Казалось бы, сумма в тридцать тысяч долларов, потраченная в качестве благодарности за радушную встречу, его, как губернатора, не такая уж и большая для магната, но она окупилась…в десятки миллионов. Сейчас он даже не думал об этом. Дело в том, что страсти ненависти к хунте в связи с запретом родного русского языка, стали потихоньку убывать, пока совсем не затухли. И это случилось после встречи с щедрым, мудрым губернатором, который обещал золотые горы. Днепропетровская область потухла, как очаг возмущения, как свидетельство гордости, как наличие принципиальности, – она, молча, стала склонять голову перед киевской хунтой. Лики великих сынов промышленного края, бывшая кузница кадров московского Кремля, побледнели, потухли, великие сыны добровольно подняли руки кверху, они сдались жалкой, беспринципной киевской хунте. Днепропетровщина откололась от Донецкой и Луганской областей в самую трудную минуту. Друзей в беде не бросают, но покорные рабы Коломойши пренебрегли этим правилом. Позор вам, продажные шкуры. Никогда больше не быть вам этой самой кузницей столичных кадров: ложка дармового супа для вас оказалась дороже совести, гордости и чести.
А Коломойша цвел и пах. Он нанял себе целую армию для своей личной безопасности. Обещал десять тысяч долларов за одного убитого русского в Донецке или Луганске, тысячу долларов гарантировал за сданное ружье, винтовку даже старого образца.
Не прошло и недели, как были сформированы два батальона "Штурм" и "Днепр" на которые он тратил по десять миллионов ежемесячно.
Это не могло не обрадовать галичан. Они увидели, что на взрывоопасном востоке есть свой человек, могущественный человек, пусть он и еврей, которого нацисты терпеть не могли, но в данную минуту он на стороне бандеровцев, он делает все, чтобы уничтожать русских.
Необычное правление Коломойши заметил и главарь нацистов Яруш. Он тут же отправился к губернатору в его резиденцию. Бывшее здание обкома партии в пятистах метрах от центрального проспекта, расположено в зеленом массиве за парком Челюскинцев, где нет жилых строений, где не слышен грохот трамваев, представляло собой эдакий, райский коммунистический уголок. Коломойша облагородил его изнутри и снаружи, потратив на это три миллиона долларов. Даже резиденция хунты в Киеве не могла сравниться с этим уголком.
Как только Яруш появился на первом этаже и предъявил свое удостоверение, два охранника взяли под козырек и, не говоря ни слова, показали куда идти, и сами проводили гостя. Яруш подошел к лифту, лифт сам открылся, проглотив его и двух охранников. Лифт выплюнул их на пятом этаже, это был в свое время этаж первого секретаря обкома партии, в том числе и Брежнева. Здесь было много других помещений: комната интимных встреч, ванная с биде, столовая, медпункт, гостиная и еще бог знает, что.
Коломойша вышел с широкой улыбкой на лице, с раскрытыми руками для объятий и смеющимися глазами. Казалось, он прячет лицо: оно покрыто рыжей растительностью: Игорю лень сидеть в кресле парикмахера.
– Я так хотел увидеть на твоей груди звезду героя Украины, но пока она гладкая, мужественная. Как это так? Надо это дело поправить. Подожди месячишко, я сделаю все, что смогу. А я могу многое, ты знаешь.
– Я пришел по делу, – сказал Яруш. – Звонил, но никак не мог с тобой соединиться. Давай посидим минут тридцать.
– О, пожалуйста! Мы еще в Киеве, кое – какие вопросы обговаривали, я от них отказываться не стану. Пройдем ко мне. Лера, а Лера, да не марафеться, ты и так красива. Ни с кем не соединять. Скажи: ушел на охоту.
– За бабами, должно быть, – сказал Яруш.
– Можно и за бабами, но дел так много, не до них. Давай выкладывай.
– Мы уже договорились заранее о встрече, я вот и приехал. Ты человек богатый и ты мне обещал, а мне нужны деньги, я создаю армию и поведу ее на Донбасс, а то, глядишь, и сюда перекинется москальская смута. Что тогда делать будешь?
– Да я создаю и свою армию. Но и над твоим предложением уже думал. Кроме того, один миллион ты у меня уже получил, думаю: ты не в обиде.
– Ну, вот и хорошо. Я сейчас сформирую две бригады – Донбасс один и Донбасс два. Надо их перемолотить. Новобранцы воевать не хотят.
Коломойша почесал затылок, а когда он чесал затылок, он сомневался.
– Что-то не так? – с испугом спросил Яруш.
– Да твои нацисты не любят евреев. Выходит, что я спонсирую врага, – Коломойша наполнил рюмки коньяком.
– Есть разные нацисты, есть разные евреи. В этом можно разобраться и поставить точку раз и навсегда. Ты вообще не похож на еврея.
– Я – вылитый еврей, не стоит мне лгать, а то запутаешь меня. Точки соприкосновения надо искать в другом. Москали – твои враги и мои враги, и на этом мы можем найти почву для совместной деятельности. Скажи, что ты хочешь.
Коломойша достал пачку дорогих сигарет и закурил. Проситель не растерялся. Он спокойно потянулся к пачке, извлек сигарету и прикурил от зажигалки хозяина.
– С двумя бригадами я хочу переехать к тебе в Днепропетровск, и отсюда буду посылать солдат в Луганск и Донецк. Ребят надо кормить, вооружать самым современным оружием и обустроить ночлег. Регулярная армия Трупчинова разваливается. Она не сможет одолеть сепаратистов. А мои ребята будут стрелять, и убивать всех: боевиков, их жен, детей, отцов и матерей.
– Хорошее предложение, с ним нельзя не согласиться.
Во время делового разговора красивая девушка в белом фартуке, с черной бородавкой посреди белого лба, с сухой, едва заметной улыбой, на высоких каблуках внесла поднос, загруженный настолько плотно, что туда больше вилку было не поместить. Она разложила все перед гостем и хозяином, произнесла едва слышно – приятного аппетита и быстро ушла. От блюд, Яруш даже не знал их названия, исходил тонкий аромат, возбуждающий аппетит. Но гостю больше всего понравился копченый угорь, он его съел и даже стал пальцы облизывать.
– Подать еще? – спросил Коломойша.
– Спасибо, но я хочу и другие блюда попробовать. Признаться, я ничего подобного никогда не пробовал. Моя жизнь – дурная жизнь. Молодость быстро кончилась. А дальше грабежи, кулачные бои, бегство от работников милиции, решетка, побег, Чечня, бои с москалями. Ты живешь, как король. Ну да ничего. Отвоюем восток у русских, займемся устройством личной жизни.
– Я помогу тебе, – сказал Коломойша, протягивая руку на прощанье.
75
Когда ссорятся два еврея – это редкое явление, а тут вышла не просто ссора, но и запахло порохом. Экономические интересы оказались выше любви к собрату по крови. Вальцману пришлось обращаться за помощью к дяде Сэму, чтобы устранить Коломойшу. И такая помощь была получена. Вальцман спокойно подписал указ о снятии Коломойши с должности губернатора Днепропетровской области. Затаил ли обиду Коломойша, никто не знает. Он заявил, что уходит с политической арены и спокойно уехал в Штаты.
Но тут грянула новая беда: члены хунты не на шутку переполошились. Только что получено сообщение о том, что в первом же бою с сепаратистами, вооруженными битами, вилами и дубинками, доблестные войска украинской армии потерпели сокрушительное поражение. Заржавленные стволы пушек, затворы автоматов не могли послать ни одной пули в сторону заклятых врагов – москалей. После первых попыток, весьма неудачных, солдаты доблестной украинской армии вынуждены были бежать, сломя голову. Во время беспорядочного бегства в сторону границы, чтоб напугать москалей, случались падения, при коих лица оказались в царапинах, а плечи в изодранных гимнастерках американского производства. У всех доблестных вояк украинской армии были обмоченные штаны, и от спасшихся солдат несло за километр. Командиры ни в чем не упрекали бедных солдат, потому что сами, все до единого, наложили в штаны.
Спасая свои жизни, они перебежали границу и очутились на территории своих врагов – москалей. Их приняли, тут же разоружили, отвели в баню, отмыли, накормили и оказали медицинскую помощь.
Майор российской армии Зубов велел построить сдавшихся в плен и выступил перед ними с короткой речью.
– Мы реши отпустить вас туда, оттуда вы пришли. Позвоните своим командирам, скажите пусть подойдут на КПП и заберут вас обратно. Есть ли вопросы? Нет? тогда бывайте и больше не попадайтесь.
В это время Командующий войсками юго-восточной группировки, заместитель министра обороны генерал Хвост, спасая свою шкуру, потерял планшет с рекогносцировкой боя, который одобрил сам Бардак. Как теперь быть с докладом? Докладать или повременить? Надо посоветоваться. Он тут же связался с Киевом и виновато доложил, что случилось такое непредвиденное ЧП.
Яйценюх советовал честно признаться в том, что доблестная армия потерпела поражение и под эту ситуацию попросить новую партию оружия, тем более от самого Бардака, а Пару-Убий советовал воздержаться, а о потери планшета вообще не упоминать.
– Надо проверить, как охраняется граница с Россией. И главное, смотреть и подсчитать, сколько же полегло солдат агрессора, посчитать и тех, кому удалось переползти через границу и помереть на своей территории с перебитыми руками и ногами. А в плен никто к нам не попал, а то я хотел бы применить все 135 пыток, которые применял отец наш дорогой Степка Бандера. Я готов пожертвовать своей жизнью ради того, шоб пымать хоть одного террориста, – тараторил Пару-Убий. – Если там нет пограничников, я спокойно перейду границу и прямо в Ростов. Там начну агитацию. Так мол, и так, младший брат просит не стрелять, вернее, не вооружать вилами и топорами сепаратистов и самим не посылать войска на нашу территорию, тогда мы откажемся от лозунга "Слава Украине".
– А если тебя москали возьмут за яйца? – спросил Яйценюх и расхохотался.
– А они посмеют? – спросил Пару-Убий и схватился за мотню. – Послушай, а у меня тама ничего нет, шо робыть?
– Отрезали…террористы, – расхохотался Яйценюх.
– Сыми бруки, – потребовал Трупчинов. – Мы не можем потерять такого верного, такого преданного бойца, как ты, Пару-Убий.
– Надо разорвать с ими дупломатические отношения, – сказал Пару-Убий. – Я предлагаю сделать это сегодня же.
– Нельзя, – возразил Трупчинов, оглядывая соратников ненавистным взглядом. – Когда разрывают дипломатические отношения, это…это – война.
Пару-Убий промолчал, не стал больше возражать, но потом, начиная с утра следующего дня, стал проявлять активную деятельность по дискредитации России, пытался разорвать дипломатические отношения, закрыть границу, подорвать газовую трубу в нескольких местах, установить забор из колючей проволоки и даже шлепать печать на лоб украинцам, живущим в приграничной зоне. Но, ни здесь, ни там, ничего не получалось. Слава Богу, хоть теракт в Одессе удался: он был его творцом, составителем плана и в какой-то мере спонсором, особенно из тех денег, которые он украл во время финансирования революции в 2013/2014 годах американцами. Свыше ста человек погибло, и Пару-Убий был на седьмом небе от счастья. Значит, великий человек Пару-Убий не зря ест хлеб и портит воздух.
– Это у меня от переживаниев ушло вовнутрь. Жена бросит, значит.
– Вылечим, – обнадежил Трупчинов.
– Все движется не в ту сторону. Что, если сепаратисты победят национальную гвардию и двинутся на Киев? Тогда меня, Пару-Убия, схватят первого и отрежут голову.
– Погибли мы, окончательно погибли, – всхлипывая, вдруг заговорил Трупчинов.
– Э, ерунда, чего ты так переживаешь? Мой самолет на дежурстве. Если что, я занимаю первый салон и в Америку к Виктории Нудельман, она меня выдвигала, она мне предоставит и укрытие от сепаратистов. Она охотно на это пойдет. Политическая составная Нудельман мне хорошо известна. У нас с ней много общего. Это ненависть к России, это запрет русского языка на Украине, это заселение Крыма татарами, это исчезновение русской нации, как таковой.
– Привет, друзья нацисты, – произнес Клочка, мэр Киева, присаживаясь без приглашения. – Будущее нации обсуждаете?
– Нет, шкурные интересы, – ответил Яйценюх и расхохотался. – Если пойдут на нас москали, что будем делать?
– Я пущу себе пулю в лоб, – произнес Пару-Убий.
– Не бреши, ты трус еще тот, я тебя знаю. Ты куда-нибудь в норку – раз и нет, как хомячок.
– Да я счас, хошь докажу? – Пару-Убий вытащил пистолет и приставил к виску: –раз! Два! Три!
Курок щелкнул, Пару-Убий вытащил затвор и произнес:
– Патрона не оказалось.
– Возьми мой! – предложил Яйценюх, доставая пистолет из внутреннего кармана пиджака.
– Э, ребята, перестаньте дурить. Я как президент, приказываю: успокойтесь. Еще не хватало устроить стрельбу в кабинете президента. Ты, Пару-Убий, что хотел?
– Я хорошую новость принес.
– Какую?
– Яруш со своей бандой отправляется к Коломойше, там у него будет штаб, а воевать с сепаратистами, будут ездить из Днепропетровска в Луганск и в Донецк.
– А кто его бандитов кормить станет, кто будет снабжать оружием?
– Коломойша.
– Ура!
– Ура!
– Это наше спасение!
Пару-Убий бросился целовать своих соратников, но во время поцелуев возбудился и стал шептать Трупчинову на ухо ласковые слова и прижиматься к нему всем телом.
На следующий день Трупчинов получил донесение от Яруша: Правый сектор в первом же бою с сепаратистами в юбках, которые несли молоко в бидонах с маленькими детишками на руках в неравном бою уничтожил всех до единого. Уничтожена также кошка и собака, следовавшая за сепаратистами. Трехлетних мальчиков пришлось приканчивать штыками, так как они после стрельбы из пулеметов все еще пищали и звали своих матерей. Трем бандеровцам надо присвоить звание Героя Украины, четверых наградить денежными премиями в размере пять тысяч долларов каждого.
– Где деньги возьмем? – спросил Трупчинов Яйценюха.
– Найдем, можешь не беспокоиться.
– Ты же заявил на весь мир: казна пуста.
– Э, это для отвода глаз. Надеюсь, дядя Сэм раскошелится, но он скупой, черт бы его побрал. И Ангелина Муркель такая же. Дают нам, как курице по зернышку, даже в свой карман положить нечего. Вся надежда на земляка Коломойшу. И Вальцманенко мог бы подбросить, свой ведь человек, не так ли?
– С премиями подождем, а Героев Украины наградим, не жалко.
Пока великие люди рассуждали о том – о сем, в адрес Трупчинова пришла еще одна депеша: солдаты украинской регулярной армии отказываются стрелять в террористов, называя их своими земляками, которые им никогда никакого зла не делали. Это чистой воды саботаж, невыполнение воинской присяги, прямой вызов киевским властям, избранным народом единогласно на выборах, которые пройдут в будущем.
– Этих предателей мы будем расстреливать за измену Родине без суда и следствия. Тридцать человек, это юноши 20–25 лет уже расстреляны, но не похоронены. Среди них есть и бойцы из Галичины. Это просто позор. К сему прилагаю список расстрелянных бойцов без суда и следствия, можете передать родителям. Пусть приезжают, забирают тела для последующего захоронения.
– Ну, этот Яруш молодчина. Его следует наградить железным крестом и грамотой Степана Бандеры.
– Я еду к себе на работу, собираю совет министров и… решу построить Ярушу памятник у него на родине, а один здесь, в Киеве. Вот герой, а?
– С его патретом, с патретом и афтоматом.
– Обязательно. Слава Украине!
– Хайль!
– Хайль!
76
Ополченцы Донецка и Луганска не выстояли бы без помощи России. Это ясно каждому, как божий день. Но каждый здравомыслящий человек, в ком прочно чувство справедливости, кто обладает трезвым умом, должен признать, что поддержка справедлива, своевременна, хотя в, тоже время довольно скромная. А то, что хохлы твердят на каждом перекрестке, а за ними и те, кто финансировал государственный переворот в Киеве, подобно бешеным псам, воют день и ночь в сторону России, – это все грубая, беспардонная ложь, рассчитанная на дурачков, какими они считают русских и свой народ, который они же и оболванивают.
Семимиллионный народ юга Украины сказал нет киевской хунте, он провел выборы, и выборы подтвердили волю народа. По какому праву бандеровцы не признают эти выборы, на каком основании руководство Америки и стран западной Европы, твердят одно и то же: дончане и жители Луганщины лишены права голоса, а если они провели выборы и проголосовали, то эти голоса ничего не значат. Тогда почему во всем мире признаны голоса англичан, заявивших о выходе из Евросоюза? Да потому, что англичане белые, а славяне чернокожая темнота, мрак, почти что животные. А разве животные голосуют?
Западные страны снабжают карателей оружием и живой силой, так называемыми добровольцами.
А России, видите ли, нельзя. А почему? Американскому президенту с белыми зубами и темной кожей, и африканской душой просто не хочется этого. Вот и все.
Украинские каратели сунули свое рыло, и получили сдачи, и эта сдача была оскорбительной для них. Свою животную месть они начали вымещать на стариках и детях, и особенно на пленных. Лучше было принять смерть на поле боя, чем попасть в плен карателям.
Трудно представить, трудно поверить, что творили каратели с пленными украинцами и русскими, коренными жителями Донбасса и Луганска, и особенно с теми пленными, кто пришел по зову сердца защищать своих братьев из России. Это невозможно описать, это нельзя передать словами. Мелкие отрывки, заснятые на камеру, обычно мобильного телефона, далеко не полная картина того, что творилось на самом деле.
В сороковых годах прошлого века бандеровцы изобрели и даже оставили для истории 135 видов казни на основе предварительных пыток, которые нормальные люди никогда не применяют на животных, даже убитых.
Вот вам вбивают ржавый гвоздь в черепную коробку, или бензопилой разрезают живого человека пополам, или привязывают одну руку к дереву, а другую к танку и заводят мотор…
С тех пор прошло неполных сто лет и пытки изменились. Тут пальму первенства прочно держат американцы. Они-то, американцы, и подсунули бандеровцам эти виды пыток по отношению к пленным.
Вот съемка показывает, как пленных валят вниз лицом в наручниках, руки за спиной. В кованых американских берцах расхаживают по спинам несчастных и стараются наступить на наручники, чтоб сломать руки, или, в крайнем случае, оставить шрамы. Пленные вскрикивают от боли, поворачивают голову в разные стороны… Каратель только и ждет этого момента. Каратель со всего размаха бьет по зубам кованым сапогом и подобно лошади ржет, когда пленный выплевывает зубы.
На этом первый этап закончен. Каратели начинают меняться. Приходят другие, с ножом в руках и паяльной лампой. Каратель упирается коленями в спину, разрезает брючный ремень ножом, оголяет ягодицу и начинает кончиком ножа вырезать свастику. Потом берет паяльную лампу и пламенем выжигает то место, откуда хлещет кровь, чтобы свастика хорошо смотрелась. Если жертва еще жива и в сознании издает нечеловеческий крик, она может получить прикладом по ребрам. Ребра хрустят, ломаются.
Методы пыток разрабатывались командой Пару-Убия, который взял за основу 135 методов пыток, применяемых бандеровцами еще в 43 году прошлого века, которые применялись к польскому населению.