Низведение женщин до уровня животных в самой отсталой части общества - в "привилегированном образованном" среднем классе, отстойнике человечества - там, где Папочка самый главный, пошло так далеко, что они считают обычным делом родовые муки и лежат пачками в середине двадцатого века, в самой развитой стране мира с чавкающими у груди детками. Однако это делается вовсе не для детишек, когда "эксперты" учат Маму, что она должна оставаться дома, опустившись до животного состояния, но для Папочки; сиська - для того, чтобы Папа мог за нее подержаться; родовые муки, чтобы Папа получил свой кайф вместо Мамы (полумертвый, он нуждается в сильной стимуляции).
Превращение женщины в животное, в Мамочку, в мужчину нужно еще и по психологическим, не только практическим основаниям: мужская особь есть просто часть вида, заменяемая на любую другую. Мужчина не обладает внутренней индивидуальностью, которая возникает от того, что интригует, увлекает вас извне, что вам нравится. Полностью поглощенные собой, способные воспринимать только собственное тело и свои физические ощущения, мужчины различаются только в том, до какой степени и каким образом они пытаются защититься от собственной пассивности и желания быть женщиной.
Женская индивидуальность, существование которой он глубоко осознает, но которую не способен ни понять, ни воспринять, ни почувствовать эмоционально, пугает, беспокоит его, наполняет его чувством зависти. Поэтому он отрицает ее и продолжает определять всех в понятиях его или ее функций и пользы, отводя себе, разумеется, самые главные функции - доктора, президента, ученого - обеспечивая, таким образом, если не индивидуальность, то собственную идентичность, он пытается убедить себя и женщин (ему особенно удается убеждать женщин) в том, что функция женщины - вынашивать и растить детей, а также ублажать, размягчать и поддерживать эго мужчины; что ее функция такова, что ее может заменить любая другая женщина. На самом же деле, функция женщины - соотноситься с собой, любить себя, наслаждаться и быть собой, и никто не способен ее заменить в этом; мужская функция - производить сперму. Теперь у нас уже есть банки спермы.
Истинная функция женщин - исследовать, открывать, изобретать, решать проблемы, шутить, писать музыку - все это с любовью. Другими словами, творить волшебный мир.
НЕДОПУЩЕНИЕ ЧАСТНОЙ ЖИЗНИ
Хотя мужчина, стыдясь того, что он из себя представляет и того, что он делает, настаивает на закрытости и секретности частной жизни во всех ее аспектах, он не уделяет этому особого внимания. Поскольку он пуст, не является полноценным, самостоятельным существом, не обладает своим "я", способным доставлять наслаждение и постоянно нуждается в обществе женщины, он не видит ничего плохого в том, чтобы вторгаться в мысли любой женщины, даже совсем незнакомой, в любом месте и в любое время; он скорее возмущается и чувствует себя оскорбленным, когда ему запрещают это, он теряется - он неспособен за всю свою жизнь понять, почему кто-то может предпочесть одну минуту одиночества обществу любого встречного мудака. Желая стать женщиной, он постоянно стремится быть рядом с ними, что ближе всего к достижению этой цели, поэтому он сотворил "общество", основанное на семье - парного сочетания мужчина-женщина и их детей (оправдание существования семьи), живущих практически друг на друге, бессовестно попирая права женщины, ее частную жизнь и ее сознание.
ИЗОЛЯЦИЯ, ЧАСТНЫЕ ДОМА И ЗАПРЕТ НА ЧЕЛОВЕЧЕСКУЮ ОБЩНОСТЬ
Наше общество - это не сообщество, а просто собрание отдельных семейных ячеек. Страшно неуверенный в себе, боящийся, что женщина покинет его, если у нее будет доступ к другим мужчинам или к чему-либо, напоминающему жизнь, мужчина стремится изолировать ее от других мужчин и от того, что считается цивилизацией, поэтому он вывозит ее в пригород, с частными домами, где проживают эти группы семейных пар со своими детьми, замкнутые на самих себе. Изоляция помогает ему делать вид, что он - личность, поскольку он "закоренелый индивидуалист", одиночка, считающий нежелание сотрудничать и одиночество проявлением индивидуальности.
Есть еще причина для изолированности мужских особей: каждый мужчина - это остров: каждый. Запертый внутри себя, эмоционально изолированный, неспособный на отношения, мужчина испытывает ужас перед цивилизацией, людьми, городами, ситуациями, где требуется понимание и отношения с людьми. Поэтому, напуганный как кролик, он мчится, захватив с собой папашкину задницу, в леса, в пригороды, или, в случае с "хиппи" - он скрывается на коровьих пастбищах, где вволю размножается, кувыркаясь в траве со своей флейтой и бусами.
"Хиппи", чье желание быть "Мужчиной", "закоренелым индивидуалистом", не так сильно, как у среднего мужчины, и который, вдобавок заводится от мысли иметь доступ ко многим женщинам, восстает против тягостей жизни Кормильца и однообразия одной женщины. Под видом соучастия и сотрудничества, он создает коммуну или племя, которые при всей их "совместности", и отчасти, благодаря ей (коммуна - всего лишь разросшаяся семья, разросшееся посягательство на права, частную жизнь и сознание женщины), являются таким же сообществом, как и обыкновенное "общество".
Настоящее сообщество состоит из личностей - не просто из представителей вида, не из пар - уважающих индивидуальность и частную жизнь друг друга, в то же время взаимодействующих интеллектуально и эмоционально - свободных душ в свободных отношениях друг с другом, сотрудничающих друг с другом для общей цели. Традиционалисты говорят, что главная ячейка "общества" - семья; "хиппи" говорят, что это - племя; никто не говорит, что это - индивидуум.
"Хиппи" бубнит об индивидуальности, но имеет о ней не больше представления, чем любой другой мужчина. Он жаждет вернуться к Природе, к полям и лесам, к обиталищам пушистых зверьков, к которым сам принадлежит, прочь от городов, где, по крайней мере, прослеживаются зачатки цивилизации, хочет жить на уровне вида, проводя время в простой, неинтеллектуальной деятельности - фермерство, ебля, нанизывание бус. Самым главным занятием в коммуне, ее основой, является групповуха. "Хиппи" в коммуне привлекает, в основном, перспектива доступных пизд - главный доступный всем предмет потребления, возможность получить, только попросив, но, ослепленный жадностью, он не может принять других мужчин, с которыми должен делиться, или ревность и собственничество самих пизд.
Мужчины не способны сотрудничать для достижения общей цели, потому что цель каждого мужчины - пизда только для него самого. Следовательно, коммуна обречена на провал: каждый "хиппи" в панике схватит любую простушку, которая им восторгается, и как можно быстрее утащит ее в пригород. Мужчина не способен развиваться социально, он просто мечется между изоляцией и групповухой.
КОНФОРМИЗМ
Несмотря на то, что он хочет быть индивидуальностью, мужчина боится всего того в себе, что хоть немного отличает его от других особей; это заставляет его подозревать, что он не настоящий "Мужчина", что он пассивен и абсолютно сексуален, очень неприятное предположение. Если мужчина - это "А", а он нет, тогда он не мужчина, он, наверное, пидар. Поэтому он старается подтвердить свою "Мужественность", пытаясь во всем походить на других мужчин. Непохожесть в других мужчинах, как и в нем самом, пугает его; это значит, что они - пидары, которых нужно избегать всеми способами, поэтому он стремится сделать так, чтобы все другие мужчины подчинялись общим правилам.
Мужская особь осмеливается быть непохожей до такой степени, что приемлет свою пассивность и свое желание быть женщиной, свою голубизну. Самый отдалившийся мужчина - трансвестит, но он также, несмотря на отличие от других мужчин, абсолютно похож на других трансвеститов; будучи функционалистом, он находит в этом свою идентификацию: он - женского рода. Он пытается избавиться от своих тревог - но индивидуальности нет, как и не было. Не уверенный до конца, что он женщина, боясь успешно стать ею, он невольно подчиняется стереотипу мужского восприятия женщины, превращаясь в набор претенциозных ужимок.
Чтобы удостовериться, что оно - "Мужчина", мужское существо должно быть уверено, что женское существо - это "Женщина", противоположность "Мужчине", а, значит, женщина должна вести себя как трансвестит. И Папина Дочка, чьи женские инстинкты были искорежены в ней с малолетства, легко и послушно принимает эту роль.
АВТОРИТЕТЫ И ПРАВИТЕЛЬСТВО
Не имея представления о добре и зле, совести, которая может происходить только от сопереживания другим… не веря в свое несуществующее "я", неизбежно конкурентный и, изначально не способный на сотрудничество, мужчина нуждается во внешнем управлении и контроле. Для этого он создает авторитеты - священников, экспертов, боссов, лидеров и т. п. - а также правительство. Желая, чтобы женщина (Мама) направляла его, но, не имея возможности признать этот факт (он ведь, в конце концов, МУЖЧИНА), желая играть роль Женщины, узурпировать ее функцию Наставницы и Защитницы, он старается сделать так, чтобы все авторитеты были мужского пола.
Нет разумных причин, по которым общество, состоящее из разумных существ, способных на сочувствие друг к другу, цельных и не имеющих естественных причин для конкуренции, нуждалось бы в правительстве, законах, лидерах.
ФИЛОСОФИЯ, РЕЛИГИЯ И МОРАЛЬ НА ОСНОВЕ СЕКСА
Мужская неспособность соотноситься с кем, или чем-либо делает его жизнь бесцельной и бессмысленной (наивысшее мужское откровение это то, что жизнь абсурдна), поэтому он изобрел философию и религию. Пустой сам по себе, он смотрит вовне не только, чтобы получить направление или управление, но для спасения и обретения смысла жизни. Поскольку счастье на земле для него невозможно, он придумал Рай.
Поскольку мужчина не способен сочувствовать другим и абсолютно сексуален, "зло" - это сексуальная "вседозволенность", а "девиантные" ("немужские") сексуальные практики, не связанные с отказом от пассивности и абсолютной сексуальности, которая, если ей потакать, может разрушить "цивилизацию", поскольку "цивилизация" базируется исключительно на потребности мужчин защититься от этих определений. Для женщины (с позиции мужчин) "зло" - это любое поведение, которое вовлечет мужчину в сексуальную "вседозволенность" - то есть если она не ставит потребности мужчины выше своих, а также не быть пидаром.
Религия не только обеспечивает мужчинам цель (Рай) и привязывает женщин к мужчинам, но предлагает ритуалы, через которые он может искупить вину и чувство стыда, которые он испытывает, если недостаточно сопротивляется своим сексуальным позывам; по сути своей, вину и стыд за то, что он - мужчина.
Большинство мужчин, трусливо перенося присущие им слабости на женщин, обозначая их как женские слабости, считают, что они обладают женской силой; многие философы, те, что не столь трусливы, признают тот факт, что мужчинам свойственны недостатки, но все же не могут признать, что они свойственны только мужчинам. Поэтому они именуют мужские качества Человеческими Качествами, представляют проблему своей никчемности, которая их ужасает, как философскую дилемму, придавая значимость собственному скотству, высокопарно именуют свою никчемность как "Проблему Идентичности" и продолжают высокопарно пиздеть о "Кризисе Индивидуальности", "Сущности Бытия", "Экзистенции Выше Сущности", "Экзистенциальных Видах Бытия" и т. д., и т. п.
Женщина не только естественно приемлет свою идентичность и индивидуальность, но инстинктивно знает, что единственное зло - это причинять боль другим, и что смысл жизни - это любовь.
ПРЕДРАССУДКИ (РАСОВЫЕ, ЭТНИЧЕСКИЕ, РЕЛИГИОЗНЫЕ, И Т.П.)
Мужчина нуждается в козлах отпущения, на которых он может свалить свои неудачи и недостатки, обрушить свою неудовлетворенность тем, что он не женщина. В этом смысле большую практическую ценность имеет набор всяких видов дискриминации, позволяющий увеличить набор пизд, доступных для мужчин, стоящих у власти.
КОНКУРЕНЦИЯ, ПРЕСТИЖ, СТАТУС, ФОРМАЛЬНОЕ ОБРАЗОВАНИЕ, НЕВЕЖЕСТВО И СОЦИАЛЬНЫЕ И ЭКОНОМИЧЕСКИЕ КЛАССЫ
Обуреваемый непреодолимой жаждой женского обожания, но не обладая внутренней ценностью, мужской пол создает предельно искусственное общество, которое позволяет ему определять ценность с помощью денег, престижа, "высокого" общественного статуса, степени, профессионального положения и знания, а также "опуская" как можно больше мужчин в профессиональном, социальном, экономическом и образовательном смысле.
Целью "высшего" образования является не образование, но исключение наибольшего числа мужчин из множества профессий.
Мужская особь, предельно физиологичная, неспособная на мыслительную деятельность, хотя и способная понимать и использовать знания и идеи, неспособна, однако, соотноситься с ними, воспринимать их эмоционально; он не ценит знания и идеи в их сути (они лишь средства для достижения цели) и, следовательно, не нуждается в интеллектуальных партнерах, в развитии интеллектуального потенциала в других. Напротив, мужская особь втайне заинтересована в невежестве других; это дает немногим познавшим явное преимущество над несведущими, и, кроме того, мужчина знает, что просвещенное, понимающее женское общество означает его конец. Здоровая, самодостаточная женщина хочет общества равных, достойных уважения, тех, от кого можно словить кайф; мужчина и больная, неуверенная в себе мужеподобная женщина ищут всего лишь общества червей.
Ни одна настоящая социальная революция не может осуществиться с помощью мужчин, поскольку все мужчины наверху блюдут статус кво, а все опущенные мужчины хотят быть сверху. "Бунтарь" мужского рода - это фарс; все происходит в мужском "обществе", сделанном им самим, для его удовлетворения. Но нет ему удовлетворения, поскольку он не знает этой радости. В конечном счете, он бунтует только против одного, того, что он мужчина. Мужское умирает только тогда, когда технология вынуждает его к этому, когда нет выбора, когда "общество" достигает того предела, где он должен измениться или умереть. Мы достигли этого порога; если женщины не начнут шевелиться, не поднимут задницу, нам, возможно, придется умереть.
НЕДОПУЩЕНИЕ РАЗГОВОРА
Он настолько поглощен собой, настолько не связан с внешним миром, что "разговор" мужчины, если он не посвящен ему самому, превращается в монотонное завывание, лишенное всякого человеческого смысла. Мужская "интеллектуальная беседа" - это зажатая, натужная попытка произвести впечатление на самку.
Папина Дочка, пассивная, обучаемая, уважающая и трепещущая перед мужской особью, позволяет ему навешивать пресную лапшу ей на уши. Ей это не трудно, поскольку ее скованность и страх, отсутствие хладнокровия, неуверенность и сомнения, непонимание собственных чувств и ощущений, которые внушил ей Папочка, делают ее ощущения поверхностными и не позволяют ей понять, что треп мужчины - это чистый треп; подобно тому, как эстет "воспринимает" фуфло, подписанное как "Великое Искусство", она считает, что балдеет от того, что скучно до смерти. Она не только выслушивает всю эту болтовню, но даже подстраивается под тупость этой "беседы".
Натасканная с детства быть приличной, воспитанной и "порядочной", подыгрывая мужчине, скрывающему свои животные инстинкты, она послушно упрощает свой разговор до уровня пустой беседы, снижает ее до безвкусных тем, превосходящих банальности - или, если она "образована" до уровня "интеллектуальной" дискуссии, то бишь безличного обсуждения бессмысленных абстракций типа Валового Национального Продукта, Общего Рынка, влияния Рембо на искусство символистов. Она настолько увлечена подыгрыванием, что это, в конце концов, становится ее второй натурой, и она продолжает подыгрывать даже в чисто женском обществе.
Помимо подыгрывания, ее "разговоры" сильно ограничены ее боязнью выразить необычные, оригинальные мнения, ее самооценка базируется на неуверенности в себе, и поэтому разговор с ней лишен очарования. Порядочность, вежливость, "достоинство", неуверенность, интровертность вряд ли способствуют интенсивности и содержательности, которые необходимы для разговора, чтобы он что-то значил. Такой разговор совсем лишен напряжения, так как только уверенные в себе, коммуникабельные, гордые, умные женщины способны на интенсивный, циничный, мудрый разговор.
НЕДОПУЩЕНИЕ ДРУЖБЫ (ЛЮБВИ)
Мужчины презирают себя, других мужчин, которых они считают более чем случайными, и которых они не считают женщинами (например, "симпатичных" психоаналитиков и "Великих Художников") или посланников божьих и всех женщин, которые их уважают и подыгрывают им; неуверенные в себе, ищущие одобрения, лебезящие мужеподобные женщины также презирают себя и всех себе подобных женщин; самодостаточные, раскованные, авантюрные женские женщины презирают мужчин и подмахивающих мужеженщин. Короче, презрение - это сегодняшний принцип отношений.
Любовь - это не зависимость или секс, а дружба, и, следовательно, любовь двух мужчин невозможна, как невозможна любовь мужчины и женщины, или двух женщин, одна из которых, или обе - пустоголовые, беспомощные, угодливые мужеженщины; как и разговор, любовь может возникнуть только между двумя самостоятельными, отвязными, заводными женскими женщинами, поскольку дружба основывается на уважении, а не презрении.
Даже между замечательными женщинами редко завязывается глубокая дружба во взрослом возрасте, потому что почти все они либо привязаны к какому-то мужчине из соображений экономического выживания или бьются за жизнь, прорубая себе дорогу в джунглях, чтобы держать голову над аморфной массой. Любовь не может процветать в обществе, основанном на деньгах и бессмысленном труде, она требует полной экономической и личной свободы, времени на развлечения и возможностей для интенсивной, всепоглощающей, эмоционально удовлетворяющей деятельности, которая, если вы делите ее с той, кого уважаете, приводит к настоящей дружбе. Наше "общество" практически не предоставляет возможности для такого времяпрепровождения.
Отняв у мира возможность разговора, дружбы, любви, мужской род предлагает нам следующие жалкие суррогаты: