М
Может, всё-таки закон издаётся, чтобы его выполняли? Закон, распорядок, часы работы? Часы работы пункта здравоохранения написаны на самом видном месте - на входной двери: с девяти утра до полудня и с двух до пяти вечера. Но одно дело написать, а другое - выполнять. Так вот, ни Масимиано, ни Жураси не любят, чтобы их отрывали; его - от изучения и заполнения карточек лотереи, её - от сочинения ежедневных трогательных писем жениху - священное время. Что же касается самого врача, то он и вовсе не придерживается никакого расписания, появляясь на пункте, когда ему взбредёт в голову, утром или вечером, но всегда на короткое время и второпях; в случаях же срочной необходимости достаточно медсестре или сторожу перейти улицу - квартира врача находится на противоположной стороне, - и можно позвать его, вытащив, как правило, из постели, где он если не забавляется с Терезой, то спит мёртвым сном, забыв обо всём на свете, даже о своих честолюбивых мечтах и политике, проекте организовать избирательный округ в муниципалитете.
Закариас, устав хлопать в ладоши и кричать: "Эй, есть кто в доме?" - колотит в дверь кулаками. Аптекарь Тезоура отсутствует - уехал в Аракажу, доктор Эвалдо - у больного, на пункте здравоохранения лишь один молодой врач. Закариас, охваченный страхом, грозит выломать дверь. Из-за угла появляется какой-то человек, убыстряет шаг, подходит к арендатору:
- Что вам нужно?
- Вы здесь работаете?
- Работаю, а что?
- Где доктор?
- Что вам надо от доктора?
- Хочу, чтобы меня принял.
- Это сейчас? Вы с ума сошли? Или читать не умеете? Вот смотрите расписание, здесь с…
- Ваша милость думает, что у болезни есть расписание? - хрипло выкрикивает Закариас и поднимает к глазам Масимиано (это был он) свои руки. - Смотрите. Я думал, это прыщи, а это, похоже, оспа, к тому же чёрная.
Инстинктивно Маси отступает, ему тоже кое-что известно об оспе, и он узнаёт её. Тяжёлый аластрим, или чёрная оспа. Сейчас десять вечера, городок спит, молодой врач, должно быть, в постели с красоткой, привезённой из Аракажу, этой потрясающей кабоклиньей, от которой не отказался бы и сам Масимиано. Стоит ли будить доктора, чтобы получить нахлобучку? Вытаскивать его из-под тёплого одеяла, а может, и с Терезы? Кому нравится, когда его прерывают в самый ответственный момент? Маси колеблется. А что, если это действительно чёрная оспа? Он снова вглядывается в лицо арендатора, да, гнойные пузырьки, коричневые, тёмно-фиолетовые, типичные для смертельной оспы. Масимиано вот уже восемнадцать лет работает в департаменте здравоохранения, перебывал во многих пунктах провинции и кое-что усвоил.
- Ладно, кум, дом доктора тут поблизости.
На хлопки Масимиано откликается женщина, её зовут Тереза Батиста, как узнал он и запомнил её имя.
- Это я, дона, Масимиано. Скажите доктору, что здесь на пункте больной оспой. Чёрной оспой.
Н
Н-да, медицина постигается на практике, как верно утверждал профессор Элено Маркес, читая лекции на медицинском факультете об эпидемиях в сертане. Глубокая ночь, пункт здравоохранения в Букиме, холодный пот прошибает доктора Ото Эспиньейру, он совсем недавно получил диплом и теперь на практике пытается постичь то, чего не постиг, изучая теорию, а на практике это много труднее, отвратительнее и страшнее.
По всей вероятности, речь идёт об оспе самой тяжёлой формы, чёрной, как зовут её в народе, и, чтобы узнать это, нет нужды шесть лет учиться, достаточно взглянуть на лицо Закариаса с вытаращенными глазами и услышать его перепуганный голос:
- Скажите, доктор, это чёрная?
Что это, единичный случай или эпидемия? Врачишка закуривает сигарету, сколько он их закурил и бросил с той самой минуты, как Тереза передала ему это неожиданное известие? На полу куча окурков. Какого дьявола он согласился ехать в Буким?! Как разумно говорил Бруно, коллега по службе, человек опытный: нет такого соблазна, который вытащил бы его из Аракажу, провинция - это скопище болезней, там тоскливо жить и просто умереть, сеу Ото. Тоску-то он победил, привезя сюда Терезу, но как победить оспу? Он бросает сигарету на пол, давит её ногой. Протирает руки спиртом ещё и ещё раз.
С улицы доносится звук шаркающих ног, дрожащая рука берётся за дверную ручку, в помещение пункта входит, прихрамывая, доктор Эвалдо Маскареньяс, у него в руках чемоданчик, видавший виды, потёртый, подслеповатыми глазами он оглядывает комнату, отыскивая молодого врача.
- Я увидел свет, дорогой коллега, и зашёл сказать, что Рожерио, Рожерио Калдас, наш префект, при смерти. Хуже всего, что это не единственный случай. Лусию знаете? Жену ризничего, не любовницу, ту зовут Тука. Так вот, Лусия тоже в плохом состоянии, это вспышка оспы, Дай-то Бог, чтобы не эпидемия. Но вы, дорогой коллега, как видно, уже информированы, раз вы здесь в этот час и, верно, собираетесь принять необходимые меры. Прежде всего нужна вакцинация всего населения.
Всего населения, сколько же это человек? Три, четыре, пять тысяч, считая городок и плантации? Сколько на пункте вакцины? Где она хранится? Он, доктор Ото Эспиньейра, ни разу этим не поинтересовался, не подумал о столь драгоценном запасе. Даже если и есть хоть какой-то запас вакцины, то кто этим будет заниматься? Ото закуривает новую сигарету и отирает пот со лба. Ну и свинская жизнь в этом Букиме, а ведь он, Ото, мог бы находиться в Аракажу всё с той же Терезой или какой другой, так он здесь, где объявилась оспа, и умирает от страха. Если оспа не убивает, то уродует лицо, оставляя оспины. Он тут же живо представил себе лицо, изрытое оспинами, своё кукольное, но привлекательное лицо, оно неузнаваемо, о Боже! Или он умрёт, сгнив от гноя.
Доктор Эвалдо Маскареньяс проходит в глубь помещения, останавливается возле Закариаса, вглядывается в его лицо. Неужели это санитар пункта Масимиано? Нет, это неизвестный ему человек, лицо его в пятнах, доктор вглядывается пристальнее, да это не пятна, это гнойники, оспа.
- Тоже схватил проклятую. Да, дорогой коллега, это эпидемия; мы видим её начало, но никому не известно, кто останется жив и увидит её конец. Я уже пережил три эпидемии, но от этой, может, и не спасусь. Да и кто спасётся?
Ото Эспиньейра бросает на пол очередной окурок, хочет что-то сказать, но не находит слов. Закариас спрашивает:
- Что же мне делать, доктор? Я не хочу умирать, почему я должен умереть?
Наконец появляется вызванная доктором медсестра Жураси, она мирно спала, видела во сне своего жениха, когда Маси поднял весь дом, где она снимала комнату с пансионом, на ноги. В голосе сестры звучали нотки досады и раздражения.
- Вы послали за мной в такой час, доктор, почему? Какой-то сумасшедший, видно, днём выспался. Что за срочность?
Ото Эспиньейра не отвечает, слышится только хриплый голос Закариаса:
- Ради Бога, спасите меня, доктор, не дайте умереть. -
И тут же обращается к доктору Эвалдо, известному во всей округе.
Медсестра - человек деликатный, она видит лицо Закариаса в маленьких язвах и больше не спрашивает, почему её подняли с постели.
- Это эпидемия, дорогой коллега, эпидемия оспы.
Леча больных, ободряя умирающих, помогая при погребениях, ухитрившись спасти несколько человек от смерти, доктор Эвалдо пережил три эпидемии. Переживёт ли четвёртую? "Доктору Эвалдо не так страшно умирать, он ведь преклонного возраста, старик, - размышляет Ото Эспиньейра, - но я, Ото, только начинаю жить". Однако полуслепая и полуглухая развалина, как злословит аптекарь, доктор Эвалдо любит жизнь и собирается бороться за неё жалкими средствами провинциального медика. Из присутствующих здесь только он и Закариас думают, как бы спастись от болезни. У медсестры Жураси начались позывы к рвоте, Маси дас Неграс пытается вспомнить, когда он делал себе прививку в последний раз, похоже, лет десять назад, она уже, должно быть, неэффективна. Доктор Ото закуривает и гасит сигареты одну за другой.
В дверях появляется чья-то фигура.
- Доктор Эвалдо здесь?
- Кто это?
- Я Витал, внук доны Ауриньи, доктор. Моя бабушка умерла, я вас всюду искал и вот пришёл сюда. Надо засвидетельствовать смерть.
- Сердце?
- Может быть. Её всю обсыпало сыпью, потом поднялась температура, мы даже не успели вас позвать, как она умерла.
- Сыпь? - Доктор Эвалдо стал выяснять подробности. Уверенность, что это эпидемия, крепла.
- На лице, на руках, доктор, а в общем, по всему телу, она чесалась, потом поднялась температура, и она умерла, градусник мы брали у соседа, на нём было больше сорока.
Старый врач обратился к молодому коллеге:
- Вам, дорогой коллега, надо пойти со мной. Если это ещё один случай оспы, то мы установим, что это эпидемия, и зарегистрируем первый смертельный исход.
В руке Ото новая сигарета… Лоб в поту. Не произнося ни слова, доктор Ото кивком головы даёт согласие. Что делать? Надо идти! Медсестра Жураси тоже намерена сопровождать их, никакая сила не удержит её здесь, в этом помещении, куда уже проникла зараза - этот человек с осыпанным оспой лицом! Если она, Жураси, умрёт от оспы, повинен в том будет директор департамента здравоохранения штата; и все о том узнают, ведь это он преследовал её по политическим мотивам, он отправил в ссылку в Буким! Он знал, что она в оппозиции к руководству департамента и девственница, а его превосходительство не выносит ни того ни другого.
Прежде чем уйти, доктор Эвалдо советует Маси дать больному раствор марганцовки для протирания тела и аспирин для понижения жара.
- Что же касается тебя, парень, отправляйся-ка домой с раствором марганцовки, обложись банановыми листьями, избегай попадания света в глаза, лежи и жди.
- Чего ждать, доктор?
- Божьей милости или смерти, чего же ещё?
О
Она, Ауринья Пинто, лежит на столе в комнате, из которой вынесена вся мебель, где нет никого, даже родственников, и спит под глухой плач седой женщины. Сон последний и вечный принесла ей чёрная оспа.
Молча смотрят на труп старухи доктор Эвалдо, Ото Эспиньейра и медсестра Жураси.
- Умерла от оспы, это эпидемия, - заключает шёпотом доктор Эвалдо, и тут, дрожа, он закрывает глаза, чтобы не видеть этого ужаса - ни опыт, ни возраст тут помочь не могут.
И хотя душа Ауриньи Пинто отлетела, болезнь в её уже мёртвом теле продолжается: пузырьки вырастают в волдыри, волдыри в гноящиеся язвы, кожа лопается, течёт чёрный зловонный гной. Мерзкая оспа не оставляет в покое человеческий труп.
Медсестру Жураси опять начинает рвать, прямо тут, в комнате.
П
Почему, почему, сеу Масимиано Силва дас Неграс, за всё то время, что я здесь, на пункте здравоохранения, работаю главным врачом, я в глаза не видел спасительной вакцины, где она лежит, где столь тщательно хранится? Почему мне не пришло в голову найти её раньше? Но, когда я соглашался занять этот пост, мне гарантировали, что в Букиме хороший климат, идеальные условия для работы и отдыха, здравоохранение налажено, всё в порядке, клялись, Буким - райский сад, эдем в сертане, а мрачный призрак былых времён, страшная, смертельная чёрная оспа уничтожена прогрессом, ликвидирована, и не только она, покончено с любыми эпидемиями, да здравствует наше родное правительство! Выходит, меня обманули, ах, как же меня обманули! Где вакцина, сеу Маси? Нам нужно немедленно начать вакцинацию, пока ещё есть время и есть живые люди.
Ах, как же вас обвели, мой врачишка, вокруг пальца эти ваши начальники, наслаждающиеся в Аракажу жизнью, вас, такого красивого жеребца, протежируемого губернатором, обещавшим после недолгого заточения в Букиме, этом раю, пупе земли, перевести в другое место с повышением по службе, но если вдруг здесь, в Букиме, объявилась оспа, припомните, сеньор, будьте мужчиной, те знания, что получили вы на медицинском факультете. Что же касается вакцины, то остатки присланной сюда последний раз партии хранятся в шкафу с лекарствами, в котором почти ничего нет, ключ у Жураси - этой глупой высокомерной зазнайки с кислым лицом, которая готова писать жалобу на любого, кто посягнёт на её девственность. Больше года назад здесь побывала группа вакцинаторов-добровольцев, состоявшая из девушек-студенток, возглавлявшаяся, мой врачишка, красивой женщиной. Так вот, я помогал этим прибывшим студенткам убедить местных жителей в необходимости вакцинации, но эти невежды ничего не хотели слушать. Ни разъяснения, ни угрозы не помогали, они боялись заболеть оспой при вакцинации и даже убегали в лес и там прятались. Бросая непослушных, девушки-студентки оставшееся время каникул проводили, разъезжая по провинции за счёт отпущенных средств на здравоохранение. Вакцину уже несколько месяцев не присылают, но обещать обещают, обещания - это тоже труд для отцов здравоохранения Аракажу, они заняты заботами о самих себе, а народ здешний убивайся на работе как знаешь, - вот так-то, врачишка, вы со своей красоткой, а истеричная Жураси со своим беспокойством о женихе. Так вот, ключ у этой ведьмы, доктор.
А, дона Жураси, поворачивайтесь, поворачивайтесь, делайте хоть что-то, что можете, только не хнычьте, не грозите, что упадёте в обморок, хватит и того, что вы воротите нос от больных и вас тошнит при их виде, несите вакцину и готовьтесь с Маси дас Неграс, ваше превосходительство, идти на улицу и делать прививки людям, за это ведь вам государство платит деньги, взыскивая их с налогоплательщиков. Несите вакцину и шприцы и делайте прививки всем подряд; если будут несогласные, вызовем солдат, можете начать с меня, нужно показать пример людям и воодушевить их. Только я не пойду с вами, мой долг оставаться здесь, на пункте здравоохранения.
А вы, врачишка, знайте, знайте, что вакцины, даст Бог, хватит, только чтобы сделать прививки детям начальной школы да ответственным лицам города. Засучите рукав, я сделаю вам прививку, может, как раз вовремя, там будет видно. Мне-то самой не надо, я её сделала до отъезда из Аракажу: мой жених объяснил мне, что разговоры о ликвидации оспы - пустая болтовня директора департамента здравоохранения, который меня преследует за политические взгляды моего отца и за то, что я уже помолвлена. В домах богатых я ещё смогу делать прививки, в домах богатых, торговых заведениях, но не рассчитывайте, что я буду ходить по трущобам и делать прививки всякому сброду, возиться с заразившимися оспой и смотреть на гной, я - из приличной семьи, а не какая-нибудь, вроде вашей девицы, которую вы неизвестно где нашли и поселили среди приличных людей, это оскорбляет честные домашние очаги Букима. Если хотите делать прививки всем подряд, зовите свою девку и идите с ней на пару.
Ах, не спорьте, не спорьте, сеньорита, и не оскорбляйте меня, я того не заслуживаю, я всегда относился к вам с уважением, но сейчас требую послушания, выполнения указаний, пунктом здравоохранения заведую я, так что слушайте, что я вам говорю, и поторапливайтесь, разве вам не ясно, что я перепуган случившимся.
Когда откроется почта, вы, сеу Маси дас Неграс, отправьте в Аракажу телеграмму с просьбой прислать как Можно больше вакцины, здесь оспа и уже есть смертельные случаи.
Раньше всех покинула Буким медицинская сестра второго класса департамента здравоохранения штата. Бывшая регистраторша приёмной медицинской консультации, Не окончившая учебного заведения, без диплома и дракой, но она - дочь председателя избирательной кампании прежнего правительства штата, и она получила эту Должность. Однако, как только новое правительство сменило старое, ушедшее в оппозицию, оно тут же перевело её к чёрту на кулички - в Буким. Но она не смогла выносить вонь и гниение, ведь городок за несколько дней превратился в смердящую выгребную яму.
К концу суток в городке насчитывалось уже семь больных, на рассвете следующего дня - двенадцать, на пятый день число заболевших дошло до двадцати семи. И так день ото дня, от часа к часу больных становилось всё больше и больше. Теперь по заклеенным красной бумагой окнам (при ярком дневном свете оспа, прежде чем умертвить, ослепляет) можно было знать, где и сколько больных. От сжигаемого коровьего навоза, прекрасно очищающего от миазмов оспы, дым просачивался через щели дверей и окон.
День и ночь молились верующие в городском соборе, где отпевали законную супругу ризничего, наконец-то он стал свободным и мог спокойно жить с любовницей, если, конечно, их не убьёт оспа. Богомолки молили Всевышнего снять проклятие, ниспосланное людям в наказание за грехи и разврат, поминая в числе развратников и врача Ото Эспиньейру, и его сожительницу Терезу Батисту. Отсюда, сверху, они видели идущую по дороге к станции медсестру Жураси с чемоданом и зонтиком, ворчавшую себе под нос: "Увольте, увольте меня, если считаете нужным, но я здесь не останусь ни на минуту. Я не хочу рисковать жизнью, если же хочет того доктор, пусть берёт свою девку в помощницы и сам делает прививки".
Сразу же после первой тревожной ночи, когда были выявлены первые случаи оспы, медсестра и Маси пошли в начальную школу с вакциной и шприцами. Учителя выстроили детей в очередь и обнаружили, что трёх учеников не хватает, и тут же получили плохие известия: увидев у детей сыпь, матери сначала решили, что это корь или ветрянка, но теперь стало ясно, что это за волдыри тёмно-фиолетового цвета. По городу поползли слухи, преувеличивавшие число заболевших. С остатками вакцины Жураси и Маси пожаловали на главную улицу в богатые дома. Ждать же часа, когда придётся отправиться к беднякам в глухие переулки города, Жураси не стала, она уже имела контакт с больным оспой в доме турка Скэфа, крупного коммерсанта. В четвёртом по счёту доме было то же самое. "Увольняйте меня, мне безразлично, не стану я здесь гибнуть из-за объявившейся оспы. Берите вакцину и идите со своей девкой, ей привычней возиться с гноем, она и умрёт в гное, а я - невеста и помолвлена".
С отъездом Жураси персонал пункта уменьшился ровно вдвое. Ото воззвал к небесам: что же делать? Он шлёт новую телеграмму в Аракажу, требуя способных и смелых помощников, пусть приезжают с первым же поездом. Дома же, то и дело протирая руки спиртом и куря сигарету за сигаретой, он приходит в отчаяние. Просит совета у Терезы. Кто же может помочь, пока департамент Аракажу соберётся послать им санитаров? Ведь как только придёт запрошенная вакцина, потребуется четыре-пять групп, чтобы делать прививки. До сих пор в его распоряжении были Масимиано и медсестра, что делать без Жураси? Ведь не может же он, Ото, главный врач пункта здравоохранения, идти на улицу и, как простой санитар, сам делать прививки. Достаточно и того, что он и утром, и вечером даёт указания и советы, обследует больных, констатируя новые и новые случаи. Ох, Тереза, это ужасно!
Тереза слушает молча, серьёзная и внимательная. Она прекрасно понимает, что он боится, просто умирает от страха, надеясь, что она подскажет ему, что надо последовать примеру Жураси. Скажи она ему: уедем отсюда, зачем нам, молодым, умирать здесь, врачишка бы имел предлог бежать немедленно - я тебя привёз сюда, я тебя и увезу отсюда, мы должны защитить нашу любовь. Но нет ни любви, ни дружбы, ни удовольствия в постели.
Шагая из угла в угол, врач Ото Эспиньейра становится всё нервознее и нервознее.
- А знаешь, что сказала эта сукина дочь Жураси, когда я обвинил её в бегстве от врачебного долга? Чтобы я взял в помощницы тебя!
Ответ Терезы был твёрд и даже весел:
- Что ж, я иду…
- Ты? Да что ты?
- Пойду делать прививки. Нужно только, чтобы Маси научил меня.
- Ты с ума сошла! Я не позволю.
- А я и не спрошу у тебя позволения. Разве тебе не нужны люди?