* * *
Очередной день подходил к концу. Пациенты разбредались по палатам. Кирилл лежал поверх одеяла, читал детектив. Отложил книгу. Прислушался. Из коридора доносились тихие всхлипывания и Верин успокаивающий голос.
Кирилл вышел в коридор. На сестринском посту сидели Вера и Люба. По Любиному хорошенькому личику катились слезы, а Вера что-то тихо увещевающее говорила ей.
Кирилл облокотился на стойку.
- Добрый вечер, девушки! Чем могу помочь?
Люба мотнула кудрявой головой, поспешно вытерла слезы и убежала. Кирилл сел на ее место, рядом с Верой. Заглянул ей в лицо: сердится ли еще на сегодняшнюю дневную перепалку? По выражению Вериного лица получалось, что уже не сердится.
- Что все-таки случилось?
- Старшая медсестра ее облаяла. Когда-то она была любовницей главного врача и с тех пор считает, что ей все дозволено.
- Я так и думал! Есть у меня интуиция! Такие жопастые крашеные блондинки с перманентом всегда нравились начальству среднего звена.
Вера покосилась насмешливо. Сказала, желая подразнить:
- А я? У меня по габаритам те же самые достоинства.
- И ты тоже нравишься, хоть и некрашеная. И без этого мерзкого перманента.
- Вот-вот. Мы нравимся, а жениться на нас не хотите. Полина - это только повод поплакать. Не в ней дело. К Полине привыкли давно. А дело в том, что к Любе один шофер-татарин уже два года ходит. Помнишь, я рассказывала тебе? Перед показом. Ну вот. Ходит он, ходит, а предложение не делает.
- То, что татарин, это принципиально?
Вера удивилась. Потом поняла, к чему вопрос.
- Да нет. Просто шоферов много, а из татар он один. Скажешь "татарин", и больше объяснять ничего не надо.
- Татарин так татарин. А чем мотивирует, что не женится?
- Его мать не разрешает. У них, у татар, принято на своих татарках жениться.
- Ладно, я проанализирую ситуацию и помогу решить эту проблему.
Вера рассмеялась. В своих силах потерпевший Шнек сомневаться не привык. Но было это, похоже, не от самоуверенности, а от полудетского романтического желания восстановить справедливость. Интересно. Донкихоты в их края еще не забредали.
- Тогда и Марине помоги. Ее жених-стоматолог требует с Маринкиного отца пять тысяч баксов приданого, иначе не хочет жениться. Ты же вроде богатенький, одолжи денег.
Но Кирилл эту наживку не заглотил. Ответил серьезно:
- А ты одолжила бы денег человеку, которого знаешь два дня? Не одолжила бы! И я не одолжу. Давно сказано: не давай голодному рыбу, а дай удочку, чтобы он ее поймал. И я дам девочкам удочки, чтобы они ловили свою рыбку.
- И что же это за удочки?
- А ты скажи Любе, чтобы она устроила мне встречу с этим татарином. Скажи ей, что завтра во второй половине дня приеду.
- Предположим. А с Мариной что?
- И с ее стоматологом мне тоже нужна встреча.
Вера с сомнением покачала головой:
- А если он сюда не захочет ехать?
- Тогда я поеду к нему.
- Поняла. Если гора не идет к Магомету…
- Тогда пусть идет к ебеной матери.
Вера поморщилась:
- Не матерись больше при мне, иначе испортишь хорошее впечатление, которое на меня произвел.
Кирилл наклонился к Вере. Почти коснулся губами светлой прядки волос на шее.
- Если произвел, то не буду. - Взял Верину руку в свою. Заглянул в глаза. - А ты помнишь, что мне обещала?
Вера внимательно рассматривала лицо Кирилла. Будто изучала. Провела указательным пальцем по бровям, по губам.
- Ну, если обещала… - Хлопнула дверь. В конце коридора показалась санитарка Раечка. Вера отодвинулась от Кирилла. Поправила волосы. Сказала: - Больной Шнек, идите в палату. Лекарство я принесу.
Время тянулось на удивление медленно. Кирилл слышал, как дважды прошаркал до туалета и обратно старик из восьмой палаты. Попробовал читать, но ничего у него не получалось. И, кажется, это тоже длилось бесконечно долго. Настолько долго, что звук постепенно перестал быть звуком, а превратился в маленькую светящуюся точку. Точка эта все приближалась, росла и наконец превратилась в отверстие в конце длинного тоннеля. И он бежал вместе с молодой рыжеволосой женщиной в сторону этого света. Они спасались от погони, и там, в конце тоннеля, было спасение. Бежать уже не было сил. Кирилл остановился, спросил женщину:
- Зачем ты убила его?
Она только молча покачала головой. Взяла его разгоряченное бегом лицо в свои прохладные руки. Вдруг отверстие в конце тоннеля стало стремительно отдаляться. Оно делалось все меньше и меньше, пока не превратилось в светящуюся точку.
Кирилл открыл глаза и увидел Веру. Она сидела возле него на кровати и гладила его по лицу прохладной ладонью.
- Заснул?
Кирилл обнял Веру, потянул к себе. Она осторожно высвободилась.
- Подожди. Я спросить хочу. Вот ты подарил мне мобильный, Илье - ролики. Хочешь устроить меня на новую должность. А что дальше?
Кирилл сел на постели. Стал загибать пальцы.
- Может быть три варианта. Первый! У нас с тобой возникает страстный роман. Потом я уезжаю, и ты меня тут же забываешь.
- А ты?
Кирилл развел руками:
- И я тоже.
Этот вариант Вере, похоже, не понравился.
- А второй вариант?
- У нас возникает роман. Мы влюбляемся друг в друга, женимся, живем долго и счастливо и умираем в один и тот же день.
Это было значительно лучше. Но оставался еще один.
- А третий?
- Третий вариант такой. Никакого романа нет. Мишка заканчивает ремонт "мерседеса", я уезжаю и никогда о тебе даже не вспоминаю.
Кирилл выжидательно смотрел на Веру. В парке пел соловей, а запах лип наполнял палату ароматом сладким и одновременно томительным.
- Третий вариант самый неинтересный, - тихо сказала Вера.
- Но в наших силах сделать его интересным.
Кирилл снова притянул Веру к себе. Одной рукой начал расстегивать на ней халат, другой - снимать трусики.
- Не надо. У меня есть принципы… - Кирилл разжал руки. Лицо его поскучнело. Сейчас Вера скажет что-нибудь вроде: "Сначала штамп в паспорт, а потом все остальное". Что поделать. Даже лучшие представители прекрасной половины человечества в ответственные минуты иногда говорят пошлости. Вера вполне насладилась выражением его лица. Закончила фразу: - …трусики я всегда снимаю сама.
Кирилл засмеялся, снова обхватил ее.
- Так снимай! Ты же обещала! У меня осталось всего два дня.
- Подожди. Я должна кого-нибудь посадить на своем посту. У одного отдыхающего мерцательная аритмия. Мало ли что, чтобы меня позвали.
- Тогда, может быть, пока небольшой показ, минуты на две-три, а?
Вера встала с постели, поправила волосы, одернула халатик.
- А может, мне интересен взаимный показ.
Следующий вопрос Кирилла застал ее почти в дверях.
- Вер, а ты замуж хочешь выйти?
Вера обернулась, прислонилась к косяку. Ответила обескураживающее прямо.
- Я же не глупая. В моем возрасте да с ребенком у меня шансы почти нулевые. - Потом улыбнулась. - Но ты все же определись. Девки уже шеи вымыли. Если они на показ пошли, то пойдут на все остальное.
Кирилл быстро замотал головой:
- Не хочу я от них остального. У Марины стоматолог есть, у Любы татарин, а я хочу быть у тебя. Я тебя умоляю, уходи быстрей и приходи быстрей.
Санитарка Тонечка, положив голову на руки, дремала на сестринском посту. Вера подлетела, схватила зеркальце, помаду, расческу. Тонечка открыла сонные глаза. Понимающе ухмыльнулась. Но на эту ухмылку Вере было сейчас наплевать. Подкрашивая губы, она давала Тоне четкие указания:
- Если у деда из двадцать второй палаты начнется приступ, таблетку нитроглицерина сразу под язык и быстро за мной.
- Врача будить?
- Конечно. Но я быстрее прибегу.
Вера распустила волосы, расчесала, потом снова сколола на затылке гребнем. Теперь, когда Кирилл вынет гребень, волосы рассыплются по ее плечам блестящей светлой волной.
Тонечка оценивающе оглядела Веру.
- К дурачку собираешься?
- А для этого дела ума особого не надо.
Тонечка примирительно кивнула:
- Я тоже заметила. Чем мужик глупее, тем он еблее. Но врачи говорят, что экспериментально это не доказано. А ты как считаешь?
- А я пока нахожусь в процессе осмысления.
Руки у Кирилла были сухими и теплыми. И очень удобными. Она поместилась в них вся и сразу. Одежда как-то сама собой тут же исчезла с ее тела. Кирилл одну руку завел ей за спину, другую под поясницу. Прижал к себе. Поцеловал. Классно поцеловал. Про то, что олигархи умеют так целоваться, ни в одном журнале написано не было. У большинства из этих олигархов вид вообще был такой, точно целоваться они не умеют. И девочки их не любят. Видимо, Кирилл принадлежал к небольшому исключению из правил. И действовал он с отменным знанием дела.
Вера уперлась в грудь Кирилла ладонями:
- Пожалуйста, подожди.
Кирилл приподнялся на локте. Ласково Верины руки отвел.
- И почему вы всегда оттягиваете этот момент?
- Потому что в этот момент мы - принцессы.
- А мы в этот момент из принцесс хотим сделать королев, - и он погасил ночник.
Вера долго не возвращалась. Марина выглянула в коридор. Увидела на сестринском посту дремлющую Тонечку. Это было странно. На месте Тони должна была сидеть Вера. А на нынешнюю ночь у Марины были некоторые планы. В эту ночь очень ей хотелось по-своему поквитаться с лопоухим женихом-стоматологом. И эти ее мстительные планы были связаны с московским олигархом.
Марина сняла туфельки, взяла их в руку и тихонько двинулась по коридору мимо поста.
Тонечка приоткрыла сонный глаз. Сказала тихо и ехидно:
- Маруся, если ты к московскому дурачку, то это место занято другой абитуриенткой.
Марина остановилась, надела туфли, посмотрела на Тонечку.
- Любкой?
- Веркой.
- Не по Сеньке шапка.
- Не скажи. Помнишь, в прошлом году в поселке марафон проводили, когда участвовали все возрастные группы, и победили не самые молодые. А Верка старше вас всего ненамного. Марусь, посиди на посту малость, я в туалет сбегаю.
Марина кивнула, но, как только Тонечка исчезла в конце коридора, бросилась на цыпочках к палате Кирилла. Приложила ухо к двери. Услышала голоса. Тихий Верин смех. Потом только дыхание двух людей. Звуки, доносящиеся из палаты, были настолько красноречивы, что изображение дорисовывалось само собой.
Немного задыхающийся голос Кирилла сказал:
- Что ты делаешь?
- Считаю пульс под нагрузкой.
- И ты во время любви можешь заниматься посторонними вещами?
- Какие же посторонние, если это забота о тебе. - Верин голос тоже звучал прерывисто. - Твоя травма еще не диагностирована.
- И как пульс? Просчитала?
- Сердце у тебя в норме, наполнение хорошее. Ты молодец! Ты замечательный любовник.
В конце коридора раздались шаги Тонечки. Марина отскочила от двери и продолжения разговора уже не слышала. Впрочем, ей и без того все было предельно ясно.
Кирилл затянулся сигаретой. Отогнал рукой дым от Вериного лица. Она потянулась. Поцеловала его в плечо.
- Кури. Мне не мешает. Мне нравится, как ты куришь.
- Ты сказала, что я хороший любовник. Это правда?
- Конечно правда.
- А чего ты меня хвалила, как ребенка?
- А вы, мужики, как дети. Если вас не похвалишь, вы все быстренько заканчиваете. А у нас потом от недополучения голова болит. Поэтому вас надо хвалить, чтобы вы старались.
- Какие вы циничные.
- Мы практичные.
Кирилл затушил сигарету, прижал Веру к себе.
- Ты ко мне в Москву приедешь?
- Конечно приеду. Я сама хотела попросить твой адрес. Мне Илье надо Красную площадь, Кремль и Третьяковскую галерею показать.
Кирилл засмеялся тихо:
- Вот уж правда, простота хуже воровства. Женщина на крыльях летит не к любовнику, а чтобы показать сыну Красную площадь.
- Конечно, мы летим на крыльях к любовникам. Но до любовника или после любовника мы показываем сыновьям исторические места. Сыновей надо развивать. Ты нам Москву будешь показывать?
- Буду. Куда денусь.
Кирилл хотел снова обнять Веру, но она села в постели.
- Вытяни руку, я тебе померю давление.
- А ты и аппарат с собой захватила?
- Я же тебе сказала, что мы практичные. А ты мне нужен живой и здоровый.
Кирилл послушно протянул Вере руку. Наблюдал, как она шевелит губами, сосредоточенно следя за ртутным столбиком. Улыбнулся, когда Вера, довольно кивнув, сняла с его руки манжету.
- Ну что?
- Норма. Выздоравливаешь. И заговариваться стал меньше. - Вера поцеловала Кирилла, скинула простыню, встала. - Извини, мне надо на пост возвращаться. - И несколько секунд, пока Вера распрямлялась, брала со стула халат, поправляла волосы, Кирилл любовался ее прекрасным телом, освещенным первыми солнечными лучами. Казалось, сама ее кожа излучает теплый, животворный свет.
- Вер, а ты бы за меня замуж пошла?
Вера застегнула халат. Глянула на Кирилла через плечо. Сказала как само собой разумеющееся:
- Нет, конечно.
- Это почему же? - Кирилл даже привстал на локте.
- Выходить надо за равных себе. Чтобы никакого мезальянса не было. Теоретически, Мишка мне подошел бы. Или еще кто, из ремонтников.
Кирилл упал на подушку.
- Ах, ах! Мезальянс! Какие слова знаете. Но это несправедливо. Почему обязательно за шоферов или слесарей? А если в тебя влюбится шикарный мужчина: и высокий, и красивый, и богатый!
Вера хотела сказать Кириллу, что такое, конечно, бывает. Но не в реальной жизни, а в сказке про Золушку, например. И еще в фильме с Джулией Робертс. Она этот фильм посмотрела восемь раз. Два раза одна. Два с Любой. Два с Марусей. И еще два раза с обеими вместе. Но огорчать Кирилла своим скептицизмом ей сейчас не хотелось.
- Если высокий, красивый и богатый, то с крючка не соскользнет. Не сомневайся. - Она посмотрела на часы. - Все. Больше не могу. Сейчас отдыхающие начнут из палат выползать.
- Подожди.
Кирилл взял с тумбочки бумажник. Достал пятьдесят долларов.
- Это за показ.
Сначала Верино лицо выразило крайнюю степень удивления. Потом словно окаменело, замкнулось.
- А что, все остальное не считается?
Кирилл достал еще пятьдесят долларов.
- Сельская интеллигенция хоть и нищая, но любит не за деньги. - И Вера с сожалением посмотрела на Кирилла.
Когда дверь за Верой закрылась, Кирилл рухнул на постель. Ударил себя ладонью по лбу. Беззвучно выругался. Еще раз ударил. Кому и что он решил доказать? Если когда-то его обманула одна женщина, зачем подозревать остальных, к тому же - заочно?
Некоторое время он просто лежал, закрыв глаза. Потом заснул, и никаких снов ему в это утро не снилось.
* * *
Когда в кабинете зазвонил телефон, Вячеслав Германович вздрогнул. "Надо выпить успокоительного, - подумал он. - Последние дни нервы ни к черту. А все из-за этого Шнека, принесла же его нелегкая на мою голову".
Он потер левую сторону груди. Взял трубку. Хотел сесть в кресло, но остался стоять.
- Да-да. Шнек. Простите, его фамилия Шнек, а не Штек. Конечно, не имеет значения. У нас… А кто он? Вас понял… Ждем очередь на томограф. Спасибо. Настоятельно просят из Москвы? Хорошо. У нас есть транспорт. Спасибо. Сделаем все возможное!
Вячеслав Германович вытер вспотевший лоб. Нажал на кнопку звонка. В кабинет тут же зашла секретарша. Кладя под язык таблетку валидола. Вячеслав Германович сказал:
- Ларису Петровну ко мне, срочно.
Лариса заканчивала утренний обход. Делала назначения, выслушивала жалобы отдыхающих. Пожилые ветераны, даже поверх пижам цепляющие свои орденские колодки, молодцевато выпячивали грудь и трогательно заигрывали с красивой докторшей. Женщины, неизменно выделявшие Ларису Петровну из остального медперсонала санатория, с болячками сегодня не надоедали, потому что видели на всегда свежем, светящемся лице молодой докторши следы усталости. И еще с сочувствием отмечали, что взгляд у нее сегодня беспокойный, а под глазами лежат темные тени.
"Надо отпроситься и уйти пораньше. Что там Виталию одному сидеть в четырех стенах, со старой и малой. Да как бы мать чего лишнего ему не ляпнула по простоте душевной. Хотя что она может ляпнуть, когда я сама все ему рассказала. - Лариса вышла из последней палаты в коридор. Пошла в сторону кабинета главврача. - Пусть только попробует не отпустить. Вчера и так отгул мне сорвал".
Лариса еще не успела дойти до кабинета, как навстречу ей вылетела взволнованная секретарша.
- Вячеслав Германович вас срочно просит! Лариса с тоской подумала, что ничем хорошим такие утренние вызовы обычно не кончаются. А увидев осунувшееся лицо главврача, только утвердилась в своих подозрениях.
- Звонили из приемной вице-губернатора Кислюка. - Вячеслав Германович начал с места в карьер, даже забыл поздороваться. - Просили оказать всяческое содействие этому Шнеку.
Лариса села напротив главврача. Ни поддразнивать, ни злить Вячеслава Германовича ей сегодня не хотелось. Поинтересовалась:
- А Кислюк этого Шнека знает лично? Вячеслав Германович раздраженно передернул плечами.
- Не могу же я вице-губернатору задавать такие вопросы.
- Я бы задала, - и подумала: "Стоит ли прогибаться? Сегодня этот вице-губернатор, завтра - другой. Никакой спины не хватит".
- Вот когда будете на моем месте, тогда и будете задавать вопросы. - Если речь шла о начальстве, Вячеслав Германович фамильярного тона не признавал. - Кстати, - он подозрительно покосился на Ларису. - Этот Шнек грозился снять меня с работы и на мое место поставить вас.
- А какие еще преобразования этот Шнек собирается сделать в санатории?
- Убрать старшую медсестру и поставить на ее место Веру Брусничкину.
Лариса спокойно изучала лицо главврача.
- А это разумное предложение.
- Мотивируйте, - в голосе Вячеслава Германовича послышалась угроза.
- Вера - знающая, контактная, обучаемая еще, толковая, обязательная. С ней все бы работали с удовольствием. А Полина - хабалка и хамка.
В другой день Лариса, может, и не позволила бы себе такой откровенности с главным, но сегодня ей было решительно наплевать на всяческий политес.
В другой день и Вячеслав Германович, может, одернул бы молодую, красивую и явно зарвавшуюся докторшу. Но сегодня ссориться с Ларисой ему было совсем не с руки. Сегодня в его голосе зазвучали просительные нотки.
- Лариса, может быть, вы разговорите этого Шнека. Откуда у него информация по санаторию? Откуда у него данные о деловых качествах Веры? И откуда у него данные о моих интимных отношениях с Полиной? Это было десять лет назад. Он собирается сообщить об этом моей жене и ее мужу. Полина вчера прибегала, вся в слезах. - Лариса попыталась представить себе плачущую Полину. Получалось слабо. Скорее, заплакать готов был сам Вячеслав Германович. - Может быть, ему поручили устроить скандал, чтобы был повод освободить меня от работы? Скажите откровенно: вы хотите занять мое место?