Часовые клялись, будто ничего не заметили, и им поверили; народ сразу провозгласил Атли богом и начал почитать наравне с Кетцалем.
Однако никто не заметил под стеной следов подкопа, посредством которого Атли выбрался наружу. После того, как стены тюрьмы оказались распахнутыми, он старательно замаскировал следы камнями и присыпал их землей. Чем дольше никто не поймет, как он ушел, тем дальше он сумеет сбежать. После этого он, конечно, отправился на запад, на прощанье одарив улыбкой спящих часовых. Далеко за горами его ожидали Маниту, Сильва и многочисленные друзья.
Возвратившись на вторую родину, молодой человек был удивлён, увидев рядом с Маниту своего отца. Когда фригги переселялись, они просто позабыли о Манге и оставили его умирать в пещере. Он сумел выбраться оттуда и направился на запад.
Маниту, приветливо улыбаясь, похвалил Атли.
– Ты – герой, мальчик, – сказал он. – Герой, потому что сумел спасти свой народ, несмотря на то, что он противился этому. В твою честь уже сооружена каменная плита, на которой мастера выгравируют большими буквами рассказ о твоём несравненном подвиге. Кроме того, ты заслужил Сильву. Будьте счастливы среди нас!..
ДВА ВАСИЛИЯ
Мы часто задумываемся над тем, какова наша роль в этой жизни и существует ли вообще в ней какой-то ценный смысл. В погоне за выгодой мы портим существование окружающим, совершаем преступления. Человеку не дано знать, в чём есть Добро, а в чём – Зло; потому, стремясь творить добрые дела, мы совершаем какую-то цепь поступков, а однажды приходим к пониманию, что наши добрые побуждения вылились в злой результат. Такое происходит с большинством людей. Так и умирают они, не осознав своего места под солнцем, не поняв, зачем они, собственно, жили. А для того, чтобы не было стыдно за свое незнание, они говорят:
– Я жил ради детей.
Однако вырастить детей – это вовсе не заслуга перед Вселенной или Богом, а обыкновенная дань природе. Совершил ли ты на протяжении жизни некое действие, результатом которого было бы добро для остальных людей?
Более тысячи лет тому назад в болгарском городе Бургасе жил благочестивый монах Василий. Денно и нощно он творил молитвы за людей, подавал милостыню, и за это пользовался большим авторитетом среди народа. Он достиг весьма преклонного возраста и задумался над вопросом: "Зачем я прожил жизнь и какое место я занял пред глазами Бога?" С каждым днём этот вопрос мучил монаха всё сильнее и сильнее, и он решился спросить об этом у самого Творца.
В течение недели он не ел и не пил, прося у Всевышнего ответ или знамение. Наконец, на восьмую ночь во сне ему явился Бог в виде ослепительного сияния и сказал:
– Ты прожил жизнь так, как должен был её прожить. Ты занимаешь в моих глазах такое же место, как и Василий Пловдивский.
Проснувшись, монах удивленно оглянулся, – настолько сон был похож на реальность. "Что за человек этот Василий Пловдивский? – размышлял он. – Наверное, какой-то великий праведник. Но разве возможно такое, чтобы я не знал о таком деятеле ничего?"
И решился монах отправиться в город Пловдив, чтобы побольше разузнать о другом Василии. От Бургаса к цели было довольно далеко, да и автобусов в те времена не было. Больше месяца служитель церкви сбивал ноги о дорожные камни, прежде чем добрался до Пловдива. Ещё в ту эпоху этот город был большим. Как найти в нём нужного человека?..
Когда Василий спросил об этом у первого же прохожего, тот почему-то улыбнулся.
– Вот времена наступили: монах – и тот к Василию!
Впрочем, несмотря на столь удивительное восклицание, человек подробно объяснил, как найти дом Пловдивского.
– Ты прости меня, человек, – застенчиво промолвил монах. – Но почему ты сейчас засмеялся?
– Да потому, что Василий – владелец дома разврата. Там играют в карты, пьют вино, покупают женщин. Вот меня и удивило, что монах – и туда же.
Человек проследовал своей дорогой, оставив Василия в растерянности. "Как – после стольких лет праведной жизни я умудрился занять пред Богом такое же место, что и блудник?! Ох, напрасно я прожил жизнь!.."
Монах мучился сомнениями, страдал, но всё же захотел взглянуть на того Василия, ради которого прошёл столь дальний путь. В центральном квартале города возвышался дом в три этажа, из окон которого доносились пьяные крики и бесстыдный женский смех. Это и было "хозяйство" Пловдивского.
Посетители, заметив в проёме двери монаха, замерли в удивлении, но в следующий миг разразились смехом. Мужчины предлагали Василию бокал вина или водки, женщины игриво хлопали его по плечам. Стыдно и страшно стало монаху в этом гнезде греха, он намерился было сбежать прочь. Но вдруг из другого зала вышел мужчина богатырского сложения с весёлым приветливым лицом. На вид ему было лет пятьдесят.
– Чего тебе, отец? – поинтересовался он. – Я тот, кого ты спрашивал.
Монах окинул его пронизывающим взглядом, пытаясь угадать, за что сего человека Бог выделил из стада человеческого.
– Так и так, – рассказал он. – Такое со мной случилось, поэтому мучает меня этот вопрос.
А Василий Пловдивский, услышав рассказ, и сам удивился.
– Неужели Бог выделил меня – закоренелого грешника?! – воскликнул он. – Но за что?
Они уединились в отдельном кабинете, куда хозяин велел принести обед для нежданного гостя.
– Отче, я всегда жил так, как живу сейчас, – сказал Василий. – Разве в такой жизни есть что-то примечательное для взора Господнего?
– Конечно, нет, – ответил монах. – Но иногда случается, что Бог выделяет человека за какие-то его поступки, прощая ему все грехи. Припомни всё, что ты совершил в течение жизни; может, среди грехов отыщется какое-то великое дело. Это может быть милостыня, пост, молитва…
Василий принялся вспоминать, но вскоре стыдливо опустил взор.
– Отче, к сожалению, я никогда не подавал милостыни, а если и молился, то без соответствующего вдохновения… Что касается поста… Нет, не было такого…
Василий взирал на собеседника с ужасом, думая: "Неужели все мои молитвы, посты и милосердие ничего не стоят в глазах Господних? За что он сбросил меня на уровень такого грешника?"
В разговорах и воспоминаниях быстро шло время; солнце уже приготовилось заходить, но хозяин почему-то не хотел отпускать гостя. Он болтал ему о всякой всячине, спрашивал советов по мелочным, с точки зрения церкви, вопросам, рассказывал о храмах Пловдива, о прошлых временах. Разговор перешел на тему турецких завоеваний в Болгарии.
– Однажды я устроил туркам шутку, – оживленно заговорил Василий. – Лет двадцать назад они привели ко мне десяток совсем юных монахинь. Турецкий начальник велел мне содержать этих чистых дев и приводить ему каждый вечер по одной. Что я сделал? Шутки ради переодевал в монашескую одежду своих девок и приводил к турку. Он, дурачина, и не догадался об обмане. Ну и смеялись мы тогда!..
Монах удивленно спросил:
– Василий, а что произошло с монахинями потом?
– После того, как нехристи ушли, я вернул их в монастырь.
– А если бы турок догадался о твоей, как ты говоришь, шутке?
– Тогда я об этом не думал. Да меня бы растерзали! Но это давно позабытая история…
– Нет, человече! – перебил монах. – Не следует её забывать, потому что как раз из-за неё Господь тебя милует.
– За это? – уставился на него хозяин. – Но ведь это – единственное мое доброе дело за всю жизнь! Разве может только за это Бог приравнять меня, ничтожного грешника, к такому праведнику, как ты?!
– Получается, что может…
Всю следующую ночь развратник Василий провёл в размышлениях. А на следующий день он продал дом и раздал все вырученные деньги нищим. Он поселился на морском берегу среди скал, где и провёл остаток жизни как аскет.
Получается, что каждый из нас живет лишь для какого-то одного единственного дела, и только от нас зависит, как поступить в нужный момент…
ПОСЛЕДНИЙ ПОДВИЖНИК
В конце лета 1890 года город Петроград всколыхнулся от странного известия: куда-то пропал граф Федор Оболенский. В среде дворянства выдвигались разнообразные версии. Одни полагали, что граф мог отправиться в путешествие, другие – что он просто не хочет жениться, а третьи и вовсе не знали, что думать.
Федор Оболенский представлял собою человека лет тридцати, отличался красотой, богатством, был обласкан императорским двором. Он был заядлым дуэлянтом, одним из лучших фехтовальщиков и танцором, любимцем двора и барышень, благородным, учтивым, добрым и умным. Как раз накануне своего исчезновения он был назначен на высокую военную должность, а спустя несколько дней должен был жениться на прекрасной баронессе. Как же он мог все бросить и исчезнуть? Все говорили о графе в течение целой недели, но через месяц общество о нем и думать забыло. Должность передали другому претенденту, баронесса вышла замуж за какого-то француза, и жизнь потекла по – старому. Дворянство склонилось к мысли, что, возможно, граф был убит во время очередной дуэли. На том публика и успокоилась.
Тем временем молодой человек, бросив все, что имел, тайно поселился в безлюдной местности. Вокруг – одни болота, непроходимые кустарники, миллиарды москитов и комаров, холод… Захватив из дворца немного денег, кое – что из теплой одежды, некоторые инструменты и рыболовецкие снасти, Федор соорудил среди болот шалаш, в котором стал совершать молитвы днем и ночью. Что толкнуло его на такой поступок, ради чего он все бросил? Он бы и сам не сумел ответить на сей вопрос, но для себя запомнил лишь свет, пучок неизвестной энергии, который однажды явился пред ним и увлёк сюда.
Зимой ему пришлось трудно. Федор едва не отморозил ноги, пытаясь отыскать среди снегов еду. Но выжил. Когда ставало невмоготу, он молился, и тогда снова видел перед собой таинственный свет, который его тотчас согревал. Весной он не стал заготавливать еду на зиму, как это сделали бы другие люди на его месте. Откуда-то ему было известно, что не стоит так делать. Но каким образом выжить в суровую зиму? "А что Бог даст", – отвечал он на собственные опасения.
От постоянного недоедания и молитвенного существования его лицо исхудало, но глаза исполнились каким-то поразительным светом, – можно было подумать, что это какой-то новый святой сошел с иконы. Уделяя на самое необходимое кроху времени, Фёдор молился и размышлял, размышлял и молился. И постепенно в него начало входить знание – великое знание о людях, о судьбах отечества и страны, знания о болезнях и методах их лечения…
Вскоре о пустыннике проведали крестьяне. Некоторые из них осмелились проникнуть к шалашу через болота, и тогда бывший граф принимался лечить, давать дельные советы, молиться о здравии посетителя или просто подавал милостыню.
Проходили годы. Слава о таинственном аскете расходилась все дальше от болот, следствием чего стала хорошо утоптанная тропа к его месту обитания.
Венчаясь на царствие, Николай Романов и его супруга видели кровавый мираж, который словно ознаменовал их будущее. Примерно с этого времени посетители обратили внимание, что аскет Федор смастерил гроб и проводит в нем целые дни.
– Ой, не к добру это, – качали головами бабушки и дедушки. – Будет горе!
С 1904 года Россия вступила в эпоху неудач. Народ, словно умалишенный, бросался творить то, чего творить не должно. Дети стали перечить родителям, рабочие – руководителям, власть имущие – царю. Что касается царицы – та беспокоилась только о детях, полностью утратив свободу мысли под влиянием Гришки Распутина.
Аскет Федор молился, исцелял и предупреждал людей о будущих неурядицах, войне и конце старого мира.
– Придет Дьявол, – предостерегал он. – Он отнимет у вас царя, родину, детей. Кто может – пусть бежит из этой страны.
И те, кто прислушивались к речам пророка, покидали отечество. Даже бывшая невеста, при встрече не узнавшая Федора, выехала в Париж.
Тем временем, народ посещал аскета все чаще. Люди обращались со своей болью и проблемами, и выходили из шалаша, улыбаясь, с надеждой в глазах. И эти надежды сбывались. У одного человека постоянно болела голова, но благодаря Федору боль прошла, как прошлогодняя гроза; у другой женщины невестка не могла родить ребенка – Фёдор помолился, дал выпить какое-то зелье, и спустя некоторое время свекровь получила внука. Кому-то приснился странный сон и этот человек обратился к Федору испросить совет; у другого все не ладилось, а после молитвы аскета дела поправились…
Спустя время его начали называть гордостью земли Русской.
Потом последовала война, которая, впрочем, обошла Федора стороной: кому нужны болота…
После окончания военных действий к шалашу приблизился вооруженный матрос с пятиконечной звездой на шапке. Он явился в сопровождении нескольких мужиков с злыми глазами. Федор лежал в своем гробу, о чем – то думая.
– Кто такой? – грозно вопросил матрос.
– Это – преподобный Федор, – почтительно ответил крестьянин, который как раз принес аскету немного еды.
– Стало быть, он не работает? – спросил матрос.
– Руками – нет, но у него труд иного сорта, – объяснил крестьянин.
– Никаких преподобных не должно быть! – закричал тот. – Сорт может быть лишь один: кто не работает, тот не ест.
С того дня к Федору не приходил никто – боялись. Новая власть запретила Бога, веру, исцеление. Он молча лежал в гробу недели две, плача о судьбе родины и народа.
Наконец, большевики явились снова. Уверившись в смерти старца, командир приказал:
– Вышвырните его к чертям!
– А что делать с шалашом? – поинтересовались подчиненные.
– Сметите с лица земли, чтобы и следа не осталось.
Слуги большевизма бросились исполнять приказ. Но что случилось? Едва они прикоснулись к телу подвижника, невидимая и необъяснимая сила выкрутила им руки и склонила головы до самой земли.
– Что это? – испуганно закричали они, не имея возможности пошевелиться.
– Что это? – грозно насупился матрос, вытаскивая из кобуры маузер.
Он не прикасался к покойнику, потому с ним ничего не произошло.
Вдруг нечто странное свело ему правую руку с пистолетом; в следующий миг он навел его на свою голову и выстрелил. Пуля пробила череп и большевик умер раньше, чем упал. Подчиненные взглянули на труп аскета и были удивлены, заметив на его лице легкую улыбку. Или, быть может, им просто показалось?..
– Это божий человек! – воскликнули они, и только после этого сумели выпрямиться.
С островка сухой земли, на которой стоял шалаш, они просто сбежали, как это делают крысы, когда корабль тонет.
– Что мы доложим начальству о смерти матроса? – обеспокоено спросил один у товарищей.
– Скажем… что он… ушёл к чертям, – предложил самый старший.
Ещё много лет простоял шалаш, пока не завалился. Существует поверие: если кто-нибудь прикоснётся к месту, где он находился, тот исцелится от всяких хворей. А тело Фёдора Оболенского бесследно исчезло…
ТРИ КАПЛИ КРОВИ
В некой стране, находящейся среди необозримых джунглей, жили мужчина по имени Лонг и женщина, которую звали Ланга. Казалось бы, сама матушка – природа предвидела союз и любовь этой пары, потому что даже имена обоих людей были похожи. Ы действительно, они очень любили друг друга и клялись, что никогда не расстанутся. А в случае, если кто-то из них умрет раньше, другой обязательно последует за первым, – чтобы быть вместе и на том свете.
Случаю было угодно, чтобы смерть забрала Лангу. Плакал Лонг, хотел даже руки на себя наложить, да только религия не позволяла этого. Великий Будда не любит самоубийц. Не мог себе представить Лонг, как он сумеет жить на белом свете без любимой, и всё плакал, плакал…
Накануне похорон пришел к нему монах, служивший Будде, и долго о чём-то ему шептал в ухо. На следующий день соорудил вдовец плот, положил на него тело жены и поплыл по волнам великой реки. Плывет он и всё смотрит на лицо своей милой, и кажется ему, будто и не умерла она вовсе, а просто забылась в глубоком сне. Под влиянием самовнушения родилась в его сердце надежда.
Как-то пристал Лонг к берегу, чтобы приготовить для себя пригоршню риса и подкрепиться, и вдруг видит: идёт к нему белобородый старец с длинными белыми волосами. Он был облачён в белые одежды. Идет дедушка, опираясь на палку, и что-то собирает, как будто валежник. Удивился Лонг: откуда в таком безлюдном месте, среди непроходимых лесов, мог оказаться столь глубокий старик? А старец тем временем уже перед ним стоит, добрыми глазами на него смотрит. И осознал Лонг, что перед ним – сам великий Будда; упал он ниц и поведал о своем горе. Внимательно выслушал Будда рассказ вдовца и согласился ему помочь. Он приблизился к плоту, посмотрел на покойницу, и велел мужчине сделать надрез на своем пальце. Лонг, не медля, исполнил повеление.
– Выдави три капли крови и отдай их своей жене, – сказал бог.
Спустя минуту Ланга уже шевельнула устами, ее щеки порозовели; она тихонько вздохнула и приподнялась, словно только что проснулась. И тогда Будда произнес:
– Женщина, только что твой муж отдал три капли крови ради того, чтобы вернуть тебя к жизни. Скажи теперь: любишь ли ты своего мужа?
Ланга низко поклонилась Будде и поклялась, что любит мужа самой верной любовью.
– Хорошо, женщина, я верю тебе, – сказал Будда. – Но запомни: если вдруг ты когда-нибудь разлюбишь его, ты должна будешь отдать ему эти три капли крови.
После этого старик позвал крокодила, который мирно спал на берегу, и велел ему отвезти супругов домой.
Поплыл крокодил по реке, повёз на спине Лонга и Лангу, а к обеду очень устал. Он попросил своих пассажиров высадиться на сушу, чтобы он имел возможность поохотиться. Муж и жена тоже ощущали голод, потому зашли в какой-то кабачок. Как раз в это время там обедал очень богатый купец. Как только он заметил Лангу, ему захотелось познакомиться с нею поближе. Подсел он к супругам, познакомился и, стремясь обратить внимание женщины, начал дарить ей драгоценности и редкостные ткани. Потом он стал похваляться, что на корабле, который поджидает его у берега, есть множество других товаров.
– Пойдемте со мной! – предложил он, но Лонг отказался. Не захотел он смотреть на товары и попрощался с надоедливым купцом.
Вместе с женой он возвратился на берег, где стал ожидать возвращения крокодила. Прилегли они под деревом и не заметили, как уснули. А богач – купец тем временем подкрался к женщине и разбудил её.
– Пока твой муж спит, пойдем ко мне на корабль. Там я подарю тебе красивые вещи. Пойдем, женщина, ты вскоре вернешься, и твой муж ничего не узнает.
Ну, разве способна какая-то женщина отказаться от дармовых украшений? Послушалась Ланга. Но едва лишь ступили её стопы на палубу, в тот же момент матросы подняли якорь, ветер надул паруса, и судно стремительно понеслось вперед.
Приплыл крокодил к условленному месту и удивился, увидев, что мужчина спит в одиночестве. Разбудил его крокодил и спросил:
– Где твоя госпожа?
Лонг спросонок не мог ничего понять. Он оглянулся по сторонам в поисках жены, но не найдя ее, заподозрил крокодила.
– Это ты слопал мою жену!
– Напрасно ты так считаешь, – обиделся тот. – Если не веришь мне, полезай-ка в мой желудок и посмотри.