Ещё не переступавшие порога школы, мы уже заканчивали её в своих фантазияхи, едва освоившие трёхколёсный велосипед, становились пилотами и моряками. Кто-то уже собирался жениться на девчонке из соседнего подъезда, кто-то покупал билет на поезд, а кто-то уже рассуждал о предстоящей пенсии…
Мы проживали жизни стремительно, выдавая сцену за сценой как выдувают мыльные пузыри: радовались успехам, боролись с трудностями и чуть не плакали от постигавших неудач. Завидовали всерьез "придумщикам" и "счастливчикам", сумевшим первыми обговорить удобные для себя правила.
Жизнь, ещё до этого утра казавшаяся бесконечной, теперь сжималась до размеров песочницы. Зачарованные своими грёзами, мы впервые с грустью смотрели на бабушек и дедушек, примеряя на себя их тяжелые походки и согбенные спины.
В такие моменты чувствовали себя обманутыми и обкраденными, совершившими роковую ошибку и потерявшими самое дорогое - путеводную нить своей судьбы. Тогда мы зарекались говорить о будущем, обещали друг другу не становиться большими, не знать ни забот, ни хлопот, читать только интересные книжки и всё время проводить в играх. Мы клялись - и мыльные пузыри придуманных историй лопались на глазах, принося освобождение и надежду на то, что детство будет вечным, как бесконечное летнее небо над нашими головами.
После… После жизнь шла своим чередом, и мы попросту забывали о всех своих нерушимых клятвах. Как говорилось в сказке о Питере Пене: "Все дети рано или поздно вырастают". А когда вырастают, то непременно забывают о своём детском обещании - никогда не взрослеть…
Время наших надежд
Время для детей - всё равно, что игра в классики, где не ходят и не бегают, а перепрыгивают из квадратика в квадратик на одной ножке. Время ещё не стало понятием отвлечённым, ещё не легло между стрелками в круг циферблата, а всё ещё бурлит в тебе древними стихиями - ровесниками эпохи Сотворения мира.
Часы и минуты твоей жизни только формируются, оттого не висят камнем на шее, а трепещут и бьются в пульсе. Неприученные и непокорные, не слушают узду, рвутся с поводка мыслей и чувств. От этого события в твоей жизни не проистекают, а случаются как бы сами по себе. Приходят, как весна или осень, появляются, как зелёночные пятна на разбитых коленках или подарки на Новый год. Единственное, что ты умеешь, - различать события своего времени по важности и значимости, как научился понимать отличие минутной стрелки от часовой.
Твоё время питается, растёт и живёт надеждами. От самых простых, незатейливых и даже сиюминутных, таких, как прокатиться на велосипеде, до самых фантастических и невероятных, которые вскоре и сам не можешь отличить от реальности.
Не успеешь и глазом моргнуть, как прочитанные стихи из детской книжки, перекраиваются в чудесные сновидения, которые, в свою очередь, становятся невообразимыми воспоминаниями, которых на самом деле не было.
Фантазии питают надежды… Зачарованный мечтами и снами, можешь бесконечно долго рассказывать, как летал среди звезд, усевшись верхом на блестящей спине кометы.
Душа хотела б быть звездой,
Но не тогда, как с неба полуночи
Сии светила, как живые очи,
Глядят на сонный мир земной, -
Но днём, когда, сокрытые как дымом
Палящих солнечных лучей,
Они, как божества, горят светлей
В эфире чистом и незримом.
Часики тикают, минуты летят, дни бегут один за другим, и месяц прыгает на одной ножке за другим месяцем, играя в незримые для людей классики Вечности…
В детстве не только время, но и сами времена года условные. Зима и лето - самые продолжительные и важные, оттого так хорошо различимые.
Зимой много снега и мало солнца, дни короткие, а ночи длинные, прозрачная и текучая вода отчего-то превращается в белый и хрустящий снег. Зимой всё иначе, а тебя убеждают, что время идет точно так же. В это попросту невозможно поверить, и ты никак не можешь взять в толк, отчего часы одинаково отмеряют время и для зимы, и для лета.
Мне всегда казалось, что зимнее время совсем другое, чем летнее: оно, как и вода, замерзает и становится осязаемым. Густым и колючим. Стоит выйти на улицу, как ты чувствуешь его сначала на своих щеках, а потом и каждой клеточкой тела. Поэтому зима длится вдвое дольше, чем лето, хотя по календарю они друг другу равны.
Зимой главный месяц - декабрь, а летом - август. Мы называли его последней крепостью лета, представляя, как зима гонит на него несметные полчища ледяных туч.
Мы боролись с зимой как могли, цепляясь за каждый день уходящего лета, за каждый проведенный во дворе длинный теплый вечер, за нежелание тепло одеваться и выглядеть неженками.
Последние дни лета были самыми желанными и дорогими: каждый спешил нагуляться и набегаться на год вперёд. Впервые приходило понимание того, что лето безвозвратно от нас уходит и все бастионы рано или поздно капитулируют перед всемогущим временем…
Но тогда… Мы надеялись, что своим упорством сумеем если и не напугать зиму, то хотя бы вынудить её повременить…
Звездоглазая птица
Никогда не забуду первую ночь, когда отец повёл меня смотреть на звёзды. Я был удивлён и потрясён, как в одночасье преобразился мой двор. Всё в нём казалось особенным и чудесным: и как гулко отзывался под ногами асфальт, и как падали и танцевали в свете фонарей неугомонные тени, и как громко, откликаясь с эхом, раздавались наши голоса.
Нависающие громады домов с сияющими квадратами окон представлялись сказочными утесами, в чьих светящихся расселинах свили гнёзда Жар-птицы. Золотистые стволы сосен вытянулись мачтами причалившего корабля, и даже обыкновенные кусты виделись невероятными зарослями лиан, оплетавшими своими ветвями сгущавшуюся сизую мглу…
Но главное ожидало нас наверху. Мы долго искали подходящее место, и так и эдак выбирая удачный обзор, затем отец неспешно достал из футляра свой старый большой бинокль. Он не хотел спешить, позволяя мне подготовиться к самому главному свиданию в моей жизни.
Потом мы долго смотрели на звёздное небо. Сначала молча, благоговейно рассматривая его как святыню, которая каждую ночь расстилается над нашими головами.
До этого я и не знал, что на звёздное небо можно смотреть практически бесконечно, особенно если тебе известны его тайны. Моему отцу они были известны: он читал созвездия как раскрытую книгу.
Первой буквой, прочтённой на звездном небе, была буква "М", которая также обращалась в неведомую "W" неисчезающего с небосклона созвездия Кассиопеи. И было невероятно осознавать, что кроме видимых пяти ярчайших звёзд в созвездии роятся ещё сто пятьдесят. Что жившие много тысяч лет назад древние греки считали эту звездную букву привязанной к небу царицей, обреченной из-за своего непослушания богам каждые полгода переворачиваться вниз головой. Что и другие народы считали эту таинственную, вечно оборачивающуюся букву то указующим перстом, то выпорхнувшей в безбрежный простор душой-бабочкой.
Захватывало дух и перехватывало дыхание, когда узнавал, что ночное небо населено неведомыми животными и легендарными существами, мифологическими персонажами и невероятными героями. Что по небу запросто гуляют Большие и Малые Медведицы, проносится колесница Возничего и взмывает Пегас, развиваются Волосы Вероники и запорошивает путь звёздная Туманность Андромеды. Что небесные меры взвешиваются на звёздных Весах и бесконечную сияющую воду льёт беспечный Водолей. Что цари и герои, чудища и химеры продолжают свою вековечную борьбу, которую им не под силу окончить; что влюблённые блаженствуют на небе, а расставшиеся никак не могут соединиться…
С замиранием сердца слушал и не мог представить, что существуют созвездия, которые мы никогда не увидим на своей части Земли, и никогда под северным небом не пролетит звёздная Райская Птица, и не воссияет во всей своей небесной славе Южный Крест.
Самым невероятным оказалось, что сам наш календарный год разбит на месяцы, которые таинственным образом соотносятся с двенадцатью знаками Зодиака, в который незримо вклинивается тринадцатое созвездие. От такого знания не просто захватывало дух, но и казалось тогда, что сами небо и звёзды становятся не просто ближе, и даже не опускаются на землю, а становятся частью нашей жизни, отмеряя ее время подобно часам.
И вот, ночное небо представляется как безграничный циферблат, по которому летят секундные стрелки - спутники, бегут минутные стрелки - планеты и медленно ползут основательные часовые - звезды.
Цифры созвездий и цифры часов сплетались воедино, неспешно отсчитывая на Земле историю твоей жизни и складывая на Небе тайну предназначения твоей Судьбы…
От этих мыслей собственная жизнь становилась значимой и наполненной смыслом. Особенно после слов, сказанных мне отцом: "Всё, что ты видишь, создано Богом и для тебя".
Потом восторженный, потрясённый, с перевернувшимся восприятием мира, я возвращался с отцом домой и ложился спать, чтобы во сне продолжить считать на небе звезды, которым нет и не может быть числа; повторять услышанные о них истории и придумывать новые, а может быть, вспоминать истории давно забытые.
Каждый последующий год не только прибавлялся к моему возрасту, но и открывал новые "звёздные горизонты" из прочитанных книг, увиденных фильмов, услышанных песен. И вслед за Маленьким Принцем я повторял про себя снова и снова:
"Самое главное - то, чего не увидишь глазами… Ночью ты посмотришь на звезды… И ты полюбишь смотреть на звезды… Все они станут тебе друзьями… У каждого человека свои звезды. Одним - тем, кто странствует, - они указывают путь. Для других это просто маленькие огоньки. Для ученых они - как задача, которую надо решить. Для дельца они - золото. Но для всех этих людей звезды - немые. А у тебя будут совсем особенные звезды… Ты посмотришь ночью на небо, - и ты услышишь, что все звезды смеются. У тебя будут звезды, которые умеют смеяться! И когда ты утешишься (в конце концов всегда утешаешься), ты будешь рад, что знал меня когда-то… Иной раз ты вот так распахнешь окно, и тебе будет приятно… И твои друзья станут удивляться, что ты смеешься, глядя на небо…"
Спустя много лет после детства я всё так же могу долго смотреть на рассыпанные по ночному небу вечные светила, сквозь пространство и время ведя нескончаемый диалог с поэтами и богословами, воспевавшими бесконечную гармонию Природы и рассуждавшими о величии Божьем.
Отчего всю ночь созвездья
Смотрят пристально на нас,
Будто чуют день возмездья
И угадывают час?Звезды помнят Божье слово,
Ждут карающего дня,
Что сойдет на землю снова
В бурном пламени огня.Каждая звезда - обитель.
В той обители твой дом,
Царства будущего житель,
Раб, оправданный Судом.Наступает срок возмездья,
День огня, конец борьбы,
И ревнивые созвездья
С нетерпеньем ждут Трубы.
Когда не стало моего отца, на память от него у меня осталось звёздное небо над моей головой, которое никуда не исчезнет и которого никому не отнять. И когда я читаю молитву "Отче наш", я всегда вспоминаю своего земного отца, который сейчас тоже живет на небесах, среди звёзд. Среди дивных сияющих оконцев Царствия Небесного, которые он показал мне в далёком-предалёком детстве.
Мне легко и радостно смотреть бессонными ночами в звёздное небо, потому что с тех самых времён я точно знаю, что в своё время, в назначенный для меня день и час ко мне также спустится прекрасная Звездоглазая птица, чтобы унести и мою душу в бесконечно прекрасный, безмерный и беспредельный звёздный край.
Осени тающий взгляд…
Отчего золотой осенью листья опадают поутру? Не ясным днем, не теплым вечером, не студёной ночью? Листья осыпаются утром, принимая судьбу с ясной покорностью, покидая мир с тихим смирением. Кто знает, может они, перед своим концом, всеми силами дожидались рассвета, чтобы своим присутствием в последний раз почтить восходящее над миром Солнце…
В детстве я любил играть с опавшими листьями, собирать их в букеты, утешать, обещая, что новой весной они родятся на свет заново. Листья молчали, безропотно крошась в неловких пальцах, не желая меня обманывать: ничто не повторится, ничто не будет по прежнему… Потому что всё в жизни проходит, истаивает, истлевает. Навсегда… Но дети не знают и не понимают такого слова: "Навсегда…"
Каждый год листва казалась прежней, она всё так же появлялась на свет, набиралась сил, желтела, жухла и осыпалась…
Каждую золотую осень я встречал как праздник: погожими днями носился во дворах, загребая листву в охапку, обнимался с ней, то ли здороваясь, то ли прощаясь, пока одним погожим днем вдруг не осознал: эти листья уже не те, что были раньше… Что и они покидают этот мир навсегда и никогда не вернутся… Так осенние листья открыли и объяснили мимолётную хрупкость жизни, скоротечность некончающегося времени…
Мои товарищи и друзья, про кого говорят "не разлей вода", выслушали моё открытие с откровенным безразличием и чуть не подняли насмех: "Нашёлся о чем сожалеть! Листья… да кому они только нужны! От них одна грязь! Вот конфеты быстро кончаются, это, действительно, горе!"
Они беззлобно повалили меня на землю, с головой нагребя целую гору опавших листьев, а потом еще долго поджидали на улице с полыхающими прощальными красками букетами листьев…
Так в мою жизнь ворвалось второе откровение: твои друзья и даже близкие могут быть безучастными к тому, что происходит в твоей душе? и твоя боль легко и надолго превращается в объект общих насмешек. Что, по сути, человек находится наедине с самим собой… И с Богом…
С тех пор дни золотой осени для меня особенные, и чувства наполняющие мою душу невыразимы в словах…
Город, улицы, дворы превращаются для меня в бесконечный и безбрежный золотой собор, каждое событие в котором исполнено тайного смысла, каждое слово в котором вырастает до пророчества, каждое совпадение обретает форму знамения… Свет, пробивающийся сквозь редеющие ветви деревьев, заполняет меня благодатью и в такие мгновения мне чудится, что с небес на меня смотрят Ангелы…
И вот я иду по миру, как апостол и пророк, пронося в своём сердце святые истины… Я улыбаюсь людям, улыбаюсь городу, улыбаюсь падающим под ноги листьям. Под ногами - прозрачная река жизни, над головой - непостижимая ясность бытия…
Всё кружатся, кружатся и кружатся надо мной исчезающие навсегда листья, а в голове звучат когда-то услышанные и забытые, но неожиданно вернувшиеся из вечности строки:
Дни о лете уж скоро забудут
И стрелой в никуда улетят.
То что было когда-то, и будет -
Только Осени тающий взгляд…
Мой ангел
Вот как бывает: ты рождаешься на свет, делаешь свои первые шаги, узнаешь дорогие лица, начинаешь понимать первые слова. Весь мир перед тобой открыт как на ладони. Всё в нем ясно и понятно, ко всему можно подойти и почти до всего дотянуться руками.
Темнота тебя еще не страшит, под кроватью не мерещится бука, и, просыпаясь среди ночи, ты всё еще улыбаешься. Тебе ведомы только радость и счастье, а если ты и плачешь, то потому что тебе плачется.
Только много лет спустя ты понемногу начинаешь осознавать, что этот старый-старый мир существовал задолго до твоего рождения. И задолго до тебя род людской во многое поверил и во многом разуверился, и снова поверит, и снова разуверится. И так без конца, поколение за поколением, пока останется во вселенной хотя бы один человек. А пока тебе кажется, что мир вращается вокруг тебя, и сам этот мир не больше того, что способен окинуть взглядом.
Тайны, открытия и откровения не за горами, они поджидают совсем рядом и застают тебя врасплох, даже если ты о них ничего не знаешь.
Для меня, едва научившегося понимать буквы, источником небывалых тайн стала старая, растрепанная книжка "Избранные жития святых" за июнь, изданная в непостижимом для ума 1906 году.
Я не представляю, как она попала в мои руки. Наверняка по недогляду или промыслу: такие книжки детям для забавы не дают, да и какой интерес она могла вызвать у человечка, еще не осилившего Азбуку и даже не выучившего свою фамилию?
Вместо обложки - две затертые картонки, на которых еле просматривались непривычные "древние" буквы. Пожелтевшие страницы были измочалены по всем краям, и многие из них пребывали в случайном порядке. От книги шел еле различимый запах вечности, наверняка от оставленных на листах жирных восковых капель. Но главное - в Житиях сохранились иллюстрации, которые предваряли каждую главу.
Среди них был рисунок Ангела, явившегося поддержать подвижника в пустыне. Ангел летел по небу на двух прекрасных крыльях, озаряя пустынника светом надежды и указывая ему путь к спасению.
Впечатления от увиденного было столь велико и неизгладимо, что той же ночью мне самому приснился белокрылый Ангел, с которым мы вместе летали над облаками и разговаривали о том, что не может вместить в себя ум человеческий.
С тех пор я верю, что Ангелы существуют. Потому что я знаю одного из них. Наверняка… Он никогда не оставлял меня с тех самых безмятежных дней детства, когда и произошла наша встреча, незримо присутствуя в каждом значимом, важном, ключевом событии моей жизни.
Мой Ангел всегда со мной. И я знаю, что он всегда готов защитить, посоветовать, а если потребуется, то и удержать. Хранить и спасать - его призвание и работа.
Иногда, среди будничной суеты он вдруг дает о себе знать, и ты чувствуешь, осязаешь, практически видишь его в самых обычных и неприметных вещах, точно так же, как собственное отражение в магазинных витринах. И тогда невольно приходят на ум наивные строчки детских стихов:
Кто ты, ангел - голубок?
Ветерок душистый?
Тихой звездочки цветок,
Или снег пушистый?…Потемнела, смолкла жизнь,
Отлегли заботы…
Милый ангел, покажись!
Ангел - где ты? Кто ты?..
В такие мгновения ты и без слов понимаешь, как всё-таки прекрасно жить, ежеминутно ощущая раскинутые белоснежные ангельские крылья за своими плечами.
Потоп
Природа всякий раз удивляет, застигает врасплох, ошарашивает, никогда не спрашивая нашего мнения, не выгадывая времени, не раздумывая и не церемонясь. То заливает ливнями, то засыпает снегопадами, то кружит и ведет по льду… И всякий раз род человеческий покорно принимает ее капризы, сбивает спесь, смиряет гордость. Так было, и так будет…
Кружатся, кружатся, кружатся времена года как старая патефонная пластинка, в которой ни музыки, ни слов уже толком и не различишь: так примелькалось, наскучило, приелось. Текут дни нашей жизни, как песок сквозь пальцы, уходят в вечность, как вода сквозь сито.
Но в детстве… Над памятью нашего детства время не властно… Оттого мы так охотно возвращаемся "туда где забыли, туда, где любили, туда, где не ждали, туда, никуда, никуда…"