– С каких магазинов начнем?
– С каких! Конечно, с детских!
Часа через два Тамара заявила:
– Все, хватит, сколько можно покупать детских вещей? Вы, Лена, себе хоть что-нибудь купили? Вы сюда зачем приехали? Вы мне что рассказывали? Отрываемся, все забываем, думаем только про себя. Ну-ка, быстро забыли про детей, про мужа, ну-ка, взяли себя в руки и накупили себе всякого барахла! Давай хоть мерить что-нибудь начнем. И вообще, пойдем в "Тати"!
Последнюю фразу Тамара произнесла заговорщическим шепотом.
– А "тати" – это что?
– Это такой магазин дешевых вещей. Ходить туда ужас как неприлично. Никто никогда не сознается, что там бывает! А бывают все. Знаешь, сколько в этих швейцарцах понта? Они-де только все в дорогих магазинах да за бешеные деньги покупают. А я то одного, то другого в "Тати" встречаю, стоят, в кучах роются. Главное, что здесь стыдного-то? В этих кучах можно найти совершенно очаровательные вещи, и качество отменное. Вообще швейцарцы люди прагматичные, и, если постараться, можно очень много чего купить значительно дешевле. Страна действительно дорогая. Переплачивать неохота. Вот здесь, например, можно многие продукты купить со скидкой. Если у них истек срок годности.
– Тухлые, что ли?
– Почему же тухлые-то, – с обидой говорит Тамара. – Это в Союзе если даже свежее, уже немножко тухлое, а здесь вообще все по-другому. Никто никого не обманывает. Просто если мясо привезли вечером, а продавать начали утром, могут скидку и до тридцати процентов сделать. Представляешь, как здорово. Или зелень два часа на улице полежала. Мне какая разница, я все равно ее мыть буду. А тоже дешевле получается.
Да, вот у людей проблемы, бегай от лавки к лавке целый день и время засекай. Тут тридцать процентов, тут двадцать. Прямо спорт такой.
– Ну что ж, Тамар, давай в "Тати". Начнем мерить. Обещаю!
В "Тати" я и сама заразилась всеобщим ажиотажем. Тоже рылась, мерила и в итоге очень даже неплохо приоделась. А главное, мне удалось отключиться, я поняла, что целых полчаса не думала про Павлика. А это при моем воспаленном мозге уже результат!
– Лена, ты куда пошла?! – с ужасом схватила меня за руку Тамара.
– А что, мы вроде все купили?
– Пакет, с этим пакетом нельзя ходить. Все же поймут, что мы в "Тати" были!
Сама Тамара не швейцарка, у нее муж в представительстве Аэрофлота работает. Она так – экскурсии, музеи, а в перерывах, конечно, продуктовые лавки, магазины, расчет процентов. То есть жизнь заполнена до предела.
– Ой, Лен, с сыном, конечно, проблемы. У них тут какая-то новая мода. Подруга должна быть старше. Причем не на два года, а на двадцать!
– Как это?
– Ну мода, я же говорю.
– Тамар, какая мода странная!
– И не говори, вообще у них все тут странное, семь лет живу, все никак не привыкну. Чисто, конечно, прямо стерильно.
– Да-да, и воду можно из-под крана. – Пусть думает, что я ее экскурсию внимательно слушала.
– А так по Союзу скучаем, конечно.
– Вот я уже тоже начинаю скучать.
– Ты что?! Ты это брось! Тебе же завтра на курорт. Не выдумывай, выкинь семью из головы и отдохни, расслабься. Ведь сейчас обратно приедешь, и все, жизнь закрутит, опять дети, муж. Будешь потом вспоминать и жалеть, что не отдохнула как следует. А Ивердон – место роскошное, можно даже сказать, элитное. Бассейны, SPA, процедуры всякие. Воздух кристально чистый. Гулять будешь, есть вкусно. Знаешь, какой там хлеб с маслинами вкусный? Попробуй обязательно. С твоей фигурой можно. Это мне – сто раз подумаешь сначала. Я уже такие вещи стараюсь не покупать, а то как куплю, так батон одна и съем. Кошмар.
– Тамар, а Ленин-то в Ивердоне был?
– Ленин в Ивердоне не был. – Тамара смотрит на меня с жалостью, как та приятная тетка из турфирмы. И действительно, что это меня на Ленине-то заклинило? Не буду больше ни у кого про него спрашивать. Буду мемориальные доски читать, может, сама его следы где-нибудь найду. А то как-то получится – зря в Швейцарию ездила. (Все-таки с головой еще не совсем. Но, главное, я уже про себя начала все адекватно понимать!)
Вечером с удовольствием гуляла вокруг Женевского озера. Тамара побежала домой, кормить мужа уцененной едой и спасать сына от престарелых невест. А я смотрела на дома, на людей. На людей было интересней. Потому что, ну что – дома? В каждом доме банк и аптека. Ну просто в каждом! А люди интересные, особенно тетки, все сплошь в деловых костюмах. Юбки до колена, независимо от возраста, из-под юбки ножки такие сухонькие, кривенькие, туфли на устойчивом каблуке. На лице тонна качественного швейцарского макияжа, золота тоже тонна. И духи. Вот пройдет мимо такая тетка, и просто можно задохнуться. Это как же нужно облиться, чтоб от тебя так пахло, причем на улице? Ну, наверное, опять же качественный швейцарский продукт. У меня вот так никогда не получается. Утром надушишься, а к обеду уже ничем не пахнет. Понятное дело, не в Швейцариях покупалось!
Тамара оказалась права. Ивердон оказался дивным местом. С нетронутой природой. Горы, озеро, зелень. Невероятной красоты частные домики. Земли совсем мало, около каждого домика, ну, может, метра по четыре, и каждый такой кусочек – ну прямо японский сад. Да, куда там нашим грядкам с возделанными огородными культурами. Наверное, нам просто не понять, зачем высаживать что-то ненужное. Эти же камни да цветочки ни съесть нельзя, ни продать. А может, это потому, что у них очень земли мало. Ну что сделаешь с двумя метрами? Что там сначала сажать – картошку или морковку? Видимо, не решив, что все-таки важнее, швейцарцы и решили лучше высадить красоту. И ведь действительно лучше. Ничего, я думаю, у нас тоже так будет. Только не на двух метрах, а на гектаре. С нашим-то размахом. Будем разбивать дворцовые сады!
Хлеб и правда оказался фантастический. Съесть можно сразу и два батона. Правда, за батонами приходилось бежать специально в ближайший гастроном. В элитном ресторане отеля хлеба не давали вообще. Там в основном давали эксклюзивную французскую еду. Все красиво, официанты в ливреях, по двое стоят, склонившись над тобой, ждут, когда ты по достоинству начнешь оценивать их специфическую еду и восхищаться ею. Восхищаться надо громко, практически хлопать в ладоши. Только тогда удовлетворенные официанты отвалят от стола. Чем восхищаться, понятно, правда, не очень. Обычно на огромной тарелке посередине лежало что-нибудь совсем маленькое, но красиво украшенное. Хорошо, что удалось тот гастроном найти. Натрескаешься перед ужином хлеба с маслинами, и на сытый желудок уже и восхищаться их изысками можно.
А то в первый день лицо у меня, конечно, было кислое при виде красивой, но полупустой тарелки. Ну я же сюда, в конце концов, есть пришла, а не любоваться! Пообедать днем, в связи в переездом из Женевы, не успела. Ну, думаю, ничего, поем за ужином в их шикарном ресторане. А там все при свечах, неторопливо. После заказа сидела минут сорок, ждала, когда повар специально для меня свое чудо сотворит. Поэтому когда, наконец, важно пришли два официанта, поставили передо мной огромную тарелку, накрытую крышкой, а под крышкой оказалась одна креветка, красиво украшенная веточкой салата, я думала, что прямо крышкой в этих официантов и запушу. Их спасло только мое дикое недоумение и голодное бессилие. Все-таки, наверное, я надеялась, что это только гарнир или комплимент от шеф-повара. Когда поняла, в чем дело, они уже сбежали.
Ну а в последующие дни я предварительно наедалась хлеба, и в ресторан ходить стало веселее. Уже можно было по сторонам посмотреть, на народ.
Народ был только по сторонам. Мое одиночество строго охраняли. Мадам приехала одна, значит – хочет покоя и уединения. Тоже как-то не по-нашему. То есть это был, конечно, стопроцентно мой вариант, я-то за этим именно и приехала. Но была бы на моем месте другая мадам, она бы явно расстроилась. Думаю, у нее были бы совсем другие планы. Программа максимум – приехав одной, уехать вдвоем, программа минимум – хотя бы не одной провести эту неделю. В этом же санатории все было очень благопристойно: отдыхали только с супругами. Все ходят парами, причем за руку, причем с любовью глядя друг на друга. Как будто люди не двадцать лет живут вместе, а только встретились и страстно друг в друга влюбились. Неужели так возможно? Вот у нас мужа и жену на отдыхе сразу можно отличить от любовников. Если друг к другу задом сидят и никогда друг с другом не разговаривают, а все время книжки читают, значит, муж и жена. А если общаются непрерывно, значит, любовники.
Здесь, по рассказам Тамары, отдыхать принято только семейными парами. Может, они дома друг друга не видят? Почему они так смотрят пристально друг на друга? С такой заинтересованностью? И на других теток мужики вообще не смотрят? И почему у нас мужики так легко забывают собственных жен и с таким же интересом смотрят по сторонам? Может, мы что-нибудь неправильно делаем? Или все-таки дело в национальных традициях?
По рассказам той же Тамары, дело здесь в том, что, во-первых, семьями здесь обзаводятся поздно, и, решаясь на такой шаг, люди сто раз подумают, зачем они это делают. И во-вторых, развестись практически невозможно. Жене после раздела имущества достается так много, что развестись с ней означает остаться практически без штанов. Так что легче на нее влюбленно смотреть и ездить с ней в отпуск, чем без штанов-то!
Хотя… а может, люди действительно друг друга любят, или ценят, или уважают? Я вот лично в это верю!
И вот с этой своей верой я уже третий день ни с кем не разговариваю. Разговариваю только вечером. Удалось найти общий язык с тапером из вечернего бара. Тапером оказался молодой венгр-пианист Марек. Я единственная, кто, слушая его музыку, смотрел на него. (Остальные же все время смотрят друг на друга.) Поэтому уже к концу первого вечера Марек поинтересовался, может, мадам хочет послушать что-нибудь особенное?
– А может, вы по-немецки говорите?
– Говорю. Почти все венгры говорят по-немецки.
– Ура! Тогда французский шансон.
Я хлопала Мареку, помогала расставлять ему вечерами ноты. И так я ему понравилась, что ради меня он пообещал завтра продемонстрировать новый смокинг, который купил за бешеные деньги и очень им гордился.
На следующий день смокинг был продемонстрирован. Марек принес его на вешалке, в целлофановом мешке.
– А почему не надел-то?
– Берегу.
Понятно. Ну что ты тут скажешь?
Как-то вечером Марек принес целую папку русских нот. Тут были и романсы, и песни – и русские, и цыганские.
– Понимаешь, я их никогда не слушал. Помоги. И по ритму и по стилю ничего не понимаю.
– Да запросто! – Ну, думаю, повезло. Кто ж когда меня еще спеть-то попросит, да еще и слушать при этом будет?!
И вот мы полночи с Мареком пели "Калитку" и "Подмосковные вечера". Это был мой последний вечер в Ивердоне и вообще в Швейцарии. Было немножко грустно. И мой Марек загрустил:
– Вот ты уедешь, кто меня слушать будет?
– А ты для себя играй.
– Для себя неинтересно…
– Тогда играй "Калитку" и думай обо мне!
Я уже от всего устала, хотелось домой. Я практически пришла в себя, уже могла адекватно соображать, расставить в своей жизни приоритеты, понять, что для меня важнее, и где в моей жизни находятся дом, дети, муж, работа.
Пора домой. Наверное, неделя была все-таки не совсем "имени меня", а таким выходом из послеродовой депрессии. Вот следующий отпуск, наверное, уже может быть как раз "имени меня". А пока был в основном этого "меня" поиск. Но, по-моему, я его наконец нашла – этого "меня". Теперь я четко знаю – "я" снова есть. И все у меня в жизни хорошо и правильно.
По приезде домой я долго благодарила туроператоршу за то, что мой отдых был именно таким. И еще очень хотелось как-нибудь отблагодарить Тамару. Я вообще после отдыха как-то подобрела. Может, это ленинские отголоски после Швейцарии сказались? Ленин же очень добрым был, как нас в школе учили, детишкам елки устраивал, лампочки электрические зажигал. Вот и мне все время хотелось где-нибудь лампочку включить. Хотя бы для конкретной Тамары.
Моя умная сестра придумала, что ей надо послать пару книг. Наташа сама сгоняла в книжный магазин, купила свежие тома Донцовой и Марининой, и я послала это со следующими путешественниками в Женеву. Тамара была в восторге, книжками зачитывалось все швейцарское посольство, а мне пошли посылки из Женевы с милыми вещичками для Павлика. Такая наша посылочная дружба длилась года четыре. Павлик рос, и Тамара, никогда не видя его, всегда попадала в размер, а я старалась угадывать ее меняющиеся книжные вкусы. С годами эта дружба сошла на нет. Но не забылась. Как и сама "ленинская" поездка, и "Тати", и ивердонский ресторан. И наверное, это был единственный случай в моей жизни, когда кто-то восхищался моим пением!
Зарифмованные встречи
Ну даже не знаю, как тебе объяснить, что это такое?!
Ну представь себе море, а посредине стоит дворец, весь в огнях. Это снаружи, а внутри все, как в сказках "Тысячи и одной ночи" или как в фантастических фильмах.
Нет, не то, не дворец, а целый город. Или даже так – маленький такой мирок с разными крошечными странами или, точнее, уголками этих стран. И в каждом таком уголке свои национальные рестораны, свои концерты, свои традиции. Правят там всем местные жители, которые вас принимают от всей души, со всем местным колоритом, в национальных костюмах. И все эти уютные уголки связаны между собой общими залами для проведения совместных торжеств. Это если все люди, изо всех уголков, вдруг решат вместе что-нибудь выпить или съесть. К культуре какой конкретной страны могут относиться эти роскошные залы, сказать трудно, но там очень красиво. А главное, можно найти на этой крошечной чудо-планете все, что тебе может понадобиться и не понадобиться для жизни на этом островке счастья во время твоего там пребывания: и футбольное поле, и библиотеку, и концертные залы, и ночной клуб, и даже церковь для венчания.
И вот это все еще и плывет.
Ну, понятно я объяснила? Или остались сомнения? У меня сомнений не осталось. Теперь я точно знаю, что значит отдыхать в раю. Это значит – нужно просто поехать в круиз. И этот чудо-остров – всего лишь восемнадцатипалубный лайнер, который бороздит просторы морей и океанов. Он бороздит, а ты чувствуешь себя королевой, потому что все – на это время и на этом лайнере – принадлежит только тебе. Исполняется любое твое желание.
Ты находишься в полной красоте и при этом сама ничуть не уступаешь, точно такая же красавица!
Быть красавицей и соответствовать данной роскоши непросто. Поэтому тебе еще до отплытия дают список вещей, которые ты должна взять с собой. Вещи делятся на три раздела:
1-й раздел – одежда повседневная.
В нем подробно написано, сколько ты должна взять юбок, сколько кофт, а сколько брюк. (Про нижнее белье, что характерно, нет ни в одном списке, наверное, можно без него.)
2-й раздел – одежда вечерняя.
Для дам предполагаются коктейльные платья, для мужчин – обязательны пиджаки и галстуки. Цвет не ограничен.
3-й раздел – одежда торжественная.
Для дам – платья вечерние, для мужчин – смокинг или костюмы черного или темно-синего цвета. Опять же оговаривается количество платьев и смокингов.
На две недели круиза тебя просят иметь при себе два вечерних платья и четыре платья для коктейлей.
Все эти списки напомнили мне сборы в пионерлагерь. Такой список каждая мама была обязана наклеить ребенку внутрь чемодана. Особенно удобно было собираться из лагеря обратно домой. Если бы списка не было, вообще бы никто никаких вещей обратно не привез. А так хочешь не хочешь, а "галки" ставить было надо. Так что, нужно положить в чемодан трусов пять штук, – вот и кладем, уж чьи попадутся.
При сборах в круиз проблема была значительно сложнее, собраться надо было не оттуда, а туда. И потом, где взять столько юбок и кофт, чтобы попасть в нужное количество, про вечернее и коктейльное одеяние – вообще отдельный разговор. Просто непонятно было даже – откуда их взять-то?
И потом, как не ошибиться на месте и правильно оценить: это уже вечер или еще день? Можно еще просто в юбке или пора уже платье надевать и мужу галстук повязывать? И самое сложное: чем просто вечер отличается от торжественного?
Сборы были непростыми. Нужно было не ударить лицом в грязь. Это нам удалось. Даже сообразили, где взять платья для протокольных мероприятий.
Чемоданов было два, неподъемных. Корабль был к нашему нашествию готов. Особенно радушно встречали наши чемоданы. Нигде не давали к ним даже притронуться, все делали за нас специальные люди разных национальностей, при этом улыбаясь до ушей и делая вид, что всю жизнь мечтали таскать наши чемоданы с палубы на палубу. Нам, конечно, было немного не по себе, вот так просто и совершенно добровольно расстаться с нашим добром. Занесут еще куда-нибудь не туда. Да и народу просто так сколько вокруг шатается! Вдруг кто-нибудь прихватит невзначай наши вещички? Как потом его на этих восемнадцати этажах найдешь, этого вора с нашими кровными коктейльными платьями, юбками и синими костюмами? Ну беда, все изнервничались.
Чемоданы – тем не менее – нам принесли, причем наши, причем опять с улыбкой и поклоном до земли. А приятно! А пусть кланяются! Увидев свои чемоданы, мы стали как-то поспокойнее. Осмотрелись в каюте. Ну, каюта как каюта, правда, половину нашего не очень большого номера занимает гардеробная с огромным количеством вешалок. Какой-то у них тут культ одежды. На нас места отвели в каюте меньше, чем на наши вещи! Но зато вещи не изомнутся, развесили их широко, свободно. А уж когда что надевать будем, может, и разберемся. Сейчас попробуем выйти просто в джинсах.
Первым, кого мы встретили, выйдя из каюты, был Тимур. Меня всегда поражает, как это можно встретить человека где-нибудь на другом конце земли. Вот живешь не просто в одном городе, а в одном районе, и не видишь друг друга годами или вообще никогда. А тут раз – и встретил! Почему так распоряжается судьба? Почему сводит людей?
У меня такие встречи постоянны. Я всегда кого-нибудь из знакомых встречаю. А может, я просто внимательная, все время по сторонам глазею, боюсь кого-нибудь пропустить, вот и не пропускаю никогда.
Было как-то, что двух подружек просто постоянно встречала то в одном городе, то в другом. И главное, все больше в каких-то очередях. Один раз в Питере в очереди к Казанскому собору. Стояли они, нас пропустили перед собой. Другой раз в Москве. Очередь была к магазину "Польская мода". Тут, наоборот, я уже практически была на подходе и их перед собой пропустила. Вот ведь какое удобство, просто нужно внимательно смотреть по сторонам. Очень много можно времени сэкономить.
Раньше постоянно встречала мальчишку из школы, старшеклассника. Мы уже так привыкли, что встречаемся случайно, но постоянно, что начали импровизировать. Стоит он, например, на переходе, а я улицу перехожу. Заметили друг друга. Ну неохота опять охать: "Ну надо же, опять ты!"
Вместо этого Сашка начинает орать на всю улицу: