На лице Галена отразилось замешательство; он предложил гостю продолжить путешествие в его элегантном автомобиле, однако принц спокойно, но твердо отклонил приглашение. Ему милее было огромное парадное ландо, запряженное четверкой лошадей, - прямо скажем, весьма неэффективное средство передвижения. Мало того, он намеревался посетить по пути парочку кафедральных соборов. Лорд Гален считал, что это, в сущности, блажь, нездоровая сентиментальность. Однако миниатюрный принц не собирался отказывать себе в таком удовольствии, хотел увидеть то, что полагается видеть высоко образованному восточному человеку за границей. Галену пришлось покориться. Однако ночью, уже в постели, лорд Гален даже застонал, вспомнив о предстоящем передвижении по Европе в королевском экипаже, с черепашьей скоростью. В это время ландо стояло в гараже Галена, где два темнокожих "садху" в ливреях скребли и мыли лошадей.
Не стоит даже говорить, что принц мгновенно покорил обитателей Ту-Герц и нашел с ними общий язык, да и Чатто, и даже неразговорчивый Катрфаж прониклись к нему симпатией. Маленький клерк по случаю торжественного обеда надел галстук и, судя по раскрасневшемуся лицу, заранее выпил немного для храбрости. Наверно, принц понял, в каком тот состоянии, и решил беднягу подбодрить, он улыбнулся ему, задал несколько вопросов на своем аристократическом французском языке, и через несколько минут Катрфаж совершенно освоился, настолько, что заговорил по-английски, и вполне бойко, но с очень сильным акцентом. Светская вежливая беседа была прервана Максом, который, хрипло откашлявшись, объявил, что гости могут садиться за стол, если желают. Принц погасил сигарету с золотым ободком и попросил разрешения вымыть руки, после чего его личный слуга, высокий нубиец, препоясанный (знак отличия королевского кавасса) алым кушаком, подал ему воду, потом полотенце, а в конце гигиенической процедуры опрыскал королевские персты духами. Принц помазал духами и лицо, прижав к нему ладони, после чего, скромно потупившись, подошел к столу, возле которого все стояли в ожидании. Лорд Гален усадил его между сестрами, принц, видимо, обрадовался, и не теряя даром времени, снова начал болтать с Констанс.
Из кухни доносились стук тарелок и голоса трех молодых фермерш, которых Макс нанял специально для этого вечера; сам он ел отдельно, в кабинете.
- Каждый год, - весело произнес лорд Гален, - я устраиваю небольшой прощальный обед перед отъездом из Франции. Но сегодня я впервые имел честь пригласить за мой стол принца.
Сказав это, он, весь просияв, оглядел гостей. Принц Хассад, застенчиво улыбнувшись, протестующе изобразил губами moue, словно эта фраза привела его в замешательство.
- Я счастлив быть вашим гостем, - сказал он, - и крайне признателен за те усилия, которые вы прилагаете ради осуществления своего романтического проекта, правда, мне пока трудно в него поверить. Мы, египтяне, народ очень недоверчивый.
- Что верно, то верно, - добродушно пошутил Гален, - однако наш маленький проект отнюдь не голые фантазии, позвольте вам заметить. У нас намечены вполне четкие направления и методики поиска. Это сокровище ведь не плод фантазии, а, Катрфаж? Принц с сомнением покачал головой.
- Как инвестиция? - пробормотал он почти неслышно.
Он махнул рукой, отсылая стоявшего за его креслом слугу, который обязан был пробовать каждое блюдо, поданное господину. Видимо, принцу не хотелось, чтобы в комнате были ненужные свидетели, если разговор зайдет слишком далеко. После этого он внимательно оглядел сидящих за столом.
- Может быть, после обеда вы позволите ознакомиться с уже имеющимися материалами, чтобы я смог судить о проекте на более весомых основаниях?
Сказав это, он с решительным видом повернулся к Ливии и попросил рассказать, какие памятники стоило бы посмотреть. С обычной своей напористостью она тут же вызвалась быть его гидом, если он, конечно, желает. Принц несколько опешил, но был ей благодарен.
- Здесь есть на что посмотреть, - с сожалением вздохнул лорд Гален, - но я так и не смог никуда выбраться.
Чудовищных размеров кот, лежавший в углу на бархатной подушке, сипло замяукал, учуяв запах жареных цыплят. Лорд Гален с королевской щедростью отрезал кусок от своего цыпленка и передал Максу, велев отнести угощенье коту, который "отблагодарил" того поистине змеиным шипением. Надо сказать, субтильный принц весьма энергично орудовал вилкой и ножом, и вскоре на его тарелке лежала вторая порция горячего, правда, овощи он переложил на другую тарелку, предпочитая есть на французский манер - наслаждаться мясом и овощами по отдельности. Не отказался он и от бокала вина "Тавел", которое, как истинный знаток, поднял, глядя на свет, и явно любуясь топазовым блеском.
- Хоть я и мусульманин, - признался он, - но не фанатик, люблю хорошие вина, это моя страсть. Однако приходится вести себя осторожно, чтобы жена ничего не заподозрила.
Он мило хохотнул и опять занялся едой.
- Ничего страшного, - успокоил его лорд Гален, - если пить понемножку, это не такой уж большой грех, вполне безобидное удовольствие.
Катрфаж то молчал, то становился чересчур разговорчивым, то краснел, то бледнел; Феликс слишком хорошо знал его, чтобы не понять в чем дело. Эти перепады настроения означали, что Катрфаж опять начал баловаться абсентом. В какой-то момент он вытащил из жилетного кармана маленький маятник и, протянув руку к бокалу, стал смотреть, как он раскачивается над вином. Остальные же с интересом смотрели на Катрфажа, словно ждали какого-то фокуса. Увы, их ожидания были напрасны. Понаблюдав пару минут за мечущимся шариком, Катрфаж убрал волшебный инструмент и осушил бокал, после чего громко рыгнул. Все снисходительно улыбнулись, однако Катрфаж на этом не успокоился и, обведя всех присутствующих налитыми кровью глазами, знаком велел Максу налить ему еще. Макс подчинился, но сначала с тревогой покосился на босса.
В это время лорд Гален был занят беседой, и сей маленький казус не привлек его внимания. Он обсуждал с высоким гостем прелести жизни в Германии и предстоящее приятное путешествие, которым они будут очень скоро наслаждаться.
- Приятное и, надеюсь, выгодное, - добавил он. - Братья Круппы приедут на собственном поезде в Австрию, и мы непременно подружимся, ну да, очень подружимся.
Старик до того расчувствовался, что на глаза его навернулись слезы. Это будет очень важная встреча, уверял он принца. Нубийцы получат, что хотят, задешево, потому что насчет них у него есть определенные планы. Феликс повернулся к Блэнфорду:
- Похоже, он не знает, что там сейчас творится, - прошептал он.
Катрфаж верит своему маятнику, тогда как Феликс полагается на прогнозы биржевых таблиц "Файнэншл Тайме". Зловещие перемены в Германии уже давно не давали ему покоя; кстати, даже умники из Министерства иностранных дел выказывали через свои дипломатические каналы озабоченность сложившейся ситуацией, а Гален с умилением обсуждает финансовые спекуляции и деловые интересы всех регионов мира, как будто в Германии тишь да гладь и для иностранцев самое время вкладывать капиталы в ее экономику.
При иных обстоятельствах Феликс предпочел бы промолчать, однако на сей раз любопытство взяло верх, и он не выдержал:
- Лично мне очень не нравится то, что там происходит. Удивительно, как вас это не пугает.
- Что это? - негодующе переспросил лорд Гален.
Феликс не упустил возможности коротко, но точно обрисовать состояние дел в Германии, а также возможные последствия. Лорд Гален слушал его со снисходительной усмешкой, однако очень внимательно; слушая, он катал из хлеба шарики и бросал их в рот. Он вежливо молчал, дав племяннику выговориться, и, похоже, его совершенно не смущали кивки и одобрительные реплики старины принца, который, видимо, не хуже Феликса знал об опасных тенденциях у немцев, только более философски к этому относился. Втайне принц был рад, что Феликс вмешался, ибо сам он не решился бы возражать лорду Галену, зато теперь он мог прояснить для себя множество деталей, пока еще не слишком понятных. Приглядываясь к лицам гостей, принц старался понять, не блефует ли лорд Гален, сохраняя потрясающую невозмутимость, не играет ли он с ним, говоря фигурально, в покер? Только на кону не сотня фунтов, а крупные инвестиции…
Как ни странно, Ливия как будто была на стороне Феликса, она то и дело кивала, соглашаясь с его опасениями. В конце концов, речь зашла об отношении немцев к евреям, и тут лорд Гален решил, что с него достаточно. Он поднял руку, добродушно, но решительно останавливая племянника.
- Все, что ты говоришь, действительно настораживает, но уверяю тебя, Феликс, мне известно и другое. Причем, учти, я был там и видел все собственными глазами. Когда газеты только-только начали трезвонить о немецком антисемитизме, я обратил на это внимание и даже немного испугался. Как представитель Манчестера, я не мог проигнорировать такое отношение… к ним. - По какой-то причине он не любил слово "еврей" и старался не произносить его - возможно, из-за ассоциаций со школой? Он предпочитал использовать уклончивое выражение "представитель Манчестера", это звучало почти как "выпускник Оксфорда". - Как представитель Манчестера, - повторил он тише, но более напористо, - я не мог проигнорировать это. Меня это затрагивало и как человека, и как финансиста. И что я сделал? Решил сам проверить, отправился туда, лично проанализировал положение в стране и претензии оппозиции к правительству. Итак, если бы у меня возникли хоть малейшие сомнения, разве я стал бы вызывать вас из Египта? Проделать такой путь, а? Из самого Египта, а? Так мучить старого друга?
Наступила долгая пауза, во время которой лорд Гален и принц безмятежно улыбались друг другу. Но Феликс покачал головой, а Ливия посмотрела на Галена с откровенным любопытством: действительно ли он ни в чем не разобрался, или прикидывается, пытаясь обмануть принца?
На самом деле лорд Гален обманывал только себя.
- Я добился встречи с лидером национал-социалистов. Личной. Мы провели с ним выходные, обсудили его планы, он поделился своими мечтами, сказал, что его огорчает…
Гален с победным видом оглядел всех и выдержал эффектную паузу. Потом продолжал, понизив голос:
- Усомниться в заверениях такого человека невозможно; его искренность абсолютно убедительна. И потом, он ведь не юнец с горячей головой, а взрослый мужчина, всю войну прошел в звании простого сержанта. Он говорит о том, что видел собственными глазами, почувствовал на собственной шкуре. Слышали бы вы, как просто и трогательно он говорил о страданиях своей страны, о том, какое унижение ей пришлось вытерпеть по милости Союзников. Его единственное желание - устранить недоразумения и жить в мире со всеми. Он весьма подробно изложил мне свои взгляды на политику, свои убеждения - милейший человек, я чуть не расплакался. Мы и вправду слишком жестоко обошлись с немцами. И он имеет право на обиду. Однако человек он серьезный и разумный, да и взгляды у него вполне умеренные. Он сам это сказал. Тогда-то я прямо спросил про антисемитизм, в котором обвиняют его партию. Он не лукавил - я видел это по его лицу, по тому, как он держался. Он выразил уверенность, что я не из тех, кому можно заморочить голову; я, конечно, волен делать собственные выводы, но он может поклясться, что все это ложь. Газеты выполняют заказ его политических оппонентов, устроили настоящую травлю. Да, его партия считает, что было бы целесообразно создать на Востоке второе еврейское государство, более стабильное, чем подмандатная Палестина. Он говорил горячо, убежденно - я редко кому мог поверить так, как ему. Он показал мне меморандум, подготовленный демографическим отделом его партии, очень солидный обстоятельный документ. Разработка модели еврейского государства на десять миллионов душ. Он спросил, что я думаю об этом. Представляете, какое я почувствовал волнение! Это же давняя сокровенная мечта иудеев - иметь свою землю. Как приятно было узнать, что современный политический лидер уделяет время подобным проблемам. И знаете, что он мне сказал? "Видите ли, лорд Гален, в некоторых вопросах мы еще большие сионисты, чем сами сионисты". У меня сложилось о нем самое лучшее впечатление.
Гален обвел взглядом своих гостей, на лицах которых отражались разные эмоции - от вежливого непонимания до скептицизма. Феликс слушал своего дядю с изумлением и страхом, Ливия - с робким сомнением, не издевается ли он над принцем? Остальные просто смутно представляли, о чем речь, и вообще им было безразлично, правду говорит Гален или врет. Лишь принц, казалось, получал удовольствие от рассуждений Галена и был хорошо знаком с обсуждаемой ситуацией. Его умное смугло-серое лицо то и дело испещряли мелкие складочки - от улыбки, такие складочки получаются на тонких шелковых платках. Он спросил с азартом:
- А что контракты, а? С P.G.
Лорд Гален кивнул.
- Я как раз к этому веду. Напоследок мы обсудили финансовое положение его партии. Оно, мягко говоря, ненадежное, потому что ему противостоят мощные силы, которым требуются совсем иные лидеры во главе страны. Если он не получит власть, тогда прощай мечта о новом еврейском государстве! Я задумался. Стал прощупывать его на предмет иностранных инвестиций. Знаете, что он сказал? Что непременно предоставит солидные концессии тем, кто выручит его сейчас. Я взвесил еще раз то, что было обговорено, и понял, что ситуация складывается весьма многообещающая - и для меня, и для моих партнеров. Но я привык действовать с оглядкой, поэтому еще раз прощупал почву. И окончательно убедился, что такой случай выпадает раз в жизни: мы пополняем партийную кассу, а позже эти вливания принесут нам баснословные концессии. Я со многими советовался, одни твердили, что я спятил, другие, что ему нельзя доверять. Однако мои аргументы возымели свое действие, и мы надеемся в ближайшее время подписать соглашение, он одержит победу на выборах, в основном, благодаря нам; а пока документ, над которым мы бились полночи, был торжественно подписан мной и им в присутствии свидетелей. Документ у меня здесь, и я собираюсь показать его вам.
Взяв в руки картонный тубус, он извлек оттуда свернутый лист бумаги, который развернул и продемонстрировал гостям. Документ был отпечатан на машинке, а внизу красовалась впечатляющая сургучная печать с орлом. Прочитать текст издалека было невозможно, а Гален, продемонстрировав драгоценный документ, вновь бережно уложил его обратно в тубус, радуясь своей расторопности, о чем свидетельствовала его довольная улыбка. Принц сделал вид, будто аплодирует необыкновенной предприимчивости хозяина дома.
Ливия заявила, что ей нехорошо и, судорожно прижав к губам салфетку, вышла из-за стола, - ничего страшного, успокоила она собравшихся, просто надо подышать свежим воздухом. Остальные тоже вскочили, готовые помочь, но им было велено оставаться на месте. Ослушалась только. Констанс.
- Ничего страшного, но лучше мне пойти с ней, - сказала она. Девушки отправились в сторону газонов и остановившись возле зеленой сочной лужайки, Ливия бухнулась на колени, потом легла и скорчилась, медленно поворачиваясь с боку на бок. Эти устрашающие судороги на самом деле были вызваны неодолимым приступом смеха, бедняжке даже пришлось впиться зубами в кулак, чтобы хоть немного совладать с собой. Сестра, присев рядом на корточки, с улыбкой смотрела, как Ливия катается по траве, и терпеливо ждала, когда та устанет смеяться. Но вот, достав носовой платочек, Ливия вытерла глаза. - Старый дурак дает им деньги, - произнесла она все еще дрожащим голосом. - Представляю, как они веселились. - Переводя дух, она поднялась с земли и позволила Констанс отряхнуть ей платье. - Я боялась, что лопну от хохота прямо на глазах почтенных гостей и придется объяснять, что на меня нашло. Прости, я не хотела. Но это же дико смешно.
Констанс мало занимали проблемы Германии, и она не очень представляла, что там происходит, так ей было спокойнее. Взяв сестру под руку, она повела ее назад. В столовую они вошли в тот момент, когда принц говорил:
- У меня тоже есть автомобиль для багажа, но это грузовик, потому что вещей слишком много.
Он вздохнул. На самом деле, как выяснилось позже, речь шла об очень большом фургоне - вроде фургона для перевозки мебели. Помимо вещей принца, в нем размещались также трое слуг. В тот вечер фургон в сопровождении любезного полицейского уже доставили в Авиньон, к отелю, где обосновался принц. Египетское посольство сообщило авиньонским властям, что принц совершает путешествие по Франции.
Французские таможенники испытали легкий шок, исследуя содержимое фургона; все сундуки принца были из редких пород дерева, обиты разноцветным шелком и украшены тонкой филигранью. Были там и роскошный гроб, достойный самого Тутанхамона, и дорогие столы для бриджа, посуда и столовое серебро, которых хватило бы для банкета на тридцать персон. Когда позднее принц показывал своим новым молодым друзьям эти чудеса, в том числе четырех своих любимых соколов (на случай, если ему захочется устроить охоту), он пояснил, что все эти излишества (с точки зрения простых смертных) для египетского принца - прискорбная необходимость, ибо никогда не знаешь, что тебя ждет. Никогда. Однако, повторяю, эти откровения прозвучали позже, когда принц более тесно познакомился с молодыми людьми.
Но вернемся в шато Галена. Несколько минут все сидели молча, а потом перешли к коньяку и сигарам, Гален громко грыз орехи, продолжая рассуждать об инвестициях. И опять хрупкий принц всех удивил, налегая на коньяк не меньше остальных.
- О другом нашем деле - о спрятанных сокровищах - мы поговорим позже! - добродушно, даже весело проговорил он, чем уязвил Катрфажа, смотревшего на него во все глаза.
Клерк успел изрядно напиться, отчего пришел в крайнее возбуждение, и все понимали, что он может отмочить какую-нибудь глупость. Феликс, глядя на него пытливым и одновременно нежным взглядом, ждал: разразится он страстной речью, насчет тайных сокровищ или нет. По правде говоря, молоденького француза, человека весьма чувствительного, раздражал скептицизм принца, эти его улыбочки. А ведь работа, которой они занимались, весьма серьезна, так почему же, недоумевал бедный малый, почему лорд Гален не поставит этого египтянина на место, не объяснит ему, что к чему?! Но тот посиживал себе, катая хлебные шарики, и о чем-то размышлял, тем временем улыбка принца становилась все более ироничной.