Понимаю, что он шутит. Но мне не смешно. И что его постоянно на разговор тянет? Ощущаю мгновенную боль, как укус овода. Пожалуйста. Иголка торчит параллельно полу. Да когда ж это все кончится! Мне надоело. Я все поняла и выяснила. Довольно. Осталось десять минут. Ладно, надо дотерпеть. Для истории.
Придирчиво разглядываю себя в зеркало. Сзади возле лопаток пять ровных царапин. За неделю заживут. Ниже (в том числе и на мягком месте) много-много темно-розовых полос. Несколько синяков. На запястьях чуть-чуть содрана кожа. Болит между ног и соски. И голова. Как же раскалывается голова.
– Тащи мне анальгин, изверг!
Игорь бежит на кухню, приносит стакан воды и таблетку.
– Киса, может это тебя утешит, но я тоже не получил никакого удовольствия. Мне же нравится, когда девчонка кайфует от этого.
– Слушай, Игорь, иди в другую комнату, я от тебя устала! Я хочу спать. Хотя нет, стой. Принеси мне правый сапог. Спасибо. А теперь можешь стать ко мне лицом и закрыть глаза на секундочку?
"Я БЫЛ ТВОИМ РАБОМ"
22 года, июль
Here we go. Я снова влюбилась. И, видимо, очень серьезно… Полгода назад я ездила в Москву на недельку. На одной из БДСМ-ных встреч познакомилась с Троем. Это у него такой псевдоним – Трои. Очень эротичный псевдоним. По крайней мере, для меня.
Мужчине лет под сорок. И выглядит он именно так. Как мужчина, которому под сорок. И тогда, в кафе, взгляд у меня на него не упал. Зато, как выяснилось, у него упал. Он начал писать мне в аське. Мы стали общаться. Я ему сказала, что садистка. Именно садистка, а не Госпожа. Оказалось, что он мазохист. Именно мазохист, а не сабмиссив. Я была рада.
Не знаю, почему я с ним общаюсь. Ведь он живет на другом конце страны. Глупо это так – привязываться. Если неизвестно, когда увидишься. А тут и еще глупее… Привязанность в результате виртуального общения. Ну что ж теперь… Зато разнообразие.
То, что сейчас происходит, называют клиникой. Я думаю о нем с утра до вечера. Беру телефонную трубку за секунды до его звонка. Просыпаюсь ночью с тревогой: мне кажется, сейчас ему плохо. На следующее утро он пишет мне: "Девочка моя, я всю ночь ездил по городу на бешеной скорости, чтобы унять эту неимоверную тоску. Как же мне хочется к тебе…"
Единственное спасение – Интернет. Я прихожу на работу, и у него еще час до ухода из офиса. Этого часа ничтожно мало, чтобы сказать все, что накопилось за сутки.
– Милый мой, как же мне хочется тебя помучить!
– Девочка моя сладкая, я тоже хочу ощутить твою полную власть…Ты как море. То тихое и ласковое, то бушующее и свирепое. Знаешь, я вчера долго не мог уснуть, думал о тебе.
– А я думала, знаешь, о чем? Если существует прошлая жизнь, то мы наверняка в ней пересекались. Я была хозяйкой плантации где-нибудь в английской колонии, а ты…
–А я был пиратом, и меня поймали и продали в рабство, тебе…
– Да! Откуда ты знаешь?
– Я вчера об этом фантазировал.
– Ты не поверишь, но я об этом фантазирую лет с 12… Расскажи мне, что было дальше. Может быть, факты совпадут?
– Меня привели, скованного. Я тебе понравился. И ты стала спрашивать, буду ли я послушно трудиться на плантации?
– И ты, конечно же, сказал что-то ехидное? И я разозлилась.
– Точно. Ты привязываешь меня к столбу и приказываешь пороть меня. После этого, не снимая наручников, заставляешь…
– Стать на колени и попросить прощения?
Он рассказывает то, что я сотни раз прокручивала в голове, когда ложилась спать. Как могут быть так удивительно схожи мысли двух разных людей?
– Я отказываюсь. Тогда двое охранников силой ставят меня на колени. Ты делаешь знак одному из своих людей. И он подносит тебе факел. Достаешь нож и держишь его над огнем. Кончик лезвия становится красным. Ты подходишь ко мне. Едва успеваю стиснуть зубы, чтобы не закричать.
– Я вывожу у тебя на плече английскую букву L?
– Да… Говоришь, что теперь ты пометила меня. Что теперь я стал твоим рабом. Этот знак навсегда останется у меня на плече. Даже если когда-либо мне удастся освободиться.
Он продолжает рассказывать. С каждым словом я люблю его все сильнее. Хотя, наверное, это не любовь. Страсть. Я хочу его так, как никогда никого не хотела. Со стороны выглядит глупо. Мне наплевать. Главное, что теперь моя жизнь наполнена смыслом и чувствами. Я обязательно увижусь с ним. Пусть не скоро, я вытерплю. Я поставлю ему клеймо. Чувства однажды пройдут. Но я хочу, чтобы на его теле остался след.
– Ты оставила след на моем теле. Но ты не знала, что обожгла меня внутри. Меня чертовски привлекает твоя дикость и злость. Если бы ты сняла с меня наручники, если бы сняла… Я бы кинулся тебе в ноги. Но ты отправляешь меня собирать тростник. Я для тебя один из твоих многочисленных безликих рабов. И мне больно от этого.
– А что дальше?
Он пишет, что было дальше. Хотя я и сама прекрасно знаю. Как он не повиновался. Как я его наказывала. Как я его хотела… Как я целовала его разбитые губы. И у меня на подбородке оставалась его кровь.
– Ты связываешь мои руки веревкой. Берешь другой ее конец и прыгаешь на лошадь. Ты пускаешь ее галопом. Я не успеваю бежать. Падаю на землю. Ты не останавливаешься. Лицо и тело обдирают камни и песок. Мне кажется, я сойду с ума. Запястья разрываются от боли. Ненавижу тебя. Внезапно ты останавливаешься. Слезаешь с лошади и подходишь ко мне. Ногой переворачиваешь на спину. Смотришь на меня сверху. Потом достаешь нож и…
– Перерезаю веревку. Ты медлишь секунду-не ударить ли меня.
– И обнимаю тебя.
– И мы занимаемся диким сексом.
– Девочка моя, мне уже пора… Я тебя целую, позвоню тебе…
Не могу работать. До чего же больно любить. Как будто судороги в сердце. Никогда не думала, что оно так умеет. Как ему объяснить, что я ничем не могу помочь. Потому что спасение далеко. Дальше, чем горизонт. А у меня, наверное, нет крыльев. Были бы – улетела бы давно… Или это лишь воображение? Это воображение убивает меня. Наверняка есть какой-то выход. Да много их, выходов. Можно, например, сойти с ума. Это мне не подходит. Мне жалко родителей. Можно заставить себя убить эту больную страсть. Но я против: она мне нравится… Хм… А можно… встать и пойти. Нет ничего ближе, чем горизонт.
Я решила этим летом уехать в Москву. Сколько можно просто хотеть. Как чеховские героини истерично орать: в Москву, в Москву. А в результате так и не рискнешь. Потихонечку приучаю родителей: я могу отправиться в другой город. Папе сказала, что меня уже пару раз приглашали. Кто там меня приглашал! Работать в московскую газету. Смешно даже. Я совсем не выдающийся журналист. Мама грустит. Она уже понимает: я говорю серьезно. Сейчас май. Наметила поездку на август. Хочу дождаться рождения своего племянника.
Вчера у меня был ужасный день. Я с Даниилом и его компанией ездила на море. Мы сняли миленький частный дом. С огромным садом на самом обрыве. Чтобы спуститься к морю, нужно идти в обход. Там скалы становятся пологими. Мне не хотелось плавать. Мне нравилось стоять на краю и смотреть. Смотреть на море. Вечером все упились. Я тоже. Мы закрылись с Даниилом в комнате и занимались сексом. Он так долго не кончал, что мне надоело. Сначала я получала удовольствие и от этого кричала. Потом я кричала просто по инерции. Минут через сорок – от раздражения.
Мне стало противно. Как это пошло: трахаться с тем, кто безразличен. Ведь где-то там, далеко, есть твой любимый человек.
– А давай-ка теперь перевернемся на бок.
– Да пошел ты! Достал! Все вы меня достали! – я спрыгиваю с кровати. Натягиваю платье и со слезами выбегаю во двор.
Я совершенно пьяна. Рыдаю и не могу успокоиться. Подхожу к обрыву. Утирая сопли, смотрю на воду. Ночью южное море похоже на северное… Северное море омывает берег, по которому ходит Трои. Я хочу превратиться в крик, чтоб он меня услышал. Он, наверное, спит… У него сейчас пять утра…
Бреду по краю скалы. Ночь темна, я почти ничего не вижу. То и дело наталкиваюсь на крапиву, торчащие из земли палки и железяки…
– Господи, пожалуйста, помоги мне, – прошу, сама не знаю чего…
– Оксана-а-а-а, ты где? – это Даниил меня ищет.
Пригибаюсь и сижу на корточках, спрятавшись.
– Господи, помоги мне, помоги мне, он мне нужен. Я не могу без него…
Не знаю, сколько прошло времени. Мне надоело плакать. Прихожу во двор и умываюсь. Благо, фонарь горит у калитки. Смотрю на платье и ужасаюсь. Весь подол испачкан кровью. Откуда? Правая нога от колена и ниже тоже вся красная… Сажусь на лавку и внимательно разглядываю. Я слегка протрезвела. Похоже, наткнулась на что-то острое и не заметила. Рана не очень глубокая, но довольно длинная. Сантиметров десять. Дура… Смываю кровь водой, снимаю платье и обматываю его вокруг ноги.
– Оксана, ты где была?
– Нигде! Я иду спать.
Утром я приезжаю обратно в город. Идет дождь. Хорошо, что я взяла с собой спортивный костюм. А то ходила бы по городу в забрызганном кровью платье. Гуляю под дождем. Я думаю о том, что все должно быть хорошо, я обязательно отомщу. За эту кровь. Трою.
Сегодня он мне позвонил. Я ему сообщила, что еду в августе в столицу. Оказалось, он планирует быть там осенью. Неужели осталось подождать всего лишь несколько месяцев? И мы, наконец, увидимся?
ЗАВТРА МНЕ БУДЕТ ТЕПЛО
22 года, сентябрь
Я уже три недели в Моем Городе. Каждое утро хожу в Интернет-кафе. Проверяю почту, отправляю резюме на новые вакансии. Днем хожу на собеседования. Меня не берут туда, куда я хочу. Не уверены, что журналист сможет заниматься пиаром. Наивные. Зато меня зовут туда, где мне не нравится. Главное не отчаиваться. В последнее время я чувствую себя все более никчемной. Деньги улетают с катастрофической быстротой. Хотя я ем только рис и яблоки. Ужасно хочется шоколада. На днях стояла на остановке троллейбуса, а женщина ела мороженое. Я отвернулась, чтоб не расплакаться. Мне тоже хочется мороженого. Но у меня нет на него денег. Скоро мне нужно будет освобождать квартиру и искать новую. Оплата за два месяца плюс процент агентству… Мне в любом случае не хватает почти половины. По вечерам сижу на маленьком диване у открытого балкона и рыдаю. Это уже почти ритуал. Звонят родители. Спрашивают, все ли у меня нормально. Конечно, все хорошо, не волнуйтесь.
Надо срочно думать, как заработать денег. В Моем Городе мне нравится только одна газета. Я покупаю ее два раза в неделю и читаю от корки до корки. Это меня морально поддерживает. Там позитивные публикации. Я звоню в редакцию. Мне говорят, что у них хватает своих журналистов. Хочу писать в эту газету! Через Интернет нахожу электронный адрес главного редактора.
Отправляю ему сообщение:
"Добрый день, г-н N!
Возможно, Вам покажется странным мое признание, но я влюблена в Вашу газету. Это лучшее, что есть сейчас на рынке СМИ. Не удивлюсь, если Вы даже не прочитаете мое письмо. Наверняка, Вас заваливают письмами. Просто хочу выразить Вам признательность за талантливую работу. Я мечтаю писать для Вашей газеты. Поверьте, я умею писать. Давайте проверим? Я принесу Вам статью. И Вы сами увидите…
С уважением, Оксана"
Я уверена, что редактор прочитает и ответит. Так и происходит. На следующий день.
"Добрый день, Оксана. Спасибо за лестный отзыв. Вот Вам номер моего рабочего телефона. Однако завтра суббота, а Вам, наверное, не терпится позвонить. Пишу и свой домашний. До созвона, N"
Звоню. Слышу приятный мужской голос. Договариваемся о встрече в понедельник. Меня просят принести готовую статью. Хорошо, что у меня на дискете есть несколько.
Захожу в кабинет. Редактор – пожилой лысый мужчина. Одет в этническую рубашку, на шее висят деревянные цветные бусы, в ухе – сережка. Даю ему статью. Он предлагает кофе и начинает читать. Через пару минут заявляет:
– Что ж, нормально. Давай-ка садись за компьютер, вот здесь немного подредактируй, вот тут дополни, и я отдаю это в номер. Только по-скоренькому.
Я не ожидала такого. На следующий день покупаю газету, зная, что целая полоса в ней – дело моих рук.
Неделю назад резко похолодало. Начались заморозки. Я почти не взяла теплых вещей. Один только бордовый свитер. Заодно он служит мне подушкой. У меня нет одеяла, а отопление еще не включили. По ночам я иногда не могу уснуть от холода. Наливаю горячую ванну и отогреваюсь в воде. Позвонила брату, попросила передать мои теплые вещи через Австрийскую авиакомпанию. Он сделал это пять дней назад. Когда они прибудут в Москву, из представительства компании мне позвонят.
Не звонят. Брат пытается выяснить, в чем дело. Оказалось, самолет летел в Москву через Вену. Моя сумка, вероятно, осталась в Австрийском аэропорту. Ясно, что она скоро найдется. Но от этого не легче.
По утрам я выхожу на очередное собеседование. Дует ледяной ветер. Люди косятся на меня, как на идиотку. На мне летние шлепанцы, джинсы и свитер. Большинство уже ходит в сапогах и куртках. У меня участились истерики. Мне очень жалко себя. Я не хочу возвращаться назад. Но, похоже, у меня нет другого выхода. Если за следующую неделю не устроюсь, придется ехать обратно. Чувствую, что ни за что не покину Мой Город. Все должно быть хорошо. Полчаса назад звонил Трои. Через две недели приезжает. Сказал, что любит. Скучает. Господи, спасибо, что он есть на свете.
…Я еду в метро. Стою, облокотившись на перила. Душно. Читаю купленную в киоске газету. Улыбаюсь интересному заголовку: "Пытки придумали не в России". Рассматриваю иллюстрацию. Мужчина растянут на дыбе и над его мужественной фигурой склоняются палачи. Читаю о том, как мучили изменников и бунтарей. Да, чувства прекрасного у инквизиторов точно не было. Это ж надо было придумывать такие неэстетичные пытки!
"Против упрямых женщин даже дыба была бессильна, – читаю в статье. – Дамы теряли сознание, но не выдавали своих единомышленников". Интересно, если бы я оказалась жертвой – выдержала бы испытания?
Мои размышления прерывает странное ощущение: очертания вагона расплываются. Лица пассажиров сливаются в одну массу. Резко темнеет в глазах. Жарко, как жарко! Что происходит? Похоже, я теряю сознание. Трудно дышать. Впиваюсь в поручни. Главное не упасть. Буду как дура. Нужно выйти на первой же остановке. Почему поезд, едва остановившись, снова несется? Вот, сейчас надо выйти. Что же это такое! Мы снова едем! За две секунды объявляют уже пятую станцию! Надо сконцентрировать взгляд на двери. Каким-то чудом я успеваю выйти. Заваливаюсь на лавочку. Дует ветром от уезжающего поезда. Снимаю свитер. Он тяжелый и мокрый. Его нужно выжать. Вытираю пот со лба. Закрываю глаза. В горле комок. Хочется зарыдать, но нет сил. Как же так? Ведь не дается человеку больше того, что он способен вынести? Ведь да? Почему же так трудно? Одиноко? Пусто? Почему мой любимый не рядом?
Жить не хочется. Но я буду жить, чтобы его увидеть. Нужно еще немножко потерпеть. Где-то я читала: "Всякая боль кончается, если ее выдерживают. И если не выдерживают, тоже кончается. Время обязательно принесет перемены. И обязательно неожиданные". И надо срочно купить мороженое. Вообще, хватит экономить на еде. Одного обморока достаточно.
Сегодня у меня второе собеседование в конторе. Я решила, пора прекращать поиски. Буду работать здесь и точка.
– Почему вы уверены, что сможете работать у нас? Ведь пиар-менеджер в политической партии – это довольно ответственно для молодой девушки.
– Вас смущает мой возраст? Гайдар командовал полком в 16 лет… Вряд ли Вы найдете более подходящую кандидатуру. Во-первых, я хочу работать. Во-вторых, имею для этого достаточно навыков и знаний. В-третьих, это место именно для меня.
– Вы несколько самоуверенны.
– Как сказал один психолог, у человека не бывает завышенной самооценки. Если он уверен в себе и своих силах, значит, у него есть для этого основания.
– Что ж, думаю, Вы нам подходите. С понедельника можете выходить.
– Есть одно "но". У меня нет регистрации. Но скоро я ее оформлю. Это критично?
– Хм. Откровенный вы человек. Думаю, мы сможем потерпеть какое-то время сотрудника без регистрации. Однако обещайте ускорить ее получение.
…Захожу домой уставшая, как собака. Была в Шереметьево, забирала мою блудную сумку. Днем позвонили из представительства и сказали, что мой груз наконец-то прибыл. Не прошло и двух недель. Достаю теплые вещи – куртку, сапоги, пальто, еще одни сапоги, свитер. Как же мне вас не хватало… Смотрю на них с обожанием. Завтра мне будет тепло.
Завтра мне было тепло. Температура резко поднялась до плюс 25. Я надела шлепанцы и летнее платье и вышла на улицу. У меня есть два дня, чтобы найти квартиру. Причем нужно уложиться в минимальную сумму. Мне еще жить целый месяц до первой зарплаты.
ОНА УХОДИТ…
22 года, октябрь
Сегодня прилетает Трои. В аэропорту его встречают деловые партнеры. Мы договорились, что я подъеду к офису в восемь. Он как раз успеет обсудить кое-какие дела в машине. Остальные перенесет на завтра. Весь день льет ливень. Но мне так необыкновенно легко и солнечно… Через несколько часов я увижу того, кого ждала целый год.
Возле его конторы я в половине восьмого. Место захолустное. Такие иногда попадаются в центре Москвы. Уже темно, моросит и прохладно. Я хожу вдоль дороги. Неподалеку стоят трое мужчин, подозрительно на меня косятся. Еще не хватало проблем. Уже полдевятого, а его все нет. Набираю его номер – отключен. Начинаю злиться. Через пятнадцать минут звонит телефон.
– Оксаночка, мы тут в пробке застряли, я скоро буду, милая.
Не успеваю что-либо ответить, телефонные гудки.
Жду его уже час. Замерзла. Машины проезжают мимо и сигналят. Наверное, думают, что проститутка. Один из мужчин машет мне рукой. Какой кошмар. Нервно смотрю на часы. 22.10. Да что же это такое! Какая-то машина проезжает мимо и притормаживает. Неужели он?
– Работаем?
– Отдыхаем!
– Давай вместе отдохнем.
– А вы на мне женитесь?
Слава небу, поехал дальше. Мне кажется, Трои никогда не приедет. Я сажусь на корточки и облокачиваюсь на стену. Держать зонт мне уже надоело. Пусть капает и смывает косметику. Мне уже все равно. Смотрю направо и вижу силуэт мужчины метрах в 50. Он машет мне рукой. Иду ему навстречу и не верю. Подхожу ближе. Это он. Прыгаю, обхватываю его ногами, кладу голову на плечо.
– Сладкая моя девочка! Ну что ты?
Молчу. Нет, меня не переполняют чувства. За два часа ожидания они впали в анабиоз. Но я смущена. Он не такой, каким я его запомнила и дорисовала. На расстоянии он казался выше и моложе. От него пахнет водкой. Ладно, без паники. Сейчас ты посмотришь ему в глаза и все поймешь. Смотрю ему в глаза и понимаю, что он нездоров. У него желтый оттенок белков. Тьфу, ну не дура ли?
– Нам надо подняться в офис, Оксан.
– Угу.
Не слезаю с него, он так и несет меня вверх по лестнице. Пусть несет. Мне пока нужно обдумать свое отношение.