– При всем при том нам необходимо запастись достаточно веским объяснением, – заявил руководитель избирательной кампании, – во время дебатов у вас непременно начнут спрашивать, зачем вы поехали на запуск; сами знаете, что Фликери точит на вас зуб. "Голословные утверждения по поводу… – он откашлялся, – использования бюджета "Селесты" в личных целях…" Словом, старая песня.
– Почему бы нам не заявить, что я обязан там присутствовать, как Верховный главнокомандующий страны?
– Это не военная операция, – возразил руководитель избирательной кампании, – это космическая станция, причем созданная в сугубо мирных целях. Вы сами не раз это подчеркивали.
– Это около двадцати одного миллиарда долларов; причем большая часть этих денег уплыла в Калифорнию и Техас. Вот в чем загвоздка.
– Космическая станция с туалетами стоимостью два миллиона долларов, – встрял пресс-секретарь. – Что может быть особенного в унитазах…
– Собирать дерьмо в невесомости? А ты сам попробуй.
– Я все-таки не понимаю, почему они обошлись в целых два миллиона. В крайнем случае сгодится и банка из под кофе…
– Не я их проектировал.
– А я и не говорил, что это вы.
– Ладно, ладно, – сказал президент, – не будем отклоняться от темы. Просто доставьте меня на этот чертов космодром; желательно, чтобы я при этом не был похож на двадцатидолларовую шлюху.
На мгновение в Овальном кабинете воцарилась гробовая тишина.
– Надо как-нибудь побыстрее с этим покончить, – решительно сказал глава штаба. – Ведите себя уверенно. Проявите твердость. Скажите, что это великий день для Америки, знаменующий начало новой эры… Я, Президент Соединенных Штатов, считаю своим долгом быть здесь в этот ответственный момент. И так далее…
Президент вскинул левую бровь.
– Есть идея, – воскликнул руководитель избирательной кампании, самодовольно улыбнувшись. – Запустим утку насчет того, что вы не поедете на космодром. Почему? Да потому что ваш оппонент использовал запуск "Селесты" для повышения собственного рейтинга. Короче говоря, надругался над великой космической программой, мечтой всей Америки. А вы, как президент, не можете допустить, чтобы это сошло ему с рук. Для вас космические исследования важнее политики. Это было непростое решение. Много бессонных ночей вы провели, думая о том, что ваше место там, рядом с бесстрашными американскими астронавтами. Но, в конце концов, вы все-таки решили, что не стоит… ну, в общем…
– Портить людям праздник?
– Точно.
– Значит, мы не едем?
– Нет, мы едем. Но вы решаете ехать в последнюю минуту, после того, как… вы прочли интервью с одним из астронавтов, в котором он говорит о том, что… ну… как бы он хотел, чтобы Президент Соединенных Штатов Америки смог присутствовать при запуске, чтобы разделить всеобщую радость по поводу этого знаменательного события.
– Хм, – хмыкнул президент. Он повернулся к главе штаба и спросил:
– А вы уверены, что астронавт даст подобное интервью?
– Дайте подумать, – глава штаба набросал записку: "Хеджпат! Интервью с женщиной-астронавтом. Срочно!" – Знаете, перед запуском астронавты, как правило, дают десятки интервью.
– Оно может быть весьма откровенным, – заметил пресс-секретарь.
Президент выглянул сквозь французские двери в сад, где среди ветвей резвились белки.
– Полагаю, при таких обстоятельствах я действительно обязан туда поехать. Правда?
– Вне всяких сомнений, – кивнул руководитель избирательной кампании.
Глава 14
В СТОЛИЦЕ, ЗАТАИВ ДЫХАНИЕ, ОЖИДАЮТ МНОГОТЫСЯЧНЫЕ ТОЛПЫ УЧАСТНИКОВ МАРША ПРОТЕСТА "ЧЕЛОВЕК ДВАДЦАТЬ ПЕРВОГО ВЕКА"
Все билеты на поезда, автобусы, самолеты распроданы!
Полиция и городские службы приведены в состояние боевой готовности. Не исключено, что будет задействована Национальная гвардия
Теперь Скраббс внимательно отслеживал газетные публикации. Во время очередного перерыва на кофе он опять сбежал (Брэдли потом урезал его зарплату на пять долларов), чтобы с другого конца Вашингтона позвонить мистеру Маджестик.
– Неплохо придумано с "Космическими куколками". Но похоже, вы слегка промахнулись.
– Твой Банион – настоящая заноза в заднице, – голос в трубке неожиданно показался Скраббсу безжизненным и усталым.
– Ну вы же мечтали об огласке, – мстительно напомнил Скраббс, – для этого и трудится ваша контора.
– Мы работаем для поддержания общественного интереса. Но сейчас нам не до этого. Ситуация вышла из-под контроля. Боюсь, что больше не смогу тебе помогать.
– Ах, ты разбиваешь мне сердце!
– Надеюсь, что ради его же безопасности они положат этому конец. Так дальше продолжаться не может. Они просто обязаны что-то предпринять!
– Они?
– Те, кого ты видел на острове. По нашим сведениям, они собираются избавиться от твоего дружка.
– Избавиться от Баниона? Но зачем? Если они его убьют, то тем самым превратят в мессию, великомученика, в самого Господа Бога!
– А может, они именно на это и рассчитывают?
– Но ведь все поймут, что его убрали. Сенат будет вынужден провести слушания.
– Послушай, они ведь не собираются распять его на кресте на глазах у всей Америки. Все случится тихо и незаметно. Несвежие устрицы, автомобильная катастрофа, закупорка сосуда… В наши дни человека подстерегает столько опасностей! В конце концов, сердце может не выдержать! Таким вот образом он превратится в уфологического идола. Кому какое дело?
– Предположим, эти люди и вправду существуют. Кто они?
– Не могу сказать тебе об этом. Но они существуют, поверь и молись, чтобы снова их не встретить. Они тебя в порошок сотрут. Вот почему я в сотый раз прошу тебя вернуться, чтобы мы смогли тебя защитить.
– Подбрось мне паспорт и немного деньжат, и я испарюсь.
– Ах ты, засранец! Сам заварил эту кашу, втянул нас в кошмарную историю, а теперь еще денег требуешь. Тебе не кажется, что это просто неэтично?
Скраббс поглядел на часы. Все ясно. Они пытаются его засечь.
– Да, кстати, об этике, – сказал он, – в газетах пишут, что в столице ожидается как минимум миллион протестующих. Надо бы позаботиться о новых общественных туалетах…
– Скраббс!..
По дороге на работу Скраббс никак не мог отделаться от кошмарной мысли: что если эта загадочная организация и впрямь задумала уничтожить Баниона? Одно дело – разбить человеку жизнь, другое…
Он усилием воли прогнал от себя эту назойливую мысль. Нет никакой организации. Это фантом. Ее придумал мистер Маджестик, чтобы заманить его, Скраббса, назад.
* * *
В штабе МЧ-21 ("Марш Человека двадцать первого века") кипела деловая жизнь. Доктор Фалопьян связывался с многочисленными уфологическими обществами. Полковник Мерфлетит радовался как ребенок: ему было поручено обеспечение материально-технической базы. Похоже, никто шутить не собирался. Банион поднял на ноги все до единого уфологические общества в стране. Они сплотились, охваченные гневом, и были готовы в любой момент штурмовать Вашингтон. В столице теперь ожидалось свыше одного миллиона демонстрантов. Банион уже поработал с прессой; он теперь не просто владел ее вниманием – он повелевал ею. Представители трех ведущих телеканалов собирались вести прямой репортаж с места событий.
В кабинет заглянула Ренира.
– Вот проект вашего трейлера.
Трейлер Баниона в форме летающей тарелки, с командным пунктом, туалетом, кроватью и гардеробом должен был расположиться за основной сценой перед зданием Капитолия.
Банион внимательно изучил проект.
– А где же лампочки?
– Лампочки?
– Мигающие лампочки. Как на всамделишной летающей тарелке, – он перечислил: – красные, желтые, зеленые. И еще неплохо бы голубенькие. Хорошо будет смотреться.
– Кстати, – сказала Ренира, – звонила мисс Делмар. Она прибывает в Даллес в четыре часа дня. Я предупредила ее, что довольно рискованно выступать перед этим сборищем…
– Не смейте называть их сборищем.
– Ну, перед собранием. Не все ли равно. Ее выступление назначено на семь вечера. Я полагаю, надо приготовить для нее персональный трейлер.
– Поговорите об этом с полковником Мерфлетитом. Он за это отвечает.
– Мисс Делмар – звезда мировой величины! У нее должен быть отдельный трейлер.
– Ничего, как-нибудь перекантуется и в моем. Да, чуть не забыл: еще оранжевые лампочки – те, что пульсируют.
ПРЕДСТАВИТЕЛИ НАЦИОНАЛЬНОЙ ПАРКОВОЙ СЛУЖБЫ ЗАЯВЛЯЮТ, ЧТО НЕ ДОПУСТЯТ В ПАРК МИТИНГУЮЩИХ
– Откуда это на моем столе? – раздраженно спросил президент.
Накануне днем оппонент обозвал его "затычкой озоновых дыр", намекая на его благосклонность к защитникам окружающей среды. Затем его разбудили посреди ночи и сообщили, что в районе Берингова пролива исчез с экранов радаров истребитель Ф-14. Через два часа они снова разбудили его, чтобы сообщить, что самолет нашелся. Утро он собирался провести в подготовке к надвигающимся дебатам, а тут еще…
– Простите, сэр, но эта лужайка, – заметил глава штаба, кивая в сторону Молла и памятника Вашингтону. – Мы опасаемся неприятностей, а они будут, если этих людей не пустят в парк.
– Пусть с ними разбирается парковая служба.
– В этом-то и дело. Они отказываются выдать разрешение. Ссылаются на то, что их заранее не предупредили.
– И что? В чем проблема?
– Уже назавтра в газетах появится заголовок: "ПРАВИТЕЛЬСТВО НЕ ХОЧЕТ ВПУСКАТЬ УЧАСТНИКОВ МАРША ПРОТЕСТА". Нам это нужно?
– Нет, необходим заголовок: "НАЦИОНАЛЬНАЯ ПАРКОВАЯ СЛУЖБА ОТКАЗЫВАЕТСЯ ВЫДАТЬ РАЗРЕШЕНИЕ НЕИСТОВСТВУЮЩЕЙ ТОЛПЕ". А теперь уберите это с моего стола.
Глава президентского штаба неловко заерзал на стуле.
– Мне тут поступил один сигнал…
– Откуда? Из космоса?
– Люди Граклисена звонят мне каждые десять минут. Сенатор дрожит как осиновый лист. Боится, что эти фанатики сожгут его на костре.
– Что ж, неплохая мысль.
– Они требуют обеспечить ему охрану Секретной службы.
Президент поднял глаза.
– Пусть даже и не мечтает. Сегодня все, кому не лень, хотят, чтобы их охраняла Секретная служба. Вопрос престижа, только и всего. Однозначно, нет.
– Я так им и сказал. Но дело в том, что именно из-за Граклисена прибывающим не выдали разрешение.
– Что? Как это получилось?
– Он велел Бимминсу, директору парковой службы, отказать им.
– С каких это пор Бимминс подчиняется этому чокнутому из Оклахомы?
– Потому что Граклисен пригрозил ему, что если тот выдаст разрешение, его старый друг и коллега сенатор Грулинг проведет слушания по делу о нанесении ущерба мемориалу "Маунт-Рашмор", который стал розовым из-за разинь-реставраторов. Ситуация плачевная, сами знаете…
Президент одобрительно кивнул, по достоинству оценив тонкий сенаторский шантаж.
– Почему бы не отдать это дело на откуп городскому начальству? Если это в их компетенции, то… у нас связаны руки.
– Городскому? Да мэр в восторге от марша. Он сказал Берту Галилею, что ждет не дождется, когда миллион белых ослов явится в Вашингтон и выставит себя на посмешище.
– Неужели среди помешанных на тарелочках нет ни одного черного?
– Я не располагаю данными на этот счет. Но Берт утверждает, что нет. У черных, дескать, и так проблем хватает, чтобы забивать себе мозги какими-то там пришельцами. Мое глубокое убеждение, НЛО – это игрушки для тех, кому нечем заняться.
– Все ясно. Ну а что нам-то делать?
– Я тут подумал, почему бы не выдать им разрешение? Вывесить приветственный транспарант… Они придут, побузят немного, попьют пивка, помочатся в пруд и мирно разъедутся со своими плакатами по домам.
– Хорошо бы.
– Вы будете в Шангри-ла. Пусть эту кашу расхлебывают сенаторы. В конце концов, это на них имеют зуб демонстранты, а не на нас. Кстати, я тут подумал, может, имеет смысл организовать телемост в пятницу вечером – на тот случай, если вы захотите их поприветствовать?
– Поприветствовать эту ораву? О чем ты! Подумают еще, что я перед ними заискиваю.
– Ни в коем случае. Обычное нейтральное приветствие: добро пожаловать в столицу, желаю хорошо провести досуг. Идеальная возможность, чтобы напомнить всем, что вы всегда являлись сторонником открытого, ответственного правительства. Кто потребовал обнародовать данные о громких убийствах?
– Понятия не имею. Пострадавшие от инопланетян?
– Позвольте предложить вам цифры, которыми я на данный момент располагаю: одна треть американского населения верит в то, что в Росвелле в 1947 году потерпели крушение пришельцы. Восемьдесят процентов – восемьдесят! – уверены, что правительство знает о пришельцах и скрывает эту информацию.
– Вы шутите!
– Семьдесят пять процентов считает, что президента Кеннеди убили по заказу правительства. Крыша у них не на месте, это факт, но таков, как говорится, наш электорат. Они голосуют.
– Да уж… За Перо.
– Так что самое время проявить чуточку благоразумия. Ведь об этой акции раззвонят все газеты. В Вашингтон слетятся представители самых крупных телекомпаний. Думаю, мы можем рассчитывать на их поддержку.
– Безусловно, – президент фыркнул. – Ладно, только очень коротенькое приветствие. И ничего такого, в чем они смогли бы потом меня упрекнуть.
– К утру я представлю вам черновой вариант.
* * *
Баниона завалили предложениями. Они сыпались со всех сторон, он вдруг разом всем понадобился. Его хотели видеть на утренних, дневных, вечерних и ночных передачах. Он был вынужден попросить Элспет, свою аспиранточку, временно выполнять обязанности пресс-секретаря. Она отлично справлялась с работой, отбиваясь от самых маститых продюсеров.
Журнал "Тайм" готовил интервью с его фото на обложке. Банион обсуждал детали интервью, когда в кабинет вошла Ренира и взволнованно прошептала, что звонят из Белого дома. Банион не без удовольствия сообщил редактору, что вынужден прекратить разговор, поскольку ему звонят из Белого дома, на второй линии. Словно в старые добрые времена.
– Пожалуйста, подождите, с вами будет говорить глава президентского штаба, – сказал ему оператор.
Банион засек время. Спустя десять секунд он повесил трубку. Как в старые добрые времена.
Через минуту в кабинете снова появилась Ренира, чтобы сообщить, что опять звонят из Белого дома. На этот раз они не заставили его ждать ни секунды.
– Джек, это Билл Диббиш. Сколько лет, сколько зим…
– Это точно.
Моя армия идет на тебя…
– С твоим маршем все будет в порядке.
– Да?
Они сожгут ваши дома, надругаются над вашими женщинами, разорят вашу землю…
– Если хочешь, я попробую уговорить президента выступить с приветственной речью из Шангри-ла. Мы организуем телемост…
– Телемост? – Банион откинулся на спинку кресла. В такие минуты он сожалел, что не курит сигар. – И что же президент желает сказать моим сторонникам?
– Ну, ты сам знаешь: добро пожаловать в столицу, надеюсь, ваши ожидания оправдаются, и вы получите то, что хотите. Желаю удачи… что-нибудь в этом роде.
– Билл, они хотят поиметь твою задницу, – Банион подавился смешком. – Ты уверен, что хочешь пожелать им удачи?
– Мою задницу? – глава президентского штаба нервно рассмеялся. – Вот это да. Знаешь, Джек, а ведь у нас есть дела и поважнее, нежели организация этого дурацкого телемоста. Мы в разгаре избирательной кампании, если ты, конечно, это заметил.
– Заметил. Не очень красивый шаг со стороны действующего президента. Восемь очков долой. Есть о чем поволноваться.
– Джек, если бы ты знал, как непросто проводить избирательную кампанию в период спада, вызванного бездарной политикой предыдущей администра…
– Да, да, довольно. Пощади меня.
– Так ты хочешь, чтобы президент обратился к вам с речью?
– Мы бы этого очень хотели.
– Ладно, посмотрим, что я смогу сделать. Думаю, мне удастся его уломать.
– Но мы, конечно, хотим, чтобы он сделал это лично.
– Это не… Секретная служба этого не допустит.
– Тогда передай своим крутым ребятам, что они нарываются на неприятности. У нас очень напряженная программа. Так что у меня к вам такое предложение: пусть он сделает коротенькое заявление, в котором извинится за то, что пятьдесят лет скрывали правду, а потом во всеуслышание объявит, что он сам, лично, прикажет обнародовать все секретные сведения об НЛО.
– Мы сейчас как раз работаем над…
– …А потом мы устроим дискуссию. Ты всегда говорил, как он любит общаться с простым народом. Это будет очень оживленная дискуссия, уверяю тебя.
– При всем уважении к тебе, Джек, это не простой народ. Они…
– Поаккуратнее. Ты ведь звонишь, чтобы подмазаться ко мне, а не чтобы разозлить. Могу тебе признаться, только учти, это строго между нами, – кое-кто из них слегка… как бы это сказать… слегка не в себе. Но вполне возможно, и ты кажешься им ненормальным.
А потом мы отрежем тебе голову и будем играть ею в футбол. Вот будет потеха!
– Джек…
– Пока, Билл. Передавай от меня привет ПСШ.
Да! Как в старые добрые времена.