КУХНЯ САЙМОНА
Саймон и Майкл сидят за столом. Теперь между пустыми кофейными чашками стоит бутылка виски. Саймон приподнимает бутылку, вопросительно глядя на Майкла. Майкл кивает, и Саймон разливает виски по чашкам.
На улице за окном мы видим первые светло-коричневые проблески рассвета. Майкл залпом глотает виски и поёживается. Саймон отпивает глоток, потягивается и наконец говорит дружелюбно и без насмешки.
Саймон. Человек, убивший Христа… ну, это что-то новенькое. Но почему всякий раз. Когда я встречаюсь со случаем реинкарнации, люди утверждают, что были какой-то знаменитостью в своей прошлой жизни?
Майкл удивлён и слегка сконфужен.
Саймон (философски). Я встречаю людей, которые были Клеопатрой… или Наполеоном… а в последнее время - Мерилин Монро… Я никогда не встречал человека, который был бы незнаменитым, когда жил здесь в прошлый раз…
Майкл(устало). Ты не понимаешь… Это и есть всё то, что ты называешь "защитной памятью".
Саймон(удивлённый, что Майклу известен этот термин). Защитная память? Ты сам это придумал? Тебе не нужен психолог… может быть, тебе самому следовало стать психологом.
Майкл(нетерпеливо). Ты объяснял мне, что такое защитная память, на конференции SSA… мы обсуждали корреляцию между автомобильными авариями и сообщениями об НЛО, помнишь? Ты рассказывал, что у каждого человека после шока или травмы могут появиться искажённые воспоминания. Замещающие то, что он в действительности помнить не может. Ты говорил, что такие случаи бывают чаще, чем амнезия.
Саймон. А если так, значит, ты не убивал Христа в буквальном смысле?
Майкл поёживается и наливает ещё виски. Выпивает залпом.
Майкл(поначалу очень спокойно, затем постепенно повышая голос). В буквальном - не убивал… Но каждый физик в мире участвовал в этом убийстве… в течение сорока лет, а теперь уже и больше. Мы занимаемся тем, что выпрашиваем всё больше и больше денег, чтобы добиться всё большей силы взрыва и (голос прерывается) доставляем бомбы на всё большие и большие расстояния… за всё меньшее и меньшее время… чтобы убивать всё больше и больше людей. Какое замечательное применение человеческого интеллекта… (Почти рыдает)
Пауза. Саймон смотрит на него сочувственно. Майкл берёт себя в руки.
Саймон(мягко). Ну и ну… И давно ты это в себе носишь?
Майкл. Большую часть своей взрослой жизни.
Пауза.
Саймон. Но это не всё… Помимо защитной памяти есть ещё кое-что…
Майкл. Да… И вот здесь ты мне действительно должен сказать, не двинулся ли я вправду мозгами…
ЗАКАТ. ТРИ КРЕСТА НА ХОЛМЕ
Грохочет гром, сверкает молния.
МАЙКЛ КРУПНЫМ ПЛАНОМ
Он наблюдает, как дождь смывает кровь с его рук.
Отец Майкла(за кадром). Все религии одинаково истинны для народа…
Его голос продолжает звучать в начале следующего кадра.
ЗАПРУЖЕННАЯ ЛЮДЬМИ УЛИЦА В РИМЕ
Отец(продолжая) …одинаково ложны для философа и одинаково полезны для политика. Милый мальчик, всё это повергает меня в дикое смущение, но что я могу поделать? Я - сенатор; я должен подчиняться протоколу.
Крупный рогатый скот, ослы, колесницы, массы людей. Стоит галдёж, всюду грязь и общее ощущение зловония. Камера показывает улицу сверху, и мы видим Майкла, всё ещё в одежде центуриона, и его отца в тоге.
Майкл. Я понимаю, отец.
Отец. Да? Интересно. После пяти лет службы в Провинциях ты вряд ли до сих пор остался римлянином.
Майкл(загадочно). В Провинциях видишь много странного.
Отец. Надеюсь, ты не настолько наивен, чтобы верить всему, что видишь, дорогой ты мой. Глаза - большие обманщики. Тот, кто сказал: "Увидеть - значит поверить", - был дурак. А ты всегда отличался воображением.
Майкл. Умоляю, не начинай опять всё с начала, отец.
ДОМ ПРОРИЦАТЕЛЬНИЦЫ-СИВИЛЛЫ
Майкл и Отец под тенистым навесом, но ещё за пределами собственно здания.
Отец(строго). Тебе было двенадцать лет от роду, когда ты поведал матери эту нелепую историю. С тобой говорил бог! И, думаю, ты в это верил.
Майкл. Евреи постоянно слышат. Как с ними говорит их бог. Во всяком случае, некоторые из них. Один человек, которого я распял…
Отец. Прошу тебя, дорогой мой мальчик, не утруждай меня подробностями. Официально мы находимся там, чтобы сделать их цивилизованными. Я предпочитаю не вдаваться в подробности. Это уменьшит мою искреннюю уверенность, когда я буду выступать в Сенате. Мне надлежит верить, что народам, чьи земли оккупируют наши войска, мы не несём ничего, кроме блага.
Майкл смотрит на отца с возросшим любопытством.
Майкл. Так ты на самом деле ничему не веришь. Да, отец?
Отец. Естественно, верю. Человек, который ничему не верит, так же глуп, как и человек, который верит всему. Я верю, что хочу оставаться в Сенате до конца своих дней. Я верю, что, приведя своего сына сюда, к оракулу Сивиллы, я остановлю постыдные слухи о том, что я, якобы, атеист. Я верю, что вселенная состоит из атомов и пустоты, как учил Демокрит. И ещё мне хотелось бы верить, что ты достаточно взрослый и достаточно разумный, чтобы не брать в голову и не верить во всё, что тебе скажет прорицательница. Она невменяемая и всё время находится под воздействием ужасных снадобий.
Майкл (терпеливо). И что я должен спрашивать у этой одурманенной женщины?
Отец. О, всё, что тебе вздумается, милый мальчик. Спроси, повезёт ли тебе в любви. (Как будто бывают мужчины, которым везёт…) Спроси, скоро ли тебя произведут в генералы. Спрашивай о чём хочешь. Только не будь настолько наивен, чтобы верить всему, что она тебе наплетёт. Боги с нами не разговаривают. Всё, что существует…
Майкл.…это атомы и пустота. Я помню. Впервые я услышал эту твою фразу, когда мне было двенадцать. Во время того… инцидента.
Отец. Эта фраза стоит того, чтобы её повторять. Атомы и пустота, дорогой мальчик. Всё остальное - домыслы, точнее, игра воображения.
Майкл. Одно только слово, отец…
Отец. Да?
Майкл. Я никогда не видел этих чудесных атомов, но я слышал, как со мной разговаривал бог.
Мы слышим странный кудахтающий смех.
У СИВИЛЛЫ
Место действия освещается кострами, которые пылают под подолом. Пространство заполняют клубы дыма от курящихся благовоний. На стенах. Принимая чудовищные формы, пляшут тени. Постепенно мы различаем кружащуюся, исступлённо танцующую фигуру Прорицательницы. Она стара и на редкость безобразна.
Прорицательница. Молодой человек приходит к старой женщине. Молодой человек говорит дерзким тоном. "О, когда я найду свою настоящую любовь? Гнев богов всё ещё не утих".
Майкл (с болезненным детским простодушием, сбросив маску защитной иронии). Сивилла, жрица моих предков, жрица Той, чьё тайное имя Исида, скажи мне правду: говорил ли когда-нибудь со мной бог.
Прорицательница раскачивается, пританцовывая.
Прорицательница (шизофреническое бормотание). Да! Да! Бог с тобой говорил, а ты убил бога.
Майкл (испуганный, но возмущённый). Я никогда не убивал бога, если его вообще возможно убить. Клянусь.
Прорицательница(пританцовывая). Да, да, ты убил бога неизвестного, бога, стучавшего в двери времени. (Поёт) И теперь Священная Римская империя не падёт до тех пор, пока ты не превратишь этого бога в своего друга. (Истошно вопит) Смотри на свою руку! На свою руку!
СПЕЦЭФФЕКТ
В отдалении взрывается ядерная бомба. Мы видим ядерный гриб, а затем Белый Свет. Нестерпимо яркий экран нас ослепляет и освещает кинозал.
БУНКЕР
Майкл и другие учёные в защитных очках наблюдают за ядерным взрывом. Вероятно, это ядерные испытания на полигоне в Неваде. На вид Майклу уже под сорок, т. е. это происходит уже после беспорядков в Гарварде. Экран белеет и светлеет после взрыва.
Неотождествлённый учёный(тип Хола Холбрука). Это всегда заставляет меня задуматься над словами Оппенгеймера. Теперь наука знает. Что значит грех.
Майкл. Это самая большая глупость, которую когда-либо говорил старик.
Неотождествлённый учёный(поражённый, готовый защищаться). О, да ты прямо как Теллер? И что, вправду в это веришь?
Майкл (нетерпеливый, как будто объясняя ребёнку). Мир устроен так, что всегда одна страна будет превосходить все прочие. Пока я живу здесь, мне хочется, чтобы этой страной была Америка. (Иронично) Это, конечно, чистой воды прагматизм, но у меня нет способностей к теологии.
Неотождествлённый учёный(печально). И наши университеты с каждым годом готовят всё больше таких варваров, как ты.
ПУСТЫНЯ
Ядерный гриб медленно расширяется, а затем медленно рассеивается.
Саймон(за кадром). Ты верил во всё это, когда так говорил?
Майкл(за кадром). Саймон, я никогда не обнажал своё истинное "я"… Я всегда боялся того, что могут подумать люди, заподозри они кто я… или что я…
У СИВИЛЛЫ
Сивилла больше не безобразная старуха. Теперь это Три, танцующая под покровом прозрачных и очень волнующих вуалей.
Майкл(испуганный, но возмущённый). Я никогда не убивал бога, если это вообще возможно. Клянусь.
Три(пританцовывая). Да, да, ты убил бога неизвестного, бога, стучавшего в двери времени. (Поёт) И теперь Священная Римская империя не падёт до тех пор, пока ты не превратишь этого бога в своего друга.
Майкл. Священная Римская империя не падёт?..
Три(истошно вопит). Смотри, вот твоё будущее! Смотри!
Майкл в ужасе таращится на что-то за пределами экрана.
Военные похороны где-то в США. Почётный караул несёт гроб. Обёрнутый флагом. Очень медленно и скорбно звучит траурный сигнал горна.
КУХНЯ САЙМОНА
Стоит почти пустая бутылка виски. За окном сияет рассветное солнце.
Майкл. Когда я был ребёнком, я всё это помнил. Но потом, естественно, забыл.
Саймон. В смысле, перестал вспоминать?
Майкл. Пришлось. Боялся сойти с ума. Не мог говорить.(В какую-то секунду кажется, что он вот-вот разрыдается) Я не мог говорить. Когда понял, что в самом деле это был никакой не ангел.
Саймон. Это произошло в период тех телефонных звонков? Когда тебе было двенадцать?
Майкл. Нет, позже. В Калифорнийском технологическом. Той ночью, когда мы впервые спали с Кэти. Достаточно фрейдизма для тебя?
Саймон. В данном случае можно о Фрейде не беспокоиться. Хочешь рассказать подробнее?
Майкл. Мы встречались почти целый год. Никакого секса. Ну разве что немного тискались. Это же было ещё в пятидесятых, сам понимаешь. Наконец я затащил её в постель…
КОМНАТА В ОБЩЕЖИТИИ
Майкл и Кэти в постели. Он гладит её под простынями.
Кэти(дыша немного учащённо). Что создания, объявляющие себя ангелами, могут быть дьяволами… демонами из ада - пытающимися в тебя войти и…
Майкл(за кадром). Войти в меня? И?
Кэти (утратив контроль). О, милый, милый…
Майкл(за кадром). Кэти… Кэти… Я люблю тебя…
Дверь в спальню распахивается. Странная, кричащая музыка - одна и та же нота повторяется всё громче и громче, пока сверхбыстро сменяются следующие кадры.
Музыка звучит нестерпимо пронзительно, когда в дверях появляется фигура лысого карлика.
Майкл и Кэти сидят в постели, перепуганные, пока карлик со сверхчеловеческой скоростью несётся к постели.
Музыка пронзительно визжит три раза, а тем временем в дверях появляются ещё два карлика, затем вбегают в комнату, а их сменяют ещё три карлика, появившиеся в проёме дверей.
Под визжащую музыку по комнате проносится дюжина карликов.
ПОСТЕЛЬ КРУПНЫМ ПЛАНОМ
Кэти в состоянии шока или транса; её глаза остекленели и она ничего не видит. Майкл изо всех сил пытается выбраться из кровати и влезть на стенку, пока насекомоподобные карликовые ручки хватают его за руки и за ноги.
МАЙКЛ КРУПНЫМ ПЛАНОМ
Ужасный вопль, когда под правое веко Майкла всовывают страшный инструмент и проталкивают его в мозг.
Лысый карлик без всякого выражения на лице надвигается на камеру со странным инструментом. Кадр напоминает прежний эпизод с лысым дантистом, у которого был такой же инструмент.
СПЕЦИАЛЬНЫЙ ЭФФЕКТ
Два такта "Оды к радости" Бетховена, сопровождающие летящего по воздуху в своей пижаме Майкла. Под ним мы видим корпуса института. Над ним виден огромный белый шар света, к которому он движется с ускорением.
СТРАННАЯ КОМНАТА
Белый свет заливает круглую комнату, в которой лежит обнажённый Майкл, привязанный к столу. Вокруг него суетятся карлики с разнообразными инструментами и аппаратами явно внеземного происхождения.
Он не то визжит, не то ревёт, совершенно обезумев от ужаса.
ПРОМЕЖНОСТЬ МАЙКЛА КРУПНЫМ ПЛАНОМ
Карликовые руки приспосабливают аппарат над пахом Майкла. Мы видим достаточно, чтобы понять: его пенис насильно вставляется в аппарат.
МАЙКЛ КРУПНЫМ ПЛАНОМ
Он одновременно визжит и ревёт, но затем его лицо искажает гримаса непроизвольного наслаждения, а затем ужаса.
Карлики снимают аппарат с паха Майкла и, очевидно, сливают сперму в пробирку.
СПЕЦИАЛЬНЫЙ ЭФФЕКТ
Вращающаяся спираль галактики. Ещё четыре такта "Оды к радости" Бетховена.
КОМНАТА В ОБЩЕЖИТИИ
Майкл и Кэти, оба с остекленевшим взглядом и оцепеневшие, сидят, словно зомби. Мебель постепенно перестаёт подпрыгивать вверх и вниз. Когда устанавливается тишина, Майкл и Кэти по-прежнему безучастно смотрят широко раскрытыми глазами в пространство. Тишина стоит десять секунд, и мы видим, как исчезает изображение.
ГОСТИНАЯ ЭЛЛИСОВ
Майкл, снова пятидесятилетний, сидит за компьютером, печатая эти воспоминания или галлюцинации.
Майкл (за кадром). Возникало такое ощущение, словно всякий раз, когда я смотрел, занавес приподнимался чуть выше… и всё больше из того, что я видел, казалось невероятным…
Мы слышим первые аккорды "Оды к радости" Бетховена.
Через искажающий объектив мы смотрим на события в крупной научной лаборатории. Все учёные говорят по-русски, но их голоса звучат невнятно и камера пьяно раскачивается из одной стороны комнаты в другую. Зрители в кинозале, понимающие русский язык, слышат следующие обрывки фраз:
Первый русский голос …только когда Марс восходит в Тельце…
Второй русский голос …требуется шестимерный туннель времени…
Третий русский голос …там наверху. Но можно ли их считать нашими друзьями?
Мы видим центр, вокруг которого сосредоточена вся деятельность. К двум женщинам и мужчине, в гражданской одежде и с типично русскими лицами, подключено электронное оборудование, регистрирующее волны, которые излучает мозг. Они сидят лицом к стене, на которую проецируется ряд слайдов с изображением пещерного искусства кроманьонцев, начиная с наскального рисунка охотников, убивающих бизона. Майкл уже видел этот наскальный рисунок. Каждое изображение появляется на экране лишь на полсекунды, и за пять секунд мы успеваем увидеть десять фрагментов пещерного искусства, которому уже тридцать тысяч лет.
ГОСТИНАЯ ЭЛЛИСОВ
Майкл выпрямляется и отворачивается от экрана компьютера с широко открытыми глазами.
На стене комнаты быстро появляются последние три фрагмента пещерного искусства. Внезапно их сменяют десять фрагментов древнеегипетского искусства, каждый из которых проецируется лишь какие-то полсекунды. Продолжает звучать "Ода к радости".
СТРАННАЯ КОМНАТА - ВСЁ ЗАЛИТО БЕЛЫМ СВЕТОМ
Смутно видна едва различимая в белом сиянии группа карликов из сцены в общежитии, орудующая вокруг какой-то сложной аппаратуры. Постепенно до нас начинает доходить, что трое карликов каким-то непонятным инструментом делают "эскизы" в воздухе. Они принимают информацию, передаваемую тремя русскими экстрасенсами. Эскизы в воздухе улавливаются компьютерообразной машиной, которая, очевидно, сохраняет их в своей памяти. Мы видим, как карлики принимают последние три образца древнеегипетского искусства, а затем первые четыре образца искусства Древнего Востока.
ГОСТИНАЯ ЭЛЛИСОВ
С нарастающей мощностью продолжает звучать "Ода к радости". Майкл бродит пошатываясь и как бы ощупью по совершенно преобразившейся комнате. Древневосточное искусство сменяют десять образцов африканского искусства, которые появляются одновременно на всех стенах не более чем на полсекунды каждый.
РУССКАЯ ЛАБОРАТОРИЯ
Экстрасенсы концентрируются на десяти образцах классического древнегреческого искусства, в числе которых статуя Ники Самофракийской.
ГОСТИНАЯ ЭЛЛИСОВ
Майкл бродит, натыкаясь на мебель.
Майкл. Русские. Я видел русских. "Они" это делают.
На всех стенах, по-прежнему на полсекунды, появляются изображения образцов древнеримского искусства, более позднего восточного и византийского искусства, искусства средневековья.