Марсель Эме (1902–1967) - французский писатель прозаик, драматург, автор комедий, романов, сказок и новелл.
В сборник вошли лучшие рассказы писателя, большинство из которых переведено на русский язык впервые.
Содержание:
Рассказы Марселя Эме 1
РАССКАЗЫ 4
СКАЗКИ 64
Примечания 71
Марсель Эме
ПОМОЛВКА
Р а с с к а з ы
MARCEL AYME
Составление и вступительная статья: Л. Виндт
Художник: М. Майофис
Состав, переводы, статья, оформление. Издательство "Художественная литература", 1979 г.
Рассказы Марселя Эме
Марсель Эме, талантливый французский писатель нашего времени, к сожалению, мало известен у нас. Французский ум, трезвый, насмешливый и логичный, чувствуется в каждой его строчке: романы, пьесы, рассказы Эме пронизаны смехом, местами саркастическим и язвительным, местами мальчишески озорным. По свидетельству сверстников Эме, в нем долгое время видели просто забавного фельетониста, не понимали его, не принимали как писателя всерьез, а между тем произведения Эме дают яркое изображение современной ему Франции, украшенное измышлениями самой изощренной фантастики и целым фейерверком ошеломляющих гротескных шуток.
Эме любил отрицать всякую связь своего творчества с другими писателями - и прошлыми, и современными. И все же, несмотря на свою неоспоримую самобытность, Эме - сын своего народа. Его талант вскормлен исконным галльским юмором: сквозь современную ткань его произведений слышатся отзвуки задорного смеха средневековых народных фарсов, фаблио и новелл эпохи Возрождения. Один из его сборников даже носит название "Городские и сельские соти" (соти - средневековые сатирические пьески). И конечно, тот же смех звучит у Рабле, а позднее - в философских повестях Вольтера и в "Озорных рассказах" Бальзака. Вопреки утверждениям Эме, его творчество тесно вплетено в историю французской литературы. Особенно близок ему Анатоль Франс: их роднит, помимо общей окраски юмора, и пристрастие к веселым анекдотам былых времен, и симпатия к бродягам и неудачникам, которые иной раз оказываются лучше окружающих людей (у Франса - Кренкебиль, Гестас, Жонглер богоматери).
Марсель Эме - почти ровесник века. Он родился в 1902 году Жизнь его не богата событиями. Детство он провел в горной деревне департамента Юра (там происходит действие нескольких его "сельских" романов). Его отец, бродячий кузнец, после смерти жены пристроил детей у родственников и больше о них не заботился. Марсель воспитывался у деда, державшего небольшую черепичную мастерскую, потом у дяди - мельника. В своих автобиографических заметках Эме пишет: "На мельнице я наблюдал такое же обращение с людьми, как и у деда: его можно было определить как уважение к личности. Ко всем проявляли одинаковое внимание, одинаковое почтение, независимо от состояния и положения, и даже с удвоенной серьезностью и радушием, когда имели дело с самыми горемычными, обездоленными, слабоумными". Ласковое, бережное отношение к "малым сим" впоследствии никогда не изменяло писателю.
Переехав в городок Доль, где он учился в коллеже, мальчик не порывает связи с родной деревней: он проводит в ней летние каникулы, пасет коров на общинных лугах. По окончании коллежа Эме начал заниматься на медицинском факультете, но помешала болезнь. Затем он отбывал военную службу в занятой французами Рейнской области. Мечты о высшем образовании пришлось оставить. Нужно было зарабатывать на жизнь. Пестрым калейдоскопом сменяются самые несовместимые профессии: продавец газет, чернорабочий, банковский служащий, статист кино, агент по страхованию жизни, журналист и еще много других.
Первый роман Эме, "Брюльбуа", вышел в 1925 году; герой его - один из тех добродушных и недалеких людей, которых он потом не раз изобразит в своих произведениях. Эме писал примерно по одному роману в год. Двум из них были присуждены премии, в том числе роману "Безымянная улица" (1930) - премия популистского романа. Популизм - литературное течение 20-30-х годов, ставившее целью изображать убогую повседневную жизнь городской и деревенской бедноты, не связывая ее с социальными конфликтами эпохи и не вдаваясь в психологический анализ. А для Эме темы "низов общества" были всегда органически близкими. Однако первые его романы читательского успеха не имели и не могли обеспечить ему средств к существованию. Слава пришла неожиданно, ее принес роман "Зеленая кобылка" (1933) - деревенский роман, полный гротескного юмора. Автор не без горечи писал: "Вдруг все переменилось, когда я опубликовал "Зеленую кобылку", в которой увидели прежде всего фривольный роман. Последующие, ни в коей мере не обладающие этим свойством, сильно разочаровали публику, но со мной остались те, кто привязался к моим книгам по причинам более достойным…" (Впоследствии роман "Зеленая кобылка" был экранизирован, как и некоторые другие его произведения). Теперь биография Эме становится чисто литературной. Он создает ряд романов с сильным накалом чувств, где смешиваются фантастика и сатира, и выпускает в свет несколько сборников новелл; помещает в журналах критические статьи и рассказы, пишет предисловия к книгам, в частности по искусству. В театрах ставят его пьесы, и он присутствует на репетициях. Работает он и для кино, принимая участие в создании сценариев: "Преступление и наказание" (по Достоевскому), "Он приехал в день поминовения" (по роману Сименона), "Безымянная улица" (по своему собственному роману), а также в создании сценария хорошо известного у нас фильма "Папа, мама, служанка и я".
Целиком отдавшись литературе, Эме стал домоседом и почти не появлялся в обществе. Он любил бродить по Монмартру, где протекает жизнь многих его героев, а в воскресенье пойти в кафе поиграть в домино с друзьями. Эме не примыкал ни к какой литературной группировке, не выступал публично и, ревниво оберегая свой внутренний мир от назойливого любопытства репортеров, категорически отказывался сообщить им свою точку зрения на тот или иной предмет и отделывался издевательскими ответами вроде: "У меня нет никаких точек зрения".
Вкусы у него были строго классические: в музыке - Шуберт, Массне, Берлиоз; в изобразительном искусстве он любил именно изобразительность, отрицая абстрактность; в литературе выступал против порчи французского языка и изощрений авангардистских писателей.
Эме всегда испытывал неприязнь к демагогически политиканской возне. Он отвергал всяческие почести: отказался и от ордена Почетного легиона, и от приглашения в Елисейский дворец к президенту Ориолю и даже от кресла "бессмертного", то есть члена Французской академии.
Во время войны и после нее жизнерадостный тон произведений Эме заметно мрачнеет. Это относится в особенности к романам: "Травелинг" (1941), "Путь школьников" (1946), "Уран" (1948); об этих книгах писали, что их не сможет обойти ни один историк, который будет изучать эпоху второй мировой войны. Моральная атмосфера, в которой живут герои этих романов, отчасти сходна с той, что царит в произведениях, более или менее близких к экзистенциализму: одиночество, растерянность, страх, утрата моральных принципов. После 1948 года Эме пишет преимущественно пьесы, В 1960 году вышел его последний роман, "Ящики незнакомца". В конце жизни Эме переиздавал свои романы, объединяя "парижские" и "провинциальные" в отдельные тома. Переиздавал он и рассказы, группируя их по-новому; вышло три сборника: "Городские и сельские соти" (1958), "Оскар и Эрик" (1961) и "Большие шаги" (1967).
Умер Марсель Эме в октябре 1967 года, в возрасте шестидесяти пяти лет.
И в жизни, и в литературе Эме старался создавать себе позицию (или позу?) стороннего наблюдателя, скептически и равнодушно, без удивления и оценки взирающего на мир. Он тщательно шлифовал этот авторский облик, и этот облик вошел в ткань его книг как эстетический фактор и определил характер его повествовательного стиля. О чем бы он ни говорил - о смешном, о страшном, о невероятном, - тон его всегда спокойный и бесстрастный, а язык простой и лаконичный, и этот контраст еще более усиливает эмоциональное воздействие произведений Эме. Он никогда не морализирует, не поучает - пусть читатель делает выводы сам; но чуткий читатель отчетливо различит отношение автора к своим персонажам. Мизантропические настроения уживаются в нем с мягкой и слегка насмешливой любовью к людям. А нигде не декларированные писателем демократические симпатии окрашивают все его творчество. Своих героев он охотно берет из среды бедняков, мелких служащих, безработных, неудачников всякого рода, бесчисленных и безликих Мартенов; имя это носят герои многих его рассказов ("Последний", "Статуя", "Меня уволили"), оно даже вошло в название сборника - "За домом Мартена". Они зачастую смешны, эти Мартены, как и все, кто попадает под перо Марселя Эме, но в то же время вызывают сочувствие и жалость. Это братья Акакия Акакиевича Башмачкина во французском обличии.
Совсем особое отношение у писателя к крестьянам. Воспоминания о сельской жизни, где люди живут общими интересами, как одна большая семья, хотя бы и недружная, будили в его душе тоску по потерянному раю. Эта жизнь в его глазах неизмеримо выше жизни городской с ее "безымянными улицами", безликими домами, где люди живут рядом, не зная друг друга. Его крестьяне, попав в город, чувствуют себя несчастными, вырванными из родной почвы. Сельские романы и рассказы Эме - это отнюдь не идиллии, автор не идеализирует крестьян; но, показывая их смешные и неприглядные стороны, он в то же время любуется их здравым смыслом, привязанностью к земле, их медлительностью, лукавством и здоровой чувственностью.
Люди, близко знавшие Марселя Эме, говорят о его душевной деликатности, застенчивой мягкости, тщательно скрываемой за ширмой насмешки. Они проскальзывают и в его произведениях, часто с парадоксальным, даже смешным оттенком, у персонажей, от которых этого меньше всего ожидаешь. Так, в рассказе "Жосс" автор сперва обстоятельно лепит непривлекательную фигуру грубого, даже жестокого солдафона, чтобы тем неожиданнее озарить ее затаенной нежностью к маленькому мальчику. Есть у Эме рассказ "Фабрика" (опубликован посмертно), в котором автор открыто скорбит о судьбе погибшего от непосильной работы ребенка.
Эме больше всего претили всякого рода духовная косность и нетерпимость, навязывание официальной морали, все высокопарное, претендующее на величие. Перед читателем его новелл проходит вереница уродливых, смехотворных и жалких фигур. Вот обломки французской аристократии, еще сохранившие веру в свою "голубую кровь" ("Помолвка"). Вот новые хозяева-капиталисты, доводящие до парадокса свои псевдодемократические устремления ("Назад"). Вот люди, облеченные властью, большой и малой, от крупных начальников до жандармов, которые в глазах автора служат олицетворением должностной тупости; для наглядности он сталкивает их со сверхъестественными существами - феями, кентаврами ("При лунном свете", "Помолвка"), которым они пытаются задавать анкетные вопросы. Вот дельцы от религии, живущие спекуляцией на людских суевериях ("Улица Святого Сульпиция").
А его сатира на судейское сословие в пьесе "Чужая голова" (1952) была настолько резкой, что писателя хотели арестовать за клевету. И роман "Мельница на Сурдине" (1936) вызвал неудовольствие главным образом потому, что в нем буржуазная мораль была выставлена в очень уж неприглядном виде; почтенные горожане пытались скрыть скандальную истину, предпочитая обвинить заведомо невиновного бродягу.
Где лицемерие и самодовольная важность распускаются особенно пышным цветом, как не у хрестоматийного мещанина, обывателя, мелкого буржуа? Образ его давно зафиксирован во французской литературе - вспомним хотя бы новеллы Мопассана, Доде, Ренара и многих других. В рассказе Эме "Ключ под циновкой" лицемерная мораль честного отца семейства вступает в конфликт с его непреодолимой алчностью и приводит к фарсовой развязке. В рассказе "Две жертвы" тот же (или почти тот же) добродетельный отец, узнав, что его сын обольстил двух девушек, не разрешает ему жениться ни на одной из них - якобы "в наказание", а на деле - чтобы устроить ему более выгодный брак.
В таких случаях присущая Эме повествовательная невозмутимость, которая заставляет нас верить в невозможное, служит и усилению иронии, маскируя ее мнимой авторской солидарностью с персонажами. Для этого часто используется несобственно прямая речь, как, например, рассуждения о выходном костюме в "Трости". Или писатель употребляет как бы от себя высокопарные эпитеты, не вяжущиеся с ничтожными фактами ("важное событие", "неслыханное оскорбление" и т. д.). Присутствие насмешливого, а подчас и "лицемерного" автора входит в стилистику комической новеллы. У Эме это присутствие скрыто очень тщательно, и тем действенней оно сказывается.
Смех Эме разнообразен: в основном он сатирический и целенаправленный. Но есть и смех ради смеха, когда писатель, ошеломляя нас каскадом неожиданных комических черточек, сам искренне радуется своим выдумкам. А бывает, что смех Эме становится жутковатым и жестким. В 1956 году был издан альбом карикатур художника Сине под заглавием: "Плачевные песни без слов Сине с ужасающими подробностями и с предисловием Марселя Эме". В этом предисловии Эме говорит, что он сперва наотрез отказался его писать, но потом, поглядев рисунки, согласился, невзирая на занятость. Что же привлекло его в этих карикатурах? То, что художник беззастенчиво смеется над вещами мрачными и даже трагическими, если в них есть элемент нелепости. Надпись на обложке альбома гласила, что художник, автор альбома, высмеивает высокопарность, излишнюю серьезность и показные добрые чувства - то есть все то, что было особенно противно и Марселю Эме. Сама природа смеха Сине была близка ему, в его рассказах трагический гротеск тоже, случалось, превращался в фарс и смех снимал ужас, обнажая всю нелепость самой ситуации. Так в рассказе "Три случая из уголовной хроники" двое женоубийц, спасаясь в лесу от правосудия и оплакивая свою горькую судьбу, толкнувшую их, таких добрых и хороших, по их собственному мнению, людей, на преступление, встречают еще одного беглеца и принимают его за собрата по несчастью, но узнав, что тот не убил жену, застав ее на месте преступления, хотят расправиться с ним; однако убивают друг друга, а обманутый муж спешит домой: "и с тех пор он не уставал благодарить судьбу, наградившую его женой с голосом сирены и верным другом с огненно-рыжей бородой".
В ряде рассказов Эме, написанных во время и после войны, как и в романах, колорит сгущается, юмор мрачнеет. Повествование в рассказе "Равнодушный" ведется от лица юноши, который попал в тюрьму и, выйдя оттуда, нанялся в убийцы к уголовникам, будто бы в надежде испытать острые чувства. Но что бы ни говорил герой рассказа, каким бы циником ни представлялся, читателю ясно, что перед ним трагически одинокий, очень молодой человек, утративший в силу внешних обстоятельств нравственные критерии и лишь спасающийся за маской "равнодушного". Смех Эме здесь страшен, как страшно само изображение парижского дна времен оккупации.
Сатира всегда хорошо уживается с эксцентрической фантастикой. Она преувеличивает и заостряет житейские ситуации и, перенося их в нереальный план, показывает, к чему они могли бы привести, если бы развивались беспрепятственно. Любовь к эксцентрическим выдумкам сближает Эме с Льюисом Кэрроллом, автором "Алисы в стране чудес". Славу Марселю Эме создали его фантастические рассказы. С ними тесно связаны "Сказки Кота" ("Contes du chat perche") - точнее, сказки кота, сидящего на дереве. Ветка прищемила лапу коту, Эме его освободил, и в благодарность кот рассказал ему сказки, а Эме записал их для своей внучки, а заодно и для "всех детей в возрасте от четырех до семидесяти пяти". Но, кроме того, это игра слов, ибо chat perche - это разновидность игры в пятнашки. Никакого кота в ней нет, как нет черепахи в английском блюде "фальшивая черепаха", а между тем она выступает как персонаж "Алисы в стране чудес" Льюиса Кэрролла. Эме тоже любил жонглировать словами. Сказки Эме писал всю жизнь. Они издавались сборниками: "Красные сказки Кота", "Голубые сказки Кота", "Другие сказки Кота" и т. д.; выпускались и поодиночке в роскошных изданиях, с иллюстрациями выдающихся художников, в том числе Натана Альтмана. В 1939 году "Сказки" получили премию Шантеклер.
Маленький принц Антуана де Сент-Экзюпери говорил: "Взрослые люди очень странные". Слова эти оправдываются и всеми "Сказками Кота", в них взрослым противостоят не одни дети, но дети и животные. Дети в сказках Эме - это две девочки-школьницы, живущие на ферме, взрослые - их родители. В этих сказках почти нигде не встречаются слова "отец" или "мать", и родители говорят всегда вместе и действуют вдвоем, как какое-то языческое божество, пожирающее и детей, и животных: первых - фигурально, вторых - буквально. Для родителей животные - это только пища, а дети видят в них живых существ, с индивидуальными характерами. Символичен эпизод, когда девочки, желая спасти поросенка, которого собираются зарезать, натыкаются на хижину, где все наоборот; хозяин-боров грозится наказать ленивого парня-работника ("Сарыч и Поросенок"). "Не ешьте его", - молят девочки, но оказывается, что хозяин и не собирается его съесть, он возмущен таким предположением. Да нет, он только лишит парня сладкого на неделю, да и то его доброе сердце не выдержит. И девочкам становится стыдно. Потому что и они уже заражены "взрослым", обывательским отношением к жизни. Старшая вразумляет младшую: "Свиньи для того и созданы, чтобы их ели… Быть добрым к животным очень хорошо, но не надо преувеличивать". А когда они стали бранить волка за то, что он пожирает ягнят, тот резонно ответил: "Вы же их едите". И девочкам опять стало стыдно ("Волк"). А вот петух желает умереть "естественной" смертью, то есть попасть на сковородку, потому что такова участь всех петухов! Тут уже просвечивает социальный смысл - психология существа порабощенного и смирившегося со своей судьбой.