Они кружили по кухне, по пути легонько подталкивая друг друга локтями или хлопая по плечу. Они всех знали, нахваливали друг друга, поддразнивали и непринужденно смеялись. Все эти женщины вместе ходили за покупками и в кафе и состояли в одних и тех же клубах книголюбов. Они были близки. Элис знала их мужей, и это отдаляло ее от них. Она слушала, потягивала вино и кивала головой - ее присутствие в кухне можно было сравнить с бегом на тренажере вместо бега по гравиевой дорожке.
Снова наполнив бокал, Элис незаметно выскользнула из кухни. Джона она нашла в гостиной, он беседовал с Эриком, Дэном и молодой женщиной в красном платье. Элис подошла к роялю Эрика и, прислушиваясь к беседе, тихонько постукивала пальцами по крышке. Каждый год она надеялась, что кто-нибудь попросит ее сыграть, но никто не просил. Несколько лет они с Энн, когда еще были детьми, брали уроки, но теперь без нот она могла наиграть только "Baby Elephant Walk" и "Turkey in the Straw", и то правой рукой. Может быть, эта женщина в красном вечернем платье умеет играть на рояле.
В разговоре возникла пауза, и Элис встретилась с этой женщиной взглядом.
- Простите, я Элис Хауленд. Кажется, мы не знакомы.
Женщина растерянно взглянула на Дэна.
- Я Бет.
Бет выглядела довольно молодо и вполне могла быть аспиранткой, но к декабрю Элис обычно узнавала даже первокурсников. Она припомнила, что Марти как-то сказал, что принял на работу нового сотрудника, женщину.
- Вы новый постдок Марти? - поинтересовалась она.
Женщина снова встретилась взглядом с Дэном.
- Я жена Дэна.
- О, как приятно наконец-то с вами познакомиться. Примите мои поздравления!
Никто не произнес ни слова. Дэн посмотрел Джону в глаза, потом на бокал Элис, потом снова на Джона, как будто хотел что-то сказать.
- Что? - ничего не понимая, спросила Элис.
- Знаешь, уже поздно, а мне завтра рано вставать, - сказал Джон. - Пойдем домой, ты не против?
Когда они оказались на улице, Элис хотела спросить, что означают все эти переглядывания, но, пока они были в гостях, выпал чудесный, похожий на сахарную вату снег, и, глядя на него, она обо всем забыла.
За три дня до Рождества Элис посетила Массачусетский главный госпиталь в Бостоне. Она сидела в комнате ожидания перед отделением расстройства памяти и притворялась, что читает журнал "Хелс". На самом деле она наблюдала за ждущими своей очереди пациентами. Все пришли парами. Женщина, которая выглядела на двадцать лет старше Элис, сидела рядом с женщиной, которая была как минимум на двадцать лет старше ее самой, наверняка ее мать. Женщина с густыми, ненатурально черными волосами и громоздкими золотыми украшениями громко и отчетливо, с явным бостонским акцентом говорила что-то отцу, который сидел в инвалидной коляске и не сводил глаз со своих безупречно белых туфель. Тощая седая женщина листала журнал - слишком быстро, чтобы успеть хоть что-то прочесть, а рядом с ней сидел такой же седой мужчина, полный, с тремором правой руки. По всей видимости, муж и жена.
Элис целую вечность ждала, когда ее наконец позовут. У доктора Дэвиса было молодое гладкое лицо. Он был в очках в черной оправе и в белом расстегнутом халате. Глядя на него, можно было подумать, что когда-то он был худым, но несколько оплывшая нижняя часть его торса напомнила Элис о комментариях Тома по поводу нездорового образа жизни врачей. Доктор, сидя в кресле за столом, пригласил Элис сесть напротив.
- Итак, Элис, расскажите, что с вами происходит.
- В последнее время у меня часто возникают проблемы с запоминанием, и это меня тревожит. Я забываю слова во время лекций или в разговоре, я вынуждена писать "класс когнитивной лингвистики" в своем ежедневнике, иначе могу забыть пойти на занятия, я совершенно забыла о конференции в Чикаго и не попала на свой рейс. Однажды на Гарвард-сквер я минуты две не могла понять, где нахожусь, хотя я профессор Гарвардского университета и бываю на этой площади едва ли не каждый день.
- И как давно это началось?
- В сентябре. Может быть, этим летом.
- Элис, вы пришли сюда одна?
- Да.
- Хорошо. В будущем вам лучше приходить вместе с кем-то из членов семьи или человеком, который регулярно с вами контактирует. Вы жалуетесь на проблемы с памятью, следовательно, не можете быть достоверным источником информации о том, что с вами происходит.
Элис смутилась, как маленькая девочка. А выражение "в будущем" застряло у нее в голове и изводило, как вода, методично капающая из неисправного крана.
- Хорошо, - согласилась она.
- Вы принимаете какие-нибудь лекарства?
- Нет, только мультивитамины.
- Снотворное, диетические таблетки, еще какие-нибудь препараты?
- Нет.
- Выпиваете?
- Немного. Один-два бокала вина за ужином.
- Вы вегетарианка?
- Нет.
- Были ли у вас в прошлом травмы головы?
- Нет.
- Хирургические операции?
- Нет.
- Как вы спите?
- Прекрасно.
- У вас случались депрессии?
- Нет, с тех пор, как я была подростком.
- Стрессоустойчивость?
- Обычная. Стрессы идут мне на пользу.
- Расскажите о ваших родителях.
- Мама и сестра погибли в автокатастрофе, когда мне было восемнадцать. Отец умер от печеночной недостаточности в прошлом году.
- Гепатит?
- Цирроз. Он был алкоголик.
- Сколько ему было лет?
- Семьдесят один.
- У него были какие-нибудь другие проблемы со здоровьем?
- Насколько я знаю, нет. В последние годы я не так часто с ним виделась.
А когда это случалось, он был маловразумителен, попросту пьян.
- А у других членов вашей семьи?
Элис выложила доктору скудные сведения об истории болезни членов своей семьи.
- Хорошо. Сейчас я назову вам имя и адрес, а вы повторите за мной. Потом мы займемся другими вещами, после чего я попрошу вас снова назвать эти имя и адрес. Итак, Джон Блэк, Брайтон, Сорок вторая Восточная улица. Можете повторить это для меня?
Элис повторила.
- Сколько вам лет?
- Пятьдесят.
- Какое сегодня число?
- Двадцать второе декабря две тысячи третьего года.
- Время года?
- Зима.
- Где мы с вами сейчас находимся?
- Массачусетский главный госпиталь, восьмой этаж.
- Вы можете назвать близлежащие улицы?
- Кембридж-стрит, Фрут-стрит, Сторроу-драйв.
- Хорошо. Какое сейчас время суток?
- Позднее утро.
- Назовите месяцы от декабря в обратном порядке.
Она назвала.
- Посчитайте в обратном порядке от ста до шести.
Он остановил ее на семидесяти шести.
- Назовите эти предметы.
Он показал ей шесть карточек с рисунками.
- Гамак, перо, ключ, стул, кактус, перчатка.
- Хорошо, прежде чем показать на окно, дотроньтесь левой рукой до правой щеки.
Она сделала это.
- Можете написать на этом листке предложение о том, какая сегодня погода?
Элис написала: "Солнечное, но холодное зимнее утро".
- А теперь нарисуйте часы, показывающие без двадцати четыре.
Она нарисовала.
- И скопируйте вот этот рисунок.
На рисунке было два четырехугольника, наложенные друг на друга. Элис скопировала.
- Хорошо, Элис, забирайтесь на стол, мы произведем кое-какие неврологические исследования.
Она водила глазами за фонариком доктора, быстро стучала указательным и большим пальцами друг о друга, шла по прямой через комнату, переступая с пятки на носок. И делала все легко и быстро.
- Хорошо. Какое имя и адрес я назвал до тестов?
- Джон Блэк…
Элис запнулась и испытующе посмотрела на доктора. Она не могла вспомнить адрес. О чем это говорило? Возможно, она просто недостаточно внимательно его слушала.
- Это в Брайтоне, но я не могу вспомнить улицу.
- Хорошо. Двадцать четыре, двадцать восемь, сорок два или сорок восемь?
Элис не знала.
- Попробуйте угадать.
- Сорок восемь.
- Это была Северная, Южная, Восточная или Западная улица?
- Восточная?
Ни лицо доктора, ни его жесты не давали Элис подсказки: правильный ли она выбрала ответ. Но если придется угадывать еще раз, значит, ответ неверный.
- Значит, так, Элис, у нас есть ваш последний анализ крови и магнитно-резонансная томография. Я бы хотел, чтобы вы сделали дополнительный анализ крови и поясничную пункцию. Через четыре-пять недель у вас на руках будут результаты, и вы в тот же день пройдете нейропсихологические тесты, после чего мы встретимся.
- Что, по вашему мнению, происходит? Это обычная забывчивость?
- Я так не думаю, Элис, мы должны провести дополнительные исследования.
Она посмотрела доктору в глаза. Как-то один ее коллега сказал, что взгляд прямо в глаза, который длится дольше шести секунд, говорит либо о сексуальном желании, либо о желании убить. Элис в это не поверила, но заинтересовалась и даже проверила на некоторых своих друзьях и нескольких незнакомцах. К своему удивлению, она обнаружила, что каждый из них, за исключением Джона, отводил взгляд раньше, чем истекали те самые шесть секунд.
Доктор Дэвис опустил глаза на четвертой секунде. Вероятно, это означало, что он не желает ее смерти и не желает сорвать с нее одежды, но Элис опасалась, что это означает нечто большее. Ее будут колоть, брать анализы, сканировать, тестировать… Однако она догадывалась, что доктору не нужны дальнейшие исследования. Она рассказала о себе, но не смогла вспомнить адрес Джона Блэка. Доктор уже знал, что с ней происходит.
Утро сочельника Элис провела на диване. Пила чай и смотрела фотоальбомы. Год за годом она помещала новые снимки в пустые пластиковые карманчики. Она не надписывала фотографии - хронология и так строго соблюдалась. Элис помнила всех.
Лидия, Том и Анна, соответственно два года, шесть и семь, в июне на Хардингс-бич возле их первого дома на Кейп-Код. Анна на футбольном матче юношеских команд на стадионе "Пекоссетт". Она с Джоном на Севен-Майл-бич на Большом Каймане.
Она могла не только назвать возраст детей или место, где был сделан тот или иной снимок, но и в деталях описать большинство из них. Каждая фотография вызывала в памяти другие, не запечатленные на пленке моменты того дня, людей, которые там были, и дополняла картину ее тогдашней жизни.
Лидия в колючем зеленовато-голубом костюме на своем первом творческом вечере в хореографическом училище. Это было перед заключением бессрочного контракта, Анна тогда училась в неполной средней школе и носила брекеты, Том изнывал от любви к девочке из его бейсбольной команды, а Джон жил в Вефезде, у него был годичный творческий отпуск.
Если у нее и возникали проблемы, так это с фотографиями Анны и Лидии, их ангельские личики часто было трудно отличить одно от другого. Однако она умудрялась найти детали, которые подсказывали, кто есть кто. Короткие баки Джона явно из семидесятых. Стало быть, ребенок у него на коленях - Анна.
- Джон, кто это? - спросила Элис и показала фотографию мужу.
Джон оторвался от журнала, сдвинул очки на кончик носа и сощурился.
- Том?
- Милый, карапуз в розовом - это Лидия.
Элис сверилась с кодаковской датой на обратной стороне снимка. Двадцать девятое мая, тысяча девятьсот восемьдесят второй год. Лидия.
- О! - Джон сдвинул очки обратно на переносицу и вернулся к чтению.
- Джон, я собиралась поговорить с тобой об актерских классах Лидии.
Джон загнул страницу журнала, положил его на стол, сложил очки и откинулся в кресле. Он знал, что разговор будет долгим.
- Что ж, давай.
- Не думаю, что нам стоит поддерживать ее там тем или иным способом, и уж точно тебе не следует оплачивать ее занятия у меня за спиной.
- Прости, ты права, я должен был тебе рассказать, но я замотался и забыл, ты знаешь, как это бывает. Но я не согласен по сути, и ты это тоже знаешь. Других детей мы поддерживаем.
- Это совсем другое.
- Нет, не другое. Тебе просто не нравится ее выбор.
- Дело не в актерстве. Дело в том, что она и не думает поступать в колледж. Когда и если она надумает, может быть уже поздно, Джон. И ты помогаешь ей тянуть время.
- Она не хочет поступать в колледж.
- Мне кажется, она просто бунтует против нашего образа жизни.
- А я не думаю, что это имеет какое-то отношение к нашим желаниям или нашему образу жизни.
- Я хочу для нее большего.
- Она много работает, увлечена своим делом и серьезно к нему относится, она счастлива. Этого мы и должны для нее желать.
- Наш долг - передавать детям свой жизненный опыт. Я действительно боюсь, что она упустит что-то важное в своей жизни. Не откроет для себя много нового, не научится смотреть на мир с разных точек зрения, не примет вызовы этого мира, упустит возможности, не встретит интересных людей. Мы с тобой познакомились в колледже…
- У нее все это есть.
- Это не то же самое.
- Пусть. Я считаю, что оплачивать ее занятия - более чем справедливо. Прости, что не сказал тебе, но с тобой трудно говорить на эту тему. Тебя все равно не переубедить.
- Тебя тоже.
Джон взглянул на часы на камине, потянулся за очками и нацепил их на макушку.
- Я на часок должен заскочить в лабораторию, а потом подберу ее в аэропорту. Тебе ничего не нужно? - спросил он, вставая с кресла, чтобы уйти.
- Нет.
Их глаза встретились.
- У нее все будет хорошо, Эли, не волнуйся.
Она приподняла брови, но ничего не сказала. А что тут скажешь? Они уже разыгрывали эту сцену прежде, и вот чем все заканчивается. В споре Джон выбирал путь наименьшего сопротивления, всегда сохранял свой имидж любящего родителя и не убеждал Элис перейти на свою сторону. Что бы она ни говорила, он стоял на своем.
Джон ушел. Оставшись одна, Элис расслабилась и вернулась к фотографиям в альбоме. Любимые, обожаемые дети - младенцы, тоддлеры, тинейджеры.
Куда уходит время? Элис разглядывала фотографию маленькой Лидии, которую Джон принял за Тома. Она снова почувствовала уверенность в своей памяти. Но конечно же, эти фотографии приоткрывали дверь к историям, которые хранила ее долговременная память.
Адрес Джона Блэка хранился в краткосрочной памяти. Внимание, повтор, уточнение нужны в том случае, если воспринимаемая информация помещена в базу долговременной памяти, в противном случае ее быстро и естественно сотрет поток времени. Предписания и вопросы доктора Дэвиса разбили ее внимание на части и не дали возможности повторить или конкретизировать для себя названный адрес. И если сейчас этот самый несуществующий Джон Блэк немного пугал и злил Элис, в кабинете доктора Дэвиса он ничего для нее не значил. В подобных условиях мозг среднего человека вполне мог потерять нужную информацию. Но у нее был далеко не среднестатистический мозг.
Элис услышала, как в щель во входной двери упала почта, и кое-что придумала. Она только раз взглянула на каждый предмет: поздравительная открытка с малышом в колпаке Сайты от одного из выпускников, рекламный проспект фитнес-клуба, счет за телефон, счет за газ, каталог "Эл Эл Бин". После этого она вернулась к дивану, допила чай, поставила фотоальбомы на полку и села. Тишину в доме нарушали только тиканье часов и редкий отрывистый свист пара в батареях. Элис посмотрела на часы. Прошло пять минут. Вполне достаточно.
Не глядя на почту, она сказала вслух:
- Открытка с малышом в колпаке Санты, приглашение в спортклуб, счета за телефон, за газ, очередной каталог "Эл Эл Бин".
"Проще простого".
Но, если честно, промежуток времени между тем моментом, когда она услышала адрес Джона Блэка, и тем, когда ее попросили его вспомнить, был гораздо больше, чем пять минут. Следовало увеличить интервал.
Элис схватила с полки словарь и сформулировала для себя два правила по выбору слов. Так как ее целью было не заучивание новых слов, а проверка краткосрочной памяти, слово должно быть знакомым, но при этом она не должна была часто его употреблять. Она раскрыла словарь на случайной странице и указала пальцем на слово "берсерк". Написав его на листке бумаги, Элис сложила листок, убрала его в карман брюк и установила будильник на микроволновке на пятнадцать минут.
У маленькой Лидии была любимая книжка - "Бегемот-берсерк". Элис стала думать о рождественском ужине. Запищал таймер. "Берсерк".
Сомнений нет, не понадобилось даже сверяться со шпаргалкой.
Элис продолжала играть в эту игру в течение всего дня, увеличила количество слов до трех, а промежуток времени - до сорока пяти минут. Несмотря на повышенную степень сложности и большую вероятность того, что приготовление ужина уведет ее память в сторону, она ни разу не ошиблась.
"Стетоскоп, миллениум, дикобраз".
Она приготовила равиоли с рикоттой и красный соус.
"Катод, гранат, шпалера".
Нарезала салат и замариновала овощи.
"Львиный зев, документальный фильм, устранять".
Положила ростбиф в духовку и накрыла стол в столовой.
Анна, Чарли, Том и Лидия расположились в гостиной. Элис слышала, что Анна и Джон спорят. Из кухни она не могла разобрать, о чем они говорят, но, судя по интонациям и повышенным голосам, это был спор. Возможно, о политике. Чарли и Том помалкивали.
Лидия мешала на плите морс и рассказывала об актерских классах. Поскольку приходилось сосредотачиваться на готовке ужина, словах для запоминания и Лидии, у Элис не оставалось сил для возражений или неодобрения. Лидия, так как ее не перебивали, произносила воодушевленный монолог о том, чем она занималась. Элис, несмотря на предвзятое отношение к выбору дочери, обнаружила, что ей это интересно.
- И после всего увиденного задаешься вопросом Илии: "Почему в эту ночь, а не в другую?"
Запищал таймер. Лидия отошла в сторону, и Элис заглянула в духовку. Она довольно долго разглядывала недожаренное мясо, даже лицу стало жарко.
"О!"
Это был сигнал вспомнить три слова "из кармана".
"Тамбурин, змея…"
- Повседневная жизнь не рутина, на кону всегда жизнь или смерть, - сказала Лидия.
- Мам, где штопор? - крикнула Анна из гостиной.
Элис изо всех сил старалась игнорировать голоса дочерей, которые ее разум был приучен слышать поверх всех звуков на планете. Она сконцентрировалась на собственном внутреннем голосе, который, как заклинание, повторял два слова: "Тамбурин, змея, тамбурин, змея, тамбурин, змея".
- Мам! - позвала Анна.
- Я не знаю, где он, Анна! Я занята, поищи сама.
"Тамбурин, змея, тамбурин, змея, тамбурин, змея".
- Если хорошо подумать, то все всегда сводится к выживанию. Чего мне не хватает, чтобы выжить, и что произойдет, если мне это не удастся? - продолжала Лидия.
- Лидия, прошу тебя, я не хочу сейчас об этом слушать, - резко оборвала дочь Элис и сжала влажные от пота виски.
- Хорошо.
Лидия повернулась к плите и стала энергично размешивать морс. Наверное, обиделась.