Не стану скрывать, что в то утро я уселся завтракать с тяжёлым сердцем. Дело в том, что сегодня мне предстояло отправиться на три недели в загородный особняк тёти Агаты в Уллэм Черси в Херефордшире. Мы, Вустеры, обладаем железной волей, и внешне я был абсолютно спокоен, но в душе моей затаился страх…
Содержание:
ГЛАВА 1. Дживз и неотвратимость судьбы 1
ГЛАВА 2. Комплекс неполноценности старины Сиппи 5
ГЛАВА 3. Дживз и весёлый дух рождества 9
ГЛАВА 4. Дживз и Песня Песней 13
ГЛАВА 5. Эпизод с собакой Макинтошем 17
ГЛАВА 6. Произведение искусства 21
ГЛАВА 7. Дживз и девочка Клементина 25
ГЛАВА 8. Любовь, которая очищает 30
ГЛАВА 9. Дживз и старая школьная подруга 34
ГЛАВА 10. Бабье лето дяди Джорджа 39
ГЛАВА 11. Мучения Тяпы Глоссопа 43
Пэлем Гринвел Вудхауз
Так держать, Дживз!
ГЛАВА 1. Дживз и неотвратимость судьбы
Не стану скрывать, что в то утро я уселся завтракать с тяжёлым сердцем. Дело в том, что сегодня мне предстояло отправиться на три недели в загородный особняк тёти Агаты в Уллэм Черси в Херефордшире. Мы, Вустеры, обладаем железной волей, и внешне я был абсолютно спокоен, но в душе моей затаился страх.
- Дживз, - сказал я, - сегодня утром мне невесело.
- Вот как, сэр?
- Да, Дживз. Совсем невесело. Так невесело, что дальше некуда.
- Мне очень жаль, сэр.
Он снял крышку с тарелки, и моему взору предстала весьма аппетитная яичница с беконом, в которую я угрюмо ткнул вилкой.
- Почему, - вот о чём я всё время себя спрашиваю, Дживз, - почему моя тётя Агата ни с того ни с сего пригласила меня погостить в свою усадьбу?
- Не могу сказать, сэр.
- Только не потому, что она меня любит.
- Нет, сэр.
- Всем известно, что тётя Агата терпеть меня не может, так как считает, что во всех её неприятностях виноват я один. Сам не знаю почему, но как только наши пути пересекаются, если так можно выразиться, проходит совсем немного времени, прежде чем я совершу какой-нибудь жуткий промах, после чего она, так сказать, начинает гоняться за мной с топором. В результате тётя Агата считает меня жалким, ничтожным червём. Я прав или нет, Дживз?
- Безусловно, сэр.
- И тем не менее сейчас она категорически настаивает, чтобы я плюнул на все свои дела и примчался к ней в Уллэм Черси. Должно быть, она задумала что-то зловещее, Дживз. Теперь ты понимаешь, почему я невесел?
- Да, сэр. Простите, сэр, по-моему, к нам пришли. Звонок в дверь, сэр.
Он исчез, а я ещё раз мрачно ткнул вилкой в яичницу с беконом.
- Телеграмма, сэр, - сказал Дживз, материализовавшись у моего локтя.
- Вскрой её, Дживз, и прочти вслух. От кого она?
- Телеграмма не подписана, сэр.
- Ты хочешь сказать, в конце нету имени?
- Именно это я и имел в виду, сэр.
- Дай посмотреть.
Я пробежал телеграмму глазами. Более чудного сообщения я в жизни не получал. Именно чудного, другого слова мне не подобрать.
Текст был следующий:
"Помни когда сюда приедешь жизненно важно ты меня не знаешь"
Мы, Вустеры, не отличаемся большой сообразительностью, в особенности за завтраком, и я почувствовал, как у меня тупо заломило затылок.
- Что это значит, Дживз?
- Не могу сказать, сэр.
- Тут написано "когда сюда приедешь". Куда сюда?
- Обратите внимание, сэр, что телеграмма отправлена из Уллэм Черси.
- Ты абсолютно прав. Из Уллэм, как ты справедливо заметил, Черси. Это нам кое о чём говорит, Дживз.
- О чём, сэр?
- Понятия не имею. Как ты думаешь, могла тётя Агата отправить эту телеграмму?
- Вряд ли, сэр.
- И опять ты прав. Тогда мы можем с уверенностью утверждать только одно: неизвестная личность, проживающая в Уллэм Черси, считает жизненно важным, что я её не знаю, Так, Дживз?
- Не могу сказать, сэр.
- Однако, если взглянуть на дело другими глазами, с какой стати я должен её знать?
- Совершенно справедливо, сэр.
- Значит, нам остается надеяться, что эта загадочная история со временем прояснится. Мы будем терпеливо ждать, и рано или поздно тайное станет явным.
- Я не смог бы выразиться точнее, сэр.
Я прикатил в Уллэм Черси около четырёх и нашёл тётю Агату в её логове. Она писала письма, и, насколько я её знал, письма агрессивные с ругательными постскриптумами. Когда она меня увидела, лицо её не озарилось радостью.
- А, это ты, Берти.
- Да, это я.
- У тебя нос испачкан.
Я полез в карман за платком.
- Хорошо, что ты приехал рано. Я хочу поговорить с тобой, прежде чем ты встретишься с мистером Филмером.
- С кем?
- С мистером Филмером, членом кабинета министров. Он у меня гостит. Даже ты должен был слышать о мистере Филмере.
- Ах да, конечно, - сказал я, хотя, честно признаться, понятия не имел, что он за птица. Занимаясь то одним, то другим, я как-то забываю следить за карьерой политических деятелей.
- Я настоятельно прошу, чтобы ты произвёл на мистера Филмера хорошее впечатление.
- Нет проблем.
- Не смей разговаривать таким тоном, словно для тебя нет ничего легче, чем произвести на кого-то хорошее впечатление. Мистер Филмер человек серьезный, волевой, цельный, а ты один из легкомысленных, никчемных прожигателей жизни, к которым он относится с большим предубеждением.
Суровые слова, - в особенности когда их произносит, так сказать, твоя плоть и кровь, - но вполне в её духе.
- Таким образом, пока ты находишься в моём доме, ты сделаешь всё возможное, чтобы тебя не приняли за никчемного, легкомысленного прожигателя жизни. И прежде всего ты бросишь курить.
- Ох, послушай!
- Мистер Филмер - президент "Антитабачной лиги". Кроме того, тебе придётся воздержаться от употребления алкогольных напитков.
- Ох, проклятье!
- И, помимо всего прочего, будь любезен, не заводи разговоров на темы о барах, бильярдных и актрисах. Естественно, мистер Филмер составит о тебе своё мнение в основном по разговорам.
Я решил прояснить ситуацию.
- Но зачем мне производить на мистера Филмера хорошее впечатление?
- Затем, - сказала моя престарелая родственница, пронзая меня взглядом, - что я настоятельно об этом тебя прошу.
Неостроумный ответ, но по крайней мере она ясно дала мне понять, что говорить нам больше не о чем, и я ушёл от неё, испытывая адские душевные муки.
Решив прогуляться, я вышел в сад и, прах меня побери, первым делом увидел малыша Бинго Литтла, стоявшего ко мне спиной.
Мы с Бинго дружили чуть ли не с пелёнок. Родились мы с разницей в несколько дней в одном и том же местечке под названием Лондон, вместе прошли Итон и Оксфорд, а в зрелые годы от души порезвились в доброй, старой Метрополии. Если кто и мог скрасить весь ужас моего существования в Уллэм Черси, так это Бинго.
Правда, я никак не мог понять, как он здесь очутился. Видите ли, недавно малыш женился на знаменитой писательнице, Рози М.Бэнкс, и когда я видел его в последний раз, собирался ехать с ней в Америку, куда она направлялась, чтобы прочитать курс лекций. Я совершенно четко помнил, что Бинго клял всех на свете, так как из-за поездки вынужден был пропустить скачки в Аскоте.
И тем не менее, хотите верьте, хотите нет, он стоял передо мной собственной персоной. Горя желанием увидеть дружеское лицо, я вскричал сам не свой от восторга:
- Бинго!
Он резко повернулся, и, прах побери, лицо у него было совсем не дружеское. Скорее оно было (это выражение часто употребляется в детективных романах) искажено яростью. Он замахал руками, словно регулировщик на оживлённом перекрестке.
- Шшшш! - прошипел он. - Ты хочешь меня погубить?
- А?
- Разве ты не получил моей телеграммы?
- Так это была твоя телеграмма?
- Естественно, это была моя телеграмма.
- Почему ты не подписался?
- Я подписался.
- Нет, не подписался. Я не понял в ней ни единого слова.
- Но ведь ты получил моё письмо?
- Какое письмо?
- Моё письмо.
- Я не получал твоего письма.
- Значит, я забыл его отправить. Я писал тебе, что устроился гувернёром к твоему кузену Томасу, и что при встрече ты должен сделать вид, будто мы с тобой незнакомы.
- Но почему?
- Если твоя тётя заподозрит, что я твой друг, она в ту же секунду даст мне коленом под одно место.
- Почему?
Бинго поднял брови.
- Почему? Сам посуди, Берти. Если б ты был твоей тётей и знал бы, кто ты есть на самом деле, ты позволил бы типу, оказавшемуся твоим лучшим другом, обучать твоего сына?
В моей бедной черепушке всё помутилось, но в конце концов я с грехом пополам понял, о чём он говорит, и должен был согласиться, что в чём-то он прав. Тем не менее для меня многое осталось неясным.
- Я думал, ты в Америке, - сказал я.
- Как видишь, нет.
- Почему?
- Неважно, почему. Нет, и всё тут.
- Но зачем ты устроился работать гувернёром?
- Неважно, зачем. У меня были на то причины. И я хочу, чтобы ты вбил в свою голову, Берти, - в тот бетон, которым ты пользуешься вместо мозгов, - что никто не должен видеть нас вместе. Твоего омерзительного кузена позавчера застукали в кустах с сигаретой, после чего моё положение стало достаточно шатким, так как твоя тётя заявила, что если б я следил за ним надлежащим образом, этого никогда бы не произошло. Как только она узнает, что я твой друг, меня ничто не спасёт, а я не могу допустить, чтобы меня уволили.
- Почему?
- Неважно, почему.
В этот момент ему, видимо, показалось, что кто-то идёт, потому что он с необычайной живостью прыгнул за лавровый куст. А я отправился к Дживзу, чтобы проконсультироваться у него по поводу происшедших событий и послушать, что он скажет.
- Дживз, - сказал я, входя в спальню, где трудолюбивый малый распаковывал мои чемоданы, - ты помнишь ту телеграмму?
- Да, сэр.
- Её отправил мистер Литтл. Оказывается, он обучает моего кузена Тома.
- Вот как, сэр?
- По правде говоря, я в растерянности. Бинго ни от кого не зависит, если ты понимаешь, что я имею в виду; но разве человек независимый станет по своей воле жить в доме, где обитает тётя Агата?
- Это кажется странным, сэр.
- Более того, разве кто-нибудь по своей воле, ради удовольствия захочет обучать моего кузена Тома, скандально известного пакостника и врага рода человеческого в облике ребёнка?
- Крайне сомнительно, сэр.
- Тут что-то не так, Дживз.
- Совершенно справедливо, сэр.
- И самое жуткое, мистер Литтл считает необходимым обращаться со мной, как с чумным, чтобы не потерять работу. Он отнимает у меня последнюю возможность хоть как-то скрасить моё жалкое существование в этом кошмарном месте, где царит мерзость запустения. Знаешь ли ты, Дживз, что моя тётя запретила мне курить, пока я нахожусь у неё в доме?
- Вот как, сэр?
- И пить тоже.
- Почему, сэр?
- Потому что она желает, - по какой-то причине, мрачной и таинственной, о которой она отказывается мне сообщить, - чтобы я произвёл хорошее впечатление на деятеля, которого зовут Филмер.
- Мне очень жаль, сэр. Однако, как я слышал, многие врачи утверждают, что воздержание полезно для здоровья. Они считают, что никотин и алкоголь нарушают кровообращение и делают сосуды хрупкими.
- Неужели? Так вот, Дживз, когда в следующий раз увидишь своих врачей, передай им от моего имени, что они ослы.
- Слушаюсь, сэр.
* * *
С того дня начался (оглядываясь на достаточно богатое событиями прошлое, я могу смело это утверждать) самый отвратительный период моей жизни.
Испытывая агонию от отсутствия живительного коктейля перед обедом, мучаясь каждый раз, когда мне хотелось спокойно покурить, потому что я был вынужден ложиться на пол и дымить в камин, болезненно вздрагивая при виде тёти Агаты, которая почему-то попадалась мне на каждом шагу, умирая со скуки от разговоров с достопочтенным А. Б. Филмером, я, грубо говоря, дошёл до ручки.
С достопочтенным мы играли каждый день в гольф, и только закусив губу до крови и сжимая руки в кулаки так, что белели костяшки пальцев, я выдерживал эту пытку. В гольф достопочтенный играл хуже не придумаешь, от его высказываний меня мутило, одним словом, мне было жаль себя до слёз. А затем, однажды вечером, когда я переодевался к обеду, ко мне ввалился малыш Бинго и отвлёк меня от моих забот.
Понимаете, дело в том, что мы, Вустеры, забываем о своих несчастьях, когда наши друзья попадают в переделки, а Бинго, судя по его внешнему виду (он был похож на кота, которого ткнули носом в его безобразие и собираются проделать это во второй раз), вляпался в какую-то неприятность по уши.
- Берти, - сказал он, усаживаясь на кровать и угрюмо оглядываясь по сторонам, - Дживз сейчас в состоянии шевелить мозгами?
- По-моему, да. По крайней мере мне на него жаловаться не приходится. Как твое серое вещество, Дживз? С клеточками всё в порядке?
- Да, сэр.
- Слава богу, - с облегчением произнёс малыш Бинго. - Мне просто необходимо получить какой-нибудь гениальный совет. Если люди умные не вытащат меня из этой передряги, моё имя будет смешано с грязью.
- Что стряслось, старина? - сочувственно спросил я.
Бинго погладил покрывало.
- Сейчас расскажу. Я также объясню вам, почему живу в этом треклятом доме и вожусь с ребёнком, который нуждается не в изучении греческого и латыни, а в хорошем ударе кирпичом по голове. Я работаю гувернёром, Берти, потому что у меня нет другого выхода. В последнюю минуту перед отъездом в Америку моя жёнушка решила, что мне лучше остаться и ухаживать за её пекинкой. Рози выдала мне двести фунтов на расходы, этой суммы вполне должно было хватить нам с собачкой на то время, пока она не вернётся. На ведь ты знаешь, как это бывает.
- Как это бывает?
- Когда некто подсаживается к тебе в клубе и говорит, что такая-то кляча не может не прийти первой, даже если подхватит люмбаго и задержится на старте, чтобы почесать себя за ухом. Говорю тебе, я не сомневался, что очень надёжно и удачно вложил свои деньги.
- Ты хочешь сказать, что поставил всю сумму на лошадь?
Бинго горько рассмеялся.
- Если это можно назвать лошадью. Если б она перебирала ногами чуть медленней, то пришла бы первой в следующем заезде. Короче, я оказался в щекотливом положении. Мне необходимо было любым способом раздобыть денег, чтобы Рози, вернувшись из Америки, ничего не узнала бы. Моя жена - самая прекрасная женщина в мире; но если б ты был женат, Берти, то понял бы, что лучшая из жён перевернёт дом вверх тормашками, когда выяснит, что её муж просадил шестинедельное содержание, поставив всё до гроша на одну лошадь. Верно я говорю, Дживз?
- Да, сэр. Женщины странные созданья.
- Мне пришлось действовать с быстротой молнии. Я наскрёб денег, чтобы пристроить пекинку, и в результате отдал её в "Комфортабельный собачий приют" в Кенте, а сам устроился гувернёром к твоему кузену Томасу. И вот я здесь.
История была печальной, спору нет, но мне казалось, Бинго неплохо выкрутился из практически безнадёжного положения, хоть и заплатил ужасную цену, постоянно находясь в обществе тёти Агаты и молодого Тома (по кличке Тос).
- Тебе осталось потерпеть несколько недель, и твоё дело в шляпе, - сказал я.
Бинго громко фыркнул.
- Несколько недель! Мне повезет, если я продержусь два дня! Помнишь, я говорил тебе, что вера твоей тёти в мои способности сильно пошатнулась, когда выяснилась, что её придурок-сын курит? Так вот, только что я узнал, что его застукал Филмер. А десять минут назад Том сообщил мне, что собирается страшно отомстить Филмеру, который настучал на него твоей тёте. Я понятия не имею, что он задумал, но если мальчишка выкинет какой-нибудь фокус, меня вытурят в ту же секунду. Твоя тётя самого высокого мнения о Филмере и уволит меня, глазом не моргнув. А Рози вернётся только через три недели.
Теперь я всё понял.
- Дживз, - сказал я.
- Сэр?
- Я всё понял. А ты?
- Да, сэр.
- В таком случае выкладывай, что нам делать.
- Боюсь, сэр…
Бинго застонал.
- Только не говори мне, Дживз, - произнёс он ломающимся голосом, - что тебе ничего не пришло в голову.
- В данный момент ничего, сэр, к великому моему сожалению.
Бинго взвыл как бульдог, которому не дали пирожное.
- В таком случае, - мрачно заявил он, - мне остаётся только одно: ни на секунду не выпускать этого веснушчатого маленького разбойника из виду.
- Точно, - согласился я. - Надо вести за ним непрерывное наблюдение. Как думаешь, Дживз?
- Совершенно верно, сэр.
- Но тем временем, Дживз, - умоляюще сказал Бинго, - ты ведь приложишь все усилия, чтобы что-нибудь придумать?
- Вне всяких сомнений, сэр.
- Спасибо, Дживз.
- Не за что, сэр.