- Он был на год старше меня. Его лицо искалечило во время взрыва баллона с лаком для волос. После этого мои предки совершенно позабыли о том, что у них есть еще и второй ребенок.
Я устремляю взгляд на бутафорскую подушку и с чувством договариваю:
- Поэтому я лезла из кожи вон, пытаясь вновь завоевать их любовь.
Эви смотрит в пустоту и бормочет:
- Черт знает что! Черт знает что!
Ее игра так натуральна, так бесподобна, что я остаюсь в тени.
- Да, - медленно произношу я. - Ему и пальцем не приходилось шевелить. У него было уродство - ожоги и шрамы, поэтому и все внимание уделялось ему.
Эви подходит ко мне почти вплотную и спрашивает:
- И что же с ним случилось потом, с твоим изувеченным братом? Тебе известно?
- Он умер, - протягиваю я и поворачиваюсь лицом к аудитории. - Умер от СПИДа.
Эви не унимается:
- Откуда ты это знаешь? Я вспыхиваю:
- Эви!
- Нет, правда, - настаивает Эви. - Почему твоего брата уже нет?
- СПИД - это тебе не шуточки! - отвечаю я. Эви заявляет:
- Твоя история больше похожа на выдумку!
Вот как запросто ситуация может выйти из-под контроля. Я вижу, что Эви чувствует желание публики получить настоящую драму и просто на ходу придумывает, как реагировать на мои реплики.
- Ты видела его, своего брата, - спрашивает она, - ты видела, как он умирал? Или мертвого? Смотрела на него в гробу под звуки траурной музыки? Ты держала в руках свидетельство, подтверждающее факт его смерти?
Люди наблюдают за нами, затаив дыхание.
- Да, - отвечаю я. - Естественно.
Теперь я начала лгать и могу на чем-нибудь попасться.
- Значит, ты видела его мертвым? - повторяет вопрос Эви.
Зрители не сводят с нас глаз.
- Абсолютно мертвым. Эви спрашивает:
- Где?
- Вспоминать это слишком больно, - говорю я и отхожу к стене, смежной с гостиной.
Эви следует за мной.
- Так где же ты его видела? Люди продолжают следить за нами.
- В хосписе, - отвечаю я.
- В каком хосписе?
Я перехожу в гостиную, потом в другую, потом в следующую спальню, в кабинет, в домашний офис, а Эви неотступно шагает за мной. Перемещается вслед за нами и аудитория.
- Знаешь ведь, как это бывает, - говорю я. - Если парня-гомосексуалиста не видишь достаточно долго, можешь догадаться, что его история закончилась плачевно.
Эви смотрит на меня в упор:
- Итак, ты не уверена в том, что он мертв?
Мы пробегаем через очередную спальню, столовую, детскую, и я вскрикиваю:
- Речь идет о СПИДе, Эви! Это синоним безнадежности.
Эви резко останавливается и спрашивает:
- Почему?
Я чувствую, как с сотни различных сторон публика уходит от меня прочь.
А я действительно, действительно, действительно желаю, чтобы мой брат был мертвым. И родители хотят того же. Потому что так легче. В этом случае я - единственный ребенок. Пришел мой черед, черт подери. Мой.
Толпа покупателей рассеивается, оставляя нас наедине друг с другом в безопасности магазинных комнат. А Бог продолжает за нами наблюдать. Он готов покарать нас, если мы перегнем палку.
- А почему все это имеет для тебя такое значение? - спрашиваю я.
Эви разворачивается и идет прочь.
- Просто так.
Она замкнута в свое маленькое кольцо. И готова лизать свою задницу.
- Просто так. Забудь о том, что только что произошло.
Глава шестая
На планете Бренди Александр управлением занимается детально разработанная система богов и богинь. Некоторые из них - зло. Кто-то - само воплощение добра. Это, например, Мэрилин Монро. А еще Нэнси Рейган и Валлис Ворфилд Симпсон[Валлис Ворфилд Симпсон - супруга бывшего английского короля Эдуарда VIII, который в 1936 г. отрекся от престола]. Некоторые из богов и богинь мертвы. Другие живы.
Многие из них - пластические хирурги.
Система не стоит на месте. Боги и богини появляются и исчезают и по причине изменения статуса перемещаются с одного места на другое.
Авраам Линкольн на небесах. Он преображает нашу машину в плавающий пузырь из воздуха, пахнущего новеньким автомобилем: мы едем ровно и гладко, как в красивой рекламе. Марлен Дитрих, по словам Бренди, в последние дни в ответе за погоду. Сейчас осень, осень нашей тоски.
Мы в синем гробовом нутре взятого напрокат "линкольн-тауна". Мчим под свинцовыми тучами по Интерстейт-5. За рулем Сет. Мы всегда так сидим - Бренди с ним рядом, спереди, а я сзади. Три часа живописного великолепия между Ванкувером и Сиэтлом - вот что нас окружает. Асфальт и внутреннее сгорание продвигают наш "линкольн-таун" вперед, на юг.
Путешествуя подобным образом, можно многое повидать. Окна нашей машины постоянно закрыты, поэтому на планете Бренди Александр царит атмосфера теплой, спокойной, тихой синевы. Температура - семьдесят градусов по Фаренгейту. Внешний мир из деревьев и скал завивается и скручивается, - потому что мы смотрим на него сквозь изогнутые стекла. Мы - государство-сателлит. Мы - маленький мир Бренди Александр и летим по шоссе мимо всего, что его окружает.
Ведя машину вперед и вперед, Сет спрашивает:
- Вы не пробовали рассматривать жизнь как подобие телевидения?
У нас есть железное правило: когда Сет за рулем, радио выключено. И лишь потому, что, услышь наш водитель песню Дайан Уорвик[Дайан Уорвик - американская певица, звезда 60-х, тетя Уитни Хьюстон], он сразу начинает горько плакать. Из его глаз катятся эстиниловые слезы, а грудь разрывается от рыданий проверы. А если Дайан Уорвик поет "Берт Бакара", нам грозит наибольшая опасность - быть мгновенно перевернутыми вверх ногами или расплющенными в столкновении с встречным автомобилем.
Плач Сета, то, как искажаются точеные черты его лица и оно становится похожим на печеное яблоко, то, как он начинает щупать собственный сосок, раскрывает рот и закатывает глаза, - все это действие гормонов. Вместе с диетической колой он выпивает конъюгированные эстрогены, премарин, эстрадиол, микрофоллин. Конечно, столь большая дневная доза опасна для печени. Быть может, печень у него уже повреждена. Не исключено, что он болен раком или в его крови сгустки. В медицине это называется тромбоз.
Но мне интересно за ним наблюдать. Это весьма и весьма занятно. У Сета постепенно растет грудь. Его уверенная, твердая походка, действовавшая на женщин как магнит, отяжелела. Обходиться без дневного сна он уже не может. Все это просто потрясающе. А его смерть даст мне возможность перейти к изучению других важных для меня вещей.
Ведя машину вперед и вперед, Сет спрашивает:
- Вам не кажется, что телевидение в некотором смысле делает нас Богом?
Интересный поворот в самоанализе. Щетина на подбородке Сета посветлела. Наверное, антиандрогены сдерживают выработку тестостерона в его организме. Но ему на это наплевать. И на то, что теперь он постоянно пребывает в мрачном расположении духа. Я вижу в зеркале заднего вида лицо Сета. Выкатившаяся из одного его глаза слезинка ползет вниз по щеке.
- Неужели я единственный, кого волнуют подобные вещи? - вопрошает он. - Неужели только я из присутствующих в этой машине в состоянии правильно воспринимать окружающее?
Бренди сидит невозмутимо, уставившись в книгу в мягкой обложке. Большую часть времени она читает брошюру о пластической хирургии, в которой рассказывают в основном об операциях на влагалище. Страницы в этой книжке глянцевые и много картинок. На картинках красочно изображено все, о чем идет речь в брошюре, например, то, как должен быть выровнен мочеиспускательный канал для хорошей проходимости мочи. Или то, как выглядит клитор первоклассного качества. Бренди каждый день просматривает свою книгу. Все, что показано в ней, тебе с удовольствием сделают за каких-то двадцать тысяч долларов.
***
Вернемся на три недели назад. В большой дом в Спокане, в Вашингтоне. Это был настоящий гранитный замок в Саут-Хиллз. Из огромных окон его главной ванной комнаты можно увидеть весь Спокан. Я высыпала перкодан из коричневой бутылочки в карман в моей сумке, специально предназначенный для перкодана. Бренди Александр, она рылась в шкафу под раковиной в поисках новой пилочки для ногтей. Вместо пилочки ей в руки попалась эта книга в мягкой обложке.
Теперь все боги и богини затенены новым идолом.
***
Перенесемся в тот момент, когда Сет смотрит на мою грудь, отражающуюся в зеркале заднего вида.
- Телевидение на самом деле делает человека Богом, - говорит он.
Покажи мне терпение.
Вспышка.
Покажи мне понимание.
Вспышка.
Даже после нескольких недель, проведенных вместе. в пути, Сет все еще не решается встретиться со мной взглядом, постоянно прячет от меня свои великолепные, ранимые голубые глаза. А вот его новая плаксивая интроспекция не вызывает в нем ни опасений, ни тревог. Сету нет дела даже до того, что теперь внутренние уголки его век распухли и что контактные линзы выскакивают у него из глаз. Скорее всего изменения вызваны конъюгированными эстрогенами. Каждое утро Сет добавляет их в апельсиновый сок. Но все это его не заботит.
А не заботит потому, что в обед вместе с охлажденным чаем он выпивает андрокур. Но это навсегда останется для него секретом. Я действую крайне осторожно.
Бренди Александр, ее королевское величество, все еще читает книгу в мягкой обложке, положив ногу в нейлоновом чулке на приборную панель.
- Когда смотришь телевизор, можешь выбирать, к кому заходить в гости, - говорит Сет, обращаясь ко мне. - Все каналы показывают тебе чью-то жизнь, и практически каждый час эта жизнь сменяется другой. Все - как на видеосайтах в Интернете. Тебе позволено наблюдать хоть за целым миром, и о твоем вторжении никто никогда не узнает.
Бренди читает свою книгу уже целых три недели.
- Телевидение позволяет тебе шпионить за людьми, даже когда они занимаются сексом, - продолжает Сет. - Понимаешь, какой это несет в себе смысл?
Возможно, думаю я. Все это вполне понятно, особенно если сидишь на пятисотмиллиграммовом измельченном прогестероне.
На протяжении нескольких минут я смотрю в окно. Мимо нас пролетают высокие башни гор, потухшие вулканы. Картины вечной природы. Сырье в первозданном виде. Неочищенное. Необработанное. Я вижу реки, к улучшению которых человек еще не приступал. Рассыпающиеся скалы. Грязь. Растущие в придорожной пыли растения.
- Если верить в то, что у каждого из нас есть свобода выбора, тогда Бог не в состоянии нами управлять, - говорит Сет. Он убирает руки с руля и для пущей убедительности размахивает ими в воздухе. - А если Бог не может нами управлять, значит, все, что ему остается, так это просто наблюдать и переключать каналы, когда становится скучно.
Где-то на небесах мы живем на видеосайтах Интернета, а Всевышний заходит то на одну, то на другую страничку.
Золотые туфли-ногодержатели Бренди валяются на полу. Бренди облизывает указательный палец и медленно переворачивает страницу.
Мимо проносятся древние петроглифы и тростниковые заросли.
- Я просто думаю, - говорит Сет, - что телевидение делает нас Богом. А все мы, возможно, не что иное, как телевидение Бога.
Вдоль песчаного выступа бредут какие-то зверюги - американские лоси или что-то вроде этого.
- Или телевидение Санта-Клауса, - наконец реагирует на слова Сета Бренди, не отрывая взгляда от книги. - Санта-Клаус видит все.
- Санта-Клаус - всего лишь выдумка, - отвечает Сет. - Он - вымышленное подобие Бога. Санта-Клаус не существует.
***
Перенесемся в день хищения наркотиков в Спокане, штат Вашингтон. Бренди Александр плюхнулась на кровать в спальне хозяев и тут же принялась читать найденную книгу. А я взяла тридцать две таблетки нембутала. Тридцать две таблетки нембутала переместились из своей бутылки ко мне в сумку. Я никогда не ем то, что рекламируют по телевидению.
Бренди продолжала читать. Я перепробовала все помады, какие нашла, на тыльной части руки.
Бренди все лежала, уставившись в книгу, на кровати с водяным матрасом, заваленной кружевными подушками.
Я положила в сумку несколько таблеток просроченного эстрадиола и половину графитового стержня. Снизу послышался голос риелтора:
- Все в порядке?
***
Перенесемся на Интерстейт-5. Мы проезжаем мимо рекламного щита:
ОТЛИЧНАЯ ЕДА И СЕМЕЙНЫЕ ЦЕНЫ ЖДУТ ВАС В КАФЕ КАРВЕРА "ОСТАНОВИСЬ И ПОДКРЕПИСЬ
***
Вернемся в Спокан, где нет ни темной голубики, ни розоватой ржавчины, ни баклажанных грез.
Он вроде бы не хотел нас торопить, риелтор, что кричал нам снизу, но зачем ему понадобилось кричать? Разве мы кого-то о чем-нибудь просили?
Я выглянула из ванной в спальню, где на кровати с водяным матрасом, покрытой белым пуховым одеялом, кружевом и подушками лежала Бренди Александр с книгой в руках. Она была так увлечена чтением, что казалось, перестала дышать.
О, сиреневый атлас, украшенный рисовыми зернышками жемчуга.
О, янтарный кашемир, отделанный пухом марабу.
О, блестящее норковое болеро.
Нам следовало спускаться вниз.
Бренди, лежа на спине, вцепилась в раскрытую книгу обеими руками и прижала ее к своим убийственным сиськам. По изменившемуся цвету ее нарумяненного розовато-ржавыми румянами лица, обрамленного рыжими волосами и кружевными подушками, и по безумному выражению баклажанных глаз было видно, что с дозой она явно переборщила.
Единственное, что мне хотелось знать в то мгновение, так это чего наглоталось ее королевское величество.
С обложки брошюры на меня смотрела светловолосая красотка. Худая, как макаронина спагетти. С милой улыбкой на губах. Ее прическа - запечатленный на пленке ураган, налетевший с запада. Ураган, сфотографированный с искусственного спутника.
Эта красотка была настоящей греческой богиней с густыми длиннющими ресницами и ярко подведенными контуром глазами, такой, как Бетти и Вероника и остальные девчонки Арчи с Ривердейл-Хай. Ее руки и шею обвивали жемчуга. Тут и там на богине поблескивали какие-то другие камни, скорее всего бриллианты.
На обложке красовалась надпись: Мисс Рона.
Своими золотыми туфлями Бренди Александр перепачкала белоснежное одеяло.
- По-моему, я только что узнала, кто есть настоящий Бог! - воскликнула она.
Буквально через десять секунд в спальне появился риелтор.
***
Вернемся к нескончаемым прелестям природы, проплывающим мимо нас: зайцам, белкам, спадающим стремительными потоками вниз водопадам. К сусликам, роющим секретные подземные ходы. К гнездящимся на деревьях птицам.
- Принцесса Б. А. - это Бог, - сообщает Сет, глядя на мое отражение в зеркале заднего вида.
***
Перенесемся к кричащему риелтору, поспешно поднимающемуся по лестнице. Хозяева гранитного замка уже подъезжают к парадному входу.
Бренди Александр, с расширенными зрачками, едва дышит от волнения.
- Рона Барретт, - произносит она. - Рона Барретт - мое новое сверхсущество.
***
Перенесемся в мчащийся по шоссе "линкольн-таун".
- Рона Барретт - Бог, - говорит Бренди.
Окружающий нас мир нещадно истребляется. Эрозией и насекомыми, не говоря уже о человеке. Все разлагается, с твоей помощью и без нее.
Я проверяю, достаточно ли в моей сумке спиронолактона для Сета.
Мы проезжаем мимо очередного рекламного щита:
ОТМЕННЫЕ ЛАКОМСТВА ИЗ ОТРУБЕЙ - ОТПРАВЬ В СВОЙ РОТ НАСТОЯЩУЮ ВКУСНЯТИНУ
- В этой книге-автобиографии, - заявляет Бренди Александр, - в "Мисс Роне", опубликованной в 1974 году "Бентам букс" при содействии "Нэш паблишинг корпорэйшн", расположенной на бульваре Сансет в Лос-Анджелесе, штат Калифорния… - Бренди вдыхает пахнущий новым автомобилем воздух, -…и охраняемой авторским правом, в своей книге мисс Рона рассказывает о том, как она, будучи маленькой еврейской девушкой-толстушкой, страдающей странным заболеванием мышц, в один прекрасный день начинает совершенно новую жизнь.
Бренди говорит:
- Эта маленькая пухлая брюнетка вдруг превращается в суперпопулярную роскошную блондинку, и потом знаменитый секс-символ умоляет позволить ему ввести в нее член хотя бы на пару сантиметров.
Ни у одного из нас больше нет родного языка. Мы проезжаем мимо следующего рекламного щита:
НОВЫЙ СОРТ МОРОЖЕНОГО С СИРОПОМ! МОРОЖЕНОЕ ТУТЕРА - ТЫ ЗАВИЗЖИШЬ ОТ УДОВОЛЬСТВИЯ!
- Сколько испытаний выпало на долю этой женщины! - восклицает Бренди. - Вот здесь, например, на странице сто двадцать пятой, она чуть не захлебнулась собственной кровью. Тогда ей только-только сделали операцию на носу. За рассказы, которые Рона пишет, ей платят всего по пятьдесят баксов, но она сумела накопить тысячу долларов на эту операцию. Случилось первое в ее жизни чудо! И вот Рона лежит в больнице, ее нос переделан, а голова обмотана бинтами, как у мумии. К ней приходит подруга и рассказывает, что в Голливуде болтают, будто она лесбиянка. Мисс Рона - лесбиянка! Естественно, это чья-то выдумка. Эта женщина - богиня! Рона начинает кричать, кричать, кричать, и у нее в горле лопается артерия.
- Аллилуйя, - произносит Сет, опять умываясь слезами.
- А здесь, - Бренди облизывает подушечку указательного пальца и перелистывает несколько страниц, - на странице двести двадцать два, Рону опять оставляет ее друг, одиннадцатилетний мерзавец. На протяжении нескольких недель ее мучает кашель, она выпивает горсть таблеток и отключается. Ее находят в полукоматозном состоянии, и надежды на спасение практически нет. Врач "скорой помощи"…
- Слава богу! - прерывает Сет.
Мимо нас проплывают деревья. Они растут там, где им хочется.
- Сет, милый, - говорит Бренди, - не перебивай меня. Врач "скорой помощи" уверен, что Рона скончается по пути в больницу.
Тучи, состоящие из водных испарений, висят наверху, то есть на небе.
Бренди поворачивает к Сету голову:
- Сет?
Сет отвечает:
- Аллилуйя!
Дикие маргаритки и индейские кисточки, проплывающие мимо, - это тоже гениталии, но гениталии другой формы жизни.
- В прологе к книге "Мисс Рона", изданной в 1974 году, - говорит Бренди, - Рона Барретт - в девять лет у нее уже были здоровые сиськи, и ей хотелось отрезать их ножницами, - так вот, в прологе Рона рассказывает, что она похожа на животное со вскрытым телом. С выставленными на всеобщее обозрение органами, печенью и толстой кишкой, полными жизненной энергии, блестящими, находящимися в движении. Все яркое, влажное, пульсирующее. Она говорит, что может подождать, пока кто-нибудь не зашьет ее тело, но уверена: этого никто не пожелает делать. Поэтому ей необходимо взять иглу и нитку и самой приниматься за работу.
- Какой кошмар! - морщится Сет.
- Мисс Рона никогда не употребляет слова "кошмар", - отвечает Бренди. - Мисс Рона убеждена, что существует единственный путь к обретению настоящего счастья - пойти на риск быть полностью раскрытым.
Маленькие местные пичуги - пучки пуха и перьев - самозабвенно ищут пропитание, а найдя, клюют его своими ороговелыми ртами.
Бренди поворачивает к себе зеркало заднего вида до тех пор, пока в нем не появляется мое отражение.