Володя закончил третий класс. Родители решили, что он уже взрослый. Поэтому они спланировали ближайшие три месяца следующим образом: мама Марина опять уезжает в Ленинград, чтобы сдать сессию и получить тему дипломной работы. Папа Коля на "Пурге" идёт во Владивосток, где его корабль становится на профилактический ремонт. Сын Володя остаётся в квартире на две недели один под присмотром тёти Гали Эпштейн – соседки по дому. А потом она отправляет его в пионерский лагерь на Воробьином озере недалеко от Петропавловска. Далее: папа Коля приезжает в Ленинград и вместе с мамой они летят на самолёте в Сочи в санаторий. Сын Володя остаётся в лагере ещё на одну смену. Тётя Галя Эпштейн навещает Володю в лагере и возит ему туда конфеты в родительский день. Потом родители возвращаются и семья снова вместе. Точнее, возвращается мама, а папа – нет. Он летит во Владивосток, а когда попадёт на Камчатку – никто не знает. И он сам тоже не знает. Знает Адмирал, но он Володе не звонил и не докладывал. План был точно и до мелочей продуман, и пятого августа, как и предполагалось, мама Марина вернулась в Петропавловск, а уже на следующий день вышла на работу в свою аптеку.
Впервые оказавшись вдвоём за последние десять лет, Николай с Мариной вдруг оба поняли, как им не хватало этого отпуска вместе. Только он и она. И больше никого… Даже их единственного ребёнка… Они пропадали на пляже, обедали в прекрасной столовой санатория, а ужинали в лучших ресторанах Сочи, где пили вино и танцевали… Ездили в Мацесту и на озеро Рида. На комфортном маленьком теплоходе "Ракета" они дважды доплывали до Пицунды, где море было особенно прозрачным и ласковым, а в дельфинарии веселились забавные морские животные. Ни разу за всё время отпуска они не поссорились, и в какой-то момент Марина сказала себе, что прошлых ошибок не было. Всё, что однажды с ней случилось, не было ошибкой. Этого просто не было, не было! а то, что ей иногда представляется явью – это и есть ошибка. Она остро ощутила, что хочет быть с Колей всегда. Что любит его и… что хочет ещё одного ребёнка. Девочку… что не… Неожиданно воздуха стало не хватать…
"Что это? Я начинаю задыхаться уже не в первый раз, как только начинаю переживать или нервничать. Надо будет выбрать время и показаться врачу…".
Ночью ей стало по-настоящему плохо. Вызвали главного врача санатория, и он констатировал наличие признаков бронхиальной астмы – заболевания относительно нового, изученного плохо и, поэтому, поддающемуся излечению с трудом… Коля не отходил от жены ни на шаг, впитывая каждое слово главного. Он отчётливо осознавал, что его любимая Маришечка отдаст себя полностью, если он сам вдруг заболеет. Она будет неделями сидеть у кровати сына, если тот загриппует. Она понесётся в Ленинград при одном упоминании имени брата, чтобы оградить того от неприятностей. При этом к себе она всегда относилась наплевательски, оставляя заботу о своём здоровье на потом. Главврач дал много полезных рекомендаций. Подсказал, в какую клинику обратиться, если развитие болезни пойдёт в неправильном направлении. Предупредил о гормонах, которые порекомендовал принимать только, если все остальные средства уже исчерпаны и перестали помогать. И посоветовал переменить климат с влажного на сухой, желательно, крымский. К его словам Марина отнеслась с видимым вниманием… Внезапно ужалила мысль о наказании, которым "наградил" её создатель за грехи. То, что ей перестало хватать воздуха, она сопоставила с бальзаковской "Шагреневой кожей", где героя душила собственная кожа. С гибельным сочувствием к самой себе она вдруг подумала: "Ничего мне не поможет. Я знаю что это. Это расплата… Бедный Колюша. Он не переживёт, если я умру…".
9
Из Евпатории Николай полетел во Владивосток прямым рейсом с двумя промежуточными посадками: в Новосибирске и в Хабаровске. Марине же нужно было опять ехать в Ленинград, чтобы проконсультироваться насчёт астмы и ещё раз поговорить с братом Юрой. Насчёт Володи она не беспокоилась. Что с ним может случиться в лагере? Да и Галка Эпштейниха подвести не должна. Последний раз, когда они разговаривали по телефону, Галя сказала, что с ним всё в порядке. Бегает, в футбол играет, в каких-то соревнованиях участвует, в хоре поёт. Вообщем, при деле, и можно не беспокоиться. "Да, за Володю можно не беспокоиться. В нём самостоятельности больше, чем в его дяде – этом белозубом балбесе. Чувствую, опять он в какое-то дерьмо задумал влезть. Хорошо бы выяснить, во что он вляпался? Людка говорит, что ничего не знает. А кто тогда знает? Столько вопросов, а ни одного ответа нет! Ладно, приеду в Ленинград, попробую разобраться…".
В голове у Марины созрел план. Она скажет Юре, что, раз у него не сложились отношения с Благушей, она познакомит его с другой женщиной – обеспеченной и с жилплощадью. Но у женщины есть условие. Она хочет знать и сама увидеть круг Юриного общения. В качестве такой женщины… В общем, она попробует договориться с Нелей – её старой подругой, которая недавно развелась с мужем.
Договориться с Нелей, хоть и не с первого раза, хоть и с трудом, но ей всё-таки удалось. Артистизма той было не занимать. В последний момент она даже развеселилась от перспективы сыграть роль небедной невесты молодого балбеса.
Юре затея сестры поначалу показалась слишком замысловатой:
– Марина, зачем ей мои друзья? Она же за меня замуж собирается, а не за них. Так пусть мной и любуется! А я затискаю её и затанцую так, что она про остальных и не вспомнит…
Встречу – знакомство жениха и невесты Марина решила провести в современном ресторане – кубике "Клён" на втором Муринском. Там было немноголюдно и достаточно уютно. Они с Нелей пришли пораньше и ещё раз обо всём переговорили. Потом появился Юра с небольшой компанией. Их было двое. Один из них носил прозвище Тургенев, тогда, как другому досталось что-то типа Дыня. По их виду было видно, что оба – бывшие спортсмены. Хотя и обрюзгшие от чрезмерного поедания шашлыков и употребления веселящих эликсиров. Вот только словарный запас у того, который Тургенев, не соответствовал прозвищу даже отдалённо. Видимо, именно поэтому, в издёвку, он его и получил. Он двух слов связать не мог, не намычав при этом невероятное количество междометий. Через несколько минут Марина и её подруга – обе были убеждены, что интеллигентные парни – Юрины друзья – не кто иные, как обычные мошенники, специализирующиеся на "кидалове". Один – тот, который гордо носил прозвище Дыня, засмотрелся на Нелю и, от соблазнительной красоты её набухнув органами, произнёс с придыханием, как бы, в шутку:
– Неличка, насколько я смог понять ситуацию, вы желаете составить счастье нашему другу!? – вопрос прозвучал, как утверждение, – в таком случае я хочу выразить своё восхищение Вами. Вы – классная тёлка! – Маленькие глазки Дыни сверкнули похотью:
– Если мой дружок вам не подойдёт, то я готов занять его место по Вашему первому требованию…
Бывший борец-вольник, получивший прозвище, как производное от своего имени Дима, рассмеялся собственной грубоватой шутке и предложил выпить за дам.
Неля, дожив почти до тридцати лет, однако, только сейчас узнала, что она – "тёлка". Она хотела возразить и наговорить хаму что-нибудь в ответ, но, вспомнив о своей роли невесты, сдержалась. На самом деле ей понравилось, что Дима-Дыня назвал её классной!
Через какое-то время компания распалась по причине полной несовместимости. Разговаривать было не о чем. Марина попробовала завести разговор о литературе. Начала с классики, но Тургенева не читали, как выяснилось, оба. Разве что про Муму слышали… Из современного читали газету "Советский Спорт"! Зато засыпали молодых женщин невероятным количеством анекдотов, озвучивать которые на самом деле не стоило. Юра разговор поддерживал неохотно. Подвох сестры был очевиден, но он отдавал ей должное за изобретательность. По большому счёту, его это не сильно беспокоило. Он глядел на сестру и про себя думал:
"Ну, не читали… Ну, не слышали… Можно подумать, что ты всю жизнь только и занималась тем, что Чехова с Толстым перечитывала туда и обратно. Не уверен, что ты сама "Войну и мир" до конца осилила. Других осуждать – это мы все умеем… Это нельзя, это тоже нельзя. А вот это можно! Неправильно всё это. У тебя своё "нельзя и можно". У "пацанов" своё. А у меня не твоё и не их. У меня своё собственное… Тебе не понравились мои друзья?.. Между прочим, у того, который Тургенев, отец в торге работает, а в нашем деле ему шибко разговаривать и не надо. Ему толпу изображать надо и бегать быстро… И что теперь?.. Я перестал быть твоим братом?.. Нет! А-а-а! – ты боишься, что я опять влипну? Опять нет! – У нас всё хорошо продумано и никто не попадётся. Ребята опытные, да и я не вчера родился. Даже не сомневайся. А деньги хорошие. На следующей неделе в Батуми поедем на бархатный сезон. Вот так, сестричка…".
Всё, что мысленно говорил сейчас её брат, Марина отчётливо читала в его глазах. Слишком хорошо она его знала. Эта развязная самоуверенность уже однажды привела его на нары, а сейчас тащит туда же во второй раз.
"Как его остановить? С такими друзьями он долго на свободе не пробудет. Влипнет! Люда от него устала и хочет, чтобы он переехал куда-нибудь. С разводом она, конечно, подождёт, но не вечно же?".
Марина представила подругу, стоящую перед ней. В глазах у неё решительность и, одновременно, просьба:
"Забери его. Забери по-хорошему. Не заставляй меня делать то, чего я делать не хочу. Я лучше к первому мужу вернусь!..".
Договорившись с Юрой о том, что вечером они созвонятся, и попрощавшись с компанией интеллектуалов, Марина с подругой поехали каждая к себе домой. На уговоры остаться Неля ответила неопределённым отказом, подарив предполагаемому жениху и его друзьям надежду на продолжение отношений в неопределённом когда-нибудь. Вечером Юра позвонил и они с Мариной долго разговаривали, пытаясь прийти к какому-то соглашению по поводу его будущего. Устав от обвинений и упрёков сестры, Юра к концу разговора принял тактику соглашаться с ней во всём. Увлёкся и, перед тем как они попрощались, пообещал бросить не понравившуюся ей компанию. А чтобы скорее отвязаться от назойливости сестры, пообещал подать документы на заочный в СЗПИ, который находился рядом с домом на Дворцовой. Марина сделала вид, что поверила, тепло попрощалась с братом и повесила трубку.
"Ничего он не бросит и никуда поступать не будет, – обречённо подумала она. – Пусть делает, что хочет. Прав Коля. Его уже не исправишь. А мне с моей астмой надо о себе подумать. Завтра поеду в первый медицинский к Углову. Людке скажу, чтобы не думала и замки на входной двери поменяла…".
На следующий день в клинике великого хирурга Марине предложили лечь на обследование. Она не согласилась, потому что не позже, чем через неделю ей надо было забирать из пионерского лагеря за семь тысяч километров от Ленинграда своего сына, который и так провёл в нём две смены. Она представляла насколько Володе там уже надоело и стремилась к своему подросшему детёнышу со всей материнской истосковавшейся душой. На прощание ей посоветовали ознакомиться с методикой лечения астмы по методу доктора Залманова, но предупредили, что применять её нужно с большой осторожностью. На завтра был запланирован "налёт" на Елисеевский гастроном и салон-парикмахерская. Утром послезавтра – самолёт!
10
Прямо из аэропорта города Петропавловска Марина на такси поехала в лагерь на Воробьином озере и за три дня до окончания смены забрала сына домой. Пребывание в лагере было для Володи полезным, потому что положило конец его мечте пойти по стопам отца и стать моряком. Казарма – она всегда казарма и везде! Пионерский лагерь с его линейками, флагами под барабан, утренними подъёмами под звуки пионерского горна, тихим часом и отбоями, призванными приучить ребёнка к режиму и дисциплине с раннего детства, Володю отвратили от казарменной жизни навсегда!
"Какое Нахимовское училище? Вы о чём? Я лучше ещё в одну спортивную секцию запишусь или пойду заниматься по классу бубна в той же музыкальной школе, где сейчас по клавишам стучу три раза в неделю по маминому веленью и моему нежеланью. Мне два месяца пионерской дисциплины во! – по куда надоели. В столовую кашу есть – строевым шагом! Оттуда на горшок – строевым шагом, но с барабаном. Спать – когда труба загудит. Вставать – опять, когда труба… Мне это зачем? Я же на пятёрки учусь, а не на тройки. Так зачем меня в Нахимовское?.. Даже не думайте. Не поеду!..".
Папа Николай, конечно, не обрадовался, но и не шибко расстроился, что сын неожиданно поменял жизненный курс с морского на сухопутный. Ему самому военная служба уже надоела почти за двадцать лет. С тех пор, как в шестнадцать он стал курсантом новосибирской военно-морской спецшколы. Мысли, которые приходили ему в голову по поводу службы, сводились к следующему:
"Цынга, язва, стенокардия – достаточное вознаграждение за безупречную службу. Правда, зарплата… Зарплата, конечно, хорошая. Тут возражать сложно. Выслуга, камчатские год за два. Звание, должность, прибавка за болтанку в море по три месяца… Итого, за тыщу получается. Только Маришечка её в сто рублей превращает как-то уж совсем быстро… Братец! Сколько же она на него только в этом году потратила? Пора начинать думать о будущем. Если уйду в отставку, то надо квартиру! Не на Дворцовую же возвращаться? Значит, с мебелью – пять тысяч как минимум! Машина! Машину надо. "Волга" сколько стоит? Ещё пять или уже шесть? А, может, семь? Гараж – ещё две. А дачу? Приличную дачу в хорошем месте на Финском заливе дешевле, чем за десять – даже не думай! Можно, конечно, по мурманской дороге и за три купить, но это разве дача? Всё – начинаю копить! Фиг у меня её брат ещё что-нибудь получит!".
С этим настроением Николай Михайлович пошёл в сберкассу, которая находилась по дороге на автобусную остановку в центр города, и открыл "срочный вклад", положив на него первую тысячу рублей.
"До контрадмирала дотяну и всё – баста!" – сообщил он жене в тот же вечер.
А до контрадмирала оставалось служить ещё семь лет. Но это, если хорошо служить.
Николай Михайлович напрасно беспокоился, что жена его Мариша будет продолжать "одаривать" своего брата из их семейного бюджета. Юру вместе с подельниками поймали во время одной из незамысловатых "постановок" мошенников в Ленинграде на Сенном рынке в конце сентября. Очень символично! Девять лет назад именно на этом же рынке он попался впервые и примерно за то же самое. По дороге в отделение Юра на ходу выпрыгнул из коляски милицейского мотоцикла и проходными дворами от погони ушёл. Пришёл на Дворцовую, но Марину не застал. Лариска в помощи отказала, предложив ему по-хорошему самому пойти в милицию и сдаться… Юра так же, как и в прошлый раз, попробовал убежать в Финляндию… Но через месяц его поймали и отдали под суд. Как и в первый раз, его защищал адвокат по имени Сурэн. Приговорили его, с учётом рецидива, к очередным семи годам заключения с отбыванием в колонии строгого режима в Коми АССР.
На тему подобных совпадений написано немало книг. В одной из них лентяй, прогульщик и пьяница по имени Петя устроился на работу в автомастерскую. Работал плохо, опаздывал, прогуливал. Нередко на работе пропускал стаканчик. Однажды после стаканчика Петя забыл завинтить пробку масляного картера. У автомобиля "накрылся" двигатель. На него наложили штраф, чтобы рассчитаться с клиентом. Но вместо того, чтобы добросовестно отработать штраф, Петя решил украсть деньги в кассе мастерской и попался. Его осудили.
Поскольку в сказках всё возможно, то и в этом рассказе к Пете, отсиживающему свой срок, пришёл добрый ангел и предложил тому вернуться в прошлое, чтобы исправить Главную ошибку своей жизни и потом прожить её иначе. Петя напряг свой недюженный ум и согласился вернуться в утро того дня, когда случилась беда с пробкой от масляного картера. Ум и нажитый с его помощью жизненный опыт подсказали Пете, что самая главная ошибка его жизни – это та незавёрнутая пробка. Он её немедленно завинтил. И только потом выпил, поменяв последовательность событий того злополучного дня. Но выпил много, потому что обрадовался чудесному освобождению. Захотелось ещё, а денег в кармане не оказалось. И тогда он взломал дверь в кассу автомастерской… Ангел усмехнулся и улетел.
У Юры тоже был свой ангел. Его ангелом была сестра Марина. Она пыталась предотвратить его первую "ходку". Помогала выжить в лагере. Встретила после отсидки и устроила на работу. Чтобы брату не пришлось ехать за сто первый километр, она нашла ему женщину, готовую его приютить. Надо было просто жить и работать. Или учиться. Тогда Марина помогла бы получить стипендию и сама дала бы денег. Его ангел хотел, чтобы Юра начал новую жизнь. Но тот решил, так же, как и Петя, просто поменять… Только не последовательность событий, а партнёров и… взломал дверь в кассу!
Когда Юра во второй раз пробирался к финской границе, он сбился с пути и попал не в Сортовалу, как планировал, а в Кондопогу. Обойдя лесом город с западной стороны, он вышел к небольшому озеру. На берегу стоял маленький деревянный домик, похожий на такие же финские домики, разбросанные по всей Карелии. На середине озера покачивалась лодочка. Двое в лодке, наверное, ловили рыбу. Голодный, он подкрался к домику и уже готов был влезть в окошко, когда в спину ему упёрлось что-то твёрдое и женский голос негромко сказал:
– Ты куда собрался?.. Повернись-ка, только медленно…
Юра повернулся и увидел крупную девушку на вид лет двадцати – двадцати двух с немного грубоватыми чертами лица. В руках она держала охотничье ружьё. По выражению лица девушки было понятно, что эта выстрелит не задумываясь. Он решил не делать резких движений, но вместо этого улыбнулся своей обезоруживающей улыбкой и, в самом деле, быстро её "разоружил".
– Ты откуда и что здесь делаешь, белозубый? – спросила она, не сводя с Юры заинтересованного взгляда серых в крапинку чуть-чуть роскосых глаз. Он немного посомневался и решил: от того что он ей расскажет правду, хуже никому не станет.
Маршрут, который он выбрал для своего побега из страны, проходил по местам, заселённым ингерманландцами. На протяжении уже не первого десятилетия они страдали от всевозможных и порою, жестоких проявлений коммунистического режима. Их ссылали. Они возвращались, после чего их опять ссылали. В конце пятидесятых им разрешили вернуться на родную землю теперь уже на законных основаниях, но чувство благодарности за это ни у кого из них не вспыхнуло. Иначе говоря – не любили они советскую власть! Девушка, сейчас стоящая перед ним со старой берданкой наперевес, тоже была из семьи бывших ссыльных ингерманландцев, и в силу этого, сразу же начала сочувствовать Юре в полной мере. Она предложила ему спрятаться у них с дедом в их маленьком домике. Переждать, а там видно будет.
Юру это устроило, потому что, во-первых, Нина ему понравилась, а во-вторых, носила то же имя, что и его мама. Дед Нины против решения внучки не возражал, и перед Юрой открылась перспектива… Но перспективе не суждено было сбыться. Кто-то его всё-таки отследил и "настучал". Увернуться от погони он в этот раз не смог.