И только тогда я поняла смысл, который вкладывал Адмирал в мои слова.
- Я же не в женском смысле этого слова. - Я начала краснеть.
- Мы так и поняли, - успокоил меня Адмирал. - Дать - это значит лечь под кого-то не в буквальном смысле, а в фигуральном.
- Вот именно, - подтвердила я. - Мы сделали сэру Идкинду подарок, значит, мы можем рассчитывать на взаимность. В конце концов, в Лондоне у нас могут быть и другие дела, кроме дел с сэром Идкиндом. - Но, прилетев в Лондон, мы заставим этого сэра говорить с нами.
- Предположим, он согласится встретиться с нами. Поблагодарит еще раз за оказанную услугу, но пока, до выяснения наших финансовых возможностей, воздержится вкладывать деньги в наш проект. Тогда что? - спросил Заместитель.
- Тогда мы можем предложить свои услуги этим африканцам по постройке судов. И сами получим не очень большую, но все-таки прибыль.
- И навсегда потеряем сэра Идкинда как партнера. В серьезном бизнесе такие бандитские методы не прощают. Мы испортим свою репутацию.
- А у нас нет другого выхода, - ответила я. - Если партнер не приходит на помощь в трудной ситуации, такого партнера все равно надо менять.
- А как насчет репутации? - спросил Заместитель.
- А никак, - ответила я. - Если это угрожает жизни моей дочери, матери, отцу или очень близкому человеку, мне плевать на собственную репутацию. Но это на самый крайний случай. Но почему мы все время берем только самый неблагоприятный для себя вариант? Может быть, сэр Идкинд поймет нас. В конце концов, ему выбирать: иметь ли дело с бандитом Шаховым…
- Или с нами, - вставил Заместитель, - которые еще не стали бандитами, но готовы ими стать.
- Я не бандитка. Я честная, я очень честная женщина. Но на меня напали. Что мне делать? Вы - мужчины, помогите мне, спасите. Меня обижают, оскорбляют, со мною пытаются расправиться даже физически. Скажите, что мне делать?
- Летим в Лондон, - сказал Заместитель. - Как это ни противно, но пока у нас нет другого выхода.
В Лондон мы летели на "боинге". Я с Анютой летала на наших "ТУ-134" в Сочи и Евпаторию. В детстве она часто простужалась, и врачи рекомендовали свозить ее на юг. Я, маленькая, и то испытывала неудобства в узких креслах, зажатая с двух сторон пассажирами. По времени до Сочи лететь столько же, сколько и до Лондона. Я, может быть, впервые в жизни поняла, какой комфорт дают деньги. Широкие кресла, замечательная еда. Заместитель пил виски, я джин с тоником, и в Лондон мы прилетели в приподнятом настроении. Взяли такси и приехали в гостиницу, номера в которой заказали еще в Москве. В этой гостинице Заместителя знали, они с отцом всегда останавливались здесь. Гостиница на одной из тихих улиц, почти в центре Лондона, трехзвездочная, как объяснил Заместитель, но пятизвездочные отели я видела только в кино, поэтому сравнивать не могла. Мне понравился номер с широкой кроватью, с телевизором, холодильником и даже встроенным в нише электрическим чайником.
Я зашла к Заместителю, у него был точно такой же номер с точно такой же кроватью.
Впереди был целый вечер. В Лондоне было так же жарко, как и в Москве. Он хорошо знал город, мы ходили по улицам и площадям, о которых я читала в книгах Диккенса и Голсуорси. Англичане не меняют названий улиц в отличие от нас.
Устав, мы зашли в паб и пили пиво. В пабе были не только англичане, слышалась и немецкая речь. Вокруг было много негров, мне даже показалось, что их больше, чем белых. Со мною пытались заговорить, но я не понимала, и меня не понимали с моим школьным английским. Но Заместитель, вероятно, говорил хорошо и бегло, и я успокоилась. Единственное, чего я боялась, - это потерять его в толпе, поэтому все время держалась за его руку. Без него я, пожалуй, смогла бы добраться только до гостиницы и только на такси, карточку с названием гостиницы я сразу же положила в сумочку, как советовала мне Римма. У нее был опыт путешествий по другим странам, три года она была любовницей какого-то чиновника, и он, выезжая, всегда брал ее, а его жена была занята с внуками.
Мы посидели в небольшом ресторанчике, и я попробовала английский бифштекс, который оказался огромным.
Я с облегчением сбросила новые туфли. Мне о многом хотелось его расспросить, но я помнила, зачем мы сюда приехали.
- Расскажи мне о сэре Идкинде, - попросила я.
- Еврей, - начал он.
- А что, евреи тоже бывают сэры? - спросила я, правда тут же поняла, что сказала глупость.
- Здесь все сэры, - рассмеялся он. - Ты путаешь с пэром и лордом.
- Извини.
- Идкинд - это от женского имени Идка. У евреев очень часты фамилии от женских имен: Фридка, Малка. Отсюда - Фридкины, Малкины, Идкинды. Прадед Идкинда эмигрировал из белорусского местечка Шклов в конце прошлого века. А брат прадеда Идкинда остался в России, взял фамилию по названию Шклова и стал Шкловским.
- Значит, представитель его фирмы в Москве Шкловский. Родственник?
- Ты быстро соображаешь.
- Ты доходчиво объясняешь. А что представляет собой сэр Идкинд?
- Ему чуть больше семидесяти, воевал с немцами.
- Он очень богатый?
- Думаю, да. Но если об американцах почти всегда известно, сколько миллионов они стоят, то англичане свое состояние не рекламируют.
- Он рисковый?
- Да. Иначе он не был бы богатым, потому что его отец владел аптекой, а у него два десятка судов. Хватит о сэре Идкинде. Эту проблему мы будем решать завтра, а сегодня расслабься и получай удовольствие. Ты - в Лондоне, величайшем городе мира.
- Я должна многое посмотреть, - согласилась я и протянула ему список музеев, который составила мне Римма.
Он посмотрел список и сказал:
- Очень напряженная программа.
- Я справлюсь, - заверила я его.
После ресторанчика мы гуляли по Лондону. Он рассказывал мне об английских королях и королевах. Я, конечно, старалась запомнить, но меня больше интересовали ярко освещенные витрины и цены. Я тут же переводила фунты стерлингов в рубли, сравнивала московские и лондонские цены. Сравнение было не в пользу Москвы.
Мы вернулись в гостиницу после полуночи. Он остался у меня. Последнее, что я запомнила, это рассвет и тишину. Проснулась я при ярком солнце, которое било в окна. Он сидел за столом с бумагами.
- С добрым утром! - Он поцеловал меня, снял телефонную трубку и заказал завтрак в номер.
Женщин, завтракающих в постели, я видела только в кино. Если честно, мне завтракать в постели не очень понравилось. Хотя столик был удобный, я все время боялась опрокинуть кофе.
- Начнем, - сказал он и сразу преобразился. В разговоре по телефону он был бодрым и напористым. Я пыталась определить по выражению лица, что именно ему отвечают, но не могла ничего определить. Он улыбался, так же улыбаясь, положил телефонную трубку и сразу же помрачнел.
- Сэра Идкинда нет в офисе. Как только он появится, нам позвонят.
- С кем ты говорил?
- С его помощником…
Мы сидели в номере и ждали звонка из офиса Идкинда. Наконец позвонил помощник и сообщил, что сэр Идкинд улетает в Сингапур и будет в Лондоне через десять дней.
- Идкинд выжидает и вряд ли примет нас сейчас.
- У тебя есть знакомые в офисе Идкинда, к которым ты мог бы зайти просто так? Поздороваться?
- У меня есть такие знакомые, но просто так, без дела в офис не приходят. Если бы ко мне в Москве зашел бы просто так англичанин, заранее не оговорив время своего визита, я бы подумал, что у него поехала крыша. Здесь подумают точно так же.
- Но мы не можем сидеть в Лондоне десять дней и ждать, когда он вернется из Сингапура!
- Не можем… Я предлагаю пройтись, на ходу думается лучше. Сколько тебе нужно времени на сборы?
- Пятнадцать минут.
- Встречаемся в холле через пятнадцать минут.
Я приняла душ, надела деловой костюм и спустилась в холл гостиницы.
Он уже ждал меня в холле. В костюме и в галстуке.
Мы вышли из гостиницы. В офисах, по-видимому, был обеденный перерыв. На улицах как-то сразу появилось много молодых людей и девушек в костюмах, несмотря на жару. Молодые люди при галстуках, девушки в галстучках. Мы не выделялись среди них. Мы были похожи одеждой, сумками и, может быть, отличались только озабоченными лицами. Все кафе и стулья на тротуарах возле ресторанчиков сразу оказались занятыми. И так же сразу, минут через сорок, стали свободными.
- Кажется, у меня есть идея, - сказал он. - В компании Идкинда работает американец, он женился на англичанке. В прошлый мой приезд он пригласил меня на ужин. В этот раз я могу пригласить его. От него мы можем получить кое-какую информацию, правда он занимается не Россией, а Южной Америкой, но интересуется российскими делами.
Мы вернулись в гостиницу, и он позвонил своему знакомому американцу, оказалось, что у того этот вечер занят, и они договорились встретиться завтра вечером.
- Прости, - сказал он мне. - Я не в форме. Ты можешь погулять одна часа два. Я немного посплю и снова буду готов к труду и обороне, как говорит Адмирал.
Я его поцеловала и пошла гулять. Я боялась заблудиться, поэтому, выйдя из гостиницы на улицу, заметила табачный киоск на углу, повернула направо и пошла, никуда не сворачивая. Я заходила в небольшие магазинчики, цены на обувь и одежду в них были чуть ли не вдвое ниже, чем в центре, правда и качество ниже. Два часа пролетели незаметно. Я вернулась в гостиницу и постучала в его номер. Он лежал на постели со стаканом виски, рядом стояли две бутылки виски, одна уже пустая, другая начатая.
- Не понимаю, - сказала я.
- Извини, - ответил он. - Мне необходимо было снять напряжение.
- Почему только русские снимают напряжение водкой? - спросила я.
- Это не водка, а виски, между прочим очень хороший, и, поверь, так снимают напряжение все: американцы, немцы, шведы, китайцы.
- И как часто ты это делаешь?
- По мере накопления напряжения.
- Но завтра ты будешь уже со снятым напряжением или у тебя этот цикл длится несколько дней?
- У тебя в семье были алкоголики? Откуда такие познания?
- От жизни. У половины моих подруг мужья пьют.
- Я сочувствую твоим подругам. Я не алкоголик, и завтра утром у меня будет абсолютно ясная голова.
- И все-таки я не понимаю. Стоило ли приезжать в Лондон, чтобы напиться. Это можно было сделать и в Москве.
- Вера, я в Лондоне двадцать первый раз. В Москве работа, а здесь непредусмотренная передышка, и я эту передышку разумно использую. Прости меня, но сегодня я не смогу сопровождать тебя в музеи и картинные галереи. Кстати, ты знаешь, что, когда наши за рубежом говорят: мы пошли по музеям, это значит, что они пошли по магазинам. Воспользуйся передышкой и пройдись по магазинам.
- У меня все есть.
- Всего никогда не бывает.
Он налил себе виски, выпил, спохватился и спросил:
- Прости. Что ты выпьешь? Может быть, холодного пива?
- Может быть…
Он налил мне пива из холодильника-бара. Говорят, сны человеку снятся при пробуждении. Все действие, на которое в реальной жизни надо затратить часы, мозг выдает за доли секунды. Не знаю, сколько мне потребовалось времени, но, наверное, не больше нескольких секунд, чтобы просчитать все возможные последствия. Завтрашняя встреча с американцем вряд ли сможет чем-то нам помочь. Решение принимает Идкинд, и вряд ли он с кем-то будет советоваться, как поступить с русскими, дела у которых идут, мягко говоря, не блестяще. Решить может только Идкинд, и поэтому нужна встреча только с ним.
- Завтра, - сказала я, - мы должны быть у офиса сэра Идкинда еще до того, как он приедет на работу.
- Сэр Идкинд не ездит на работу. Он ходит пешком. Ровно двадцать минут от дома до офиса вот уже тридцать пять лет.
- Тем лучше. Мы случайно окажемся рядом.
- В Лондоне случайно рядом не оказываются. Мы не рояль, который случайно оказывается в кустах. И мы не нищие и не просители, которые караулят у дома или офиса.
- Мы нищие и просители.
- Нет. Мы партнеры. У нас реальные деловые предложения. Мы должны сохранять лицо.
- И сколько времени мы будем сохранять это лицо?
- Сколько потребуется!
- Поспи, - сказала я ему. - Ты хотел поспать, и тебе надо выспаться.
Я вернулась в свой номер, достала старую записную книжку, в которой сохранился московский телефон моего бывшего жениха Бориса Рапопорта. К этому телефону я вчера, еще в Москве, приписала его лондонский телефон. Я предусмотрительная. Подруги удивлялись, но я никогда не брала в долг деньги. У меня всегда был неприкосновенный запас, о котором не знала даже мать. Он уменьшался, иногда тратился полностью, но всегда пополнялся. Перед отъездом из Москвы я узнала лондонский телефон Бориса и его двоюродного брата. Я записала телефон посольского сотрудника, знакомого Риммы, еще у меня был телефон представителя Аэрофлота, он был отцом одного из моих учеников, который закончил школу год назад, я его встретила недавно, когда он только что прилетел из Лондона. Перед отлетом я вспомнила всех своих знакомых, которые были связаны с Англией. Вряд ли Борис мог мне помочь, но в данный момент мне надо было с кем-то поговорить. Конечно, он мог быть не в Лондоне, я не особенно и надеялась его застать. Кто же днем сидит дома?
Я услышала женский голос:
- Алло!
- Добрый день, - сказала я. - Попросите, пожалуйста, Бориса.
В трубке молчали. Меня, наверное, не понимали. Я начала подбирать свои немногочисленные английские слова и не могла вспомнить, как по-английски "просить", сообразила, что можно сказать "плииз", но женщина уже спросила почти по-русски:
- Это Москва?
- Нет. Я из Лондона.
Я услышала, как женщина сказала:
- Борис, рашн леди.
Я ждала.
- Слушаю, - сказал Борис. Голос у него был более низкий, чем я помнила, но я не слышала его уже тринадцать лет.
- Борис, - сказала я, - это Вера Бурцева.
- Вера! - обрадовался Борис. - Ты из Москвы?
- Я из Лондона. Я в гостинице. Сейчас скажу, как она называется.
- Никакой гостиницы. Я хочу тебя видеть!
- Я тоже.
- Одну минуту, - сказал он совсем по-московски. - Вечером у меня переговоры по гастролям в Австралию. Значит, у меня есть три свободных часа.
- Мы можем встретиться завтра, - сказала я.
- Завтра с утра у меня репетиция, потом обед с американским продюсером. Как я рад, что ты застала меня! Диктуй адрес гостиницы, я за тобой заеду.
Я достала карточку гостиницы.
- Улица Хаф Мун, по-моему, гостиница "Стар".
- Знаю, - сказал Борис, - это рядом с площадью Пикадилли. - Он задумался. - Мне до твоей гостиницы ехать минут сорок, потом мы с тобою поедем в мой клуб пообедать. Нет, это нерационально. Дорога у меня займет почти два часа. Лучше ты доедешь на метро, это близко, а из клуба я тебя отвезу. Ты лондонское метро знаешь?
- Я поеду на такси.
- Русские на такси не ездят, у русских мало денег.
- Такие русские, как я, сейчас, как и раньше, ездят на такси, и у русских много денег.
- Не заводись, - рассмеялся Борис. - Ты совсем не изменилась. Записывай. Только английскими буквами. Отдашь этот листок шоферу такси и не забудь у него взять чек.
- Диктуй.
Борис назвал адрес клуба и начал диктовать его по буквам.
- Я записала. Ты, наверное, забыл, что я изучала английский в школе и в институте.
- Проверяй по буквам, - потребовал Борис. - Я тоже учил английский в школе и в Консерватории, здесь я переучивался несколько лет.
Борис продиктовал по буквам. В десяти словах я сделала четыре ошибки.
Шофер такси привез меня по адресу, который я записала. Почти квадратные английские такси сразу выделялись из потока машин. Мода их не коснулась, и в этом, наверное, была разумная консервативность.
Клуб располагался в старинном четырехэтажном особняке, судя по форме окон и простоте архитектурных решений, это была постройка конца шестнадцатого - начала семнадцатого веков. Перед отлетом в Лондон я взяла у Риммы несколько справочников и альбомов по Лондону. Она всегда говорила: "От мужиков ничего не остается. Вещи, которые они дарят, снашиваются. От путешествий остаются хотя бы справочники и альбомы".
На доме не было никаких вывесок. Я нажала на медную кнопку звонка. Дверь открыл средних лет джентльмен в темном костюме.
- Миссис Бурцева? - спросил он, заглянув в лист бумаги на пюпитре.
- Есс, - ответила я почти по-английски.
Я поднялась с ним на второй этаж, он открыл массивную темную дверь, и я оказалась в небольшом зале. Слева была стойка бара, над которой возвышался джентльмен в точно таком же костюме и галстуке, как и встретивший меня.
Шторы на окнах были полуспущены, и мне показалось, что уже поздний вечер, тем более что на тех столиках, за которыми сидели мужчины, горели свечи. Ни одной женщины, отметила я. Если бы я встретила Бориса на улице, то никогда бы не узнала его. Полный рыжеволосый мужчина, с короткой стрижкой, в льняном пиджаке, больше похожем на плащ, чем на пиджак, шел мне навстречу. Наверное, мне надо было протянуть руку, но я обняла его и поцеловала. Сидящий за ближайшим столиком джентльмен пил кофе и читал газету. Он даже не поднял голову, чтобы посмотреть на нас.
Мы сели за столик.
- Я заказал то, что ты любила раньше, - сказал Борис, - но сейчас подумал, может быть, твои вкусы переменились?
- Вкусы не переменились, - заверила я.
- Я заказал бефстроганов. Но я могу переменить заказ. Вот карта. Выбирай.
- Пусть останется то, что ты заказал.
- Ты совсем не переменилась. Только прическа.
- Прическа совсем недавно.
- Она тебе идет. Ты стала совсем не похожа на русскую. Костюм от Версачи.
- Ты стал разбираться в моде?
- Не только в моде. Рассказывай. Я хочу услышать обо всем. Я знаю, что ты замужем, у тебя дочь.
- У меня дочь, но не замужем. Я разведена. Это для тебя плохо или хорошо?
- Это для меня хорошо.
- А ты женат?
- Да.
- Она из эмигранток?
- Нет. Она англичанка. Еврейка.
- Она не из семейства Идкиндов? - спросила я.
- Почему Идкиндов? - удивился Борис.
- Потому что в Лондоне я знаю одного англичанина-еврея, Идкинда, больше никого.
- Нет, она из Блюменфельдов. Это немецкие евреи. Ее дед эмигрировал из Германии в тысяча девятьсот тридцать третьем году, как только Гитлер пришел к власти. Она родилась в Англии.
- А кто она по профессии?
- Она, - Борис задумался, - она жена. Я с нею познакомился в Израиле. Мои родители живут в Хайфе. Она была студенткой медицинского колледжа. Она фармацевт, как и ее дед и отец, но, после того как вышла за меня замуж, она стала женой. Участвует в разных благотворительных фондах. Ее отец имеет несколько заводов по производству лекарств в Англии, в Израиле, в Америке.
- Твой тесть - богатый человек.
- Я тоже достаточно богатый, потому что вкладываю деньги, которые зарабатываю музыкой, в производство лекарств. Люди всегда будут болеть, и им всегда будут нужны лекарства. А ты работаешь учительницей или уже стала директором школы?
- Нет. Я президент судоходной компании.
- В своей школе? - не понял Борис.
- Нет. Суда моей компании ходят по всем морям и океанам.