- Это только задаток. Вы знаете, что такое задаток? Если я откажусь от сделки, он останется у хозяина. Если хозяин откажется от сделки, он возвращает мне задаток и еще столько же неустойки.
- Сегодня с двенадцати сорока до часу тридцати вы сидели в своей машине на МКАД возле торгового комплекса стройматериалов, - сменил тему Свиридов. - С кем вы встречались?
- Ни с кем.
- Вы напрасно усмехаетесь, Русланов. Дело нешуточное.
- Я не усмехаюсь, - возразил Тимур. - Это у меня от шрама на губе. Шрам я получил в Афгане в восемьдесят шестом году. С тех пор мне всем приходится объяснять, что и у меня и мысли нет усмехаться. Честно сказать, это надоедает. Пробовал отпустить усы - еще хуже. Так что не обращайте внимания.
- В час двадцать к вам в машину сел некто Козлов, заместитель начальника инспекции МНС. Припоминаете?
- Да, сел, - подтвердил Тимур. - Увидел знакомого и сел.
- О чем вы с ним говорили?
- Ни о чем. Так, о том, о сем.
- А конкретно?
- О погоде. О том, что у нас снег с дождем, а в Венесуэле всегда весна, двадцать два градуса круглый год.
- И все?
- Да, все. Потом он ушел. Почему-то быстро, даже малярный валик забыл.
- Валик? Какой валик?
- Обыкновенный. Каким стены красят. Он за ним в стройматериалы и приезжал.
- Хватит, - вмешался полковник. - Мы все знаем, Русланов. Вы должны были передать Козлову эти вот двести тысяч долларов. Взятку за то, что вашему заводу вернут лицензию.
- Мне странно это слышать, - сказал Тимур. - Деньги - вот они. Почему же я их не передал?
- Это мы и хотим узнать. Если бы Козлов вышел из вашей машины с пакетом, мы бы его взяли, и сейчас вас допрашивали бы в качестве обвиняемого за дачу взятки должностному лицу.
- А сейчас я в каком качестве? - поинтересовался Тимур. - Вы мне рассказали очень интересную историю. Но я не имею к ней никакого отношения.
- Вы задержаны как подозреваемый в намерении дать взятку должностному лицу. Ордер сейчас выпишут. Мера пресечения - содержание под стражей.
- Посадите, значит? Ну, сажайте. Можно мне позвонить?
- Адвокату? - спросил полковник.
- Нет, жене. О том, что меня сегодня не будет. Адвокату мне звонить незачем. Ваши обвинения, полковник, смехотворны. Даже самый продажный судья не санкционирует мой арест. Разве что очень продажный. Но у вас денег не хватит ему заплатить.
- Оформляйте, - приказал полковник Свиридову.
Тот принялся названивать по мобильнику. Сначала какому-то Сидорчуку из СИЗО-4, потом еще кому-то. Спрашивал одно и то же:
- У тебя камера человека на четыре есть? Нет? А на сколько? На сорок? А всего сколько там? Шестьдесят? Не пойдет, многовато… Дежурный? Свиридов из ГУБЭПа. Нужна небольшая камера для интеллигентного человека… Только на тридцать человек?.. А меньше нет? Нет, понимаю…
- Ничего приличного, - с сожалением сообщил он, отключив связь. - Придется вам, Русланов, пообщаться с народом.
- Выйдите, оба, - вмешался седой штатский, не проронивший до этого ни слова.
- Слушаюсь, - вытянулся полковник и вместе со Свиридовым поспешно покинул комнату для допросов.
- Извините моих сотрудников, они работают как умеют…
- С кем я разговариваю? - спросил Тимур.
- Заместитель начальника ГУБЭП генерал-лейтенант Егоров, - представился седой. - Вы умный человек, Русланов. Не сомневаюсь - законопослушный предприниматель. В тех пределах, которые диктуются обстоятельствами. Нам нужна ваша помощь.
- Какая?
- Не мне вам говорить, какое зло коррупция для России. Для всех. Для государства, которое недополучает налоги и потому не может обеспечить достойную жизнь своим гражданам. Пенсионерам, врачам, учителям. Для предпринимателей, которые постоянно подвергаются вымогательствам и сами вынуждены ловчить, хитрить, а часто и преступать закон, чтобы сохранить свой бизнес. Как филлоксера иссушает виноградники, так и зараза коррупции разъедает государственное устройство России. Вот вы некоторое время жили в Испании, - продолжал генерал. - Не удивляйтесь, мы знаем о вас все. Разве вы не хотели бы работать в таких же условиях, как испанские бизнесмены? Есть закон, они подчиняются только закону. И в гробу они видели всех чиновников.
- Об этом приходится только мечтать, - вздохнул Тимур, вспомнив коррупционные скандалы в Марбелье, а заодно и шикарную виллу заместителя министра МЧС генерал-полковника Ганеева.
- Будет такое и у нас. Не завтра. Но выжигать эту заразу нужно уже сегодня. Мы изучили ваше дело. Вы стали жертвой аферы. Емельчука мы посадим, это я вам обещаю, против него будет возб у ждено уголовное преследование. Мы также знаем, что у вас вымогают взятку за возвращение лицензии. Эти вот двести тысяч долларов. Непонятно, почему сделка не состоялась сегодня. Но эти люди не успокоятся, пока не получат взятку. Логично?
- Вполне. Если допустить, что с меня действительно вымогают взятку, - сделал оговорку Тимур.
- С вашей помощью мы можем взять их с поличными.
- Каким образом?
- Дело техники, - попытался уйти от ответа генерал.
- А все-таки?
- Это просто. Приладим к вам микрофон, миниатюрную видеокамеру. Запись и съемка будут санкционированы прокурором и станут весомыми доказательствами в суде. Суд будет показательным. Получат ваши вымогатели лет по десять. Это будет хорошим уроком для остальных.
Тимур допускал, что генерал Егоров верит в то, что говорит. Но генерал представлял государство. А опыт подсказывал Тимуру, что государству верить нельзя. Не потому что оно заведомо злонамеренное. А потому что оно меняет правила игры произвольно, сообразуясь с какими-то своими интересами, непонятными для непосвященных. И эти интересы почему-то никогда не совпадают с ожиданиями граждан - будь то пенсионеры, служащие или предприниматели.
Для себя Тимур окончательно решил, что не пойдет ни на какие сделки с ГУБЭПом. Он даже представить себе не мог, как войдет в кабинет Голубицкого или Козлова обвешанный микрофонами и видеокамерами. Что-то низкое в этом было, подлое, недостойное мужчины. Но и обострять отношений не следовало. ГУБЭП имел много возможностей испортить жизнь строптивому бизнесмену. Поэтому Тимур сказал:
- Я по-прежнему уверен, что вы ошибаетесь, считая, что с меня вымогают взятку. Но если увижу, что это действительно так, обязательно приду к вам.
- Лично ко мне, - уточнил генерал. - Не потому что я не доверяю своим сотрудникам. Общее правило: чем меньше людей знают об операции, тем лучше. Я вижу, Русланов, вы еще не окончательно побороли сомнения. Но верю, что гражданин в вас победит обывателя. Рад был познакомиться. Вы свободны.
О посещении ГУБЭПа Тимур не рассказал ни ближайшим сотрудникам, ни жене. Да и о чем он мог рассказать? Как его вербовали, а он отказался? О таком не рассказывают. В самом факте вербовки было что-то унизительное. Его больше волновало, как быть с лицензией. Завод стоял, убытки росли. Идти к Голубицкому и прояснять ситуацию было неразумно. Тимур был уверен, что за ним следят, хотя никаких следов слежки не обнаруживал.
Неожиданно Голубицкий объявился сам. Позвонил по городскому телефону (прослушки не опасался, заключил Тимур):
- Куда же вы, голубчик, исчезли? Я же обещал, что ваш вопрос решим положительно. Все бумаги готовы уже неделю, а вас нет. Вы не заболели?
- Нет, здоров.
- Ну так приезжайте, чего тянуть? Сегодня после обеда, устроит?
- Вполне.
Поколебавшись, пакет с долларами Тимур оставил в сейфе. Голубицкий встретил его с доброжелательной улыбкой, сразу передал папку с документацией о возобновлении лицензии.
- Довольны?
- Еще бы. А…
Начальник инспекции предостерегающе показал на телефон и куда-то вверх. Написал на бумажке: "Все знаю. Ценю". Показал листок Тимуру и тут же порвал его на мелкие части.
- Работайте спокойно. Желаю успеха.
- Спасибо. Я хотел спросить… это самое… как насчет двести граммов?
- Обязательно, - с готовностью отозвался Голубицкий. - Вот выберем свободный вечерок и выпьем. Ваш "Иртыш", говорят, неплохая водчонка. Заодно и попробую. Но не теперь, когда-нибудь. А сейчас, извините, дела!..
IV
Несмотря на то, что операция ГУБЭП по изобличению взяточников в Министерстве по налогам и сборам не состоялась по причинам, которые так и остались непонятными для оперативников Управления, генерал Егоров свое обещание выполнил: месяца через три на Емельчука завели уголовное дело по 199-й и 147-й статьям Уголовного кодекса за уклонение от уплаты налогов и мошенничество в особо крупных размерах. Мерой пресечения было избрано содержание под стражей.
Следствие поручили подполковнику Свиридову. Как предполагал Тимур - ему дали возможность реабилитироваться за провал операции, которая разрабатывалась под его руководством. К заданию Свиридов отнесся в высшей степени ответственно: тщательно изучал все документы по делу, приезжал к Тимуру посоветоваться, сообщал о ходе расследования, как начальству. Тимур понимал, что Свиридов хочет наладить с ним хорошие отношения, основательно подпорченные историей с задержанием. Тимур ничего не имел против. Никакого зла на подполковника он не держал. Понимал: служба есть служба, человек в мундире часто не волен в своих поступках и делает не то, что хочет, а то, что должен. Так, как он этот долг понимает.
Он даже сочувствовал Свиридову. Пятьдесят лет, карьера не задалась, полковником уже не стать по возрасту, а там, глядишь, отправят в отставку с мизерной пенсией. Жил в малометражной "двушке" в Свиблове, с женой давно разошелся, взрослый сын, так и не простивший отцу развода с матерью, работал в Германии в какой-то не очень преуспевающей фирме. Но бодрости духа подполковник не терял, года три назад женился на учительнице из Рязани, на двадцать пять лет моложе, прописал ее у себя. Был в нее влюблен, часто покупал цветы, старался одеваться по моде. Все это выглядело трогательно и довольно смешно.
В конце февраля Свиридов решил слетать в Якутск, чтобы получить информацию из первых рук. Перед поездкой приехал к Тимуру посоветоваться, к кому там лучше обратиться. Тимур назвал несколько фамилий, сохранившихся в ноутбуке, а на вопрос Свиридова, нет ли у него каких-нибудь пожеланий, лишь пожал плечами:
- Какие у меня могут быть пожелания? Впрочем, есть. Узнайте, что значит "Тыгын Дархан". Так называется фирма, которая покупала у Емельчука водку. Я хотел спросить, да забыл. Из головы выпало, было не до того.
Свиридов исчез и не появлялся долго, месяца полтора. Тимур и думать о нем забыл, у него своих дел хватало. Завод работал, параллельно модернизировалось оборудование. Древесный уголь, традиционно применявшийся для очистки водки, Тимур заменил на уголь из коры кокоса с серебряным напылением. Стоил он дороже древесного, зато служил дольше и обеспечивал более высокое качество очистки. На ВВЦ, бывшей ВДНХ, провели народную презентацию обновленной водки "Иртыш". Всем посетителям предлагалось на выбор три сорта: дорогой "Флагман", "Гжелка" из средней ценовой категории и дешевый "Иртыш". Что они пьют, посетители не знали. Когда подсчитали оценки, выяснилось, что лучшим признан "Иртыш". Информация попала в газеты (подсуетился Гоша, который поддерживал с Тимуром дружеские отношения), продажи заметно увеличились. Реализацией занималась Алина - сначала чтобы помочь мужу, а потом втянулась, почувствовала вкус к бизнесу.
Дело об иске налоговиков на 292 миллиона рублей за якутскую водку увязло в арбитражных судах. Суды принимали решения в пользу "Иртыша", налоговая инспекция подавала апелляцию, дело направлялось на новое рассмотрение. Тимура не беспокоила волокита. Главное - завод работал. С некоторым удивлением он обнаружил, что ему стало легче решать вопросы в бюрократических инстанциях. Вероятно, слух о том, что он не сдал чиновников из МНС, просочился по Москве и достиг нужных ушей. Ему, как и всем, по-прежнему приходилось платить, но это было уже агъдау, а не гартам.
Свиридов появился у Тимура в конце апреля с крайне озабоченным видом. По его словам, Емельчук утверждает, что все копии документов, уличающих его в неуплате налогов, подделаны, его адвокаты (Свиридов назвал фамилии двух знаменитых московских адвокатов) требуют приобщения к делу подлинников, если они существуют в природе, в чем у защиты есть большие сомнения.
- Успокойте адвокатов, - посоветовал Тимур. - Подлинники существуют. Они будут предъявлены в суде.
- Это не по закону. Суд не примет дело без подлинников. А прокурор не подпишет обвинительного заключения. Все документы должны быть приобщены к делу.
- Нет ничего проще. Вынесите постановление о выемке документов в моем офисе в рамках уголовного дела Емельчука. Это возможно?
- Да, имеем право.
- Так и сделайте. Произведите выемку документов - с понятыми, с описью, все как положено. И приобщайте к делу. По крайней мере, я буду уверен, что подлинники в надежном месте и никуда не денутся.
Почему-то это простое предложение Тимура озадачило подполковника.
- Сколько мороки! - поморщился он. - И еще не известно, ради чего. Может, эти бумаги ничего не стоят.
- Стоят, - заверил его Тимур. - Я даже могу назвать точную цифру. Они стоят 292 миллиона рублей или десять миллионов долларов по курсу Центрального банка.
- Давайте сделаем так, - предложил Свиридов. - Я сначала на них посмотрю, а потом решим, нужно ли затевать все эту канитель. Это возможно?
- Посмотрите, - согласился Тимур. - Но только у нас, не выходя из заводоуправления.
Он достал из сейфа пухлую папку Сахарова и вызвал Нину Петровну.
- У вас найдется свободный стол для товарища из ГУБЭП?
- Освободим.
- Познакомьте подполковника… Простите, не знаю вашего имени-отчества.
- Анатолий Евгеньевич.
- Ознакомьте Анатолия Евгеньевича с содержанием этой папки. Нина Петровна в курсе, она сможет ответить на все ваши вопросы.
- Здесь работы не на один день, - оценил Свиридов толщину и вес папки. - Впрочем, мы никуда не спешим. Да, вы просили узнать, что означает "Тыгын Дархан". Я поинтересовался. Это какой-то древний якутский князь. То ли из шестнадцатого века, то ли из семнадцатого. Воитель и все такое. В общем, национальный герой.
- Спасибо, теперь буду знать.
Когда он вышел из кабинета, Тимур сделал Нине знак задержаться.
- Когда подполковник будет заканчивать работу, папку забирать и прятать в свой сейф.
- А то что? - испугалась Нина Петровна.
- Да нет, ничего, - успокоил ее Тимур. - Это я так, на всякий случай.
Подполковник начал работу во вторник и до пятницы приходил в юридический отдел завода, как на службу.
- Дотошный, - одобрительно отзывалась о нем Нина Петровна. - Во все мелочи вникает. Делает выписки. Это можно?
- Почему же нельзя? Пусть делает.
В понедельник с утра Тимур поехал по делам, на заводе появился только после обеда. Его встретила встревоженная Нина Петровна с сообщением:
- Анатолий Евгеньевич не пришел!
- Ну и что? Мало ли какие у него дела.
- Он… Понимаете, он папку забрал.
- То есть как забрал?
- Понимаете, в пятницу мы засиделись часов до семи. Я дергалась, у мужа день рождения, гости, а у меня ничего не готово. Он и говорит: ничего, если я заберу папку домой и поработаю с документами в выходные? Так мы и до майских праздников не закончим. А время поджимает. Ну я и говорю: ничего… А сегодня он не пришел.
- Успокойтесь. Ничего не случилось. Не пришел сегодня, придет завтра.
Ее лицо осветилось неуверенной улыбкой:
- Вы правда так думаете? Нет, только честно. Правда?
- Ну да, - подтвердил Тимур. - Так я и думаю.
Но он так не думал. Еще была очень слабая надежда, что это просто случайность. Но он не верил в случайности. Он верил в предчувствия. В то, что они обязательно сбываются. Плохие предчувствия сбываются. Хорошие - почти никогда.
Во вторник подполковник не появился. Тимур позвонил ему на службу. Дежурный ответил так, как всегда отвечают дежурные, когда человека нет на месте:
- Подполковник Свиридов в служебной командировке.
По базе данных, какими в последние годы в Москве торговали на каждом углу, Тимур нашел его адрес и поехал в Свиблово. Его встретила молодая жена Свиридова, пухленькая блондинка в красном шелковом халате с драконами, довольно миловидная, но выглядевшая как с похмелья: неприбранная, зареванная, с разводами туши на щеках, с распухшим от слез лицом.
- Толик пропал, третий день нету, я не знаю, что думать, - не дожидаясь расспросов, запричитала она. - На работе говорят: в командировке. В какой командировке, он не собирался ни в какую командировку! В милиции говорят: загулял мужик, погуляет и явится. Не явится через неделю, начнем искать. Он не мог загулять! Он не такой! Он влюблен в меня, как мальчишка! Все время старается быть со мной, мне это даже надоедает! Ревнует дико! Прямо Отелло, честное слово!.. Нет, с ним беда. Чует мое сердце, беда!
- Не паникуйте, - остановил ее Тимур. - Вы говорите, его третий день нет. Сегодня вторник. Значит, с субботы?
- Нет, в субботу он был дома. Сидел над какими-то бумагами. Ушел в воскресенье, часов в десять утра. Взял с собой кейс с бумагами, над которыми всю субботу сидел, и все документы. Даже загранпаспорт. Он его недавно получил. Я спрашивала: зачем тебе загранпаспорт? Он смеялся: в Турцию отдыхать полетим. В Турцию! Его получки едва хватает на жизнь, какая Турция? А вам он зачем?
- Я с работы, - соврал Тимур. - Послали проведать. Вдруг заболел.
- Но с работы к нему уже приезжали. Вчера.
- Я по другой линии. По профсоюзной.
- Разве профсоюзы еще есть? - удивилась она.
- Кое-где есть. Но работают плохо. Поэтому и кажется, что их нет…
Свиридов так и не обнаружился. Ни в среду, ни в последующие дни. Между тем в деле в уголовном деле Емельчука произошли подвижки. Суд удовлетворил ходатайство защиты об изменении меры пресечения с содержания под стражей на подписку о невыезде. Мотивировка: обвинение не представило подлинных материалов, а копии финансовых документов вызывают сомнения в их достоверности. Емельчука освободили из-под стражи в зале суда.
У Тимура исчезли последние остатки сомнений. Свиридов украл папку Сахарова и скорее всего уничтожил. Чтобы подполковник ГУБЭП на это пошел, должны быть веские причины. Они и были вескими: деньги. Большие. Для нищего подполковника очень большие. Но вряд ли он успел ими попользоваться. Люди типа Емельчука не оставляют свидетелей. Так что очень может быть, что подполковник лежит сейчас в каком-нибудь московском или подмосковном морге с биркой на ноге среди неопознанных трупов.