Никакие Сашины проблемы они не брали в голову. Например, о том, что у Сашиной девушки Нади есть две дочери десяти и двенадцати лет, они не знали. Они просто про это знать не хотели, достаточно, что про это знает Саша. Это же его девушка, если он с этим согласен, то это абсолютно его дело. Поэтому, когда их в известность поставили, они на это никак не среагировали. Конечно, если бы они узнали, что при этом Надя замужем и счастливо живет с мужем в одной квартире, они, может, и расстроились бы. Хотя трудно сказать. Может, они просто не воспринимали Надю как будущую невестку. А как девушка исключительно для Сашиного здоровья – она их устраивала.
Сашины родители всегда ходили по дому очень прилично одетые. Никаких треников, никаких халатов. Мама всегда с прической, всегда в юбке с кофтой, папа всегда в отглаженных брюках и в пуловере. При этом в доме всегда была жуткая грязь. Просто жуууткая! Сесть было некуда, сквозь окна ничего не было видно. А им было все равно. Они могли сидеть среди этой грязи и рассуждать о чем-нибудь высоком.
Сашина сестра к тому времени уже давно жила в Америке. И по их постоянным рассказам судя, очень ей там нравилось. Муж был компьютерным гением, зарабатывал прилично, мог всех содержать. На мой вопрос, скучают ли они по родине, Саша всегда жестко отвечал:
– Скучают, соседка, по друзьям, а не по подъезду, а они уезжали последними, все друзья уже были там. Так что ни по чему они там не скучают, живут себе в свое удовольствие, как нам даже и присниться не может.
– Ну а по вам-то?! Ты же брат, родители…
Тут Саша загадочно замолкал.
– Бог даст, скоро свидимся, – после паузы тихо говорил он.
Я эту тему не развивала. Сашка мне всегда очень нравился, он мне был очень близок по духу, ну просто, как брат. Мне было хорошо с ним общаться, да и чувствовала я глубокую взаимную симпатию с его стороны. Вообще, для обеих сторон было немного обидно, что встретились мы поздновато, когда все в жизни было определено. Если бы встретились раньше, может, воспринимали бы друг друга не только как брата и сестру. Но я была замужем, причем уже в который раз, Саша – при многодетной семейной девушке, на которой тоже жениться обещал, а главное, документы на выезд уже были поданы.
Я в это упорно не хотела верить. Ну не может Саша вот так просто все бросить и уехать. Я не могла понять – ну ему-то зачем?! Он же умный парень! Ну как можно вот так кинуться в неизвестность?!
Ну да, там сестра, но отношения-то уже совсем другие. Там никто последним куском делиться не будет, свои проблемы придется решать самому. Ну, например, кто отчего там помер.
А проблемы-то возникнут точно. И первое – нужно подтверждать диплом врача. А как Саше подтвердить свой, с трудом полученный здесь диплом? Потом, он же привязан к Наде. Так и поедет с ее мужем и детьми, и опять все будут делать вид, что никто ни о чем не догадывается? Я настолько была уверена в Сашиной разумности, что все эти эмигрантские позывы выбрасывала из головы. Причем настолько при этом была безапелляционной в разговорах на эту тему, что мой сосед не настаивал и не развивал их.
Тем не менее, косвенные признаки, конечно, были уже налицо. Папа Борис, несмотря на преклонный возраст, все время ходил в наушниках и с магнитофончиком наперевес.
– Саш, что это с ним?
– Английский учит.
– А зачем ему?
Саша вздыхал, глядя на меня и понимая, что все равно меня ни в чем убедить невозможно.
Сашина мама постоянно покупала хорошие детские книжки на русском языке:
– Маша совершенно не хочет читать и говорить по-русски. Ну просто беда. Может, эти книжки хоть как-то помогут!
– А что, они к вам в гости, что ли, собираются?
– Соседка, ну как они к нам могут собираться, да и не нужно им это, им и там хорошо, – и Саша переводил разговор на другую тему.
Последним неоспоримым доказательством для меня стало то, что Надя получила развод.
– Надь, а что ж ты мужу-то сказала, ты ж ему про Сашку врешь, что просто друг, поможет за рубеж выехать.
– Вот так дальше и вру. Говорю, ты, Дима, потерпи немного, сначала сама выеду, а для этого нужно быть в разводе, потом детей вывезу, а потом опять за тебя замуж выйду, и ты к нам приехать сможешь!
– И что, он верит?
– Лен, ну конечно, верит! Знаешь, как ему за границу охота!
Вот этому уж и я поверю, муж у Надьки физкультурник, ни к евреям, ни к какой интеллектуальной элите он отношения не имеет, и то, что за бугром лучше, воспринимает как данность, никаких сомнений у него нет. И ради того, чтобы там самому оказаться, можно и женой немного поделиться.
Вообще этот треугольник какой-то странный. Не мое, конечно, дело – за чужую жизнь переживать; раз их устраивает, то и ладно. Но все равно, в моей голове эти отношения не укладываются. Нет-нет, да и вернешься мысленно к жизни этих людей и подумаешь, что же это у них в головах творится, если они вот в таком полуобмане живут уже несколько лет. Неужели это опять та же пресловутая заграница, неужели для того, чтобы уехать неизвестно куда и неизвестно зачем, можно вот так вот пренебрегать чувствами, обманывать любимых людей?
Дима с Надеждой поженились давно, еще будучи студентами Физкультурного института. Оба высокие, спортивные, красивые. Любовь вспыхнула мгновенно на каких-то очередных физкультурных сборах, свадьбу сыграли веселую, время особо не тянули, чувства свои не проверяли. Образование одно, семьи похожи, и внешне Надя с Димкой удивительно подходили друг другу. Оба очень фактурные, не пара, а загляденье! Девочки появились практически сразу, одна за другой. Конечно, было непросто, вовсю шла перестройка. Димка, как мог, зарабатывал деньги, старался очень, но много заработать не мог. Жили со свекровью и свекром. К Наде старики относились хорошо, помогали с девочками, но, безусловно, было тяжело, напряжение росло, и было чем Надежде быть недовольной. Экономить приходилось на всем, работать нужно было много, чтобы просто свести концы с концами.
И тут на фоне этого вечного глухого раздражения появился наш успешный и вальяжный Саша. С ним было легко, весело, беспроблемно, и, главное, где-то далеко забрезжила возможность отъезда. Правда, на пути стояли муж, дети, возможные еврейские свекор со свекровью и их вековые семейные устои, которые Наде давались тяжело.
Надо отдать ей должное – она старалась очень. Сашу называла Шуриком, всю дорогу старалась быть полезной, пыталась со всякими глупостями не вылезать и свою физкультурную серость не демонстрировать.
Но не видела я с ее стороны неземной любви к Сашке, чтобы вот так все бросить и с головой в омут!! Расчета, на мой взгляд, холодного и дальновидного, было значительно больше.
Надя Саше нравилась очень. Ему приятно было ею гордиться в любой компании. Высокая, красивая, на Сашу смотрит, раскрыв рот, предугадывает любые желания, только заикнись, или прямо по глазам догадывается! Ну кому же не понравится? Конечно, Надьки – на недалекость Сашу несколько раздражала. "Надь, ты хоть одну книжку-то прочла за всю жизнь? И как ты только школу закончила? Соседка, возьми ты над ней шефство. Ну пусть хоть основные книги прочитает, а то ведь перед людьми стыдно", – посмеивался он.
Надя напрягалась, становилась вся красная от таких разговоров, но вслух никакого недовольства не высказывала, а заливисто и красиво смеялась, превращая все в шутку. По поводу меня у нее начало копиться глухое раздражение, но вслух – ни-ни. Она понимала, что Саше я нравлюсь, обижать меня нельзя, со мной надо дружить и держать меня на своей стороне, и потом, в ее делах я не конкурентка. Разводиться я не собираюсь, в Америку уезжать любой ценой тоже.
Саша видел все Надеждины недостатки, он вообще всех людей просматривал как рентген, но, тем не менее, держал ее при себе и в Америку собирался ехать именно с ней. И тоже не видела я такой уж безумной любви с его стороны, чтобы разбивать чужую семью, брать на себя ответственность за чужих девочек, которые, кстати сказать, его раздражали достаточно сильно! Я думаю, здесь стоило говорить о еврейской практичности. На Надежду можно было положиться, она всегда была сильная (все-таки Институт физкультуры за спиной) и очень работоспособная. Она и дом обустроит, и нянькой работать на первых порах пойдет, любые тяготы перенесет стойко и основную тяжесть повесит на себя. А девочками своими она Сашу никогда особо не обременяла, отца из него сделать не пыталась.
Ну, а Димка просто устал от того, что денег столько, сколько надо, заработать не умел никогда; общая кухня с родителями, претензии жены, жизнь в одной комнате с двумя практически взрослыми дочерями, – все это его достало. Хотя почему он решил, что в Америке у него будут разные с девочками комнаты, не знаю. По моему мнению, в эту комнату мог еще и Саша добавиться. Но так далеко Димка не загадывал, развод подписал сразу и тем самым благословил собственную жену на отъезд в Америку с чужим мужиком. Сам при этом остался сторожить двух дочек. Все-таки впереди брезжила сказочная Америка, неважно, какой ценой.
Меня вся эта запутанная история просто ужасала, при том, что общаться приходилось со всеми; у каждого была своя правда, и каждый мне жаловался на безвыходность ситуации.
И все-таки Саша уехал. С мамой, папой, собакой Шерри, кошкой Муркой и… многодетной Надей без детей. На проводах я опять не была. Думаю, Саша это сделал специально. Конечно, сомнения в правильности выбора у него были, и мои высказывания, слишком прямолинейные, на эту тему ему хорошего настроения не прибавляли. Да и привязались мы с ним друг к другу, и было уже понятно, что будем скучать, и расставание может быть непростым. Когда встретимся, ведь, непонятно, если встретимся вообще…
Через два года в моей квартире раздался телефонный звонок. Еще не сняв трубку, я почувствовала, что это он:
– Ну здравствуй, соседка! Как ты, скучала без меня?
– Сашка! Ура! Когда приехал, на сколько? Давай живо к нам! Ну где же ты был так долго? Почему потерялся, не звонил?
– Ну, не мельтеши! Сейчас буду. Через пять минут подойдет?
На дворе стоял 1994 год и за два прошедших года жизнь в нашей стране очень сильно изменилась. Мы с мужем открыли свою фирму, Сашины друзья – врачи-евреи – создали частную клинику и начали жить очень достойно. Причем врачей, естественно, набирали по национальному признаку, брали всех, способных и неспособных, главное, чтобы был еврей. Соответственно, бывшие друзья начали уже пересаживаться на иномарки, потихоньку скупать землю под Москвой и строить дома. Все стало совсем по-другому и кардинально отличалось от того, от чего, собственно Саша уехал. Хотя все-таки я думаю, что он уезжал не от чего, а куда.
И вот он приехал. На неделю. Рассказать нам, как там все сказочно. Нью-Йорк, хай-вей, фитнес-клуб, китайский ресторан. Все, рассказ окончен.
Сначала я так радовалась, что вижу Сашу, что в основном вываливала наши новости. Видела, что он такой весь гладкий, в новых джинсах, то есть с виду вполне успешный. Ну а потом из обрывков и урывков стала вырисовываться теперешняя Сашина жизнь. Сашка никогда не был вруном. Рассказывал все как есть или не рассказывал совсем.
А жизнь-то была не очень. Экзамен с первой попытки Саша не сдал. Со второй не сдал тоже. Но надежда оставалась. Чтобы как-то перебиться, работал санитаром в госпитале для бедных. То есть нашего диплома недостаточно было даже для работы медбратом.
– Ты, соседка, даже не представляешь, с кем приходится общаться. Санитары либо латиносы, либо индийцы!
– Ну а что ты делаешь-то санитаром, полы, что ли, моешь?
– Не, больных на тележках по коридорам вожу причем бегом, не то уволить могут. Антисанитария кругом жуткая, поговорить не с кем. Езжу очень далеко, так что домой приезжаю только спать. Все выходные готовлюсь к экзаменам, не сдать просто не имею права, иначе сдохну на этой работе.
– А родители как?
– Да сестра их запрягла по полной программе, сидят с Машей целыми днями, не выйти никуда. Стонут уже, ты же их знаешь, они к такой жизни не привыкли. А сестре, видите ли, на работу нужно было срочно устроиться. Они там какой-то кредит очередной взяли, одной зарплаты не хватает расплатиться. Вот так-то, соседка. В чем-то ты, конечно, права была. Но все равно, знаешь, я не жалею. Все-таки там свобода, захотел, на океан поехал!
Я мысленно только вздыхала и пыталась с ним вслух согласиться:
– Понятное дело – океан. Опять же, джинсы у тебя вон какие. Не то, что у нас. В опорках ходим. А океана и вообще не видели никогда! А трудности, – у всех трудности.
Про Надю я все уже знала сама. Год она билась с Сашей в Америке, хваталась за любую работу. Было ей несладко, но от мечты своей она не отказывалась, была уверена, что здоровья хватит. Девушка она была упорная, все дела привыкла доводить до конца, и спустя год она приехала забирать девчонок. Причем можно было прислать приглашения по туристической визе, но Надя решила сделать все официально, через посольство, к тому времени она уже зарегистрировала с Сашей брак, и преград, как казалось, к вывозу дочерей не было.
К сожалению, так только казалось. В выезде и Наде, и ее дочерям отказали, брак посчитали фиктивным, и следующее прошение можно было подавать только через год. Ситуация была просто жуткая для Нади. Димка наконец-то во всем разобрался и содержать Надежду с дочерьми отказался. К тому же у него уже за этот год тоже появилось, кого содержать. Девушка Аня появилась практически сразу после отъезда Нади. Димка долго не сомневался, решил американскую мечту оставить и строить простую и бесхитростную жизнь с Анютой. И пусть она не может проложить ему путь в далекую страну, зато здесь все понятно. Аня все время с ним, все время рядом. Как жили в этой ситуации Надины дочки, трудно представить. Безусловно, приезд Нади на родину – это было еще и следствие постоянного их крика о помощи. Жить под одной крышей с совершенно чужой теткой, иметь какие-то непонятные перспективы, в которые никто особо уже не верил – счастье небольшое.
Приезд родной матери был просто спасением для девочек. Чудом, сказкой, с подарками, красивыми историями и всеми атрибутами американской жизни. Девочки захлебывались от счастья.
Сразу по приезде Надя смотрела на нас свысока, мы чувствовали себя плебеями. Она, в отличие от Саши, ни про санитара, ни про няню не рассказывала. В Надином рассказе был совсем другой сценарий.
Все рухнуло в одночасье после похода в американское посольство. Надя в один момент осталась без квартиры (там жили Дима с Аней), без работы и, прямо скажем, со злорадными взглядами завистников. Слова "так ей и надо, достукалась, на чужом несчастье счастье не построишь" сопровождали ее повсюду.
Надежда опять продемонстрировала характер. Димка пристроил ее в палатку, торговать бананами. Палаткой назывался стол перед магазином. Работать надо было на свежем воздухе зимой и летом, в любую погоду. Надя не жаловалась, она стойко сносила удары судьбы, стиснув зубы и в надежде на светлое будущее. Так прошел год.
Собственно, Саша приехал за ней. За этот год он тоже понял, как много она для него делала, и один он остался, как беспомощный котенок. Сашина мама за год, прожитый Сашей в одиночестве, пыталась пристроить его к очередной еврейской невесте. Но тут уж твердость проявил Саша. Он уже готов был и на девочек, и на что угодно. Он не привык жить один, и понятно было, что сам он настолько неприспособлен, что склеиться может только с Надей.
Надежда добилась своего. Я видела, как ей все это доставалось, и уважала эту красивую женщину, которая наплевала на все мнения и строила жизнь свою и своих дочерей, билась, как тигрица, за свое и их будущее. И все-таки получила то, чего так хотела. Они уезжали все вместе.
И теперь я понимала, что, наверное, мы больше не увидимся. Хотя так уже не сожалела. Саша за эти два года очень изменился. Все-таки Америка сделала свое дело.
– Знаешь, соседка, лучше бы я не приезжал. Честно скажу, и только тебе: скучаю я страшно. Поговорить не с кем. Вокруг все чужое, привыкнуть не могу никак. Вроде за эти два года хоть немножко боль стала отпускать. А сейчас все по-новой. Не обижайся, звонить не буду. Не могу…
Саша навсегда исчез из моей жизни. Прошли годы. Много было всего, плохого и хорошего. У меня родился еще один сын. Жизнь шла своим чередом.
В одной песочнице с моим маленьким сыном часто играла хорошенькая девчушка, Кристина. Лицо ее мамы мне смутно было знакомо. Все разрешилось, когда как-то за ними зашел их папа. Это был Димка. Как я могла не узнать Аню? Правда, мы виделись мельком и всего-то раз или два.
– Боже мой, Дима! Как ты? Так рада тебя видеть.
– Лена, надо же, вот так сюрприз!
Дима прекрасно выглядел, приехал на дорогом джипе, значит, жить можно все-таки не только в Америке.
– Димка, ну рассказывай, общаешься с дочерьми, как они?
– Да отлично! В прошлом году с Анютой к ним в гости ездили. Надя же от Сашки ушла, сломалась. Сашка так экзамен и не смог сдать. Какой-то китайской медициной сейчас занимается. Живет вроде как-то. Но особо не шикует. А Надька себе богача подцепила. Дом в Америке, дом в Швейцарии, девчонки в престижных школах учатся. В общем, все, как и хотела.
– Ну и как, счастлива?
– Нуты, Лен, даешь. Надьку, что ли, забыла? Счастлива – это немного не про нее. Главное, что она своего добилась! Какой ценой – ты и сама знаешь, но, думаю, и мы с тобой не все знаем. За все платить надо. Думаю, она платит по полной программе. Но со стороны – только позавидовать можно. А она ведь, собственно, к этому и стремилась!
После этой встречи не выходил из головы Саша, и думалось: зачем ему все это было надо, почему уехал, как бы его жизнь сложилась, если бы остался?
И опять вспомнились мои еврейские родственники из далекой Сибири. Никуда и никогда они не порывались уехать. Их все устраивало здесь, хотя и видели они всю тяжесть здешней жизни и, может, ощущали какую-то несправедливость по отношению к себе. Но не делали они из этого неразрешимую проблему, не зацикливались на этом и не строили из себя мучеников. Никогда не жили с мыслью, что их проблема только в том, что они евреи, а у других никаких проблем нет, потому что они евреями не являются. У всех проблемы есть, и дети русских в институты не поступают.
Жили мои евреи очень семейственно и очень счастливо. И их семьей всегда были не только родственники, но и друзья, и соседи, и друзья детей. Может, это разница между людьми, живущими в больших городах и живущими в провинции? И разница эта заключается в их амбициях? Мои провинциальные родственники, как мне казалось, никогда не думали о своей исключительности, не вбивали эти мысли в головы своих детей. Просто старались жить честно и достойно.
Каждый человек причисляет себя к какой-то национальности. Я об этом не задумывалась никогда. Мне всегда было все равно, а кто я на самом деле? Да и потом, действительно, намешано в моей крови очень много. Но чем старше становлюсь, тем более остро чувствую в себе зависимость от семьи, потребность быть этой семье нужной и полезной. Слава богу, что мои еврейские корни проявились именно в этом.
И какое счастье, когда ты можешь быть счастливым на земле, где родился, жить, общаться с родными людьми каждый день, быть им полезной! И нет в голове мыслей об отъезде…