Дубовая сага
– ТРЭК! Ох, сколько света! Какой огромный, изумрудно-зеленый, подвижный и шумный мир! Какие огромные стебли вокруг! – восхищался тоненький росточек, только что пробившийся сквозь толстую кожуру желудя. Был он крошечный и милый, с двумя лопоухо торчавшими в стороны молоденькими листочками.
Он появился в ясный весенний день среди луга, и никому непонятно было, откуда на лугу появился желудь, ведь нигде в округе не было ни одного дуба. Может быть, птица несла лакомство в гнездо птенцам да уронила, а может, дети бегали по лугу, и упал трофей из кармана. Но, так или иначе, среди буйной травы появился росток.
Поначалу он мало отличался от окружающих стеблей, дружил с ними и радостно шептался на ветру о солнце и дожде, о красоте бабочек и жужжании пчел. Но вскоре наш росточек стал перерастать своих друзей, он вытягивался стройным прутиком и, оглядываясь, уже не находил себе собеседников по росту. Так он привык вслушиваться в песни птиц, всматриваться в игры радужных капель дождя, научился рассуждать о вещах, непонятных травяным стеблям. Он чувствовал музыку ветра, только им слышимую, он размышлял о смысле звездных танцев, только им видимых.
Шло время, прутик вырос в молодой дубок. Он одиноко стоял посреди луга, отбрасывая тоненькую тень. И как-то так случилось, что полюбил отдыхать в этой тени молодой поэт. Он уходил далеко за город на луг, чтобы в одиночестве и объятиях природы писать свои красивые и грустные стихи. И здесь, в тени молодого дуба, писалось ему особенно легко. Приходили самые певучие рифмы, самые звонкие фразы. Молодой человек назвал дубок "Поэтическим Дубом". Дуб рос, тень становилась все гуще, поэт стал знаменитым и перестал сбегать в луга от городского шума, но появился другой, потом третий. Слава "Поэтического Дуба" росла, вокруг него стали собираться стайки литературной молодежи. Им нравилась эта удивительная стихотворно-чувственная атмосфера, которая окружала "Поэтический Дуб".
Тем временем луг менялся. Дуб уже не был одиноким деревом. Каждый год из его желудей проклевывались с громким "ТРЭК" новые росточки, поднимались новые прутики, росли новые молодые дубы. Это уже был не луг, а, скорее, молодая рощица. Со временем поэты стали все реже приходить к нашему Дубу. Он с грустью наблюдал, как они облюбовали молодой дубок на окраине рощи. Оттуда доносились их юношеские звонкие голоса, их песни и рифмованные переклички.
Наш герой снова почувствовал себя одиноким. Совсем как тогда, тонким прутиком, поднявшимся над травой, и потерявшим привычное окружение. "Зачем нужен этот бесконечный рост, к чему эта тяга ввысь, если ничего, кроме одиночества, она не приносит, – стал задумываться дуб. – Я хотел бы прошелестеть новую дивную поэму, но не могу, мог бы, раскинув ветви, создать живой дворец своим друзьям– поэтам, но не хочу". Его ветки повисли, листья поблекли. Он так глубоко задумался о никчемности бытия, что даже не заметил, как у его корней все чаще и чаще стал задерживаться мужчина с серьезным лицом. Казалось, он приходил в рощу специально, чтобы, посидев возле большого Дуба, помолчать, подумать. Потом, выхватив из кармана блокнот, что-то начать лихорадочно записывать, а затем, загадочно улыбнувшись, уйти.
Однажды Дуб размышлял о поэзии. "Как это странно, что еще недавно поэтическая строфа казалась мне высшим проявлением любви к Миру. Сегодня я не вижу никакого смысла в бряцанье фразами. Только в тишине можно услышать истинное чувство". Вдруг на его корень что-то капнуло; человек, сидевший у его подножья, похлопал по-дружески по коре и, стряхнув навернувшуюся уже вторую слезу, проговорил: "Только в тишине можно услышать истинное чувство… Спасибо, друг, только ты меня понимаешь".
Так бывший "Поэтический Дуб" стал "Дубом-Философом". К тому времени люди обратили внимание на чудную дубовую рощу, на то, как легко пишутся в ней стихи, как глубоко проникают здесь философские мысли. Они назвали рощу парком, проложили в ней удобные тропинки, построили красивые беседки, поставили резные скамейки. И на скамейке рядом с нашим Дубом-Философом полюбили засиживаться допоздна люди, в головах которых бродили мысли о бренности материального мира, о высоких духовных сферах, о любви и Любви.
Год за годом, век за веком. Менялся стиль речи и мода, блокноты заменились на ноутбуки, а Дубу-Философу все нескучно было дарить свои мысли философам-людям. Пока, в один страшный день, не пришли в рощу, ставшую уже лесом, люди – не философы. В их руках оказались не блокноты, и не переносные компьютеры, а пилы и топоры. "Стоит ли привязываться к этой жизни, если и ей приходит…" – только и успел подумать Дуб, как его мысли были заглушены визгом пил. И наступила тишина…
– ТРЭК!!! Ох, сколько света! Какой огромный, изумрудно-зеленый, подвижный и шумный мир! Какие огромные стебли вокруг! – новый росточек, пробившись сквозь толстые стенки желудя, оглянулся вокруг, и ему смутно знакомыми показались и стебли травы вокруг, и огромные дубы, а особенно скамейка, выточенная мастером из гигантского дубового пня.
Росточек рос, наблюдая, как стайки поэтов собираются у молодых дубов, как философы приходят на "Философскую Скамейку" размышлять и писать, как влюбленные прячутся в ветвях. Рос и думал о том, что жизнь удивительна и многогранна. Что он – малыш, шепчется с травинками, станет прутиком – и научится читать азбуку морзе, выбиваемую дождем, вырастет в молодой дуб – и станет поэтом, заматереет широким стволом – и заделается философом, состарится – и превратится в скамейку. И придет новая весна, и снова раздастся "ТРЭК", и он опять удивится новому и знакомому уже изумрудно-зеленому Миру.
А в центре города, на пятом этаже художник заканчивал свой шедевр. Огромная картина-панно была создана из обработанных специальным образом дубовых планочек. Она изображала времена года. На одной ее части царила весна, и тонкий дубовый росток пробивал себе дорогу к солнцу, на другой – лето, прутик, стремящийся стать дубом, прислушивался к пению ветра, на третьей – осень, и молодой дуб сочинял поэму о любви, на четвертом – зима, там царила атмосфера зрелых размышлений. Старый дуб внушал ощущение покоя, уверенности и бесконечности.
Художник уложил последнюю планку, когда в дверь позвонили. Он открыл толпе журналистов, впустил их в свою студию.
– Еще недавно я был философом. Я любил посидеть и пофилософствовать в тени старого мудрого дуба, – отвечал он на вопрос интервью. – И вот однажды я пришел на свое обычное место и увидел, как рабочие пилят широкий ствол моего друга. "Стоит ли привязываться к этой жизни, если и ей приходит конец, – подумалось мне. – Не может же быть, что такая прекрасная, интересная, многозвучная жизнь так глупо кончается с первым ударом топора!!! И тогда я увидел свою картину. Я бросился собирать щепки, которые остались от старого дерева. Я принес их домой, пропитал своей преданной дружбой, обточил своей благодарностью, отшлифовал своим пониманием. Мой добрый друг, мой Дуб-Философ живет теперь и во мне, и в каждом дереве дубового леса, и в философской скамейке, в которую превратился его ствол, и в моей картине. А теперь и в вас. И в каждом, кто, взглянув на нее, поймет, жизнь бесконечна, в каждом ее витке – свой смысл, на каждом этапе – свое предназначение".
Приключения друзей Буратино, или жизнь после happy end
– Артемон! Прекрати прыгать и иди в свою конуру! Ты устанешь и снова будешь мучиться ревматическими болями, – волновалась Мальвина, девочка с голубыми волосами.
– Гав! – задорно возразил Артемон, отбегая, на всякий случай, подальше от строгой Мальвины.
– Ну вот! Он совсем меня не слушается! Это нечестно, со стороны Пьеро, оставлять меня на весь день одну с глупым псом!
Мальвина подошла к зеркалу, поправила голубые локоны, сменила встревоженное выражение голубых глаз на безмятежное. Она ведь Девочка-Радость, светлый, позитивный человечек.
Так она была задумана и изготовлена из самого лучшего фарфора и нежнейшего шелка мудрым Кукольником. И так и было, пока…
Несколько театральных сезонов назад она решила, что работа в кукольном театре злого Карабаса-Барабаса слишком утомляет ее, и сбежала в лес. Там она поселилась в чудном голубом домике на красивой Зеленой Опушке. Теперь, когда злобный директор не омрачает ее жизни, можно было расслабиться и стать снова той, светлой и радостной, Мальвиной, но… Она так скучала по своим друзьям.
Милый, влюбленный Пьеро. Он так трогательно смотрел на нее своими большими, грустными глазами, пел такие прекрасные грустные песни о любви…
Задорный Артемон. Глупая, но смешная собака. Мальвине нравилось заботиться о нем, ее согревала мысль о том, что глупыш нуждается в ней. Кто следит теперь, чтобы он не грыз грязные косточки с помойки?
Шалун Арлекин. Как он неистощим в своих хулиганских затеях. Всем он вредит, всех злит, но сам так забавно радуется своим выходкам, что долго злиться на него просто невозможно.
Мальвина жила в своем прекрасном голубом домике и грустила.
Но тут появился смельчак Буратино. Он победил Карабаса-Барабаса, забрал у него кукольный театр, привел Пьеро с Артемоном и Арлекина в лес. И с тех пор Мальвина больше не была одинокой.
Все устроилось как нельзя лучше. Мальвина с Пьеро устроили свое гнездышко в милом голубом домике. Артемону досталась прекрасная, благоустроенная конура. Арлекин поселился в маленьком домике неподалеку и был частым гостем у своих друзей то к обеду, то к ужину. И уж, конечно, не забывал досаждать им своими злыми розыгрышами.
Мальчики каждое утро уезжали на велосипедах в город, на работу в кукольный театр. Директором театра теперь был Буратино. Он поменял детский репертуар на героический, в котором было мало ролей для девочки с голубыми волосами, поэтому Мальвина чаще оставалась дома.
Она и рада была возможности побыть дома, заняться хозяйством, уделить побольше неторопливого внимания глупышу Артемону и горевала, что ее красота, талант и веселый нрав остались невостребованными в любимой профессии.
Пьеро приходил из театра уставшим и встревоженным. Там, в большом мире, жили заботы и страхи. Пьеро, соприкасаясь с ними, приносил их в голубой домик в виде пятен на одежде и запаха, пропитывающего его волосы.
Мальвина пыталась создать на своей Зеленой Опушке атмосферу покоя и радости, но пятна забот и запах страхов неистребимо лезли в голубой домик, конуру Артемона и расползались по лужайке Зеленой Опушки.
В тот день Пьеро снова вернулся домой грустным и молчаливым.
– Ах, Пьеро, – посетовала расстроенная Мальвина, – ты снова принес в дом на своей одежде заботы, а в волосах страх. Я так стараюсь очистить наш милый дом от всего темного и негативного, а ты… и Мальвина горько заплакала.
Измученный тревогами и чувством вины перед возлюбленной, Пьеро вышел на крыльцо.
– Фьюююююють, – просвистело мимо его лица что-то серое и зловонное.
– Плюмк! – что-то, забрызгав белую скатерть, упало в кастрюлю супа, приготовленную Мальвиной для позднего обеда.
– Ха-ха-ха-ха, – раздался знакомый хохот, и на опушку колесом выкатился давящийся от смеха Арлекин.
– О! Арлекин, негодник! Ты испортил мой суп! Ты нарочно всегда вредишь мне! Ты хочешь показать Пьеро, что я никудышная хозяйка, – и Мальвина снова залилась слезами.
Бедный Пьеро заметался между Арлекином и Мальвиной. Арлекин был самым давним его другом. Пьеро так хотелось, чтобы они с Мальвиной ладили. Но, как назло, Арлекин вечно расстраивал девочку с голубыми волосами, а она постоянно придиралась к задорному клоуну и обвиняла его во всех своих несчастьях.
Беда, как известно, не ходит одна.
Мало того, что Мальвина снова поссорилась с Арлекином, еще и Артемон набедокурил. Обрадовавшись шумному переполоху на Опушке, он стал прыгать так яростно, что опрокинул столик с кастрюлей. Суп разлился на землю, а дохлая крыса, послужившая причиной неразберихи, вылетела из кастрюли и плюхнулась прямо на новые туфельки Мальвины. Девочка вскрикнула отчаянно, Пьеро бросился утешать ее и вытирать туфельки, Артемон, схватив крысу, с довольным рыком убежал в свою конуру, а Арлекин закрутил на лужайке сальто.
– Ого! Да у вас тут весело, как я погляжу, – раздался вдруг голос Буратино. – Так-так-так, устроили вечеринку, а меня не позвали!
Через час лужайка была прибрана, крыса закопана в лесу, туфельки отмыты и смазаны цветочным маслом, а сами герои расслабленно расположились под предзакатным солнцем с чашками ароматного чая и блюдцами малинового варенья.
Мальвина, Пьеро и Арлекин по очереди рассказывали Буратино, что творится на Зеленой Опушке, Артемон то сочувственно постанывал, то возмущенно гавкал, активно участвуя в общем разговоре. Буратино внимательно слушал, с пониманием кивал головой, от чего кисточка на его колпачке раскачивалась из стороны в сторону.
– Я целыми днями одна дома, – жаловалась Мальвина, – вынуждена присматривать за дурачком Артемоном. А ведь это даже не моя собака! Почему Пьеро переложил на меня ответственность за своего пса? Я даже не могу уйти за цветами на соседнюю лужайку! А Пьеро? Он всегда грустный и подавленный, постоянно встревожен и напуган. Его настроение влияет на меня, а ведь я Девочка-Радость. Что осталось от счастливого света моих голубых глаз?
А Арлекин все время досаждает мне, дразнит и подначивает! Он настраивает Пьеро против меня. Это он виноват в том, что Пьеро такой тревожный. Когда они были детьми, он всегда втягивал Пьеро в разные гадкие истории, и от этого он стал таким пугливым!
Пьеро смотрел на Мальвину в полном недоумении. Когда пришла его очередь, он заговорил:
– Друзья мои, всем вам известно, что девочка с голубыми волосами была и остается моей единственной любовью. Мне жизнь недорога, когда на ее голубые глаза падает тень грусти. В последнее время Мальвина больше не интересуется моими ролями, она отказывается от поездок на ярмарочные карусели, у нее все время плохое настроение. Она утверждает, что не может оставить Артемона. Но ведь Артемоша – умный пес, – и Пьеро машинально почесал собаку за ухом, – он вполне может побыть один несколько часов. Возвращаясь домой из театра, я думаю о том, что не смог сделать свою любимую счастливой. Эта мысль делает и меня глубоко несчастным, все заботы и страхи всего большого мира наваливаются на мои плечи. Я чувствую себя зажатым в угол. И Арлекин, мой старый и преданный друг, больше не поддерживает меня. Когда-то в детстве он был страшным шалуном, а я – послушным мальчиком. Он подзадоривал меня на совместные выходки, которые всегда кончались наказанием. Но когда мы выросли, мы словно поменялись местами. Я стал иметь больше влияния на Арлекина, он притих и успокоился, стал серьезнее относиться к ролям. Но с тех пор, как мы перебрались в лес, он как с цепи сорвался. Знает ведь, как дорога мне Мальвина, и все равно старается досадить ей… мы почти никогда не бываем с ней вдвоем, всегда где-то рядом хулиган-Арлекин.
Арлекин выслушал обоих с превеликим удивлением на смешливом лице. Он даже перестал вертеться волчком и сел на ажурную табуретку.
– Вот тебе, бабушка, и юрьев день… Нет, ну я знал, конечно, что, помогая друзьям, нельзя ждать благодарности, но такая черная… – он закатил глаза горестно и прикрыл их заломленной трагически рукой.
– Арлекин, прекрати паясничать! – засмеялся Буратино.
Арлекин, фыркнув, продолжил:
– Мальвина когда-то была Девочкой-Радостью, а Пьеро – смешным влюбленным поэтом. Что случилось с ними? Мальвина больше не смеется своим звонким серебристым голоском, не поет веселых песенок, не печет своих вкусных печенек. Пьеро, когда ты в последний раз сочинял стихи? Они все время плачут и жалуются. Мне кажется, если их на минуту оставить одних, они затопят лес своими слезами. Я, забросив все свои неотложные дела, целыми днями кручусь, как заведенный, чтобы отвлечь их от грустных мыслей, а они! А у меня, между прочим, тяжба за участок земли за корнем старого клена с занудой кротом и роман с молодой оленихой! И вместо того, чтобы заниматься своими делами, я трачу свою жизнь на двух этих неблагодарных плакс!!!
Зардевшаяся Мальвина уже готова была ответить, но в это время случилось невероятное событие. Артемон рванул в свою конуру и принес оттуда письмо в сером официальном конверте.
"Уважаемый Артемон! – прочитала Мальвина вслух. – Мы с прискорбием сообщаем, что получили Ваш ответ на нашу просьбу стать премьер-министром Догляндии. Мы понимаем и сочувствуем Вашей преданной привязанности к людям, с которыми Вы проживаете. Мы абсолютно согласны с Вами, уважаемый Артемон, людей ни в коем случае нельзя оставлять без присмотра. Они совершенно не способны сохранять спокойствие и хорошее настроение, если за ними не присматривает какое-нибудь мудрое животное.
Мы рады, что эти представители дружественной нам расы находятся под Вашей неусыпной заботой. Но также мы бесконечно опечалены тем, что Вы, мудрейший из живущих нынче на земле псов, отказали нам в счастьи иметь в нашей просвещенной стране такого прекрасного премьер-министра, умного, доброго и веселого.
Сенат Догляндии. С уважением и почтением".
На лужайке воцарилось молчание.
"Что же такое получается?" – думала Мальвина. – "Значит, это моя грусть налипала пятнами на одежду Пьеро, и мои страхи оставляли запах в его волосах? Значит, я вовсе не Девочка-Радость… А бедный Арлекин, верный друг, вовсе не мучил меня, а пытался помочь? Ой… а как перед Артемоном неудобно. Ведь я, не понимая собачьего языка, принимала его за дурачка. Что же мне делать теперь?"
В голове Пьеро тоже бродили грустные мысли:
"Я все время думал, что несчастен из-за плохого настроения Мальвины, а оказывается, это моя грусть расстраивала ее… А мой преданный Арлекин… Он уже давно не нуждается в моем благоприятном влиянии, у него своя жизнь, и я мешаю ему… Ах, Артемон, Артемон… мудрый мой пес, если бы ты мог дать мне совет "…
Притих и Арлекин:
"Я отказывался от своих дел и радостей, чтобы заставить их быть счастливыми… Оказывается, никого нельзя сделать счастливым насильно. Если бы я не вмешивался в их жизнь, они верно уже давно нашли бы выход. Получается, я и своей жизнью не жил и им жить мешал… Ах, как стыдно… Как же исправить теперь ошибки?"
И только Артемон оставался совершенно спокойным. Он все также игриво помахивал своим стриженым хвостом и смотрел на своих друзей добрыми, мудрыми глазами:
"Эх, милые, добрые люди, – думал он. – Каждый из вас пытается прожить жизнь за другого, делая это не от жадности или властолюбия, а исключительно от любви и преданности. Сегодня добрый вечер, все вы немного повзрослели и поняли что-то новое. Теперь все изменится… Но уж я-то вас не оставлю… За вами глаз да глаз!"
Вечер подошел к концу, теплая летняя ночь укрыла темным пуховым одеялом Зеленую Опушку, прогнав ее обитателей спать. Они разошлись притихшие, задумчивые и на удивление спокойные.
Прошли недели. Начался новый театральный сезон. Много изменений он принес в кукольный театр и на Зеленую Опушку. В театре полностью поменялся репертуар. Спектакли о героических боях и победах сменились добрыми и мудрыми пьесами о дружбе и любви.