Семен позвонил в дверь, долго и настойчиво. Открыли не сразу – Боссу и Вертлявому необходимо было время, чтобы спрятаться. Но и из укрытия они не уставали грозить хозяину квартиры Сереге кулаками.
– Вам кого? – испуганный взгляд парня, открывшего дверь, настроил Семена на оптимистический лад.
– Мы из Горгаза! – заявил Отвертов, помахивая тетрадкой (пригодился рассказ бабушки Компота о налете!), и, не спрашивая разрешения, сразу прошел на кухню. Здесь Семен покрутился возле газовой плиты, повертел для видимости ручки и… направился в ближайшую комнату.
– А вам чего? Чего? – забеспокоился Серега. Как бы инспектор – Боже упаси! – не заглянул в комнату, где притаились уголовники. Но Вертлявый, услышав "Горгаз", уже сам вышел из укрытия и стал пристально наблюдать за действиями Семена.
– Мы и проводку проверяем, – сообщил Семен уже Вертлявому, – на всякий пожарный случай!
Он заглянул в комнату и увидел… Виктора! Тот лежал на кровати лицом к стене и никак не отреагировал на появление друга.
– А документики ваши можно посмотреть? – встрял неугомонный Вертлявый.
– Что? Документы? Это сколько угодно! – и Семен небрежным жестом потащил из внутреннего кармана пиджака старенькое удостоверение дружинника. Махнув им, но, не давая в цепкие руки Вертлявого, "газовик" в свою очередь поинтересовался:
– А на ваши документы взглянуть можно?
Семен попал в точку! Услышав его просьбу, Вертлявый пробормотал что-то невнятное и тут же смылся. Этот удачный момент Семен использовал для достижения намеченной цели – сунул поглубже коробку с винтовочными патронами в стоявшую рядом тумбочку и плотно прикрыл дверцу.
Провожавшему его хозяину Семен сообщал на ходу сочиненные им же правила противопожарной безопасности. Впрочем, Сергей его и не слушал. Когда дверь за Семеном захлопнулась, и гость, и хозяин по обе стороны одной стены вздохнули с облегчением.
Как ловили террористов
Мертвые души
Прокуратуру нашего города с недавних пор стали настораживать вот какие факты: все выявленные наркосбытчики отдавали Богу душу еще до того, как их успевала притянуть к ответу жесткая рука Закона. Причем, всех этих покойников разоблачили сотрудники линейной полиции.
Всем известно, что наркотики – вещь смертоносная. Недаром их называют и "зельем", и "ядом". Вполне возможно, что кто-то из торговцев дурманом и погиб, "перебрав" собственного товара?
Но в том-то и дело, что наркосбытчики, как правило, "зелье" не употребляют. Не было никакой видимой причины для того, чтобы изобличенные торговцы мерли, словно мухи. У прокуроров возникли серьезные сомнения в подлинности расследований железнодорожных стражей порядка.
Как же работники линейной полиции "лепили" отчеты о своей якобы успешной борьбе с наркобизнесом?
Делалось это так. Задержанных с "зельем" наркоманов заставляли называть имена людей, у которых якобы они приобретали наркоту. Фокус заключался в том, что названные продавцы уже числились в списках… усопших. Стражам порядка ли не знать, кто умер в их районе?
Таким образом, уголовные дела прекращались "в связи со смертью подозреваемого". А борцы с наркомафией получали отличия и очередные звания.
Погоны и патроны
Подобное "служебное рвение" сотрудники линейного отдела проявляли и в других сферах деятельности. Сотрудники железнодорожной полиции не гнушались подбрасыванием "вещдоков" невиновным людям. В результате таких манипуляций несколько граждан, ни за что, ни про что, были привлечены к уголовной ответственности.
Один из чинов линейного управления Дуплетов горел желанием изловить опасного террориста. И, соответственно, получить звезду на собственные погоны. Но где их возьмешь, боевиков-подрывников, в нашем тихом городке?
Дуплетов думал-думал, и в голове его созрел гениальный план. Для его осуществления ретивый служака незаконно приобрел (вот вам и преступление – статья 222 УК РФ!) десять винтовочных патронов.
Вместе с двумя помощниками – Хватовым и Груздевым – Дуплетов в одно прекрасное августовское утро направляется в пункт приема цветных металлов по улице Измайлова. Расчет "борца с терроризмом" прост. Здесь ему всегда удастся задержать "подходящего" подозреваемого.
Так оно и вышло. Вскоре к приемному пункту цветмета подкатил на собственных "Жигулях" рабочий одного из пензенских заводов Невинный. Трудяга привез сдавать гору металлолома.
Но происхождение части железок Невинный объяснить сотрудникам полиции не смог. (Скорее всего, работяга "позаимствовал" их у родного предприятия). Дуплетову оказалось вполне достаточно и этого, чтобы отдать команду своим подчиненным. Те ухватили Невинного под белы рученьки, усадили в "воронок" и доставили прямо в кабинет своего начальника.
А в кабинете с глазу на глаз Дуплетов стал склонять задержанного гражданина к самооговору, то есть к признанию совершения им преступления, которого он не совершал.
Что же предлагал Дуплетов Невинному? Желая создать видимость успешной борьбы с терроризмом, милицейский начальник требовал от мирного гражданина, чтобы он признался в незаконном приобретении, хранении и ношении боеприпасов, то бишь тех самых десяти винтовочных патронов, которые Дуплетов приберег для этого волнующего момента.
Невинный, разумеется, наотрез отказался. Тогда "борец с терроризмом" пошел в психическую атаку. Он пригрозил работяге, что сообщит о его проделках с металлоломом на родной завод и еще "куда следует".
А если, мол, Невинный согласится на его предложение, ему "ничего не будет, суд даст год условно – подумаешь, какие пустяки!". Запуганный работяга принял условия начальника, и тогда Дуплетов пригласил в кабинет помощников с понятыми.
В их присутствии Невинный дрожащим голосом поведал историю (по инструкции Дуплетова!) о том, как он нашел на Центральном рынке десять винтовочных патронов, положил их в пачку из-под сигарет "Прима" и перенес их к железнодорожным путям, около Бакунинского моста. Якобы здесь "террорист" и был задержан работниками полиции.
Облава
Семен Отвертов знал повадки майора Дуплетова. К ярому борцу с терроризмом Семен и направил свои стопы. После разведки в страшной квартире и удачной подброске боеприпасов Семену позарез была нужна помощь вот такого ратоборца!
Вой полицейских сирен не на шутку переполошил обитателей квартиры Сереги Ковылева. Семен сумел уверить майора Дуплетова, что в этом жилище стражи порядка обнаружат не только боеприпасы и оружие, но и целую шайку скрывающихся от полиции головорезов.
Спецназовцы в бронежилетах и касках картинно рассыпались перед подъездом, сходу ощетинясь дулами автоматов, приняли угрожающие позы, и вскоре их кованые ботинки загрохотали во входную дверь квартиры.
Всем жильцам стало не по себе, лишь Вертлявый чему-то ехидно улыбался. Он уже успел позвонить шефу и ждал его с минуты на минуту. Дверь грозным визитерам открыл Серега.
– Вам кого? – дрожащим голосом спросил он.
– Это квартира Ковылева? – грозно осведомился майор Дуплетов, врываясь в жилище впереди отряда.
– Эта квартира принадлежит Леониду Борисовичу Захатову! – бойко доложил Вертлявый, нисколько не стесняясь присутствия Сереги. Тот в ужасе хлопал глазами, не веря в истинность только что услышанного.
При упоминании имени Захатова что-то пробежало по лицу майора, и он уже без прежней бодрости в голосе продолжал начатую процедуру:
– Оружие, боеприпасы, наркотики, другие, запрещенные к обороту предметы, имеются? Прошу выдать добровольно!
– А ордер на обыск у вас есть? – выскочил все тот же Вертлявый.
– Вы – гражданин Ковылев? Пожалуйста! – и Дуплетов протянул Вертлявому документ. Тот принялся с серьезным видом изучать ордер, а бойцы разбежались по всем комнатам и начали профессиональный осмотр жилища.
Прибывший вместе с отрядом Семен незаметным жестом указал Дуплетову на тумбочку, в которой он, под видом работника горгаза, спрятал коробку с патронами. По команде майора специалисты вывернули все содержимое тумбочки, даже перевернули ее вверх дном – боеприпасов там не было…
Недооценил Семен коварство и проницательность Вертлявого! Тогда, после ухода "инспектора горгаза", подозрительный Николай перетряхнул все вещи в комнате Компота и нашел-таки коробку, которую подложил "провокатор"! О находке было немедленно доложено шефу, и тот сейчас спешил сюда на всех парах – защищать своих недобрых молодцев от стражей порядка, визита которых здесь уже ждали.
– Предъявите ваши документы! – приказал Дуплетов Вертлявому, явно раздосадованный провалом операции.
– Какие документы? Какие документы? – добродушно и весело отвечал Захатов, неожиданно (для Дуплетова!) появляясь на пороге.
При виде Леонида Борисовича майор расцвел дружеской улыбкой. Они крепко пожали друг другу руки.
– Какие документы? – смеясь, продолжал Захатов. – Это мои ребята! Парни помогают мне на даче, все документы там…
– Ну что ж, извините за беспокойство! – Майор уже скомандовал отбой и отступал вместе со своим отрядом. – Поступила, знаете ли, странная информация, – тут Дуплетов бросил недовольный взгляд на Семена (и не заметил при этом, с какой ненавистью посмотрели на "инспектора горгаза" Захатов и его подручные!)
– Такая у вас работа! – благодушествовал Захатов. – Случаются и ошибочки, и недоразумения…
– Да-да! – майор и шеф еще раз крепко пожали друг другу руки. И полиция ушла ни с чем. Семен тоже ретировался, понимая, что оставаться ему здесь небезопасно.
Он отошел недалеко от подъезда и из укрытия видел, как Захатов и его головорезы умчались на автомобиле шефа.
Капитан украл квартиру
"А я чем хуже других?" – под таким девизом, похоже, началось невероятное состязание квартирных аферистов. Головокружительная карьера дворничихи Покориной, хотя и закончилась крушением, словно подстегнула дельцов. Однако заставила действовать осмотрительнее.
Душой и руководителем всех совершавшихся мошенничеств стал капитан Коленкин. Оно и понятно: без ведома полиции и паспортного стола ни одна махинация не проскочит.
Капитан прикрывал собой жульнические сделки и закрывал глаза на явно незаконные действия подчиненных и иже с ними. Хладнокровию главаря в погонах мог бы позавидовать самый крутой мафиози.
Но и Коленкина иной раз трясло. Он не мог прийти в себя от… восторга и зависти, наблюдая за иными ловкими маневрами своих "коллег". Лихо злодействовал в подведомственном капитану районе начальник ЖЭУ Тюкин. Тот вообще с ума сводил Коленкина своими наглыми до невероятности трюками.
Заявление с того света
Посетительница долго и сбивчиво рассказывала начальнику РЭУ о своей беде. Умерла ее мать, а поскольку покойница была одна прописана в своей квартире, жилище теперь отойдет в собственность государству. Хозяин кабинета Николай Тюкин внимательно выслушал женщину и сказал, что ее горю он сочувствует и даже сумеет помочь. "От вас требуются, – Тюкин выразительно взглянул на просительницу, – лишь десять тысяч рублей!" – Но ведь квартира находится в ведомстве другого РЭУ?!
– Только десять тысяч рублей! – настойчиво произнес начальник.
Николай Тюкин был широко известен (благодаря пишущей братии) как бескомпромиссный борец с так называемыми жилищными реформами в нашем городе. С открытым забралом бывший начальник ЖЭУ вступал в бой с "интриганами" из городской администрации, в недрах которой, по его словам, готовились секретные планы реорганизации городского жилищного хозяйства.
Николай Николаевич в многочисленных выступлениях по телевидению и в прессе прямо называл такие замыслы "расправой с неугодными". По словам Тюкина, настоящие профессионалы, долгие годы успешно занимавшиеся жилищными проблемами, в результате намечаемой реструктуризации оказались бы "за чертой".
Надо отдать должное демагогическим талантам Тюкина – он сумел привлечь внимание к себе и своим рассуждениям об якобы попираемых интересах рядовых граждан. Городская администрация, обвиняемая с газетных страниц и телеэкрана в столь тяжких прегрешениях, дрогнула и приостановила исполнение собственных планов.
Николай Николаевич не замедлил раструбить о своем успехе по всей области. Он даже перешел в атаку на своего "заклятого врага" – стал повсюду твердить о необходимости упразднения… районных администраций. Словом, действовал защитник народных интересов энергично и смело.
Не менее решительно он бросился на выручку той самой посетительницы, у которой умерла мамаша, а квартира осталась беспризорной. Получив требуемую взятку – десять "кусков", Тюкин собственной рукой (!?) пишет заявление от лица умершей бабки: "Так, мол, и так, прошу прописать на мою жилплощадь родного внука такого-то". Нисколько не смущаясь, Николай Николаевич датирует "липовый" документ октябрем, хотя бабка умерла в августе!
По этому "заявлению с того света" бывшему начальнику ЖЭУ удается с первого захода прописать в опустевшей квартире внука умершей. Как видим, талант мошенника не уступает таланту Тюкина – демагога!
Забастовка с подтасовкой
Между тем Николай Николаевич настойчиво претворял в жизнь свою новую политическую инициативу. "Чиновники содрогаются от его имени, – захлебываясь от восторга, сообщал один журналист, – они вспоминают весеннюю забастовку работников коммунального хозяйства, устроенную Тюкиным". Тогда ни увещевания главы района, ни уговоры чиновников городской администрации не подействовали на строптивого забияку. Акция протеста была прекращена только после звонка самого мэра, который лично говорил с главным забастовщиком из Москвы.
Теперь строптивый начальник на полном серьезе требовал ликвидировать районные администрации города как таковые. Задним числом (или задним умом?!) собратья по перу сообразили, что вся эта шумиха нужна была взяточнику и мошеннику как прикрытие, как дымовая завеса.
А тогда попробуй-ка не клюнь на такую заботу о нас с вами, рядовых налогоплательщиках: "Пора отменить эту кормушку. (Это Тюкин – о районных администрациях). Я так предлагаю: пусть досидят эти господа на народной шее, пока срок полномочий не закончится, а потом расформировывать их надо. Экономия народных средств будет колоссальная. В четыре раза – я считал. Уверяю вас, рядовые люди, с которыми я работаю в самом низу, думают точно так же".
О благе народном Николай Николаевич твердил и мужику, принесшему ему как на блюдечке 55 тысяч рублей. Этого бедолагу Тюкин незаконно прописал в бывшей "лифтерке", ободрав его, сами видите, как липку. Да при этом бывший начальник ЖЭУ твердил, пряча денежки в свой широкий карман: "Ты не думай, что я себе всю эту сумму возьму! Деньги пойдут на развитие жилищно-коммунального хозяйства!".
Но слукавил Тюкин; ни копейки не пошло родному ЖЭУ. Все, что получил начальник за "липовую" прописку, он, как говорится, использовал на собственные нужды.
Заявление с того света – 2
Как и следовало ожидать, у Тюкина вскоре нашлись подражатели. В дерзкой квартирной афере оказалась замешанной и сотрудница паспортно-визовой службы.
Управдом соседнего микрорайона сообщил в городскую администрацию: умер жилец Потолицин, прописанный в квартире № 11 дома по улице Минской. Жилище опустело. Из копии лицевого счёта следовало, что здесь никто не прописан, а по сведениям БТИ квартира не была приватизирована.
Поэтому жилище было предназначено для вторичного заселения и выдан ордер на вселение очереднику Алмазову Юрию Васильевичу, ветерану "горячего" цеха, человеку всеми уважаемому. Но вселиться пенсионер не смог – оказалось, что квартиру продала неожиданно объявившаяся новая владелица Полина Ратушная, частный предприниматель.
Та не была прописана в квартире № 11. В её паспорте не было штампа о регистрации в этой квартире.
– Ну-ка, расскажи, расскажи! – нетерпеливо потребовал капитан Коленкин, усадив напротив подчиненную Картузову, – как это у вас так ловко получилось? Ратушная и вправду того… сожительствовала с Потолициным?
– Вправду, вправду! – улыбалась, окрыленная успехом паспортистка.
Коленкин с откровенной завистью наблюдал за успехами коллег. И хотя ему перепадали солидные куски со всех незаконных сделок, капитан спал и видел, как он сам, вполне самостоятельно каким-то таким же хитрым макаром "уведет" чужую симпатичную квартиру и в одночасье станет миллионером.
– Но Потолицину было за семьдесят, а Ратушной – чуть больше тридцати? – недоумевал капитан. До Коленкина вообще все происходящее доходило туговато. Картузова была обижена самой постановкой вопроса: она – ровесница Ратушной, ей приходилось оказывать кое-какие услуги мужчинам и постарше Потолицина – за хорошее вознаграждение, разумеется!
Но почему капитан не спросит, как Ратушная оказалась "сожительницей" покойного и получила прописку в его квартире? Вздохнув по поводу "туговатости" своего начальника, Картузова сама приступила к подробному рассказу о необычайной афере:
– Полина – молодец! Она вмиг сообразила, как надо действовать и взяла инициативу в свои ручки!
Не ручки, надо сказать, а лапки, а, еще вернее, лапищи загребущие рыночной торговки Ратушной. И когда Полина, мощная и страшная, как не опохмелившийся сантехник, впервые ворвалась в квартиру живого тогда еще Якова Витольдовича Потолицина, она напугала бедного старичка до полусмерти. Тот, что называется, на ладан дышал, и – кто знает? – не явились ли бурные визиты непрошенной гостьи причиной преждевременной кончины одинокого жильца?
– Я вам помогать буду! – заявила с порога Ратушная. – Так и по радио, и по телевидению говорят: всем пожилым людям помощь нужна!
И тут же стала наводить в квартире порядок, мыть полы, чего-то готовить на кухне. Напрасно Яков Витольдович пытался протестовать, мне, мол, ничего не надо. Полина орудовала, как у себя дома. Она уже разнюхала все обстоятельства жизни одинокого больного старика и решила, что квартира без особого труда достанется ей.
Особенно не церемонясь с хозяином, который в ее глазах являлся "бывшим владельцем" жилья, она стала вести себя (для соседей!) так, как будто они и вправду были сожителями. Оставалась ночевать в чужой квартире, приходила сюда лишь с битком набитыми сумками и пакетами.
Яков Витольдович сопротивлялся, как мог. Но его отчаянная самооборона напоминала поговорку: "с вилами на паровоз". Действительно, что мог поделать старичок против самодовольного, прущего и ревущего локомотива?
Иногда Потолицин наглухо запирал дверь и не пускал нахалюгу, несмотря на все ее крики и угрозы. Но и эти сцены Ратушная использовала к собственной выгоде, изображая семейный скандал, ссору двух не поладивших между собой голубков. А потом звала на подмогу питуху-слесаря и вновь, непрошенная, оказывалась в чужой квартире.
Разумеется, после таких атак старичок не выдержал и отправился туда, куда его давно загоняла энергичная предпринимательница. Похоронив "сожителя", Полина поспешила на встречу с риэлтором, ловким Пашей Павловым.
Дельцы оговорили условия продажи "освободившегося" жилища. При этом претендентка вручила Паше якобы собственноручное заявление умершего старичка о согласии на прописку Ратушной в его квартире. Паспортистка Картузова, рассказывая о совершенной афере начальнику, скромно умолчала о собственной роли во всех манипуляциях с документами.