Король нашей страны был фанатичным поклонником вашего диктатора, Бахманн, написал я, и в соответствии с их протухшими иерархическими законами весь народ за ничтожными исключениями сплотился на стороне своего слабоумного короля. Самым неприкрытым образом поддерживали они агрессора, когда он оккупировал соседние страны, – братские страны, братские, Бахманн! – у них хватало наглости называть их братскими даже тогда, когда эти страны пылали в огне войны. Мое так называемое отечество даже пальцем не пошевельнуло, чтобы помочь этим братским странам, наоборот, они радовались их несчастьям, причиненным, к сожалению, диктатором вашей страны, Бахманн, и они не делали секрета из своих симпатий к диктатору вашей страны, написал я Бахманну, они же всегда на стороне сильного, они поддерживали его чем могли – сырьем, техникой, связью, сталью, бумагой, подшипниками, логистикой, сведениями о политических противниках и прежде всего морально. В разгар войны ваша армия имела возможность пользоваться железными дорогами моей так называемой родины, разъезжать между порабощенными ею – "братскими" для моей так называемой родины – странами, грабить и убивать всех, до кого могли дотянуться, и все это под бурное – только представьте себе эту безвкусицу, Бахманн! – под бурное одобрение народа, населяющего те градусы северной широты.
Я не хочу вас провоцировать, Бахманн, написал я Бахманну, но я вынужден был напомнить вам исторические мерзости, происходившие в вашей стране, только для того, чтобы показать не меньшую мерзость политики моей страны в то время, потому что без злой воли властей предержащих и злой воли народа в моей стране ваша страна не могла бы совершить столько подтвержденных бесчисленными документами преступлений именно в этих соседних с нами, "братских" странах, это можно считать доказанным, написал я Бахманну. В формах, совершенно чуждых любой стране с минимальным чувством международного права, моя так называемая родина позволила оккупантам пользоваться своими железными дорогами, иногда это напоминало проезд королевского кортежа – толпы моих соотечественников ликующими криками приветствовали оккупационные войска на станциях, и в награду за это безвкусное ликование и моральную поддержку ваши земляки, Бахманн, кидали пачки сигарет моим тогдашним соотечественникам, можно сказать, моим дедушкам и бабушкам, и уезжали под аплодисменты, чтобы продолжать грабить соседние страны и убивать их жителей.
Никто даже и не стыдился, Бахманн, никто не стыдился подражать тому культу, которым вы окружили вашего диктатора, написал я Бахманну, многие даже подражали вашим приветствиям – с вытянутой вперед прямой рукой, более того, они вытягивали руку еще сильней, и рука была еще более прямой, чем у самых ретивых, самых фанатичных ваших подданных… жители соседних стран страдали, а у моего народа не находилось ничего им в утешение, кроме разве что презрительного смеха и плевков в их сторону, они смотрели на их страдания с хладнокровием палачей… какое непревзойденное свинство, не так ли, Бахманн? – написал я Бахманну. Я сам чувствую вину за это свинство, хотя меня в то время еще не существовало даже в замысле. Они не пошевельнули пальцем ради "братских" народов, за исключением разве что восточного нашего соседа… там у них были далекоидущие территориальные претензии, поэтому они приняли несколько тысяч детей беженцев… они охотнее всего направили бы их на принудительные работы, если бы только решились, но что касается наших западных соседей, особенно северо-западных, с которыми сорок лет назад они заключили союз, они предали их, и предали так подло, что я не нахожу слов.
И несмотря на все это, несмотря на все это, Бахманн, они никогда не упускают случая представить себя как героев, спасавших людей во время войны, они самым гротескным образом украшают себя павлиньими перьями – и вы знаете почему? Потому что во время войны нашлось два или три человека, посвятивших себя филантропии, причем мало того, что филантропия совершенно чужда этой стране, этого мало, Бахманн, власти делали все, что от них зависело, чтобы им помешать. Эти два или три человека, вам наверняка знакомы их имена, написал я Бахманну, не что иное, как исключение, лишь только подтверждающее не поддающееся перу презрение к человеческой личности в этой стране, – несколько порядочных людей, которые со своим совершенно нетипичным для этих градусов северной широты бескорыстием и человеколюбием, короче говоря, не лишенных нормальной человеческой совести, несколько порядочных людей, всего несколько, решили попробовать спасать человеческие жизни. Никакой поддержки со стороны своего народа или своих властей они не дождались, более того, написал я Бахманну, когда один из них при до сих пор не выясненных обстоятельствах исчез, правительство не предприняло никаких усилий, чтобы как-то узнать о его судьбе, – этого, впрочем, и следовало ожидать.
А теперь, пользуясь гражданским мужеством и человеческим благородством этих людей, они десятилетиями нагло лгут, что правительство и народ якобы спасали во время войны преследуемых и обездоленных, в то время как и правительство, и народ с плохо скрытым неодобрением наблюдали за героической деятельностью этих немногих белых ворон и делали все, чтобы им помешать… я, может быть, чуточку преувеличиваю, Бахманн, но в основе все это так и есть. Могу только добавить, что теперь уже не существует людей такого уровня и таких моральных достоинств в этой стране, меня даже, честно говоря, всегда удивляло, как они вообще могли там появиться, если вспомнить, что это за страна.
Обобщая все это, добавил я, можно сказать, что на тех градусах северной широты население уже столетиями наслаждается своей моральной неполноценностью, а если они это наслаждение и скрывают, то исключительно из тактических соображений. Помощь третьему миру – тактика, оппортунистические монологи на горячие темы, например насчет недопустимости педофилии, – тактика, экологическая политика, трудовая политика, борьба с наркотиками… короче говоря, все в этой стране, все, за что ни возьмись, одна сплошная тактика.
Хотите узнать правду об этом народе – откройте любую бульварную газету. Бульварные газеты, написал я Бахманну, на тех градусах северной широты, о которых идет речь, яснее всего демонстрируют читателю, что это за страна и что это за народ.
Хочу, чтобы вы меня правильно поняли, Бахманн, написал я Бахманну, бульварная пресса в вашей стране тоже не образец для подражания, нет, ваша пресса, так же как и вся бульварная пресса на континенте, находится на удручающе низком уровне, но если сравнить ее с бульварной прессой моей страны, то в ней, по крайней мере, нет ханжества.
Ни для кого не секрет, что, когда бульварные газеты в вашей стране утверждают, что кто-то видел инопланетный корабль, когда они рекламируют чудодейственные лекарства от всех болезней, или сообщают, что с помощью генетики можно оживить динозавров, или публикуют портрет теленка с собачьей головой, или пишут о картошке с физиономией Элвиса, чудесным образом проявившейся на кожуре, и так далее и тому подобное, все знают, что это наглая ложь, и поскольку все это знают, жирно подчеркнул я, то наглость этой лжи как бы уменьшается: все знают, что это ложь, и поэтому ложь не такая уж наглая, то есть она, конечно, наглая, но вроде бы и не такая наглая, потому что все всё знают.
Но и такая ложь тоже неприемлема, написал я Бахманну, наоборот, она унижает читателя – читателя принимают за идиота. С другой стороны, она терпима, вот слово, которое я ищу: неприемлема, но терпима, потому что, если видеть их насквозь и ожидать, что тебе будут лгать, с этим можно примириться. В вашей стране они тоже без малейшего стыда представляют какое-нибудь мерзкое и грязное убийство так, что оно возбуждает сексуально-порнографические инстинкты у читателя, лгут о якобы имевшем место адюльтере замужней принцессы Монако или ежедневно публикуют фотографию голой девушки (на девятой странице), причем лгут о ее имени и происхождении так же беспардонно, как и обо всем остальном.
Все это отвратительно и ни в коем случае не может служить примером и образцом для подражания, но ваши бульварные газеты обходятся, по крайней мере, без ханжества, написал я. Они не пытаются представить себя в лучшем свете, не выдают себя за серьезное, культурное издание, они не делают секрета из своей лжи и сомнительных намеков, – это же составляет смысл и основу всей желтой прессы, и все об этом знают, написал я Бахманну, и поэтому вашей бульварной прессе никогда не дотянуться до той степени мерзости, которую демонстрируют газеты в моей стране.
Те-то сделали ханжество своего рода спортом, они лгут и святошествуют, закусив удила, это своего рода многоборье в ханжестве – ханжество без границ, демонстрация скрытой лжи совершенно чудовищных пропорций, и такая ложь и неприемлема, и нетерпима, по крайней мере для меня. В бульварных газетах моего так называемого отечества они пишут и показывают все то же, что и в ваших газетах, за исключением голой девушки на девятой странице: эта девушка, видите ли, не укладывается в святошеские принципы, царящие на этих неизлечимо пораженных святошеством и двойной моралью градусах северной широты, но, как ни странно, эти принципы ничуть не мешают им публиковать иллюстрированную рекламу содомистских видеофильмов на двадцать шестой странице. Они взахлеб обсуждают детали какого-нибудь сексуального убийства, с фотографиями окровавленных орудий пыток, публикуют интервью с убийцей, портреты педофилов и беседу с некрофилом у него дома, в своих обширных приложениях они травят спортивных звезд с алкогольными проблемами, разведенных политиков, писателей, угодивших, к примеру, в ресторанную драку, и так далее.
Но в то же время эти бульварные газетенки публикуют и редакционные статьи, и дебаты (пугающе низкопробные, но все равно дебаты!), у них есть и культурные страницы, они морализуют и изо всех сил выдают себя за серьезные издания, во всяком случае, куда более серьезные, чем бульварные газеты в вашей стране. Просто диву даешься!
Это ханжество без границ, написал я Бахманну, это ханжество, которому я затрудняюсь найти пример в истории. На одной странице дебаты о бюджетном дефиците, на следующей – портрет серийного убийцы, на чей счет они перевели огромные деньги за эксклюзивное право на интервью. На культурной странице – жалкое интервью с каким-то застенчивым поэтом, а в приложении – фотографии того же поэта, когда его волокут в полицию после ресторанной драки. "Его охватил амок" называется рубрика, или что-то в этом роде. И что тут удивительного, написал я Бахманну, с такой прессой кого угодно охватит амок. Ханжество стало жизненным принципом бульварных газет в моей стране, написал я Бахманну, оно стало своего рода политическим ритуалом. Все, о чем они пишут, – это содомия, насилие и скандалы, все, что они хотят, – это писать о содомии, насилии и скандалах, все, что они умеют, – это писать о содомии, насилии и скандалах, но при этом они выдают себя за серьезные издания, с их-то пародийными дебатами, гнилой моралью, рецензиями на бездарные выставки… Это бесконечно отвратительно, написал я Бахманну, отвратительно, но типично, поскольку ханжество стало богом в этой стране.
Самый верный способ сделать карьеру и нажить состояние на этих широтах, если не считать серийных убийств, способ, считающийся с каждым годом все почетнее, написал я Бахманну, – это податься в журналисты или хроникеры в одной из этих бульварных газет. Надеюсь, вы не против, Бахманн, если я приведу один-единственный пример.
Незадолго до выхода в свет моего последнего романа – скорее всего, он был последним и в буквальном смысле, – романа, который был встречен дружным улюлюканьем на "культурных страницах" всех газет этой страны, так вот, незадолго до выхода этого романа один из хроникеров одной из бульварных газет издал свои бульварные хроники в виде книги.
И эта книга, сборник бульварных хроник, была встречена как литературная сенсация. Этой книге, сборнику бульварных хроник, было отведено почетное место на всех так называемых культурных страницах всех газет этой страны, эта книга, сборник бульварных хроник, была встречена оглушительными аплодисментами всех так называемых литературных критиков, о ней, не переставая, писали в газетах и говорили на телевидении. Это совершенно непостижимо на ваших широтах, написал я Бахманну, но в той стране выход сборника бульварных хроник рассматривается как важнейшее литературное событие, даже и не литературное, а вообще событие планетарного масштаба. Это собрание бульварных хроник было немедленно признано литературной сенсацией года или даже десятилетия, шедевром художественной литературы, маяком грядущей национальной прозы, стилистическим шедевром, эталоном языка, не имеющим равных за последние полвека, – одним словом, произведением мирового класса.
Для дилетантов, из которых состоит культурный слой этой страны, даже не представилось странным, что можно создать произведение мирового класса, собрав в кучу рецензии на поп-группы, выстроив табель о рангах для звезд американских мыльных опер, накропав отчеты о посещении китайских ресторанов, но в этой забытой Богом бездушной стране, как вы понимаете, Бахманн, возможно все. И вообще, странно, Бахманн, написал я, что вы выбрали меня для вашего дикого проекта с брошюрами, – вам следовало бы разыскать автора этих бульварных хроник.
Не хочу вдаваться в подробности о личности создателя этих бульварных хроник, тем более что это очень молодая женщина. Лично я ничего против нее не имею, но она кажется мне своего рода символом той страны, о которой вы собираетесь делать свою брошюру. В нынешние времена, добавил я, в моем так называемом отечестве именно так не только создаются состояния, но также и приобретается культурный статус. Молодые люди изо всех сил стараются сделать карьеру, найдя работу в этих свински тошнотворных так называемых средствах массовой информации.
Это теперь почитается высшей жизненной задачей, написал я, – стать хроникером в бульварной газетенке или ведущим программы в одном из совершенно ни в какие ворота не влезающих так называемых ток-шоу, на которые натыкается каждый из моих соотечественников, когда по врожденной глупости и отсутствию какой бы то ни было памяти и инстинкта самосохранения нажимает кнопку на пульте дистанционного управления. Тут-то бездушие и безмозглость торжествуют вовсю, написал я, здесь вы попадаете на оргию идиотских шуток, издевательств над родным языком и плановых попыток вернуть человечество на обезьяний уровень.
Вы даже представить себе не можете размаха этой электронной пошлятины, написал я Бахманну. Вы даже представить себе не можете эти так называемые ток-шоу – вечер за вечером, год за годом, в самое лучшее эфирное время, – какие потоки идиотизма, Бахманн! Это психическое четвертование, распятие человеческого достоинства, непереносимая пытка – она может даже мертвых заставить вскрикнуть от боли. Как правило, написал я Бахманну, ведущий такого так называемого ток-шоу приглашает какого-нибудь из ведущих других так называемых ток-шоу, чтобы взять у него интервью – как там дела с их так называемыми ток-шоу или как это немыслимо трудно и интересно – быть ведущим этих ток-шоу, – они вместе отпускают тупые шутки и остроты, но в чем эти монстры несомненно достигают успеха, Бахманн, так это в постепенном, но все же довольно быстром низведении человечества на уровень обезьян.
Как-то раз, написал я Бахманну, я, ничего дурного не подозревая, включил один из двух государственных ТВ-каналов и увидел, как один ведущий интервьюирует другого ведущего – дескать, как тому удается делать такие замечательные ток-шоу. Оба были одинаково омерзительны, и я, из чистой брезгливости, переключил телевизор на другой государственный канал. И что я там увидел, Бахманн? Тех же самых омерзительных ведущих, только они поменялись ролями – тот, кто был гостем на первом канале, здесь выступал как ведущий и в свою очередь расспрашивал своего омерзительного коллегу, как ему удается делать такие замечательные ток-шоу. Значит, одно из этих кретинских интервью было записано заранее, написал я в письме к Бахманну, другого объяснения я найти не могу.
И это только один пример, написал я Бахманну. Что происходит на так называемых частных каналах, я даже не хочу говорить. Достаточно раздобыть пару старых садовых стульев, искусственную пальму, корейскую видеокамеру из самых дешевых и пригласить того или иного безмозглого поп-музыканта или модель – и после этого можете считать себя миллионером, а репутация крупной и необычной личности вам обеспечена.
В лучшее эфирное время подростки играют в викторину для имбецилов, там тоже есть так называемые ток-шоу, специализирующиеся, скажем, на садомазохизме. Я ничего не имею против садомазохизма, написал я Бахманну, если он представлен на уровне, ну, по крайней мере человекообразной обезьяны, шимпанзе или орангутана, но на этих частных каналах как у ведущих, так и у гостей, как у садомазохистов, так и у несадомазохистов интеллект, как у беспозвоночных тварей, как у амеб, я даже не понимаю, что они говорят, написал я Бахманну, они хрюкают и мычат, иногда, впрочем, начинают скулить. Как вам вообще в голову пришло создать брошюру о стране, где у молодежи нет высшей цели, чем стать бульварным хроникером или ведущим ток-шоу, государственного или частного, с садомазохистами или без садомазохистов, и интервьюировать ведущих других, но не менее убогих ток-шоу, и под хрюканье, мычание и скулеж стаскивать человечество на уровень в лучшем случае обезьян?