Имя одного из крупнейших прозаиков Латинской Америки, лауреата международной Ленинской премии "За укрепление мира между народами" широко известно в Советском Союзе. В сборник входят его романы последних лет "Когда хочется плакать, не плачу" и "Лопе де Агирре, Князь Свободы", посвященные важнейшим вопросам нашего времени: целям и методам революционного действия, насилию и тирании, необходимости борьбы с социальной несправедливостью. Талантливый писатель обращается не только к злободневному сегодняшнему, но и к историческому материалу.
Содержание:
Поэтика истории - Вступительная статья 1
Когда хочется плакать, не плачу - © Перевод М. Былинкина 6
ХРИСТИАНСКИЙ ПРОЛОГ, ПРЕРЫВАЕМЫЙ МЕРЗКИМИ ОТКРОВЕНИЯМИ РИМСКОГО ИМПЕРАТОРА 6
СЕГОДНЯ ВИКТОРИНО ИСПОЛНИЛОСЬ 18 ЛЕТ 14
Лопе Де Агирре, князь свободы - © Перевод Л. Синянская 47
Лопе Де Агирре - солдат 47
Лопе де Агирре - изменник 65
Лопе де Агирре - скиталец 86
Примечания 102
Мигель Отеро Сильва
Поэтика истории
Вступительная статья
Писатель, лауреат Международной Ленинской премии мира Мигель Отеро Сильва принадлежит к "нерудовскому поколению", обладающему совершенно особым голосом, особым образом мышления, особым отношением к жизни и искусству. Для этого поколения жизнь - не застывшая конструкция, где все раз и навсегда, а сырой материал, из которого предстоит выстроить будущее, единственно данный человеку праздник бытия, пиршество творчества и борьбы. От того, что они в центре жизни - а не в стороне или около, - у них нечопорное, нереспектабельное к ней отношение, близкое по своему духу фамильярности отношений с жизнью людей труда, тех, кто ее создает, через кого она проистекает. История создавала художников-борцов нерудовской плеяды, а они были в рядах творцов истории, и это определяло биение пульса их искусства в одном ритме со всеобщей жизнью, его полнокровность и героическую по своей сути, жизнеутверждающую силу. Ощущение себя частицей не только общей для всех латиноамериканцев родины, рвущейся из полного страданий прошлого в будущее, но и частицей всего мира, и больше того - всего жизнетворного космоса, порождало этический и эстетический максимализм, творческую полифонию, высокую полюсность их искусства, умеющего не только страдать, но и смеяться - качество, столь драгоценное в XX веке.
При всем том общем, что объединяет художников этого поколения, каждый искал свои пути к постижению жизни и истории в их истинном масштабе.
Родился Отеро Сильва в 1908 году в провинциальном венесуэльском городке Барселона, штата Ансоатеги, начальное немудреное образование дополнялось домашним чтением, пятнадцатилетним подростком он начал писать стихи, затем учился в столичном университете инженерному делу, но вскоре оставил учебу, чтобы отдаться литературе, журналистике и общественной борьбе, которые сплелись неразрывно, став его творчеством.
В те годы Венесуэла жила в условиях военно-полицейской диктатуры Хуана Висенте Гомеса, неграмотного скотовода, завладевшего президентским креслом в 1909 году и правившего страной как своим поместьем. Его правление стало символом латиноамериканских тираний периода, когда патриархальные формы жизни сочетались с новыми, буржуазными, исподволь менявшими облик континента. Развитие нефтепромыслов, отданных Гомесом на откуп американским компаниям, в 1928 году выдвинуло Венесуэлу на второе место в мире по добыче нефти, развитие же промышленности обусловило формирование рабочего класса, зарождение политических и профсоюзных организаций, в 1931 году была основана Компартия Венесуэлы. Менялась социальная структура общества, менялась и духовная атмосфера, зазвучали новые слова: империализм, социальная революция, анархизм… Венесуэла, как и вся Латинская Америка, втягивалась в орбиту мировой истории, из провинциальной глуши рвались к всеобщей жизни начинавшие тогда свой путь Сесар Вальехо и Пабло Неруда, Карпентьер и Гильен, Астуриас и Амаду, Сикейрос и Ривера…
В том времени и творческие истоки Мигеля Отеро Сильвы, участника революционного выступления венесуэльской молодежи, которая в 1928 году первой бросила камень в казавшееся неодолимым монолитом здание диктатуры Гомеса. Это поколение, постигавшее гражданскую этику, как призывал его учитель, известный писатель Ромуло Гальегос, на улицах и в тюрьмах, вошло в историю Венесуэлы как "поколение 1928 года". В дальнейшем политическое и культурное развитие страны оказалось во многом связанным именно с этой группой общественных деятелей и писателей, хотя логика истории развела их впоследствии в разные лагери.
Студенческое движение в Каракасе, поддержанное населением столицы и ряда других городов, получило продолжение в волнениях военных, но эта, по сути дела, стихийная демонстрация возмущения окончилась репрессиями, застенками, эмиграцией. В эмиграции после пребывания в тюрьме и концентрационном лагере оказался и Мигель Отеро Сильва. В 1930 г. его имя впервые мелькнуло в советской прессе - "Известия" поместили извлеченное из кубинской революционной печати стихотворение "Войско", где двадцатидвухлетний поэт призывал солдат обратить штыки против диктатуры.
В 1935 году ненавистный тиран умер, народ разнес в щепы его резиденцию, смел символ диктатуры тюрьму "Ла Ротунда", по предложению поэта Андреса Элоя Бланко, друга Отеро Сильвы, собранные по тюрьмам кандалы были торжественно утоплены в море, в Венесуэлу потянулись политические эмигранты. Отеро Сильва принимает участие в создании печатного органа новой политической партии, объединившей либерально-буржуазные круги, патриотическую молодежь, придерживавшуюся марксистской ориентации. Но уже в 1937 году, когда новый президент Элеасар Лопес Контрерас, бывший военным министром в правительстве Гомеса, ужесточил внутреннюю политику, Отеро Сильва снова оказался в эмиграции, которая привела его в Испанию, где он принимал участие в борьбе республиканцев с фашизмом. В 1937 году в Мексике вышел его первый поэтический сборник, а в 1939 - первый роман, книги, в которых определился интерес Отеро Сильвы к революционной теме. С тех пор поэзия и проза всегда шли рядом, чтобы потом, на зрелом этапе творчества, слиться воедино.
"Я прежде всего поэт и журналист" - так говорит сегодня Отеро Сильва, уже известный романист; другое его убеждение состоит в том, что он "прежде всего не поэт и не романист, а юморист" . В этих признаниях несомненный привкус парадоксальности, но за парадоксальностью - правда. В творчестве Отеро Сильвы можно проследить три взаимодействующих между собой уровня: журналистика, связанная с общественной деятельностью и горячей, сиюминутной, творящейся на глазах повседневной историей; поэзия, которая концентрирует и преображает непосредственные впечатления, выводя их в область художественного философствования; наконец, проза, сфера "романного мышления"; в ней Отеро Сильва предстает журналистом, интервьюирующим большую Историю, мыслителем, не ограничивающимся ответами, которые может дать непосредственно явленная жизнь, а проникающим в ее "нутро", ее "устройство" - в ее поэтику.
Важно и то, что вопросы задаются не сторонним истории человеком, взирающим на нее как на нечто непостижимое, подавляющее, а человеком, который ощущает себя равновеликим общему бытию, что и определяет свободное, не без смеха и иронии, отношение к ней. Но все это обнаружится много позже. В тридцатые годы Отеро Сильва искал свою поэзию и учился задавать истории вопросы, пока применительно к своему жизненному опыту.
В первом сборнике "Вода и русло" - по своей образности ближе всего он был к мексиканскому мурализму - поэт постигал пути, по которым течет поток народной жизни. Лирическое постижение этой жизни было необходимым шагом к роману, где поэт намеревался, как он потом говорил, сказать то, что доступно только прозе.
От многочисленных социально-разоблачительных и революционных романов той поры "Лихорадку" (1939 г.), в которой, как и в произведениях многих современников венесуэльского писателя, слышались голоса Горького, Леонова и Федина, Анри Барбюса и Эптона Синклера, отличала замечательная, оцененная именно в наши дни точность и прозорливость в определении конфликтных узлов, проблематики, социальных типов. Найденный с первой же попытки творческий "код" писателю продиктовала сама жизнь.
Произведение откровенно автобиографично, и это сказалось в построении его в форме монолога от лица студента Видаля Рохаса, исполненного романтического пафоса борьбы с тиранией и неопределенных идей о переустройстве общества, что было так характерно для "поколения 1928 года".
С молодой горячностью Рохас и его товарищи бросаются в борьбу, короткая схватка и - сокрушительное поражение, после которого пути незрелых бунтарей расходятся: одни становятся мучениками тирании, другие отступниками, третьи террористами, учениками "маэстро маузера" и исповедниками учения "святого Динамита". Романтической революционной лихорадки не может остудить трезвый голос "каталонца" Иларио Фигераса, выросшего из анархиста в коммуниста и советующего обдумать методы борьбы. Видаль оказывается в герилье, которую возглавляет авантюрист-полковник, мечтающий, скинув Гомеса, сесть на президентский трон, а в итоге - гибель товарищей, концентрационный лагерь (здесь оказывается и Фигерас) - мертвый дом страданий, где умирающий Рохас в бреду призывает Достоевского посмотреть на муки венесуэльского народа…
История, мнившаяся лодкой, которую без особых усилий можно повернуть в иную, нужную сторону, оказалась холодным и мрачным сфинксом.
В тезисно четкой расстановке персонажей, в исповедальном монологизме, открытой публицистичности, вере в то, что сфинкс откроет свою тайну, если только подобрать верную "арифметическую" формулу исторического деяния, - во всем этом сегодня, с высот драматического опыта XX века, обнаружившего, сколь сложна "высшая математика" истории, мы угадываем благородный, но и несколько наивный оптимизм революционной литературы той поры. Мысли писателя предстояло расти вместе с историей…
Только в 1941 году Мигель Отеро Сильва окончательно вернулся на родину, где активно участвует в антифашистском движении, в кампании солидарности с Советским Союзом, основывает сыгравший заметную роль в общественной жизни Венесуэлы сатирический еженедельник "Эль моррокой асуль" ("Голубая черепаха"), в 1944 году он возглавляет основанную за год до этого им, его отцом и писателем "поколения 1928 года" Антонио Арраисом газету "Эль насьональ", которая становится вскоре влиятельнейшим органом прогрессивной ориентации, и публикует поэтические произведения (сборник "25 стихотворений", 1942). Своего рода "газетным эпосом" стала журналистская деятельность Отеро Сильвы последующих десятилетий, наиболее яркие эпизоды ее вошли в историю культуры Латинской Америки, как, например, опубликованное им в газете "Эль насьональ" знаменитое "Письмо миллионам людей", где преследуемый Пабло Неруда рассказывал о положении в Чили, превращенном диктатором Гонсалесом Виделой в концентрационный лагерь. В пестрой и противоречивой общественно-политической панораме Венесуэлы Отеро Сильва, своей родословной тесно связанный с "поколением 1928 года", всегда представлял самые здоровые антиимпериалистические круги, духовно близкие идеалам социализма.
В 1948 году либерально-реформистские силы, победив на выборах реакцию, привели к власти "правительство писателей" - президентом страны стал Ромуло Гальегос, одним из министров - Андрес Элой Бланко… Но просуществовало оно недолго, и следующее десятилетие стало годами борьбы этих сил, блокировавшихся с коммунистами, против диктатуры М. Переса Хименеса. Исполненным высокого драматизма событиям тех лет, вылившимся во всенародное восстание, которое в 1958 году смело диктатуру, еще предстояло найти свое отражение в творчестве Отеро Сильвы, в дилогии же "Мертвые дома" (1955) и "Город в саванне" (1961) он вернулся к, видимо, не исчерпанному до конца опыту своей молодости, к той поре, когда Венесуэла находилась на переломе, хотя, разумеется, взгляд писателя на историю страны, уже удаленную во времени, стал иным.
В монологе "Лихорадки" запечатлелись "спазмы" истории, в новых романах, написанных в "объективной" манере, - медленное, но неуклонное ее движение. Выход из замкнутости и провинциализма в современный мир - такова главная тема дилогии.
От мертвых домов Ортиса, мимо которых провозят в концентрационный лагерь студентов, бунтовавших в 1928 году против Гомеса (среди них мог быть и Видаль Рохас), города, зарастающего буйной растительностью и пожираемого желтой лихорадкой, живущего во власти провинциального тирана - копии столичного душегуба, - один шаг до XIX века. Иные пути идут от безымянного городка, наспех сколоченного в саванне рядом с новым месторождением нефти. Сюда уезжает героиня дилогии Кармен Роса, теряющая в Ортисе своего любимого, исполненного решимости последовать за мятежными студентами.
Здесь, в поселке, символически названном писателем "конторой № 1", выветривается патриархальное сознание, в борьбе со старыми и новыми хозяевами - американскими нефтедобытчиками - возникают профсоюзы, а буровые агрегаты шумят под аккомпанемент большой истории: война в Испании, начало второй мировой войны, нападение фашистской Германии на Советский Союз… От городка в саванне был один шаг до событий рубежа 50-х и 60-х годов, которые потрясут Латинскую Америку и выведут ее на авансцену мировой истории. Новый уровень взаимоотношений художника с историей в те годы обнаруживает "Хоральная элегия памяти Андреса Элоя Бланко", посвященная трагически погибшему в очередной эмиграции выдающемуся поэту-тираноборцу (Отеро Сильва принимал участие в подготовке к посмертному изданию его поэтической книги "Хуанбимбада", ставшей ярким событием латиноамериканской поэзии). Герой монументальной поэмы-плача - поэт и просто человек - предстает не как объект воздействия ее темных сил, и не только в чисто социальной функции, а равновеликим оплакивающей его смерть природе, времени, стране, народу, космосу всеобщего бытия, порождением и воплощением которых он и был. Видимо, в космизме "Хоральной элегии", ее образном строе сказалось воздействие Неруды, автора "Всеобщей песни", этой эпической фрески истории Латинской Америки, воссозданной в могучем единстве движения всех пластов жизни. Одним из героев "Всеобщей песни" был сам Мигель Отеро Сильва, которому Неруда посвятил стихотворное послание, адресованное собрату по борьбе "за правду и радость".
В 60-е годы вслед за победой кубинской революции Латинская Америка вступила в период подъема освободительного движения, и ее история, ручейком зарождавшаяся в далеких временах, в середине XX века широким притоком вливалась в реку всеобщей жизни, чтобы пополнить ее воды новым составом и расширить ее русло. Вхождение Латинской Америки во всемирную историю означало и открытие новых перспектив, и приобщение к сложнейшей и противоречивой духовной проблематике XX века. Как и в других странах континента, в начале 60-х годов в Венесуэле происходили процессы социально-политического и идейного размежевания. Оселком в определении позиций было отношение к кубинской революции. Отеро Сильва, неизменно выступавший в защиту новой Кубы со страниц "Эль насьональ", подвергся травле и был вынужден уйти с поста главного редактора газеты. Острые расхождения породило и развитие освободительного движения в самой Венесуэле, где вновь возникла герилья - партизанские отряды, делавшие ставку на вооруженную борьбу с антинародным режимом Ромуло Бетанкура, выходца из "поколения 1928 года" и основателя буржуазно-реформистского течения, который занял в конце концов проимпериалистические позиции.
С 1962 по 1966 год Венесуэла жила в условиях ожесточенной войны, компартия была запрещена, ряд ее руководителей оказался в заключении, многие члены партии погибли в отрядах герильи. Но вооруженная борьба, в которой участвовали главным образом студенты и городские слои населения, не пользовалась поддержкой народа и не имела перспектив. В трагической судьбе венесуэльской герильи, как в фокусе, отразились больные вопросы, порожденные сложной социальной действительностью Латинской Америки, где сталкивались и противоборствовали различные политические течения. Романтический пафос здесь легко оборачивался революционной лихорадкой, черной романтикой анархизма, терроризмом, в корне извращавшим революционную идею и порождавшим плоды, неотличимые от тех, что порождались обществом, с которым намеревались бороться "ультрареволюционеры": насилие, антигуманизм, антикультура.
В самый разгар ожесточенной политической борьбы в Венесуэле Мигель Отеро Сильва выпустил роман "Пятеро, которые молчали" (1963). В основе его сюжета лежали события времен борьбы с диктатурой Переса Хименеса в конце 50-х годов, но "романное переживание" прошлого было связано с новыми духовными коллизиями. В этом произведении, не случайно изданном не в Венесуэле, а в Аргентине (из-за него вскоре на Отеро Сильву ультраправыми террористами было совершено покушение), пожалуй, наиболее отчетливо выступили черты творческого метода писателя-репортера большой Истории. Образы главных действующих лиц - анонимных Врача, Журналиста, Бухгалтера, Капитана и Парикмахера - были подсказаны документальным материалом или взяты из жизни (Врач, например, - видный деятель Компартии Венесуэлы, врач и поэт Э. Гальегос Мансерра), а само произведение, запечатлевшее ужасающий лик насилия, охватившего страну, формулировало актуальные философско-гуманистические вопросы о содержании революционной борьбы.
Все пятеро героически переносят пытки в застенках диктатуры, в том числе и Парикмахер, не имеющий никакого отношения к революционной борьбе и попавший в тюрьму случайно, все пятеро принадлежат к различным социальным слоям общества, все они разойдутся в разные стороны, если им удастся вырваться на свободу. Так что же объединяет их, ведь не только общие цепи? Страдания, муки, борьба, революция - во имя чего?