Вся его жизнь осуждала его, и был он отправлен куда заслужил. На смену ему пришло множество разбойников, из коих несколько повешенных спаслось. Это воодушевило писцов, стоявших перед Магометом, Лютером и Иудой: обрадовало их то, что путь к спасению не заказан и разбойникам, - и они толпою ринулись в судилище под громкий смех чертей.
Стоявшие на страже ангелы стали вызывать им в качестве защитников евангелистов.
Сначала произнесли обвинительную речь демоны. Обвинения свои они строили не на показаниях, которые дали писцы о своих преступлениях, а на тех преступлениях, кои они за свою жизнь облыжно приписали другим. Первое, что они сказали, было:
- Самая главная их вина, Господи, в том, что они пошли в писцы.
Обвиняемые при этом возопили (полагая, будто им удастся что-либо скрыть), что они были всего лишь секретарями. Все, что могли сказать в их пользу защищавшие их ангелы, было:
- Они крещены и принадлежат к истинной церкви.
Немногим удалось что-либо к этому добавить. Все их речи кончались одним: "Человек слаб. Больше делать они этого не будут, и пусть поднимут палец".
В конце концов спаслись двое или трое, а прочим дьяволы крикнули:
- Поняли теперь, что к чему? И подмигнули им, намекая, что-де там, на земле, чтобы очернить человека, без них было не обойтись, а тут уж другим пахнет.
Писцы, видя, что за то, что они христиане, с них взыскивают еще строже, чем с язычников, стали говорить, что христианами они стали не по своей воле, крестили их, когда они были еще младенцами, и держали их на руках восприемники.
Должен сказать, что Магомет, Иуда и Лютер так осмелели, видя, что спасся какой-то писец, что чуть было не вышли на судилище. Я даже удивился, что они этого не сделали, но потом сообразил, что помешал им врач, коего вытолкнули вперед черти и те, что влекли его за собой, а именно аптекарь и цирюльник. Дьявол, державший списки судебных бумаг, не преминул указать на важность этих лиц:
- Из-за этого лекаря, при соучастии этих вот аптекаря и цирюльника, сошло в могилу больше всего народу. Ими мы должны особенно прилежно заняться.
Ангел попробовал было сказать в защиту аптекаря, что беднякам он отпускал лекарства даром, но демон на это возразил, что все его лекарства были поддельными, а клистиры его смертельней мортиры, что он стакнулся с каким-то поветрием и при помощи своих снадобий начисто выморил две деревни.
Врач валил вину на аптекаря, и кончилось тем, что тот исчез, а с цирюльником дело у них дошло до того, что каждый кричал: "Отдай мне моих покойников и забирай своих!" Одного адвоката осудили за то, что право получалось у него право, как дуга. Когда его вывели, за спиной его обнаружили человека, который встал на четвереньки, чтобы остаться незамеченным.
Спросили, кто он такой, и тот ответил, что комический актер.
- Дьявол обрушился на него:
- Какой ты комик, просто балаганный фигляр! Мог бы сюда не являться, зная, что тут дела идут серьезные.
Тот поклялся убраться и был отпущен в ад на честное слово.
Тут подоспела на суд толпа трактирщиков. Повинны были они все как раз по винной части, ибо у всех у них в заведении было одно заведение: плати за вино, а пей воду. Вели они себя уверенно, ссылаясь на то, что всегда поставляли чистое вино для причастия в одну из больниц, но это им не помогло, равно как и портным, уверявшим, что они всю жизнь только и шили платьица младенцу Иисусу, - всех их отправили туда, куда им путь лежал.
На смену портным явились три или четыре богатых и важных генуэзца, они потребовали, чтобы им дали где сесть. Тут вмешался черт:
- Сесть хотят? Здесь им не у чего сидеть. Много они с нас не высидят. Досиделись. Им теперь только в аду и сидеть.
И, обратившись к Богу, один из чертей воскликнул:
- Все люди как люди - в своем отчитываются, а эти вот - только в чужом.
Им вынесли приговор, толком я его не расслышал, но след их простыл незамедлительно.
Очередь дошла до кавалера, державшегося так прямо, словно он самый прямой христианин. Всем он учинил низкий поклон, проделав при этом рукой такое движение, словно хотел напиться из лужи. Воротник у него был столь пышный, что трудно было решить, есть ли вообще голова за его плойкой. Один из привратников от имени Всевышнего спросил его, человек ли он. Тот со всякими церемонными поклонами ответствовал, что точно, и, если угодно узнать о нем поподробнее, да будет известно, что величают его доном Некто, и в этом он готов поклясться честью дворянина. Ответ этот изрядно рассмешил одного из чертей, который заметил:
- Этому франту только в ад и дорога. Спросили молодчика, чего он хочет, и получили в ответ:
- Спастись.
Препоручили его чертям, дабы они намяли ему бока, но у франта была одна забота, как бы не пострадал его воротник. Вслед за ним появился человек, издававший громкие крики.
- Вы не думайте, что дело мое неправое! - восклицал он. - Не всякий, кто громко кричит, не прав. Сколько есть на небе святых - из всех я пыль выбивал.
Услышав такие речи, все решили, что перед ними по меньшей мере какой-нибудь Диоклетиан или Нерон, но человек этот оказался всего-навсего ризничим, вытряхивавшим пыль из облачений на статуях святых и полагавшим, что этим он обеспечил себе спасение, Но тут один из чертей объявил, что ризничий выпивал все масло из лампад и сваливал вину на сов, почему их всех до единой и истребили безвинно; ощипывал, чтобы одеваться, украшения со святых, наследуя им, так сказать, еще при жизни, да еще любил заглядывать в церковные сосуды.
Не знаю, как он пытался оправдаться, но дорогу ему показали не направо, а налево.
На освободившемся месте оказались весьма расфуфыренные дамы, которые, едва увидели безобразных чертей, стали строить брезгливые мины. Ангел сказал Богоматери, что они посвятили себя ее служению, а потому ей и надлежит защищать их. Но бывший при сем дьявол заметил, что хоть они и почитали богоматерь, но непорочность пресвятой девы была у них отнюдь не в почете.
- Да, признаюсь, - сказала одна, повинная в прелюбодеяниях.
Тут дьявол напомнил ей, что муне у нее был о восьми телах, венчалась же она всего лишь с одним из целой тысячи. Осудили только ее одну, и, уходя, она повторяла:
- Знала бы я, что меня ожидает, не стала бы таскаться на мессу по праздникам.
Судилище подходило к концу, и тут обнаружилось, что перед верховным судьей еще не представали Иуда, Магомет и Мартин Лютер. Черт спросил, кто из троих Иуда. Лютер и Магомет каждый отозвался, что он, чем крайне разобидел Иуду.
- Господи, - возопил он. - Иуда - это я, и никто другой! Вы отлично знаете, что я куда лучше их, ибо, если я вас и продал, то этим я спас мир, а эти люди не только продались и вас продали, но и мир привели к погибели.
Всех троих приказано было пока удалить, и тут ангел, перелистывавший списки, обнаружил, что от суда до сих пор уклоняются альгуасилы и фискалы. Вызвали их, и они, понуря голову, произнесли:
- Что тут говорить, наше дело ясное.: Не успели они это выговорить, как на суд, изнемогая под тяжестью астролябий и глобусов, вбежал астролог, крича, что произошла ошибка и время Страшного суда еще не наступило, поскольку Сатурн не завершил своих движений, равно как не завершила их твердь. Увидя его нагруженным таким количеством бумаги и дерева, к нему обратился черт:
- Вот вы и дровец себе припасли, словно предчувствовали, что сколько бы вы о небесах ни толковали, а на небо вам не попасть и после смерти придется вам в пекло отправиться.
- А я не пойду.
- Ну так отведут.
Так и сделали.
На этом и закончилось судилище.
Тени устремились каждая в свою сторону, новой свежестью задышал воздух, земля покрылась цветами, отверзлось небо, и на него вознес Христос всех блаженных, спасенных его страстями, дабы они успокоились на лоне его, а я остался в долине и, проходя по ней, услышал превеликий шум и стоны, исходившие из земли.
Я полюбопытствовал узнать, в чем дело, и в глубокой пещере, уходившей в Аверн, увидел множество осужденных, и в их числе ученого адвоката, копавшегося более в кляузах, нежели в казусах, а также писца-буквоеда, питавшегося теми бумагами, кои в этой жизни он не пожелал прочесть. Вся адская утварь, все платье и прически грешников держались не на гвоздях, булавках или шпильках, а на альгуасилах (нет никого, кто умел бы так держать и не пущать!). Скупец так же пересчитывал тут свои муки, как считал когда-то деньги, лекарь тужился над урыльником, а аптекарь терзался, ставя себе клизму.
Все это так меня рассмешило, что я проснулся от собственного хохота, весьма довольный, что мне пришлось очнуться от столь тягостного сна скорее развеселенным, нежели напуганным. Сны эти таковы, ваша милость, что, доведись вам уснуть за их чтением, вы убедитесь, что увидеть вещи такими, как я их вижу, можно лишь страшась их так, как я поучаю их страшиться.
Франсиско де Кеведо, "Сновидения и рассуждения об истинах, обличающих злоупотребления, пороки и обманы во всех профессиях и состояниях нашего века" (1627)
Геродот
Сновидение и рок
Крез изгнал Солона из Сард, потому что знаменитый мудрец презирал земные блага и придавал значение только сути вещей. Крез полагал себя счастливейшим из смертных. За это боги решили его покарать.
Царю приснился сон, что его храбрый сын Атис погибнет, пораженный железным копьем. Он приказал собрать дротики, копья и мечи и сложить их во внутренних женских покоях, а также решил женить своего сына. Когда Крез был занят свадьбой, в Сарды прибыл некий человек с руками, обагренными кровью. Это был фригиец Адраст, внук Мидаса. Он попросил убежища и очищения, ибо нечаянно убил своего брата и отец изгнал его. Крез оказал ему обе милости.
В то время в Мисии появился огромный вепрь, опустошавший все вокруг. Испуганные мисийцы попросили Креза послать к ним отважного Атиса с отрядом воинов, но царь объяснил им, что сын недавно женился и теперь у него медовый месяц. Узнав об этом, Атис попросил отца избавить его от бесчестья. Крез рассказал ему свой сон. "Тогда, - сказал Атис, - нам нечего бояться, потому что клыки вепря не из железа". Слова юноши убедили отца, и тот попросил Адраста сопровождать его сына. Фригиец согласился, несмотря на свой траур, потому что считал себя обязанным Крезу. На охоте Адраст, пытаясь поразить вепря, убил Атиса. Крез смирился с судьбой, которую предсказал ему рок во сне, и простил Адраста. Но тот заколол себя на могиле несчастного Атиса.
Так рассказывает Геродот в первой из девяти книг своей "Истории"
Джеймс Джордж Фрэзер
Душа, сон, действительность
Считается, что душа погруженного в сон человека на самом деле вылетает из тела и посещает те места, видит тех людей и совершает те действия, которые видит спящий. Например, когда бразильский или гвианский индеец пробуждается от глубокого сна, он твердо убежден, что душа его взаправду охотилась, ловила рыбу, рубила деревья или делала еще что-то привидившееся ему, в то время как тело в неподвижности лежало в гамаке. Целое селение индейцев-бороро пришло в панику и чуть не покинуло место своего обитания из-за того, что кому-то приснилось, будто к ним украдкой приближаются враги. Один индеец племени макуши был слаб здоровьем, и ему привиделось во сне, что хозяин заставил его волоком поднять каноэ через каскад крутых водопадов. Следующим утром индеец горько упрекал хозяина в бессердечии к бедному больному, которому всю ночь пришлось тяжело работать. Индейцы Гран-Чако часто рассказывают самые невероятные истории и выдают их за сущую правду. Поэтому несведущие европейцы утверждают, что эти индейцы - лгуны. На самом же деле индейцы глубоко убеждены в правдивости рассказываемого: ведь они не отличают сна от яви. Отсутствие души во время сна чревато опасностями, поэтому если по какой-либо причине душа надолго оторвется от тела, человек, лишившись своего жизненного начала, умрет. У немцев бытует верование, согласно которому душа выскальзывает изо рта спящего в виде белой мыши или птички; преградить птице или животному путь к возвращению - значит вызвать смерть спящего. Поэтому жители Трансильвании утверждают, что не следует позволять ребенку спать с открытым ртом; в противном случае душа его выскользнет в виде мыши, и ребенок никогда не проснется. Задержаться душа спящего человека может по ряду причин. Она может, к примеру, встретить душу другого спящего, и они подерутся. Если гвинейский негр утром просыпается с ломотой в костях, ему кажется, что душа другого человека во сне поколотила его душу. Кроме того, душа может встретить душу недавно умершего человека, и та увлечет ее за собой. Поэтому туземцы на островах Ару не останутся в доме на ночь после того, как кому-то случится в нем умереть, так как считается, что душа умершего еще пребывает в доме, и они опасаются повстречаться с ней во сне. Далее, возвратиться в тело спящего человека душе может помешать несчастный случай или прямое насилие. Если во сне даяку привидится, что он упал в воду, ему кажется, что случай этот действительно приключился с его душой; он посылает за колдуном, который сеткой ловит душу в водоеме до тех пор, пока не поймает и не возвратит ее владельцу. Санталы рассказывают такой случай. Одному уснувшему человеку очень захотелось пить, и душа его в виде ящерицы покинула тело и вошла в кувшин с водой. Как раз в этот момент владелец кувшина прикрыл его крышкой; поэтому душа не смогла вернуться в тело, и человек умер. Пока друзья усопшего готовили его тело к сожжению, кто-то открыл кувшин, чтобы набрать в него воды. Тут ящерица выскользнула и возвратилась в тело, которое тотчас же ожило. Человек встал и спросил друзей, почему они плакали. Те сказали, что считали его мертвым и готовились сжечь его тело. Человек объяснил друзьям, что спустился в колодец за водой, но выбраться оттуда оказалось делом трудным и он только что вернулся. Тогда они все поняли.
Дж. Дж. Фрэзер, "Золотая ветвь"
Ицхак Ниссим
Нет презренных занятий
Некий святой муж попросил Бога открыть ему, кто будет его товарищем в Раю. Ответ пришел во сне: "Мясник из твоего квартала". Святой муж чрезвычайно огорчился соседством такого грубого и необразованного человека. Он начал поститься и вновь вопрошать Бога - в молитвах. Сон повторился: "Мясник из твоего квартала". Благочестивый человек заплакал, стал молиться и просить. И вновь услышал во сне: "Я бы наказал тебя, не будь ты таким благочестивым. Что презренного находишь ты в человеке, чьих поступков не знаешь?" Святой муж отправился поглядеть на мясника и стал расспрашивать его о жизни. Тот ответил, что часть дохода употребляет на домашние нужды, а остальное отдает бедным, и высказал убеждение, что так поступают многие. Он также рассказал, что однажды выкупил за большие деньги из плена девочку. Дал ей воспитание и уже собирался выдать замулс за собственного сына, когда к нему явился грустный юноша-чужестранец, который объявил, что ему приснился сон, будто здесь находится девушка, просватанная за него еще в детстве, но похищенная солдатами. Мясник не колеблясь вручил ее юноше. "Ты и впрямь Божий человек!" - воскликнул любопытный сновидец. В глубине души он захотел еще раз встретиться с Богом, чтобы поблагодарить его за прекрасного товарища, которого тот предназначил ему в вечности. Бог был немногословен: "Друг мой, нет презренных занятий".
Раби Ниссим, "Хибур Йафе Мехайесчуа"
Хуан Хосе Арреола
Ад V (перевод Л. Бурмистровой)
Среди ночи я вдруг проснулся на краю разверстой пропасти. Рядом с моей постелью круто вниз устремлялись полукруглые уступы из темного камня, окутанные поднимавшимися тошнотворными испарениями, и виднелись снующие черные птицы. На оплавленном выступе, почти зависнув над бездной, стоял некто, выглядевший весьма смехотворно и увенчанный лавровым венком; он протягивал мне руку, приглашая спуститься.
Сильный страх охватил меня. Я вежливо отказался, заявив, что все попытки человека проникнуть вглубь себя, заканчиваются пустой, бессмысленной болтовней.
Я предпочел включить свет и снова погрузиться в глубины монотонности терцетов, где звучит голос, который одновременно говорит и плачет, повторяя мне раз за разом, что нет большей печали, чем вспоминать о счастливых временах, будучи обездоленным.
Хуан Хосе Арреола, "Побасенки" (1962)
Джузеппе Унгаретти
В полусне
Осквернена насильем эта ночь.
В ней точно кружева изрежен воздух пальбой незримых спрятанных в окопах укрывшихся в траншеях как моллюски меж створок раковин.
Мне все сдается, что утирая лоб каменотесы крушат неутомимо крепкий камень брусчатку вулканической породы на мостовых давно знакомых улиц. Я их невольно слышу в полусне.
Джузеппе Унгаретти, "Погребенный порт" (1919)
Луиджи Пиранделло
Pirandelliana
Даме снится по ночам ее возлюбленный. Поначалу это кошмары ревности. Затем, в какую-то ночь, он объясняется ей в любви. Наконец, возлюбленный решается подарить ей бриллиантовое колье, но чья-то рука (ее прежнего любовника, разбогатевшего плантатора) похищает его. Возлюбленный в припадке ревности душит даму. Когда она просыпается, горничная приносит ей футляр с бриллиантовым колье - это колье из ее сна. В этот момент является возлюбленный дамы, он расстроен тем, что не сумел купить колье, так как оно уже продано, и спрашивает, что может подарить ей взамен.
Сюжет Луиджи Пиранделло, "Сон или нет" (1920)