Но ужас заключалось вовсе не в тостах, а в том, что к моему изумлению компания предложила мне первой произнести здравицу. И хотя - то ли от большого количества фиолетовой каши, то ли от рюмки коньяка - в голове моей чувствовалось легкое кружение, я не стала отказываться. Встала и произнесла тост: я, мол, рада, что у них такая дружная компания, поздравляю прекрасную Валентину с юбилеем и желаю ей всего наилучшего. Кажется, мой незатейливый тост присутствующим понравился. Во всяком случае, Валентина, выпив, тут же предложила немедленно вновь наполнить бокалы и громко провозгласила: "За Любу!" Компания нестройно, но горячо поддержала:
- За Любу!
Это было приятно, честное слово.
Потом прогремело ещё четыре-пять тостов, а потом Валентина принялась читать свои стихи. Вот это было уже… серьёзно. Все прозвучавшие стихи я, конечно, наизусть не запомнила, хотя они все они были бесподобны, но последнее почему-то врезалось в память:
Зелёные обои,
Прекрасные глаза…
Люблю вас, мои милые, -
И лучше не сказать!
"Ну глаза-то у нас может и прекрасные, но обои-то в этой комнате не зелёные, а оранжевые…" - размышляла я, изо всех сил стараясь проникнуть в смысл стихотворения. Мои размышления прервало негромкое всхлипывание Катерины (невзрачная дама с соломенными волосами). Взглянув на неё, очень полная, очень курносая Зоя дрогнувшим голосом произнесла:
- А ведь и правда, Валентина, - лучше не сказать!
- Аух!.. - не то радостно, не то грустно выдохнула Валентина.
В моей душе зашевелилось подозрение, что сейчас и остальная компания примется плакать. Пытаясь разрядить обстановку, я предложила:
- А может быть, попьём чайку!
К счастью, компания не возражала, к тому же коньяк, наконец-то закончился. На самом деле его было не много: всего три бутылки на… сейчас посчитаю… на шестерых. Евгения (библиотекаря) я не посчитала: он к коньяку не притрагивался.
Кудрявая Ольга, Катерина с соломенными волосами и полная курносая Зоя помогли мне убрать со стола, - мы даже умудрились вымыть почти все тарелки. Пока мы вчетвером находились на кухне, остальные тоже не скучали: занимались, кто чем. Расположившись у окна, Валентина громко читала Евгению свои стихи; Лена (хрупкая блондинка), облокотившись на стол, дремала. Ну, а Андерсен, если вы помните, ушёл на свидание с тойтерьером Клавой.
Потом мы попили чаю. Чай я заварила сама, - очень ароматный получился. Мы потом ещё недолго посидели, и все понемногу разошлись. Осталась одна юбилярша, - но и она, наконец, собралась уходить. Выразив сожаление, что не может лично попрощаться с Андерсеном, Валентина у самой двери неожиданно горячо схватила меня за руку. Признаюсь, я даже немного испугалась: мне почудилось, что она хочет снова читать свои ужасные стихи, но, к счастью, этого не произошло. Вместо этого раскрасневшаяся и вся светящаяся радостью она сказала:
- Ну, Люба, спасибо за гостеприимство! Надеюсь, мы не причинили вам с киской особенного неудобства…
- Ну что вы!
- Я, Люба, ещё загляну в "Романтику" примерно через пару деньков. Занесу новую пьесу. Хочу, чтобы вы посмотрели.
- Пьесу? - удивилась я.
- Пьесу. Наш Кирилл сейчас как раз заканчивает работу над пьесой - к празднику всё будет готово. Вот я вам сразу и принесу её.
"Кирилл? Ах, да, на фотографии был ещё и Кирилл - высокий лысый сценарист".
- А… пьесу вы… мы… где будем ставить? - осторожно поинтересовалась я.
- Как это - где? - удивилась моему непониманию Валентина. Здесь, конечно, в кафе.
- А… по какому поводу премьера? - не унималась я.
- Ах, да! - Валентина звонко хлопнула себя ладонью по лбу. - Я же вас не предупредила. Да по поводу юбилея моего, конечно же.
- Юбилея?
- Ну, конечно!
- А… сегодня у нас разве был не юбилей?
- Сегодня? Нет, конечно, Люба. Это была так, репетиция! Да и повод хороший, чтобы познакомиться получше.
- Понятно, - задумчиво произнесла я.
- А юбилей-то у меня ещё… - она почему-то замялась, - нескоро! Ну ладно, Любочка, засиделась я тут с вами. А у меня дома кролики скучают! Проголодались уже, наверное. До свидания, моя дорогая, до свидания!
И Валентина крепко пожала мою руку.
Закрывая дверь, я со вздохом подумала: "Ох! Если у них такие репетиции, то какие же тут праздники?!"
Визит Музы Андреевны
Следующий день в кафе "Романтика" тоже прошёл не без событий. Дождя на этот раз не было, да его как будто бы ничто не предвещало. Но Андерсен, похоже, вовсе не собирался покидать кафе, а сидел с самого утра на подоконнике и как будто чего-то ждал. Я, помня о редкой интуиции своего не совсем обычного кота, тоже невольно стала поглядывать на дверь. И что же? Не прошло и десяти минут, как дверь кафе широко распахнулась и на пороге появилась незнакомая дама. Я тут же попыталась сообразить, не встречала ли я изображение этой дамы среди фотографий Синего альбома. Нет, ничего подобного. Дама была явно не из общества Романтиков.
- Добрый день, - любезно одарив меня видом своих белоснежных, идеально ровных зубов, важно произнесла дама и взглянула на меня как-то очень… по-королевски. Я неторопливо и, надеюсь, с некоторым достоинством кивнула.
- Вы ко мне? - спросила я тоном, может быть, слегка напряжённым, однако исключительно вежливым и любезным. Вид гостьи, её манеры заставили меня одновременно и собраться внутренне, и в то же время опасливо насторожиться. В самом деле, откуда мне знать, чего ожидать от вошедшей? Вот вчерашние посетители во главе с Валентиной, хотя и вызвали во мне сложную гамму чувств, всё же не показались слишком чужими. Но сегодня, едва надменная гостья появилась на пороге, как меня пронзило острое ощущение чуждости, - хотя вряд ли я смогла бы толком объяснить, в чём эта чуждость заключалась.
Попробую всё же хоть немного описать гостью. Её красивые серые глаза скрывались в тени густых накладных ресниц, которые вовсе не казались вульгарными на бледном, возможно, перепудренном лице. Фигурой дама отличалась крепко сбитой, крупной и статной. Голову её венчала красивая укладка, - такая, что только королевской диадемы не хватало. В ушах грузно висели крупные серёжки в виде луковиц, а на руках столь же грузно болтались яркие браслеты. Её лёгкую красную блузу из шёлка украшала массивная круглая брошка, - сама по себе красивая, но к наряду вовсе не подходящая. Дама была блондинкой, что слегка смягчало её твёрдое, спокойное лицо; однако и романтическая бледность, и светлые волосы, не могли скрыть тот факт, что характер у гостьи очень даже имелся.
Словом, если искать подобия в мире животных, то незнакомка более всего напоминала крепкую, сноровистую лошадь, полную жизни и уверенной силы.
- Меня зовут Муза Андреевна, - представилась дама. - А можно просто Муза.
Не церемонясь, она прямиком направилась в Оранжевую комнату, быстро осмотрелась там, заглянула в Зелёную комнату, потом на кухню и, снова вернувшись в Оранжевую, решительно уселась за круглый стол и произнесла приговор:
- А у вас тут ничего. Хорошо.
- Я рада, что вам нравится, - не без ехидства ответила я. А сама подумала: "Интересно, куда подевался Андерсен? То вертелся всё утро под ногами, а тут…"
- Ой, вы извините мою бесцеремонность, - спохватилась дама, - но у вас в самом деле так хорошо, так уютно… Вы ведь не возражаете против моего визита?
- Нисколько, - немного покривив душой, ответила я. На самом деле поведение гостьи было мне совсем не понятно.
И тут на сцену вышел Андерсен. Вернее, он каким-то образом в один миг очутился на столе прямо пред самым носом Музы Андреевны. Та даже отпрянула на секунду, изумлённо похлопала глазами, а потом радостно вскричала:
- Ой! Ой! Какой котик!
И уже протянула свою крепкую руку с цепкими пальчиками, намереваясь ухватить Андерсена, но тот очень быстро и изящно увернулся. Мгновенно отскочив на противоположный конец стола, мой кот возмущённо уставился на гостью.
- Вы его случайно не продаёте? - не замечая негодования Андерсена, спросила Муза. - Нет? Как жалко! Я бы купила. Я много котов на своём веку перевидала. Но этот какой-то… особенный! Можете мне поверить!
- Я вам верю, - ответила я с натянутой улыбкой. Честно говоря, бесцеремонность гостьи начинала меня немного раздражать.
- Ох! Совсем из головы вылетело! А вас-то как зовут? -деликатно поинтересовалась дама.
- Меня? - переспросила я. - Любовь Сергеевна. Можно Люба, - разрешила я. - Муза Андреевна, вы уж простите мою нетерпеливость, но мне бы хотелось всё-таки узнать о цели вашего визита.
"Если только у этого визита, и в самом деле, есть определённая цель…" Не понимаю, как это мне с первого раза удалось запомнить и имя, и отчество яркой гостьи. Обычно я такие вещи никогда сразу не запоминаю.
- Видите ли… э-э-э… Любовь Сергеевна, - дама, кажется, решила, наконец, приступить к делу, - я жена довольно крупного предпринимателя.
Муза внимательно посмотрела мне в глаза, видимо, пытаясь угадать, какое впечатление она на меня произвела. Я старательно поджала губы, а потом, наоборот, немного их выпятила: по-моему, это должно было означать удивление и почтительность. Эту мимику я снабдила медленным кивком головы.
- Бизнес моего мужа связан в основном с морепродуктами. То есть, он владеет разветвленной сетью магазинов, где продаётся рыба и всё такое прочее.
Муза снова испытующе взглянула на меня. Я как-то не придумала, что сейчас лучше всего изобразить, какая мимика лучше всего подойдёт к моменту, и потому смотрела на гостью попросту, терпеливо ожидая продолжения её захватывающего рассказа.
- Ну так вот, дорогая, - фамильярно улыбнувшись, продолжила дама, - от одного лица я узнала, что в этом Литературном кафе недавно сменилась хозяйка. То есть, насколько я поняла, теперь именно вы владеете помещением. Ну так вот, я бы хотела у вас купить кафе. Причём по цене, значительно превышающей ту, по которой оно досталось вам. Об этом мы сможем договориться. Уверяю вас… э-э-э… Люба, сделка будет весьма выгодной для обеих сторон!
- Ах, вот в чём дело! - с явным облегчением вздохнула я. - А я-то никак не могу понять… Видите ли, Муза Андреевна… то есть, Муза… к сожалению, вас снабдили неверной информацией. Это кафе мне вовсе не принадлежит. Оно принадлежит государству и… народу, - так, кажется? А я здесь всего лишь хозяйка.
- Хозяйка?! Но кафе вам не принадлежит?! То есть, на самом деле вы всего лишь наёмный работник? - скроив презрительную гримасу, переспросила дама.
- Именно! - подтвердила я. Мне отчего-то стало радостно: на какую-то долю секунду мне почудилось, будто жена рыбного магната хотела купить меня в придачу к Литературному кафе. Это, конечно, была глупая мысль: уж я-то вряд ли её интересовала.
- И что же - вас вот так просто назначили хозяйкой кафе?! - недоверчиво фыркнула Муза и оглядела меня сверху вниз.
- Да, - спокойно сказала я.
- И вы согласились?!
- Как видите, - я пожала плечами.
Муза вздохнула:
- Что ж, место, конечно, тихое, помещение хорошее… - Она снова огляделась и добавила со вздохом: - Ремонт недавно был!
Муза некоторое время пребывала в расстроенных чувствах, а потом крепко задумалась, да так, что, кажется, вовсе забыла о моём существовании. И тут произошло нечто очень странное. Андерсен, который уже давно удрал со стола и был чем-то занят на кухне, неожиданно снова запрыгнул на стол. Но не это меня поразило, а то, что в зубах он тащил… длинную венскую сосиску! Шагая через весь стол, кот вплотную подошёл к самому лицу ошеломлённой гостьи и великодушно положил перед ней своё угощение.
Первое мгновение я даже не нашлась что сказать.
- Ох, Муза Андреевна… - промямлила я. - По-видимому, ему показалось, что вы проголодались…
Стараясь сгладить неловкость от неожиданной выходки кота, я решила последовать примеру Андерсена, но предложить даме более приемлемое угощение:
- А не хотите ли чаю?
Слегка опешившая и поначалу отпрянувшая от сосиски гостья, зачем-то двумя пальцами взяла подарок Андерсена и очень внимательно рассмотрела его.
- Это венская сосиска, - уточнила я.
- Вижу… - задумчиво протянула гостья, и её бледное лицо приобрело загадочное выражение. - По крайней мере, кот-то этот ваш, Люба?
- Мой.
- Так, может быть, вы хотя бы его мне продадите?
- Нет, его я вам тоже не продам! - сказала я и сурово взглянула на гостью. - Этот кот не продаётся!
Мне уже расхотелось поить её чаем.
- Но послушайте… э-э-э… Любовь Сергеевна, я конечно же, понимаю - кот необычный, изумительно красивый и к тому же такой умный, но я могла бы…
- Видите ли, уважаемая Муза… э-э-э… Андреевна, - от гнева я чуть не позабыла её отчество. - Этот кот, - его, кстати зовут Андерсен, - не является моей собственностью. Он мой друг и помощник и потому не продаётся! И мне бы очень хотелось, чтобы больше мы к этому вопросу не возвращались.
И ещё мне очень захотелось в тот миг, чтобы она тут же встала и ушла, и чтобы я её никогда больше не видела. Никогда и нигде.
- А… ну хорошо, хорошо. Зачем же так горячиться? Что ж, раз не продаётся… Любовь Сергеевна, вы уж извините меня, пожалуйста… Может быть, вы и в самом деле нальёте мне чайку, несмотря на мою… непонятливость.
- Ладно, - кивнула я. И, на всякий случай прихватив Андерсена подмышку, я отправилась с ним на кухню. По дороге я шепотом высказала коту всё, что я о нём в тот момент думала:
- Интересно, зачем тебе понадобилось угощать такого человека сосиской? Неужели ты не видишь: она же одержима страстью обладания всем, что движется и не движется?! Между прочим, тебя она тоже хотела купить!
Андерсен удивлённо посмотрел на меня. Кажется, он решил, что я пошутила.
На кухне я немного успокоилась. Потом мы с гостьей стали пить чай с мармеладом, потом потихоньку разговорились… Я зачем-то показала Музе Синий альбом с изображением членов нашего Клуба и даже случайно сболтнула о готовящемся к юбилею Валентины спектакле. Сама не знаю, что на меня нашло, - как это прожорливой жене магната вдруг удалось расположить меня к себе?
Оказалось, что в Музе Андреевне живёт не только неуёмная страсть к стяжательству, но и иные мысли, мечты, стремления… Кстати, голова у Музы, соображала очень хорошо. "Наверное, только таких сообразительных и берут в жены великие рыбные магнаты", - вздохнув, подумала я.
Слово за слово, и вдруг моя странная гостья сделала мне ещё одно удивительное предложение. И на этот раз я его приняла. Услышав, что у нас в кафе собираются всевозможные артистические натуры, люди творчества, Музе захотелось объявить среди здешних завсегдатаев конкурс, - творческий, конечно, - а самой стать спонсором такого конкурса. Пусть, например, это будут соревнования на лучшее произведение о моём коте Андерсене. В конкурсе может участвовать пьеса, стихотворение, песня, рассказ, - что угодно. Автор лучшего произведения получит приз. Муза не уточнила, какой именно. Хорошо, пусть это пока останется тайной. Остальным участникам (не победителям), всё равно достанутся утешительные призы. Если всё получится и конкурс пройдёт успешно, то и я как хозяйка кафе смогу попросить некий подарок для себя или для Андерсена. Но у Музы имелось одно условие: она и только она одна будет председателем жюри!
- Ну а состав самого жюри? Муза Андреевна, кто, кроме вас должен будет судить этот конкурс?
- Больше никто. Только я, - уточнила Муза.
- Хорошо… Ну, а если бы нам удалось пригласить к себе какого-нибудь известного писателя, - что тогда? - осторожно поинтересовалась я.
- А мой голос всё равно остался бы решающим? - в свою очередь поинтересовалась Муза.
- Разумеется! - заверила я.
- Ну, тогда, можно. И даже… - глаза Музы внезапно загорелись. - Даже желательно! Какую-нибудь знаменитость пригласить, - это, Любовь Сергеевна, было бы очень неплохо!
Взглянув на загоревшиеся ярким блеском глаза Музы, на её внезапно раскрасневшиеся щеки, я поняла, что она всецело захвачена своей неожиданной идеей. Теперь она ни за что не отступится от неё, пока не добьётся своего! Ещё мне подумалось, что жене преуспевающего рыбного магната, видимо, до слёз надоело хождение по дорогим ресторанам, скупка движимого и недвижимого имущества, путешествия, круизы и всё это тоскливое однообразие… Ей, видимо, захотелось новых неизведанных ощущений, захотелось приобщиться к миру искусства и с видом непререкаемого авторитета судить творения художников! Впрочем, мне показалось, что её идея не только не лишена здравого смысла, но даже и выглядит весьма привлекательно.
В общем, я согласилась. Я подумала о том, что сейчас лето, и большинство членов клуба "Романтика" уже в отпуске, а те, кто ещё не в отпуске, - всё равно в него собираются… Кроме того, добрая половина наших Романтиков - учителя, а у них, как известно, отпуск длится два месяца, и делать им сейчас, по большому счёту, нечего. Так почему бы членам Клуба, вместо того чтобы устраивать дурацкие обеды с фиолетовой кашей и бесцельно глушить коньяк "Армейский", не заняться настоящим творческим делом? Почему бы им не попытаться в стихотворной, песенной или любой другой форме воспеть моего любимого кота Андерсена?! Ведь он же и в самом деле необыкновенный! И, несмотря на некоторые его идиотские выходки, я его очень люблю! Между прочим, никто иной, как именно Андерсен нашёл сегодня спонсора для конкурса. Это он расположил к нам Музу Андреевну, угостив её длинной венской сосиской!
В общем, я согласилась. Теперь важно убедить в необходимости этого конкурса всех остальных. Ах, как бы только всё это получше организовать?!
Пьеса для юбилея
- Та-ак, где же моя кисочка? - раздался в прихожей характерный с хрипотцой голос Валентины. - Ах, вот ты где, моя кисочка!
Я в это время немного замешкалась на кухне. Выйдя на встречу Валентине, я обнаружила, что та уже кормит довольного Андерсена пахучей сине-коричневой бурдой в одноразовой пластиковой тарелке. Кормит тут же, не отходя от двери. Я даже не стала рассматривать, чем поэтесса угощает моего кота: у меня Валентинина пища в любом случае большого доверия не вызывает. Ну, а если Андерсен ест, значит, ему нравится. О вкусах, как известно не спорят.
- А я вам, Люба, как и обещала, пьесу принесла. От Кирилла, - торжественно провозгласила Валентина.
"Пьеса от Кирилла… - подумалось мне. - Надеюсь, Валентина не снабдила пьесу своими потрясающими стихами…"
- Ну, так что же вы, Люба, не приглашаете? - с укором произнесла поэтесса, уверенно направляясь в Зелёную комнату.
- Зачем же мне вас особо приглашать, Валентина… простите, я, кажется, забыла ваше отчество…
- Невозможно забыть то, чего не знаешь! - назидательно произнесла гостья. - Вот что, Люба, давайте-ка мы с вами без всяких отчеств! Называйте меня запросто, по имени, я вас очень прошу! - и Валентина снабдила свою просьбу умоляющим жестом. Она уже не только уселась за письменный стол в Зелёной комнате, но и взгромоздила на него свою большую хозяйственную сумку. Надо сказать, что короткие светлые волосы Валентины на этот раз не стояли торчком, как у мальчишки-хулигана, а были аккуратно зачёсаны назад.
- Хорошо, хорошо, - поспешно согласилась я, усаживаясь рядом, на соседний стул. - Мне вас, Валентина, и приглашать-то неудобно: ведь вы самый настоящий старожил… и…