Скоро, Зевс свидетель мне.
Вот здесь, пред нами, совершится судьбище,
Здесь на таланты будут весить музыку.[399]
Ксанфий
Они подвесят на безмен трагедию?
Эак
Они линейки вынесут, и гири слов,
И слитки изречений.
Ксанфий
Будут плиты лить?
Эак
И рычаги и клинья. Еврипид клялся,
Что по словечкам разберет трагедии.
Ксанфий
Я думаю, Эсхил ужасно сердится.
Эак
Как грозный бык взглянул он и нахмурил лоб.
Ксанфий
А кто ж судьею будет?
Эак
Много спорили.
Людей с рассудком не легко нигде найти,
К тому же брать афинян не хотел Эсхил.[400]
Ксанфий
Воров нашел бы много и налетчиков.
Эак
А остальные все - невежды круглые
В делах искусства. К твоему хозяину
Тут обратились. Он знаток художества.
Но в дом войдем! Где господа дерутся, там
Достаточно и нам перепадает слез.
Уходят в дом.
Хор
Желчью чудовищной здесь изойдет громоносный вития
В час, как увидит врага, наточившего едкие зубы
С острым оскалом. Тогда в исступленье и злобе
Завращаются глаза.
Спор шлемоблещущий вспыхнет словес, оперенных султаном,
С колкими стружками шустрых острот и с занозами мыслей
Хитрого мужа. Подымется он против силы
Конновздыбленных речей.
Всхолмив чудовищных косм золотую летучую гриву,
Страшно морщины стянув и насупив тяжелую складку,
Этот взревет и речений, окованных медью,
Исполинский вырвет вздох.
Тот же - расчетливый фокусник слов, изощренный искусник, -
Гибкий язык наточив, раскидает словечки, расщепит
Зычную бурю речей и запутает петли,
Губы ядовито сжав.
Эписодий пятый
В яростном споре входят Еврипид и Эсхил. С ними Дионис.
Еврипид
Не откажусь от трона, уговоры брось!
Я говорю, что в мастерстве сильней его.
Дионис
Эсхил, чего ж молчишь ты, иль не слышишь слов?
Еврипид
Сначала станет важничать. Ведь всякий раз
Чудачит точно так же он в трагедии.[401]
Дионис
Постой, дружок, не городи напраслину!
Еврипид
Его давно я знаю, раскусил давно.
Певца невежд, горластого, строптивого,
С безудержным, неистовым, безумным ртом,
Бахвала, витьеватого, трескучего.
Эсхил
Богини огородной порождение,[402]
Что ты сказать посмел мне! Попрошайка слов,
Тряпичников властитель и лоскутьев швец!
Не будешь рад отваге!
Дионис
Замолчи, Эсхил!
Не раздувай дыханье в жаркой ярости!
Эсхил
Отнюдь, сперва изобличу я этого
Творца уродов. Кто он? И насколько нагл?
Дионис
Овцу, овцу, рабы, ведите черную![403]
Грозит нагрянуть ураган чудовищный.
Эсхил
Изобретатель песенок изнеженных,
Любви развратной выдумщиц, ужо тебе!
Дионис
Замолкни, удержись, Эсхил почтеннейший!
А ты, несчастный Еврипид, покуда жив,
Беги от бури и от градобития,
Чтобы, метнув увесистым речением,
Не размозжил он темени и "Телефа"![404]
А ты, Эсхил, без ярости, но с кротостью
Доказывай, доказывай! Не дело ведь,
Чтоб трагики бранились, как разносчики.
Ты ж сразу вспыхнул, словно подожженный дуб.
Еврипид
Что до меня, готов я, не боясь ничуть,
Кусать и получать укусы, взвесив все:
Стихи и песни и костяк трагедии.
"Эола" и "Пелея" отдаю на суд,
И "Мелеагра", и, конечно, "Телефа".
Дионис
А ты что делать хочешь, говори, Эсхил?
Эсхил
Не препираться - вот мое желание.
Здесь не равны мы в споре.
Дионис
Почему ж это?
Эсхил
Моя со мной не умерла поэзия.
Его же - с ним скончалась, под рукой она.
Но если хочешь, будет пусть по-твоему!
Дионис
Сюда огня нам дайте и кропильницу.
Я помолюсь пред тем, как в состязании
Судить начну. Пусть будет мудр и прям мой суд.
А вы начните песню, восхвалите Муз.
Хор
Зевсовы дочери, чистые девы,
Музы, о дивные девять! Вы видите замысел смелый
Этих мужей, созидателей слов. Они ринутся в битву
Ярую, в споре сойдутся, метнутся в словесном ристанье.
Музы, явитесь и силу вселите
В страшную распрю речей,
Стружек словесных и кряжей стихов!
Мудрость вступила в великую битву. Час приходит.
Дионис
Вы оба помолитесь перед прением.
Эсхил
(торжественно)
Деметра-матерь, разум мой вскормившая,[405]
Твоих мистерий даруй мне достойным быть!
Дионис
(Еврипиду.)
Возьми и ты кропильницу, молись!
Еврипид
Готов!
Но я богам молюсь совсем особенным.
Дионис
Как? Собственным и нового чекана?
Еврипид
Да!
Дионис
Что ж! Помолись особым божествам своим!
Еврипид
Эфир, питатель мыслей, языка рычаг,
Со мною будь! Ищейки - ноздри чуткие,
Слова хватать и расщеплять позвольте мне!
Совершается жертвоприношение.
Агон
Первое полухорие
Ода
Мы пришли и здесь собрались
Выслушать от хитроумцев,
Как из-за стихов и песен
В боевой пойдут поход.
Распален язык отвагой,
Нрав свиреп, ужасно сердце,
Мысли быстры и легки.
Знаем, будет спор жестокий,
Утонченно, изощренно
Будет говорить один,
А другой, с корнями вырвав
Слов стволы,
Бросит их. И хруст промчится
По ристалищу речей.
Хор пляшет.
Предводитель хора
Для прений время настает. Так говори ж искусно,
Не подражая никому, по-своему и тонко.
Еврипид
Эпиррема
Каков я сам и каково мое искусство, после
Я всесторонне разъясню. Сперва ж его ошибки
Разоблачу и докажу, что он - бахвал и гаер
И вводит зрителей в обман. Немало уж и Фриних
Морочил нас. Сперва, лицо закутав покрывалом,
Сажает в одиночку он Ахилла иль Ниобу[406] -
Трагические чучела. Они молчат, не пикнут.
Дионис
Клянусь богами, да!
Еврипид
А хор четыре песни кряду,
Топоча оземь, пробубнит. Актеры ж все ни слова.
Дионис
А мне вот нравилось, клянусь, молчанье их не меньше,
Чем нынешняя болтовня.
Еврипид
Ты глуп и неотесан,
Поверь мне!
Дионис
Видимо, что так. Зачем же так чудит он?
Еврипид
От шарлатанства, для того чтоб зритель ждал смиренно,
Пока откроет рот Ахилл. Тут и конец всей драме.
Дионис
Каков мошенник! Нагло как обмануты мы были!
(Эсхилу.)
Чего ж мычишь ты, что рычишь?
Еврипид
Боится обличений.
Покуда он дурачит вас, подходит к середине
Потеха. Дюжину еще словес прибавит бычьих,
С бровищами, с хвостищами, как пугала ребячьи,
А зрители ни бе ни ме.
Эсхил
О, горе!
Дионис
Помолчи ты!
Еврипид
Не скажет слова в простоте.
Дионис
(Эсхилу)
Да не скрипи зубами!
Еврипид
Скамандры всё, и крепости, и на щитах звенящих
Орлы-грифоны, медь и блеск речей головоногих, -
Понять их - величайший труд.
Дионис
Да, видит Зевс, вот так же
И я промучился без сна всю ночь![407] Понять старался,
Что значит рыжий конь-петух. Ну что это за птица?
Эсхил
Невежда! Знак на кораблях такой изображают.
Дионис
Я ж коне-петухом считал павлина Филоксена.[408]
Эсхил
А ты, посмешище богов, какие пишешь драмы?
Еврипид
Да не про коне-петухов, не про козлов-оленей,
Как любишь ты, как чертят их на завесах мидийских.
Ничуть! Когда из рук твоих поэзию я принял,
Распухшую от пышных слов, надутую от бредней,
Сперва ее я подсушил, от тучности избавил
Пилюлями истертых слов, слабительным из мыслей
И кислым соком болтовни, настоянным на книжках.
Потом на песнях воспитал Кефисофонта тонких.[409]
Герой не мямлит у меня и вздора не городит,
Нет, выходя, он всякий раз свое происхожденье
Сперва рассказывает.
Дионис
Да, твое намного хуже.[410]
Еврипид
С начала драмы ни один актер не остается
Без дела. Всем даю слова: и женщинам, и слугам,
И девушкам, и господам, старухам даже.
Эсхил
Боги!
Какой ты казни заслужил за дерзость?
Еврипид
Зевс свидетель!
Любовь народа - цель моя!
Дионис
Дружок, молчал бы лучше,
Тебе не очень-то к лицу такие разговоры![411]
Еврипид
Витийствовать я научил вас всех.
Эсхил
Ну да, негодный!
А лучше прежде чем учить, ты сам бы разорвался.
Еврипид
Безмены ввел я, и углы, и меры красноречья,
Чтоб можно было весить, жать поэзию и мерить,
Стругать, слесарничать, паять.
Эсхил
Вот-вот, паять - согласен.
Еврипид
Заговорил я о простом, привычном и домашнем.
Меня проверить всякий мог. В ошибках каждый зритель
Мог уличить. Но я не врал, не фанфаронил вздорно,
Не надувался как индюк, не надувал сограждан,
Кичливых Кикнов выводя, Мемнонов-пустозвонов.[412]
Теперь его учеников с моими вы сравните.[413]
Его - отпетый Меганет[414] и рукосуй Формисий,[415]
Удар-ярыго-дракуны, трескун-ревун-редеди.
Мои же - умник Клитофонт и Ферамен глумливый.[416]
Дионис
Да, Ферамен - премудрый ум и мастер на все руки,
Пускай товарищи в беде, пусть поскользнется ближний, -
Сухим он выйдет из воды, за грош алтын получит.
Еврипид
Умело их я обучил,
Пример для жизни показал,
В поэзию науку ввел
И здравый разум. Рассуждать
Теперь способны все про все,
И в государстве, и в домах,
Хозяйничать на новый лад
Способен всяк, и всяк кричит:
Уж я задам, уж я вас!
Дионис
Да, Зевс свидетель мне. Теперь
Афинянин, в свой дом войдя,
На домочадцев и на слуг
Кричит: подать сюда горшок!
Кто голову у пескаря
Отгрыз? На рынке прошлый год
Кувшин купил я, он погиб.
Позавчерашний где чеснок?
Оливку кто тут надкусил?
А домочадцы-дурачки,
Как фатюки, как малюки,
Сидят, разинув глотки.
Второе полухорие
(Эсхилу)
Антода
Это видит твой взор, блестящий Ахилл,
Что же ты на это скажешь?
Но держи себя в поводьях,
Чтобы грохочущий гнев
Не умчал тебя за вехи.
Издевался враг ужасно.
Ты же, милый, воздержись,
Не плати за ругань бранью.
Паруса свернувши, в море
Осторожно выплывай!
Бег ускорив понемногу,
Зорко бодрствуй,
Чтоб устойчиво и ровно
Легкий ветер вел корабль!
Хор пляшет.
Дионис
Ты ж, среди эллинов первый, кто важных речей взгромоздил величавые башни,
Кто трагедию вырядил в блеск золотой, дай излиться ключу красноречья!
Эсхил
Антэпиррема
Эта встреча ярит меня. Злоба горит, распаляется сердце от гнева.
Неужели с ним спорить я должен? Но все ж, чтоб меня не считал побежденным,
Отвечай мне: за что почитать мы должны и венчать похвалою поэтов?
Еврипид
За правдивые речи, за добрый совет и за то, что разумней и лучше
Они делают граждан родимой земли.
Эсхил
Если ж ты поступал по-иному,
Если честных, разумных, почтенных людей негодяями низкими делал,
Так чего ты тогда заслужил, говори!
Дионис
Лютой казни! Не спрашивай дальше!
Эсхил
Погляди, поразмысли, какими тебе передал я когда-то сограждан.
Молодцами двужильными были они, недоимок за ними не знали,
Шалыганами не были, дрязг не плели, как сейчас, не водились с ворами.
Нет, отвагой дышали они, и копьем, и шумящим султаном на шлемах,
Как огонь, были поножи, панцирь, как блеск, бычье мужество в пламенном сердце.
Еврипид
Заварилась беда, завелась болтовня! Ведь не в лавке мы здесь оружейной,
Расскажи нам толково, как добрыми ты и достойными делал сограждан.
Дионис
Объясни нам, Эсхил, своенравным не будь, не упорствуй, не важничай чванно!
Эсхил
Создал драму я, полную духа войны.
Дионис
Но какую же?
Эсхил
"Семь полководцев".[417]
Кто увидит ее, тот о львиной душе затоскует и сердце отважном.
Дионис
В этом очень ошибся ты. Сделал фиван и воинственней всех, и храбрее,
И в осадах сильнее, - обида для нас. Получай поделом пораженье!
Эсхил
Вы могли бы сравниться, героями стать не слабей, не хотите, однако.
Я трагедию "Персы"[418] поставил потом, чтоб вложить в вас стремленье к победе,
К превосходству великую волю вдохнуть. Я одел ее в блеск и величье.
Дионис
До упаду смеялся я, помню, тогда, про покойника Дария слыша,
Вышел хор и в ладони захлопал, завыл и протяжно заплакал: "Иайой!"
Эсхил
Вот о чем мы, поэты, и мыслить должны, и заботиться с первой же песни,
Чтоб полезными быть, чтобы мудрость и честь среди граждан послушливых сеять.
Исцеленью болезней учил нас Мусей[419] и пророчествам. Сельскую страду,
Пахотьбу, и посевы, и жатвы воспел Гесиод.[420] А Гомер богоравный
Потому и стяжал восхваленье и честь, что прославил в стихах величавых
Битвы, воинский подвиг, оружье мужей.
Дионис
У Гомера напрасно учился
Пантаклей, злополучный левша.[421] Прошлый год, выступая на праздниках в хоре,
Шлем сперва он навьючил, а после султан навязать собирался на гребень.
Эсхил
Но припомни о многих, о славных других! О воителе Ламахе вспомни!
По заветам Гомера в трагедиях я сотворил величавых героев -
И Патроклов и Тевкров, с душой как у льва.[422] Я до них хотел граждан возвысить,
Чтобы вровень с героями встали они, боевые заслышавши трубы.
Но, свидетель мне Зевс, не выдумывал я Сфенебей или Федр - потаскушек.[423]
И не скажет никто, чтоб когда-нибудь я образ женщины создал влюбленной.
Еврипид
Ну, еще бы, тебе незнакома была Афродита!
Эсхил
Пускай незнакома!
Но зато и тебе и всему, что с тобой, она слишком уж близко известна.[424]
Оттого-то навеки ушиблен ты ей.
Дионис
Это верно, свидетели боги!
Что о женщинах выдумал подлого, все по своей это знаешь ты шкуре.
Еврипид
Ну, а чем повредили отчизне, скажи, неразумный, мои Сфенебеи?
Эсхил
Тем, что женщин примерных, отличных супруг соблазняли страстям нечестивым
Предаваться и зелья цикутные пить из-за всяческих Беллерофонтов.
Еврипид
Или, скажешь, неправду и с жизнью вразрез рассказал я о Федре несчастной?
Эсхил
Зевс свидетель, все - правда! Но должен скрывать эти подлые язвы художник,
Не описывать в драмах, в театре толпе не показывать. Малых ребяток
Наставляет учитель добру и пути, а людей возмужавших - поэты.
О прекрасном должны мы всегда говорить.
Еврипид