неглубокий, но вполне достаточный для того, чтобы вместить в себя ребенка трех лет от роду, не умеющего не то что плавать, но и толком осознавать опасность.
На глаза Ангелики навернулись слезы. Она отвернулась к иллюминатору, не желая, чтобы кто-нибудь видел ее слабость.
– Эй, что с тобой? – Винченцо нахмурился. – Я же тебя только обнять хотел, а не изнасиловать.
– Ваш друг прав, – услышала Ангелика мужской голос, ровный, уверенный, спокойный. Даже не желая этого, она почувствовала, как ее паника пошла на убыль, словно отец прижал дочку к груди, тем самым заставляя ее страхи уноситься прочь, в темноту, туда, где им самое место. – Не волнуйтесь. Эта модель самолета очень надежная.
Ангелика обернулась и увидела над спинкой своего кресла лицо мужчины. Симпатичное, но не более, с высоким лбом, прямым носом, короткой прической и очень добрыми глазами. Именно глаза мужчины привлекли наибольшее внимание Ангелики. Уверенные черты лица или голос могут быть у каждого, а вот добрые глаза…
– Ты кто такой? – Винченцо вскинул бровь, заметив незнакомца.
– Меня зовут Алессандро, – представился незнакомец, улыбнувшись. – А это Луиза, – мужчина указал рукой вправо от себя. Чтобы увидеть Луизу Ангелике пришлось здорово извернуться. Луизой оказалась маленькая девочка. На вид ей было не больше трех лет. Русоволосая, улыбчивая, с веснушками на лбу и на щеках. Девочка была очень похожей на мужчину, поэтому Ангелике не составило труда догадаться, что этот мужчина мог быть только ее отцом.
– Привет, малышка, – улыбнулась Ангелика. – А меня зовут, Ангелика.
– Привет, Ангелика, – улыбнулась девочка в ответ и хлопнула ресницами больших глаз. – Она очень красивая. Правда, папа? – девочка на миг повернула голову к отцу, затем снова взглянула на Ангелику. – Ты мне нравишься, Ангелика.
Смущенная улыбка появилась на лице Ангелики.
– Спасибо, Луиза. Ты мне тоже нравишься, – сказала девушка.
– А вас как зовут? – Алессандро посмотрел на Винченцо. Тот смерил Алессандро взглядом.
– Винченцо.
– Приятно познакомиться, Винченцо, – Алессандро протянул руку и поздоровался с Винченцо, затем повернулся к Ангелике. – Перед вылетом я кое-что узнавал об этой модели самолета. У этой модели самые крупные и самые мощные реактивные двигатели среди самолетов. К тому же, в отличие от других самолетов, в этой модели, – Алессандро обвел взглядом салон бизнес-класса, – имеется какая-то особая система управления, самолетом управляет пилот, но с помощью компьютера, который способен контролировать его действия. По правде говоря, я не слишком в этом разбираюсь. Я дантист, поэтому мне ближе человеческие зубы, а не системы управления самолетами, – Алессандро улыбнулся.
Самолет тряхнуло, заставив многих пассажиров вжаться в кресла. Внезапно нос самолета задерся кверху.
– Что это он вытворяет? – страх заплясал в глазах Винченцо.
– Наверное, пилот пытается покинуть зону турбулентности, – предположил Алессандро.
– Ты же дантист, а не пилот. Откуда тебе знать? – Винченцо зыркнул на Алессандро.
– Такой маневр я видел в кино, – улыбнулся Алессандро и посмотрел в сторону кабины.
– Папочка, мне страшно, – послышался тонкий голосок Луизы.
– Все будет хорошо, милая. Нас немного потрясет, а потом перестанет, – Алессандро обнял дочку, пытаясь приободрить.
– Обещаешь, папочка?
– Обещаю, милая.
Самолет затрясло, словно в лихорадке. Двигатели завыли. Ангелика увидела, как за иллюминатором вспыхнула молния. Иллюминатор осветился белым цветом, да таким ярким, словно кто-то пролил на иллюминатор коровье молоко. Ангелика взвизгнула. Самолет дернулся и начал заваливаться на бок. Выровнялся, но ненадолго, минуту спустя нос самолета устремился вниз, туда, где в тысячах километрах от него бушевали волны Атлантического океана.
– Figlio di putana! – завопил Винченцо. – Что этот идиот вытворяет?! Он нас, что, хочет всех поубивать?
Салон бизнес-класса наполнился испуганными криками. Крики донеслись и из эконом-класса.
Ангелика подтянула колени к груди и обхватила их руками. Глаза ее расширились от ужаса, тело дрожало, будто в лихорадке. Не в силах видеть нарастающий вокруг хаос, девушка закрыла глаза и начала молиться.
До ее ушей доносились крики стюардесс, пытавшихся успокоить пассажиров, но на них никто не обращал внимания до тех пор, пока в салоне не послышался голос капитана судна, прорвавшийся сквозь статический треск электропомех. Ни Ангелика, ни Винченцо не понимали, что он говорит, так как капитан говорил на английском и, тем не менее, они слушали его с таким вниманием, будто и впрямь понимали его слова. На какой-то миг в салоне воцарилась тишина, сменившаяся вопросами, стоило голосу капитана умолкнуть.
– Что он сказал? – Винченцо завертел головой, словно вертишейка. – Какого хрена он не говорил на итальянском?
– Он сказал, что молния попала в один из двигателей самолета, в результате чего двигатель отказал, – донесся сзади голос Алессандро, – но нам не стоит беспокоиться, так как ситуация находится под контролем.
Словно в подтверждение его слов нос самолета начал выравниваться.
– Один двигатель накрылся? – Винченцо насторожился. – Но у этого самолета только два двигателя. Твою мать! Мы… мы что, летим на одном работающем двигателе?
Его вопрос остался без ответа, так как внезапно самолет словно замер в воздухе, затем затанцевал, задрожал, будто его начали бить конвульсии и рухнул вниз.
Леопольдо лежал на кровати в спальне и смотрел телевизор. Прошел час с тех пор как он вернулся домой. К своему удивлению он заметил, что мысли об Ангелике не тревожили его сознание своим присутствием на протяжении нескольких часов, тех часов, что он провел со своими новыми знакомыми, теми самыми туристками, с которыми он встретился на пересечении Виа Лодовико Монтегани и Виа Франческо де Санктис. Пока они добирались до оставленной на стоянке машины, Леопольдо узнал имена своих новых знакомых – красотку звали Марина, а ее подругу – Оксана. Девушки приехали из России, из Москвы, чтобы провести отпуск в Милане. Когда Марина сказала, что они родом из России, Леопольдо вспомнил о матери Ангелики, которая приехала в Италию из Украины. Сегодня благодаря Ангелике Леопольдо знал, что Украина и Россия – это два государства в восточной Европе, соседствующие друг с другом. Но вот до знакомства с Ангеликой Леопольдо мало что знал о России и тем более об Украине. По правде говоря, в то время он мало что знал и о собственной стране. Его всегда больше интересовал Ареццо, ведь это был его родной город, а разве есть что-либо важнее родного города? Для Леопольдо, как и для любого жителя Ареццо или жителя любого другого небольшого итальянского городка, ответ был очевиден. Если и есть что-либо важнее родного города, так это родная мать, все остальное – не заслуживает ни малейшего внимания. Только когда у него появилась Ангелика Леопольдо начал посматривать за пределы родного города, да и то поначалу нехотя, да со временем пообвыкся, вместе с Ангеликой ездил и во Флоренцию, и в Венецию, и в Рим, и другие итальянские города. Так Леопольдо открыл для себя Италию, а вот остальной мир для Леопольдо пока что был все так же далек, нов и не изведан, но Леопольдо никогда и не спешил его познавать. Зачем? Для него всегда было достаточно сначала родного Ареццо, а потом и родной Италии.
С россиянками Леопольдо знакомиться еще не приходилось, поэтому ему было интересно пообщаться с Мариной и Оксаной, хотя из-за незнания последней итальянского языка пообщаться толком с Оксаной не удалось, но Леопольдо это обстоятельство нисколько не тревожило, так как ему хватало общения с Мариной.
Виа Лампедуза, на которой располагался отель "Куарк", оказалась недалеко от Виа Антон Джулио Баррили, где Леопольдо оставил машину. Леопольдо отвез девушек в отель, но попрощался с ними нескоро. Несколько часов они провели в небольшой кафешке неподалеку от отеля, разговаривали, пили пиво и ели пиццу. Когда пришло время прощаться, Марина спросила у Леопольдо, не сможет ли он в свободное время погулять с ними, показать им город. Леопольдо, добрая душа, не смог отказать, подумав, что девушки здесь никого не знают, и его помощь могла бы им оказаться очень кстати. К тому же на работу ему было только в четверг (правда, в понедельник необходимо было отвезти на фирму кое-какие документы), поэтому свободного времени у Леопольдо было достаточно. В итоге Леопольдо был даже рад, что познакомился с россиянками, так как благодаря им, он надеялся на это, у него не будет – а если и будет, то немного – времени для тоски по Ангелике. Так Леопольдо и решил, оставил Марине номер мобильного телефона, попрощался с девушками и поехал домой…
Леопольдо выключил телевизор. В комнате воцарился полумрак, разгоняемый светом ночника. С улицы неслись редкие порыкивания двигателей машин и голоса прохожих, но Леопольдо их не замечал, так как мыслями вернулся к Ангелике. Взял мобильник, посмотреть время. 22:32. Ангелика должна уже была быть в Нью-Йорке. Если в Милане сейчас была половина одиннадцатого вечера, тогда в Нью-Йорке, с учетом разницы во времени, половина пятого вечера.
Леопольдо захотелось увидеть девушку, услышать ее голос. Понял, что сейчас это никак не получится сделать. Они договорились с Ангеликой созваниваться по скайпу каждый день в 6 утра по миланскому времени. Что ж, до их первого звонка оставалось еще неполных восемь часов.
Леопольдо почувствовал, как тоска по девушке возвращается, чтобы обнять его и прижать к своей черной груди. Чтобы избавиться от непрошеной гостьи у Леопольдо был только один выход: он проверил будильник, выключил ночник, перевернулся на бок и закрыл глаза. Надеялся, что сон, этот защитник всех тех, кто жаждет душевного спокойствия, избавит его от новых сожалений и душевных мук. Сон не обманул его надежд, пришел, обнял за плечо как старый друг и увел с собой в мир вечной тишины и спокойствия.
Она зажала уши ладонями, чтобы не слышать тот вопль, что носился по салону, словно газель, убегающая от гепарда, то в одну сторону, то в другую, в надежде продлить свою бренную, никому кроме нее не нужную жизнь еще на краткий миг, миг пусть и короткий, но наполненный самым святым, что есть в мире – жизнью.
Прижалась грудью к коленям и пыталась молиться. Но как назло в голове возник точно такой же хаос, что творился в салоне самолета, самолета, раненой птицей, несшегося с ужасающей скоростью сквозь черные, пропитанные влагой, как губка водой, тучи.
Но хаос, царящий в салоне, был бледной пародией на то безумие, что творилось за бортом самолета. Молнии одна за одной, будто соревнуясь в скорости, рвали небо на части с такими жестокостью и яростью, словно мстили ему за прошлые обиды, а оно, словно издыхающее гигантское животное тревожило свои необъятные просторы оглушительными криками, раскатами грома и лило из многочисленных ран прозрачную и холодную кровь, капли которой маленькими невидимыми молоточками вгоняли невидимые гвозди в обшивку фюзеляжа обреченного самолета.