История Майады аль-Аскари - это история тысяч иракских семей, пострадавших от насилия и жестокости режима Хусейна. Попавшие в застенок женщины, принадлежащие к разным социальным слоям, объединены общим страхом. Они, словно Шехерезады, день за днем рассказывают истории своей жизни.
Майада аль-Аскари родилась в очень известной и уважаемой иракской семье и была лично знакома с Саддамом Хусейном. Она не представляла, какой ужас придется пережить ей и ее родным, когда Хусейн и партия "Баас" захватят власть в стране. Разведясь с мужем, она с двумя детьми осталась в Багдаде и купила маленькую типографию. Но однажды утром ее арестовали и бросили в застенки тюрьмы Баладият, обвинив в антиправительственной пропаганде. Вместе с ней в камере томились семнадцать женщин-заключенных, женщин-теней. Чтобы выжить и не потерять надежду на встречу с родными, каждая из них, словно Шехерезада, рассказывала историю своей жизни.
Обязательно к прочтению всем, кого волнуют права человека.
USA Today
Шокирующая, откровенная, отрезвляющая книга.
San Francisco Chronicle
Содержание:
От автора. Встреча с Майадой 1
Глава первая. Женщины-тени из камеры 52 4
Глава вторая. Четыре черные двери 9
Глава третья. Джидо Сати 14
Глава четвертая. Саддам Хусейн 17
Глава пятая. Жена Саддама, "леди" Саджида 22
Глава шестая. Химический Али и чадра 28
Глава седьмая. Пытка 35
Глава восьмая. Доктор Фадиль и семья Майады 40
Глава девятая. Чириканье кабаджа 47
Глава десятая. Дорогая Самара 52
ПРИЛОЖЕНИЕ 54
Правители Ирака 54
Хронология событий в Ираке 54
Сведения об Ираке 55
Сведения о соседних странах 55
ГЛОССАРИЙ 56
ОБ АВТОРЕ 57
Примечания 57
Джин Сэссон
Майада. Дочь Ирака
Посвящается Самаре и женщинам-теням из камеры № 52
От автора. Встреча с Майадой
Я всегда хотела побывать в далеких странах. И потому, когда у меня возникла возможность поехать в один из экзотических и опасных уголков мира, я приняла вызов.
В 1978 году, будучи молодой женщиной, я уехала из Соединенных Штатов, чтобы работать в королевской больнице в Рияде. Я оставалась там до 1990 года. За двенадцать лет проживания в Саудовской Аравии у меня появилось много подруг среди местных жительниц. Благодаря нашей дружбе я начала понимать, что значит родиться женщиной в обществе, где правят мужчины, не имея возможности обратиться за помощью и защитой от жестокости и насилия.
После первого путешествия я посетила много стран Ближнего Востока: Ливию, Египет, Иорданию, Сирию, Израиль, Палестину и Объединенные Арабские Эмираты. Везде, куда я приезжала, я разговаривала с женщинами и детьми. Я посещала больницы, ходила по сиротским приютам, меня приглашали на празднества. Теперь когда я думаю о знакомстве с местными жителями, то понимаю, что я интересовала их не меньше, чем они меня.
Мне было грустно видеть, что многие из ближневосточных стран, которые я посетила, терпят лишения; но, несмотря на ужасающую бедность, мои знакомые всегда проявляли гостеприимство, с радостью открывая сердца и двери своих домов перед американской путешественницей.
После войны в Заливе 1991 года на Ближнем Востоке воцарился хаос. Особенно это касается Ирака. Я заинтересовалась иракцами в самом начале войны: мне было любопытно ближе познакомиться с людьми, пережившими военные действия и те санкции, которые навлек на них президент Саддам Хусейн. Сочувствие, которое я к ним испытывала, привело к тому, что летом 1998 года я решила посетить Ирак.
Я понимала, что ни один правительственный чиновник не выдаст мне визу, потому что я - автор сочинения, в котором подвергается критике Саддам Хусейн, а потому я отправила лично ему письмо и копию книги "Изнасилование Кувейта". В письме я пояснила, что не согласна с решением вторгнуться в Кувейт, но меня беспокоит благополучие простых иракцев, которым пришлось столько пережить. Я хотела своими глазами увидеть, как они справляются с бедственным положением.
Через три недели мне позвонили из Багдада и сказали, что иракская миссия при ООН в Нью-Йорке готова выдать мне визу.
Я упаковала в сумки то, что может пригодиться в условиях войны, - консервы, карманные фонарики и свечи - и в понедельник 20 июля 1998 года уехала в Багдад. Санкции ООН продолжали действовать, воздушного сообщения с Ираком не было, и потому мне пришлось начать путешествие из соседней страны. Приняв во внимание расстояние от Багдада до других крупных городов в регионе, а также беспорядки, которые происходили в северных и южных районах Ирака, я решила, что идеальной отправной точкой станет Иордания.
Эта страна была создана Великобританией после Первой мировой войны, в ходе преобразования ослабевшей Османской империи. Сегодня Иордания занимает более 37 тысяч квадратных миль , что приблизительно равняется размеру штата Индиана. Ее населяют четыре миллиона человек, большей частью - палестинцы. Крошечная страна играет роль скоростного шоссе между Сирией и Саудовской Аравией, соединяя сирийский Дамаск и священный город Медину в Саудовской Аравии. В каком-то смысле она до сих пор служит местом встречи караванов, как и много веков назад.
После регистрации на рейс 6707 Королевских Иорданских авиалиний, следующий из Лондона, и семи часов полета я приземлилась в иорданском аэропорту "Королева Алия", что в сорока пяти минутах езды от столицы - Аммана.
Обветшалое багажное отделение напомнило мне о том, что многие считают Иорданию лишь залом ожидания перед следующей остановкой. Однако Иордания - страна поразительных контрастов: начиная от Акабы, места приключений Т. Э. Лоуренса, заканчивая каменистым плато Сирийско-Аравийской пустыни, где бедуинские племена много веков пасут скот, и легендарной Петрой на красно-розовых Набатейских могильниках, выдолбленных, как и великолепные здания, в камне.
Я быстро миновала иорданскую таможню и вышла из аэропорта. Было очень жарко: горячее июльское солнце село всего за несколько минут до того, как самолет коснулся земли.
Я оглядела толпу встречающих и вскоре заметила араба средних лет в изношенных бежевых брюках и голубой рубашке. Он держал большую белую табличку с моим именем, написанным ярко-синими буквами. Я села на заднее сиденье его разбитого "пежо 504". Дорога до гостиницы "Интерконтиненталь" в Аммане занимает сорок пять минут. Мы обменялись вежливыми фразами, а потом я откинулась на спинку сиденья и стала смотреть в окно.
На землю опустились сумерки, и на фоне пионово-розового неба выросли колючие силуэты местных пустынных растений. Иорданцы по традиции выехали за пределы города - раскинув на небольших холмиках красочные восточные ковры, они устраивали пикники. Горели десятки костров, озаряя темные силуэты женщин, которые жарили на шампурах курицу. Мужчины что-то рассказывали, отчаянно жестикулируя и размахивая зажженными сигаретами, из-за чего в пустыне повсюду виднелись крошечные огоньки. То там, то тут мелькали маленькие тени - на бесконечных песчаных просторах играли дети. Я опустила окно машины и, услышав приглушенные голоса членов одной из семей, вдруг на мгновение захотела стать одним из них.
Амман - привлекательный город, расположенный на семи холмах. Вскоре мы прибыли в гостиницу, которая расположена на вершине одного из холмов, в сердце дипломатического района. Я выбрала ее ничем не руководствуясь, - кроме надежды, что это безопасное место, здесь неплохо кормят и я смогу купить припасы и организовать путешествие в Багдад, который находится на расстоянии 650 миль.
Ночью я спала беспокойно. Сделав следующим утром несколько телефонных звонков, я договорилась о встрече с арабом Аль-Рахалом. Он приехал к гостинице на белом "мерседесе" и тут же заявил, что путешествие из Аммана в Багдад и обратно будет стоить четыреста американских долларов и половину я должна заплатить перед отъездом из Аммана, а половину - перед отъездом из Багдада. Я заплатила ему двести долларов, и он сказал, что завтра в половине шестого утра за мной заедет иорданец по имени Базем.
Люди, с которыми я разговаривала в тот день, изумлялись, узнав, что я собираюсь ехать в Ирак в одиночестве. И у них были основания для тревоги. Летом 1998 года отношения между иракским президентом Саддамом Хусейном и главным инспектором ООН по контролю над вооружениями Ричардом Батлером сильно испортились. Батлер был очень упорным человеком: он во что бы то ни стало хотел найти и уничтожить иракское оружие. Хусейн прозвал его Бешеная Собака Батлер. Иракский президент был так же решителен и непоколебим в нежелании выдать давно разыскиваемые и тщательно скрываемые поставки оружия. Западные журналисты писали, что Ричард Батлер пришел в отчаяние из-за противодействия иракских чиновников. Все обитатели региона боялись, что между агрессивным диктатором, который проживал на Востоке, и его заклятым врагом на Западе может произойти нечто неприятное. Учитывая повысившееся напряжение и растущую враждебность Саддама, немногие американские журналисты отваживались на путешествие в Ирак, а те, кто все-таки ехал туда, делали это под прикрытием работы с гуманитарными организациями.
Но я всегда любила приключения, и я обожаю странствовать в одиночку. Поэтому, когда в назначенный час я выехала из Аммана, меня переполняло приятное волнение. Я чувствовала, что мне предстоит удивительная поездка.
Вскоре мы оставили Амман, проехали через район Зарка и оказались в оазисе Аль-Азрак, знаменитом ухабистым и абсолютно раздолбанным шоссе. Я ужаснулась, увидев узкую дорогу, запруженную огромными грузовиками и автобусами. У меня пересохло во рту от дурного предчувствия, когда я заметила на обочине множество обугленных каркасов автобусов и грузовиков - они напоминали огромных чудищ, которых настигла мучительная гибель.
Много часов мы ехали по бесконечным однообразным просторам. Казалось, ветра отполировали их до гладкости. Мы мчались со скоростью восемьдесят миль в час, но никак не могли оставить позади плоские пыльные пространства с жалкими деревцами и колючими растениями.
Земля была неровной, шероховатой, но неожиданно она сменила форму и цвет, превратившись в округлые булыжники из черной лавы, мерцающие под полуденным солнцем. К сожалению, вскоре мы вновь оказались на скучных и пустых песчаных просторах.
Утро сменил день. Мы спешили к иракской границе. Еще в эпоху древней Месопотамии страна, известная ныне как Ирак, играла важнейшую роль в регионе, поэтому она постоянно подвергалась нападениям и захватам: все, начиная с монголов и заканчивая турками и англичанами, пытались овладеть прекрасной и удобно расположенной Месопотамией. По завершении Первой мировой войны Великобритания создала государство Ирак, силой объединив курдов, суннитов и шиитов в единое, но крайне неоднородное целое.
Мы пересекли границу и легко прошли иракскую таможню. От волнения мое сердце забилось сильнее. Я увидела древний Евфрат. Мы проехали через район под названием Аль-Анбар, который населяют иракские сунниты, в основном из племени дулайми. Эти люди всегда поддерживали Саддама Хусейна. Несмотря на то что в 1991 году президент Ирака развязал бессмысленную войну в Заливе, они так тепло его принимали, что он ответил им в совершенно необычной для подверженного приступам паранойи человека манере - разрядил пистолет в воздух, оставшись беззащитным.
Наконец после одиннадцати часов пути перед нами предстал низкий силуэт Багдада; над плоской землей поднимались верхушки пальм и крыши домов. Я молча смотрела на бежевые здания, которые после невзрачной пустыни казались воплощением великой цивилизации: небольшие мечети с огромными куполами, раскиданные по горизонту; маленькие домики с балконами и дворами, маняще выглядывающие из переулков; фиолетовые и белые цветы, с трудом прорастающие в тени пальмовых деревьев…
На улицах царило оживление, люди куда-то спешили. Как ни печально, но в древнем спокойном Багдаде царил хаос: старые автомобили с лысыми покрышками тянулись за разваливающимися на ходу автобусами, плюющимися черным дымом. Я знала, что войны и санкции, которые навлекло на страну иракское правительство, изолировали Ирак от мира, и потому не удивлялась, увидев измученных людей с озабоченными лицами, одетых в изношенную одежду. Когда мы остановились на красный сигнал светофора, я стала внимательно рассматривать иракцев, зная, что нахожусь среди людей, которым довелось пережить многое. Любой иракский мужчина или женщина моего возраста - около пятидесяти - был свидетелем восстаний и революций, многократных смен правительства, обещаний всеобщего благоденствия и краха надежд, войн и репрессий.
В сумерках я услышала голос муэдзина, призывающего мусульман к вечерней молитве. Я взглянула на небольшую мечеть, выходящую на улицу. Низкий заунывный голос звучал с башни, за которой медленно садилось солнце. Базем повернул к отелю "Аль-Рашид". Я прибыла на место.
Ирак поражал контрастами. Несмотря на репрессии, иракцы вели себя поразительно открыто и дружелюбно. Персонал гостиниц поражал радушием. Они показывали мне фотографии родственников и осыпали маленькими подарками, хотя, насколько мне было известно, они едва ли могли себе это позволить. Чиновники Министерства информации приглашали меня на ужин и знакомили с друзьями. Охранники провожали до машины и рассказывали о своих семьях. Родители, чьих умирающих от лейкемии детей я навещала в местной больнице, делились со мной едой. Новый шофер, которого я наняла через менеджера гостиницы, часами просиживал в холле гостиницы, когда я была занята, отвергая любые предложения подзаработать. А после того как в первую ночь моего пребывания в гостинице мне трижды стучали в дверь какие-то незнакомцы, у номера установили круглосуточную охрану.
Но лучшая часть путешествия мне еще предстояла. Через два дня после приезда в Багдад я познакомилась с чудесной, незабываемой Майадой аль-Аскари. Эта женщина стала мне ближе, чем сестра.
То, что мне посчастливилось встретиться с Майадой, объясняется просто: я твердо решила, что моим переводчиком в Багдаде должна быть женщина. Проведя в городе день, я недоумевала, почему меня до сих пор не навестил сотрудник Министерства информации, - я читала множество историй об их навязчивом внимании к иностранным гостям. На следующий день я попросила водителя отвезти меня в министерство, чтобы потребовать там переводчика. Мне сказали, что пресс-центром министерства руководит мужчина по имени Шакир аль-Дулайми.
Войдя в его кабинет, я шутливо заявила, что, насколько мне известно, за иностранцами должны следить иракские спецслужбы, но, кажется, до сих пор никто не разведал о моем существовании. Может, я слишком мелкая сошка, чтобы за мной следили? Шакира это позабавило, и он сказал, что если я хочу, он прикажет какому-нибудь иракцу меня сопровождать.
Но я больше всего интересовалась положением арабских женщин, а по опыту проживания на Ближнем Востоке я знала, что ни одна арабка не станет откровенно говорить о себе в присутствии мужчины. Мне пришлось вежливо отклонить любезное предложение Шакира. Я настаивала на том, что мне нужна переводчица. После шутливых препирательств Шакир поднял руки вверх, пожал плечами (арабский жест, обозначающий нежелание спорить) и согласился на мое требование. (Потом я узнала, что правительство официально требовало нанимать на работу только мужчин-переводчиков.)
На следующее утро я вернулась в кабинет Шакира и увидела арабку, одетую в скромное платье длиной до лодыжек. На голове у нее был повязан черный платок. Среднего роста, немного полная, с белым лицом и румяными щеками. В светло-зеленых глазах светилось ожидание. Мы внимательно посмотрели друг на друга. Затем она взглянула на Шакира и вновь перевела взгляд на меня.
Женщина казалась милой, и я неуверенно улыбнулась, надеясь, что она станет моим гидом во время пребывания в Ираке.
В ответ она тоже робко улыбнулась.
Шакир посмотрел на меня и объявил:
- Джин, вот твоя переводчица!
- Меня зовут Майада аль-Аскари, - приятным голосом сказала она с легким акцентом. Позже она призналась, что несколько лет не получала от Министерства информации предложений о работе, потому что начальство нанимало только мужчин. Я обрадовалась - думаю, и она тоже, - что настояла на своем.
Мы с Майадой быстро подружились. Вскоре я узнала, что она прекрасно говорит по-английски и обладает замечательным чувством юмора. Она была разведена и жила с двумя детьми: пятнадцатилетней Фей и двенадцатилетним Али. Майада любила животных так же, как я, - она с гордостью рассказывала о двух кошках, одна из которых недавно принесла потомство.
В течение следующих недель я узнала, что Майада - истинная дочь древней страны Месопотамии, известной современному миру как Ирак. Она гордилась родной страной, и у нее была на то причина - Месопотамию часто называют древним раем, овеянным великой славой. В этой стране рождались художники, поэты и ученые, многие из первых правителей по праву считаются гениальными созидателями, знатоками литературы и искусства, творцами первых в мире законов и гарантами гражданских свобод.
Но на смену им приходили тираны, и страна погружалась в пучину хаоса. Много веков назад в стране Майады бушевал продолжительный конфликт. Месопотамия располагалась на двух благословенных реках в пустынной земле, являясь местом пересечения оживленных торговых маршрутов. Страна процветала, что делало ее лакомым кусочком для захватчиков, начиная с древних шумеров и заканчивая монголами, персами и турками.