Подумать только, Кристине посчастливилось посетить и место последней остановки такого великого святого! Я твердо решила, что этой же осенью поеду с Васей на Новый Афон. Надеюсь, узнав, какие святые места там можно посетить, он не будет возражать. Правда, Васю всегда больше всего привлекал Крым, но, думаю, узнав, что природа в Абхазии богаче, чем в Крыму, всё же согласится с моим выбором. Снова рассматриваю фотографии разнообразных пальм, кипарисов и ещё каких-то неведомых мне деревьев. Оказывается, встречаются на Новом Афоне даже кактусы.
- Как я хочу туда! - призналась я приятельнице. Нервно помахивая хвостом, Андерсен вопросительно и тревожно посмотрел на меня.
- Куда это ты собралась? - словно спрашивал он.
- Тебе туда нельзя, Андерсен, - объясняю я. - Только измучаешься напрасно. Ты в это время будешь жить с папой на даче.
Слово "дача" Андерсен знал очень хорошо. Он просто обожал это слово, как и саму дачу, дни, проведённые на свежем воздухе среди травы, цветов и деревьев.
Симпатичный ветеринар
Ну, а потом я показала гостье фотографии, сделанные мной на одной выставке, которая проходила в июне. У Кристины скоро день рождения, она хочет купить себе что-нибудь необычное и не очень дорогое, вот я и вспомнила, что на той выставке было множество изысканных вещей, - в том числе оригинальные брошки с изображением цветов и животных. Я жалею, что не купила себе одну из них, - на ней был изображен толстый серый кот на зелёной траве с большими усами и синими полосками на спине. Очень красивая брошка!
Кристина просматривала фотографии тут же, в самом фотоаппарате, и вдруг с воодушевлением произнесла:
- Надо же, какой симпатичный! Это что - Васин друг?
"О чём это она?" - удивилась я и взглянула на экран фотоаппарата. Да это же ветеринар Петров! Откуда у меня его портрет? Я терялась в догадках. И зачем мне вообще понадобилось его фотографировать? Кристина тоже вопросительно взглянула на меня.
- Ах, да!.. Я же на днях купила этот фотоаппарат и проверяла, как он работает, - тогда-то, видимо, Петров и попал случайно в кадр. Ну да, точно!
- Ты что подружилась с ветеринаром? - удивилась Кристина.
- Да ведь я говорила, что Андерсен болел! - я в свою очередь удивлялась её непонятливости.
- Ах вот оно что… - понимающе кивнула приятельница. Помолчала и спросила осторожно:
- А… он женат, не знаешь?
В глазах у неё промелькнул легкий испуг.
- Нет, - недоумевая, ответила я.
- Это хорошо, - облегченно вздохнула Кристина.
Мы опять немного помолчали.
- Люба, а он ещё когда-нибудь зайдет к тебе? Я имею в виду - сюда, в лавку? - с надеждой спросила подруга.
- Даже не знаю, - призналась я. - Может, конечно, и заглянет когда-нибудь.
- А… ты не можешь мне тогда позвонить? - робко попросила Кристина.
- Могу, - задумчиво ответила я. - Почему бы и нет?
В самом деле, - почему бы нет?
- У тебя что, тоже Чуня приболела? - наивно поинтересовалась я.
Чуня - это очень милая морская свинка. Окрас у неё чёрно-бело-рыжий, (по-моему, там ещё и серые пятнышки есть, но точно сейчас не помню). Кристина живёт с Чуней душа в душу и часто рисует свою любимицу. На этих забавных портретах разноцветная шкурка Чуни получается ещё ярче, чем в жизни. На одном рисунке Чуня ест, на другом Чуня спит, на третьем Чуня забралась в тапок - и тому подобное… Кстати, кроме Чуни, Кристина вообще ничего не рисует. Говорит, что у неё нет соответствующего таланта. Странно! - глядя на портреты Чуни, такого не скажешь.
На самом деле я догадалась, что Кристина хочет познакомиться с ветеринаром вовсе не из-за Чуни, а потому что на фотографии Петров показался ей неотразимым. Про здоровье Чуни я спросила из деликатности, чтобы не смущать приятельницу. Однако, услышав мой вопрос, гостья вздрогнула.
- Чуня? Да нет, вроде бы не болеет… Тьфу, тьфу!.. Но, - спохватившись, добавила она, - но, ведь профилактика никогда никому не вредила.
Кристина очень стесняется своего одиночества. Как я уже говорила, она не обладает ни напористостью, ни хваткой. Может быть, именно поэтому всех потенциальных женихов у неё, как правило, выхватывают прямо из-под носа. Возможный жених ещё не успел ей как следует и понравиться, а его, глядишь, уже кто-то утащил. По-моему, все без исключения мужчины кажутся Кристине симпатичными и, разумеется, кандидатами в женихи. Но обладая обширными познаниями в области филологии и литературы, в присутствии мужчин Кристина так теряется, что начисто теряет дар речи. При этом она ещё и безнадёжно краснеет и начинает нервно накручивать кончики волос на палец. Хорошо, ещё, что не пытается ногти грызть…
В результате возможный жених решает, видимо, что Кристина полная дурочка да к тому же озабоченная особа. С последним обстоятельством он, возможно, и мог бы смириться, но внезапная немота, пылающее лицо и особенно нервное накручивание волос на пальцы обычно пугают симпатичного жениха. К тому же покраснев, Кристина как правило громко и печально вздыхает, а затем устремляет в пространство томный взгляд. Жених после этого предпочитает ретироваться. К сожалению, мне не раз приходилось наблюдать подобные сцены. Всё это было бы смешно, когда бы не было так грустно. Вот попробуй-ка в такой ситуации догадаться, что Кристина не идиотка, что она умеет разговаривать, причём на многие темы, - и даже порой очень здраво рассуждает. А учитывая тот факт, что Кристине недавно исполнилось пятьдесят два года, манеры растерявшейся школьницы её вовсе не красят. Но тут, как говорится, медицина бессильна.
Однако обеденный перерыв закончился. Кристина собралась уходить. Она ведь совсем недавно вернулась из отпуска, и у неё тоже накопилось предостаточно дел. Ну что ж, спасибо, что зашла Кристина, спасибо за рассказ о Новом Афоне.
Встреча с самим Чернышевским
Через несколько минут после ухода Кристины в лавку вошёл пожилой седой человек. Я вежливо поприветствовала его. Что-то в облике вошедшего невольно вызвало моё уважение, и почему-то он показался мне знакомым. Но узнать нового посетителя, несмотря на все старания, так и не удалось. "Показалось", - решила я. Между прочим, посетитель тоже кивнул мне - просто и дружелюбно, словно старой знакомой. Мне подумалось, что он тут же направится в нашу "Библиотеку", но он никуда не направился, а так и остался стоять на пороге, растерянно оглядываясь по сторонам. "Словно ищет что-то", - подумала я.
- А где же Андерсен? - недоуменно разведя руками, спросил, наконец, пожилой посетитель.
Вместо того чтобы удивиться столь неожиданному вопросу, я тоже огляделась в замешательстве: и в самом деле, где же Андерсен?
- Он, наверно, во двор убежал. Или в кладовке с мышами разбирается. Андерсен, Андерсен! - на всякий случай позвала я.
Из кладовки вышел недовольный кот. Видимо, я оторвала его от важного дела.
- Похож! - сказал посетитель, улыбаясь моему похудевшему после болезни коту.
Услышав эти слова, Андерсен дружелюбно замяукал, подбежал к пожилому человеку и стал тереться о его брюки, мурлыча и довольно жмуря глаза.
- Так вы знакомы? - спросила я удивлённо. - Вы знакомы с Андерсеном?
- Только заочно, - объяснил посетитель.
Я вопросительно посмотрела на него.
- По вашей книге, Любовь… э-э… как ваше отчество?
- Сергеевна, - машинально сказала я.
- Я знаю Андерсена по вашей книге, Любовь Сергеевна, - торжественно заявил посетитель.
- Неужели же вы прочитали "Кота из датского королевства"?!
- Да!
- А я ведь сразу догадалась, что вы любите читать. Вы выглядите как самый настоящий читатель!
Уж не знаю, понял ли он мои слова, но в моём представлении это была самая высокая похвала, которую только можно себе представить. Ведь для меня любознательные читатели, посещающие наш отдел "Библиотека", являются чем-то вроде особой касты. Впрочем, это только я с особым уважением отношусь к любителям книг, предпочитая их коллекционерам значков и марок, знатокам фильмов, ценителям музыки и вообще всему остальному человечеству. Другие же сотрудники наших "Затерянных миров" имеют совершенно другие предпочтения.
- Конечно, - подтвердил посетитель, - но я не только один из читателей, которых вы, судя по всему, так любите, я ещё и писатель.
Он широко улыбнулся, обнажая маленькие, ровные, цвета копченого сыра зубы. Улыбка у него была дружелюбная, располагающая.
Я внимательно вглядывалась в лицо посетителя, пытаясь вспомнить, где же всё-таки он мне встречался?
И вдруг вспомнила. На фотографиях! Я видела его на небольших фотографиях, которые обычно размещены на внутренних страницах книжных обложек. "Да это же Чернышевский!" - дошло до меня. Сам Александр Иванович Чернышевский! Прославленный современный писатель, однофамилец знаменитого народника, жившего в XIX веке.
- Какое событие! - с искренним восторгом сказала я, хорошо осознавая, что вижу перед собой незаурядного человека. - Я читала ваши книги, Александр Иванович. Точнее, три из них. Они потрясающие!
Я нисколько не лукавила: Чернышевский очень сильный писатель. Его мысли мне понятны и созвучны, а произведения не оставляют равнодушными, читаются на одном дыхании, от корки до корки!
- Так значит это вы! - я не верила собственным глазам.
- Да, это я, собственной персоной, - подтвердил Александр Иванович Чернышевский, широко улыбаясь, и спросил с неподдельным любопытством:
- А скажите, пожалуйста, Любовь Сергеевна, какая же из трёх моих книг вам понравилась?
- Все, Александр Иванович. Все понравились! - ответила я с энтузиазмом.
- Спасибо. Ну, а какая всё-таки больше всего?
- Больше всего - "Весенние ливни", - не задумываясь, ответила я. "Весенние ливни" - пронзительный роман, история большой, удивительной любви.
Однако я, конечно же, не забыла, что Александр Иванович прочитал моего "Кота из Датского королевства". Интересно, что могло заставить такого метра прочитать моего "Кота"? И как он вообще на него наткнулся? Меня разбирало любопытство и, после недолгих колебаний я, набравшись наглости, всё-таки задала этот вопрос живому классику.
Кстати, уже несколько минут мы, будто старые приятели, сидели за круглым столиком и пили чай. Чернышевский вёл себя на удивление просто, без всякой напыщенности. Между тем человек, получивший несколько престижных литературных премий, не мог не понимать, что он на самом деле из себя представляет. А представлял он из себя личность незаурядную. Но я где-то слышала фразу: "Чем человек значительнее, тем проще он ведёт себя с окружающими". Надо сказать, что жизнь, с её порой необычными встречами только подтверждает эту истину.
Ну, не буду отвлекаться. Я, кажется, остановилась на том, что Александр Иванович Чернышевский любезно согласился выпить со мной чашечку душистого чая. Во время нашего разговора Андерсен преспокойно сидел у писателя на руках. "Чувствует, с кем имеет дело", - подумала я.
Итак, набравшись наглости, я спросила Александра Ивановича как это ему удалось наткнуться на моего "Кота".
- А очень просто, - ответил он. - Совершенно случайно. Зашёл я как-то в Дом книги, чтобы по привычке пошуршать листочками, то есть полистать новых авторов…
Так он и выразился "пошуршать листочками". У Чернышевского, как я успела заметить, особенное чувство юмора.
- …Ну вот, вижу обложка привлекательная, котик на ней внушительный. Дело в том, что у меня, Любовь Сергеевна, очень похожий кот был, совсем такой же, как у вас на обложке. Моего Жориком звали. Кстати, а чьи это у вас коты в книжке фигурируют?
- А это разные коты, - любимцы моих друзей, знакомых. А вот Андерсен, к сожалению, совсем не любит фотографироваться: как увидит направленный на него фотоаппарат, сразу уходит, - пожаловалась я.
- Ну что ж, надо уважать право личности на свободу, - рассмеялся Чернышевский. - Так вот, Любовь Сергеевна полистал я в Доме книги вашу книжечку. Вижу, картинки вроде бы симпатичные, бумага хорошая. Дай думаю, куплю, может, когда и почитаю от скуки. Ну вот и почитал.
- И как? - с замирающим сердцем спросила я.
- Ну… - он замешкался с ответом. Во время этой паузы, мне казалось, что моё сердце вот-вот лопнет от напряжения.
- Как? - переспросил он. От этого его "как" я чуть не упала в обморок. - Ну, как, - задумчиво повторил он. - Живо и позитивно.
Я облегченно вздохнула. Будто груз с плеч свалился.
- Не скучно написано, не скучно, - одобрительно прибавил он.
- Правда? - немного недоверчиво спросила я.
- Правда, правда. Продолжайте в том же духе. Читается легко, - поддержал меня Чернышевский.
- А что вам… больше всего… - начала было мямлить я.
- Вот Андерсен ваш больше всего мне и понравился, - сказал Александр Иванович. - Видите, даже зашёл, чтобы взглянуть на такого удивительного кота.
Как назло Андерсен сейчас не выглядел особенно мудрым. Он сильно похудел за время болезни, а выздоровев, на радостях так разрезвился и разыгрался, что теперь с его мордочки не сходило незнакомое мне прежде выражение наивного восторга.
- Андерсен недавно тяжело переболел, Александр Иванович, поэтому сейчас он далеко не в лучшей форме, - оправдывалась я.
- Ну что ж, главное, что кот поправился. А лучшая форма - это дело, по-моему, наживное, - сказал писатель.
- Спасибо. Спасибо вам, Александр Иванович, - расчувствовалась я. - За всё. За ваше доброе отношение, за снисходительность, за… - от волнения я запнулась и совсем смешалась.
- Всегда пожалуйста, Любовь Сергеевна, обращайтесь, - весёлым тоном сказал он. - Мне ведь зайти-то к вам было совсем не трудно: у меня неподалёку от вашей лавки одно важное дело внезапно образовалось. К тому же, при всех моих недостатках я не слишком ленив. Да и семь верст ведь - не околица!..
Чернышевский помолчал, а потом заговорил уже серьёзнее:
- По моему глубокому убеждению, Любовь Сергеевна, если человек начинает писать о чём-нибудь добром, его нужно поддержать. Раньше, быть может, ещё несколько лет назад, это и не так важно было… Но не сейчас. Слишком много нынче негатива и в жизни, и в книгах. Читаешь порой нынешних авторов и даже разболеешься сердцем и душой. Один, кажется, всю мыслимую и немыслимую грязь собрал и вылил на страницы своей книги; другой старается без передышки окунать читателя в самое безнадёжное отчаяние, - такое, чтобы ни просвета, ни выхода. Идея у всех этих авторов одна: "Всё вокруг плохо, а выхода никакого нет и быть не может", - только подают они её по-разному. Но, если фантасты, по крайней мере, пытаются предложить какой-нибудь альтернативный мир, то так называемые реалисты-упадочники, как правило, вообще ничего не предлагают. Не хватает сейчас позитивной литературы. Есть, безусловно, настоящие авторы и в нынешние времена… Но их не так уж много. А вот упадничество в литературе во всех его проявлениях цветёт и пахнет. А пахнет-то оно как море в прибрежной полосе, в пору цветения водорослей. Не были у моря в такую пору? А я бывал. Запах, надо сказать, очень неприятный. Вот в чём дело-то… Потому я вам и советую, Любовь Сергеевна: продолжайте писать… Да, чуть не забыл!.. Мои-то книжки тоже не забывайте почитывать! - и он хитро прищурился..
- Я их читаю, читаю, Александр Иванович, - обрадовано затараторила я. И это была чистая правда!
- Ну и читайте на здоровье!- серьёзно сказал он. - Я рад, что вам мои книги нравятся! По крайней мере, я стараюсь писать душой, не врать.
И в самом деле: почти в каждом произведении Чернышевского ощущалось присутствие его светлой и чистой души.
- Ну всё, мне пора, - вздохнул Александр Иванович, снимая Андерсена с колен. - Миссию я свою выполнил, на Андерсена посмотрел, а заодно и вас, надеюсь, хоть немного да поддержал. Пора двигаться дальше. К новым, так сказать, вершинам… Вперёд и выше!
Я чуть не заплакала от огорчения: мне так хотелось удержать Чернышевского ещё хотя бы на несколько минут!.. Не так уж часто удаётся вот так запросто встретиться с талантливым, к тому же любимым писателем.
- А… а есть у вас какая-нибудь заветная писательская мечта, Александр Иванович? - неожиданно выпалила я.
- Пожалуй, - уклончиво ответил Чернышевский. - А у вас?
- Тоже есть, - кивнула я и разом выпалила: - Мне бы хотелось однажды написать такой роман, как у Ли Харпер.
Зажмурив глаза, я ожидала реакции гостя: мне казалось, что Чернышевский сейчас непременно рассмеется.
- Такой же как "Убить пересмешника"? - серьёзным тоном спросил он.
- Да, - призналась я. Ну вот, теперь-то он и рассмеется!..
- Такой-то роман мне и самому хотелось бы написать… - серьёзно сказал Чернышевский.
"Скромность - сестра таланта", - мысленно перефразировала я Чехова. Чувство благодарности к этому незаурядному и в то же время деликатному человеку переполняло меня.
Чернышевский попрощался с Андерсеном и, дружески помахав мне рукой, ушёл.
"А я даже не сумела толком поблагодарить его за доброту и великодушие, - сокрушалась я. - Не смогла найти подходящих слов, чтобы высказать восхищение его работой. Ведь не имею же ни малейшего представления, где его теперь разыскать!.." Совсем распереживавшись, я стала нервно ходить взад и вперёд по комнате. Андерсен удивлённо смотрел на меня. Похоже, он не разделял моей беспричинной грусти. "А ведь и в самом деле: это же такая радость, что мне удалось в течение целых двадцати минут пообщаться с любимым писателем!.." - постепенно дошло меня. Так о чём же я грущу?
Яркий и знаменательный для меня день подходил к концу. Мне лишь хотелось верить, что такая встреча была не последней. Что ж, - почему бы и нет? Ведь, судя по всему, чудеса иногда случаются!
Мы с Кристиной собираемся слушать джаз
Кристина зашла в "Затерянные Миры" за полчаса до закрытия. Мы собираемся сегодня на джазовый концерт. Я не очень люблю джаз: его ритмы и мелодика мне не созвучны. А вот Кристина, наоборот, обожает такую музыку, но почему-то ей одной на концерт идти не хочется. Она попросила составить ей компанию и я согласилась.
- Можешь себе представить, с кем я только что общалась? - спросила я Кристину. Приятельница, конечно, представить такого не смогла.
- С Чернышевским, - сказала я. - Автором "Весенних ливней".
- Да ты что? - удивилась Кристина. - Здесь в лавке? И зачем же он сюда забрел? Верно, коллекционирует что-нибудь, да?
- Представляешь, он захотел на Андерсена взглянуть, а заодно и меня добрым словом поддержать.
- Да ну?!. - удивилась Кристина. - Шутишь, Люба? Саморекламой решила заняться, да?
- Тебя не проведешь, - отшутилась я. - Но только Чернышевский, Кристина, и вправду сюда заходил и в самом деле поддержал меня добрым словом. Вот честное слово!
Для убедительности я даже прижала руку к сердцу.
- И что же именно он тебе сказал? - недоверчиво спросила Кристина.
- Он о моём "Коте" высказал своё мнение. Сказал: "живо и позитивно".
- Ну, ладно, это очень может быть, - великодушно кивнула Кристина. - Ты понимаешь, Люба, сейчас ведь писатели - если только речь не о фэнтези идёт, - или "порнуху", или "чернуху" пишут. Все сплошь чернушниками стали, "светляков" маловато. Есть, но маловато.
Занятно! С определениями "порнуха" и "чернуха" я, конечно, знакома. А вот про "светляков" сейчас впервые услышала. Спасибо Кристине, теперь буду знать.