Минут через десять все вернулись в дом, уже изрядно промокшие: дождь продолжал лить.
- Вход в гараж где? – спросил Ивар.
- Из кухни, – сказала Лиана. – Пойдемте, я открою.
- Мы же натопчем, – возразил Янис, оглядывая мокрые кроссовки.
- Да вытру я, – отмахнулась Лиана. – Вы, главное, на коврик не наступайте, сейчас я его закатаю.
Она загнула край ковра, прижала его табуреткой.
- Путь открыт!
- Просто, как все гениальное, – констатировал Ивар.
Лиана достала из ящика ключи и открыла дверь в гараж.
- Прошу. Свет сразу налево.
- Угу, – хмыкнул Ивар и прежде, чем нырнуть в темноту, чуть тормознул в дверях. – Здесь ступенек нет?
- Есть, – виновато кивнула Лиана. – Я там сто лет не была, совсем забыла…
- А если бы я себе шею свернул? – улыбнулся Ивар.
Лиана развела руками.
- Ладно, прощаю, – снова улыбнулся Ивар и исчез в дверях.
- Я пока пол подотру, – крикнула Лиана. – Все равно выходить будете через ворота.
В гараже зажегся свет.
- Янис, иди! – позвал Ивар, и Янис скрылся за дверью.
Лиана принесла из ванной тряпку и стала протирать пол. Она вовсе не хотела подслушивать, с детства не имела такой привычки, но акустика в гараже была хорошая, дверь неплотно прикрыта, и так получилось, что она слышала почти каждое слово.
Несколько мгновений в гараже царила тишина, потом Янис с затаенной болью в голосе произнес:
- Ты опять опередил меня…
- Неужели ты еще не привык к этому? – грустно спросил Ивар. – Так было все время… Я правда, слабо надеялся, что хоть на этот раз тебя не принесет… Как ты здесь очутился?
- Выгнали в административный отпуск, отец дал машину – съезди, проветрись, отдохни, сел и поехал по первой попавшейся дороге, – Янис вздохнул.
- Опять пешки… Как всегда пешки… Что тебе дома-то не сиделось?
- А тебе? – возразил Янис. – Ну и сидел бы в городе!
- Да я удрал сюда! – крикнул Ивар. – Удрал, понимаешь?! Не мог больше! Думал, отсижусь, песен новых напишу по старой тоске, картинки порисую… А оказывается, все снова, все по кругу… Господи, как я устал…
- В который раз? – спросил Янис.
- Да какая разница, по большому счету! Я уже сбился! Одного не могу понять, сколько можно… Это же форменное издевательство… Ты помнишь, с чего все началось? Не сегодня, а тогда, помнишь?..
- Помню, – серьезно ответил Янис. – Еще бы не помнить…
"…поздно вечером раздался телефонный звонок.
- Это я, – сказал Михалыч и замолчал.
- Привет, – ошеломленно выдохнула Алиса, которая никак этого звонка не ждала.
- Ты можешь сейчас приехать? – спросил он.
Алиса мельком глянула на часы: половина одиннадцатого.
- Поздно уже, – сказала она. – Давай завтра.
- Приезжай. Мне нужно поговорить с тобой, прямо сейчас. Я не хочу ждать до завтра. Не могу, – произнес он, и Алиса поняла, что он слегка пьян.
- Я не уверена, что у меня это получится, – ответила она, внезапно пожалев его и отчаянно желая его увидеть и поговорить.
- Я знаю, если ты захочешь – ты приедешь, – возразил Михалыч. – Пожалуйста, приезжай.
- Хорошо, – Алиса перестала колебаться. – Хорошо, я приеду.
Муж поднял на нее удивленные глаза, но Алисе ничего не стоило убедить его, что она именно сейчас позарез необходима одной из своей подруг, потому что у той буквально полчаса назад случилась личная трагедия.
До Михалыча она добралась быстро. Поднялась по лестнице и постучала в дверь, рассудив, что звонить, пожалуй, уже поздно.
Он открыл ей, помог снять шубу и провел в комнату. На столе стояла початая бутылка водки. Алиса села в кресло, чувствуя себя неловко, и, как всегда в таких случаях, закурила.
- Давай выпьем, – сказал Михалыч, не отводя от нее внимательного взгляда. – Давай выпьем, я соскучился по тебе.
Михалыч разлил водку, и они выпили.
- Малыш… – с тоской произнес он. – Малыш, зачем ты это сделала?..
- Что? – не поняла Алиса.
Она уже совсем перестала ломать себе голову, что же все-таки послужило причиной того звонка Михалыча, просто приняла это как должное, как совершившийся факт и попыталась забыть.
- Зачем ты так с Кимом?.. – пояснил Михалыч.
- Ты про день рождения? – догадалась Алиса. – Но, по-моему, я вела себя там вполне пристойно, и тебе не в чем меня обвинять.
- Ты же Нине сказала…
- Ах, вот в чем дело! – криво улыбнулась Алиса, наконец-то все поняв. – У нее хватило глупости устроить сцену? Я думала, она умнее, честное слово.
- Ну, зачем ты так? – снова грустно спросил Михалыч и налил еще. – Ким наутро пришел ко мне сам не свой. На нем лица не было.
- Я сказала ей правду, – твердо произнесла Алиса и выпила. Сощурила глаза. – На правду грех обижаться. Или ты хочешь сказать, что я соврала?
- Да нет, дело не в этом, – отмахнулся Михалыч. – Ну, увидела ты что-то в человеке, он же прятал это глубоко, и ни словом, ни жестом не дал понять… Зачем было вытаскивать это наружу?
- Я люблю честную игру, – сказала Алиса. – Что же он не нашел в себе сил признаться, что я права, и это действительно так?
- Так нельзя обращаться с людьми. Ты сделала им обоим очень больно, – тоскливо, но твердо произнес Михалыч. – Мы с Кимом скоро десять лет, как вместе, и ни разу так серьезно не ругались. Он зол на меня теперь, как сто тысяч чертей, и кто его знает, когда успокоится…
- А при чем здесь ты? Или ты предлагаешь мне пойти к нему, извиниться и сказать, что я была не права, и все, что я заметила, это не более, как моя выдумка, чтобы потешить собственное тщеславие, так что ли? – насмешливо спросила Алиса. – Только за этим ты меня и позвал?
- Нет, – сказал Михалыч и легко коснулся ее волос. – Просто мне кажется, что у тебя в жизни было что-то такое… Горе какое-то или разочарование, кто-то тебя очень сильно обидел, и теперь ты такая… Женщина не может быть настолько циничной и жестокой…
- Может! – вскинула голову Алиса и вдруг поняла, что этот человек, вместо того, чтобы ненавидеть ее за то, что она рассорила его с лучшим другом и сознательно причинила тому боль, просто взял и пожалел ее. Она налила себе водки, и быстро выпила, чтобы стало не так плохо и не так хотелось плакать.
- Я люблю тебя, – сказал Михалыч. – Но если бы Ким сейчас увидел тебя здесь, думаю, мы с ним не помирились бы никогда…
При упоминании о Киме Алису неприятно резануло, она почувствовала скрытый смысл в этой фразе Михалыча, его подсознательное желание удержать их обоих, и в ней всколыхнулась непонятная ревность.
…Она касалась губами его глаз и думала о том, как человек смог все понять, так немного времени зная ее, потом поняла, что он действительно любит, а потом перестала думать вообще…
Утром проснулись поздно.
- Мне пора домой, – сказала Алиса, стоя перед зеркалом.
Михалыч грустно глянул на нее:
- Не уходи.
- Мне правда нужно, – произнесла Алиса. – Извини.
В дверь позвонили. Михалыч побледнел:
- Это Ким. Ну, теперь держись.
- Подумаешь, – бросила Алиса, вся внутренне замерев.
Михалыч кинулся к двери, через пару минут они вошли в комнату. Ким увидел Алису, и лицо его стало тяжелым.
- На улице снег? – спросила она, лишь бы хоть что-то сказать, лишь бы прервать затянувшееся молчание.
- Ким, послушай, – начал Михалыч. – Я тебе все сейчас объясню…
- Все и так понятно, – отрывисто бросил Ким и выскочил за дверь. Михалыч кинулся следом. У Алисы тряслись руки, она только что заметила, что до сих пор сжимает в руках расческу.
Хлопнула дверь, и в комнату вошел потерянный Михалыч. Лица на нем не было.
- Не уходи, – хрипло сказал он, и Алиса заметила в его глазах слезы. – Если и ты сейчас уйдешь, мне останется только повеситься… Не уходи, пойдем погуляем…
И Алиса поняла, что не может уйти. Она подошла к нему и коснулась его губ.
- Хорошо, пойдем погуляем…
Они шли по замерзшим весенним улицам, и Алисе было хорошо, как никогда не было или, быть может, было так давно, что она уже этого и не помнила. Михалыч купил ей букет гвоздик, они шагали по обледеневшим рельсам, он что-то говорил, она отвечала, и казалось, не было ничего, кроме этих бесконечных железнодорожных путей, по которым идти и идти непонятно куда, пока идут ноги…
Наутро следующего дня Алиса собрала вещи и, не оставив мужу даже записки, переехала к Михалычу…"
Глава 4
Лиане все происходящее казалось странным сном. Машина Яниса сломалась, что выяснилось после достаточно тщательного осмотра, ее, толкая руками и ногами, загнали в гараж, где и оставили стоять до "лучших времен", как невесело констатировал Ивар, разумно заявив, что у нас не Америка, и бригаду по ремонту автомобилей вызовешь не так скоро, если вообще кто-то согласится тащиться к черту на кулички за какой-то там тачкой, тем более, хозяин ее – не миллионер и не шишка, и за душой, кроме гитары и смены белья практически ничего не имеет. "Душа, конечно, в счет не идет", – развел он руками и гостеприимно предложил Янису пожить у него до тех пор, пока не найдется какой-нибудь выход. Случайно услышанный разговор не давал Лиане покоя, толком она ничего не поняла, кроме того, что Ивар и Янис были знакомы раньше, хотя почему-то предпочитают это не афишировать, и что она каким-то боком тоже в этом замешана, но в чем и почему – оставалось для нее тайной, к которой ко всему прочему, примешивалось то, что она пишет, и девушка по имени Алиса, удивительно похожая на нее. Странным образом и тот и другой были полной копией ее персонажей, и голова Лианы просто разламывалась от бесконечного количества предположений и догадок. Ивар с появлением Яниса запил и почти не выходил из мастерской, Лиана пару раз зашла к ним в гости, но, наткнувшись на полный отчаянья взгляд Ивара и невразумительное бормотанье Яниса, у которого при ее появлении начали трястись руки, поспешно ретировалась, решив про себя, что таких странных знакомых у нее никогда не было, и, пожалуй, не надо. Она вернулась к себе, немного прогулявшись под дождем, успокаивая себя тем, что одиночество ее вполне устраивает и кроме пишущей машинки ей больше вообще ничего не нужно.
Ивар пришел вечером, когда сгустились сумерки, превращая моросящий на улице дождь в невидимые нити.
- Соскучилась? – спросил он, снимая ботинки и плащ. – Винца выпьем? Твое любимое – красное, сухое.
- Соскучилась, – кивнула Лиана. – Вас уже неделю не видно. Даже поговорить не с кем, кроме кота.
- Нас? – как-то нехорошо улыбнулся Ивар, и Лиана поняла, что он уже слегка пьян. – Меня одного тебе уже мало?
- Глупости говоришь, – пожала плечами Лиана. – То, что у вас там творится – это ваши проблемы, я в них ничего не понимаю. Да и не за чем.
- Ты уверена? – прищурился Ивар и прошел на кухню. Поставил на стол бутылку вина. – Так выпьем?
Лиана достала из шкафчика два фужера:
- Почему бы и нет. Только… ты уверен, что тебе… может, тебе уже хватит?
- Уверен, что не хватит, – невесело улыбнувшись, отозвался Ивар и открыл бутылку. Он разлил вино, поднял свой фужер:
- Предлагаю тост за вечный треугольник! – и, не дожидаясь ее, выпил все залпом.
- Послушай, – сказала Лиана и осторожно тронула его руку. – Я действительно ничего не понимаю. Может, ты объяснишь мне хотя бы приблизительно, что именно происходит?
Ивар очень нежно накрыл ее руку своей, потом нагнулся и коснулся губами ее пальцев:
- Прости меня, девочка. Прости. Пока ты действительно не при чем. Просто все уже началось. И теперь ничего не изменишь.
- О чем ты? – Лиана коснулась второй рукой его влажных волос. – Я не понимаю…
- А пока и не за чем, – снова невесело усмехнулся Ивар. – Всему свое время.
Он снова налил себе вина.
- Ты не выпила? Присядь, выпей со мной…
Лиана опустилась рядом с ним на табуретку, взяла фужер:
- За что на этот раз?
Ивар поднял на нее глаза, и она вздрогнула; столько в них было тоски, боли и света. Света любви.
- Я разве не сказал? – удивился он. – Конечно, за любовь. Только за это – до дна.
Лиана поднесла к губам фужер, сделала глоток и услышала тихий голос Ивара:
- Я люблю тебя…
И она поняла, что знает об этом с самого начала, с того момента, когда увидела его у реки, и с самого начала ждала, когда он это скажет, чтобы улыбнуться в ответ и коснуться губами его губ, чего она так давно и отчаянно желала.
…Он был нежным и умелым, и ей казалось, что он знает ее давно, давно ждет и любит, потому угадывает все ее желания, даже те, в которых она сама боялась себе признаться. Руки его осторожно скользили по ее телу, как по чему-то давно желанному и знакомому, ей было бесконечно хорошо, и всем своим существом она чувствовала, что так же бесконечно хорошо ему, и было в этой бесконечности любви что-то сладостное и одновременно пугающее, что-то большее, чем просто соединение двух тел, что-то вечное…
- Останься сегодня у меня, – попросила она, принимая из его рук только что прикуренную сигарету.
- Хорошо, – улыбнулся он. – Я только позвоню.
- Зачем? – спросила она, неприятно удивленная тем, что внутри нее всколыхнулось какое-то чувство, похожее на ревность. – Он что, маленький ребенок или ты ему чем-то обязан?
Ивар поднялся с постели и молча направился к двери. Задержался на пороге, оглянулся и грустно произнес:
- Вот все и началось. Обязан. Тобой, – и скрылся в дверном проеме.
Лиана курила, глядя в потолок и снова ничего не понимая.
Она докурила сигарету, накинула халат и спустилась вниз. Ивар сидел на кухне, завернутый в полотенце и потягивал вино.
- Присоединяйся, – предложил он, и Лиана увидела на столе вторую бутылку.
- Ты что сюда ящик притащил? – улыбнулась она и опустилась к нему на колени.
- Почти, – улыбнулся он в ответ. – Как старый и опытный соблазнитель.
Лиана дернула его за прядь волос и взяла из руки фужер с вином:
- Позвонил?
- Угу, – кивнул Ивар. – Все в порядке.
- А теперь объясни, почему ты обязан ему мной, – сказала Лиана, освобождаясь от его объятий. – Я слушаю очень внимательно. В свою очередь хочу заявить, что вижу этого человека первый раз в своей жизни.
- Ты в этом уверена? – тихо спросил Ивар. – Подумай…
Лиана глотнула вина и кивнула:
- Уверена.
- Господи, какая ты сейчас счастливая… – вдруг невпопад заметил Ивар. – Как бы я хотел все так и оставить…
- Что? – спросила Лиана. – Послушай, ты все время говоришь загадками, словно я должна что-то знать, но я тебе уже говорила, я действительно ничего не понимаю. Ничегошеньки. Поверь.
- Отчасти ты уже знаешь, просто боишься себе в этом признаться, – грустно произнес Ивар. – Поверить в это действительно очень трудно.
Он поднял на нее глаза, несколько секунд с бесконечной любовью разглядывал ее лицо, словно решая про себя, говорить или нет, потом негромко процитировал:
- "…Светлые прямые волосы опускались на плечи, небольшие голубые глаза казались защитным экраном, сквозь который невозможно было разглядеть хоть что-нибудь. Крупный нос, тонкая верхняя губа и достаточно толстая нижняя придавали его лицу выражение вечного недовольства. В целом лицо выглядело абсолютно бесстрастным, было заметно, что обладатель его очень лихо наловчился прятать от окружающих свои мысли и эмоции…"
Ивар остановился, глядя на остолбеневшую Лиану:
- Хватит, или еще? …А говоришь, что видишь этого человека в первый раз…
Рука Лианы задрожала, и фужер упал на ковер, вино растеклось причудливым пятном, в очертаниях которого угадывалось только что описанное лицо.
- Ты не мог видеть мои записи, – хрипло сказала Лиана.
- Я их и не видел, – пожал плечами Ивар. – Неужели ты еще не поняла, что именно происходит? Все идет по кругу, девочка моя любимая, по спирали, и с каждым витком становится все хуже и хуже.
- Ты бредишь, – Лиана наклонилась и подняла с ковра фужер. – Ты просто пьян и бредишь.
- Как бы я хотел, чтобы так оно и было, – с болью выдохнул Ивар. – Ты не представляешь себе, как бы я этого хотел…
"…потому просыпались всегда поздно. Было так здорово всю ночь напролет сидеть за письменным столом, писать вместе песни, придумывать грустные и веселые истории, слушать музыку; однажды ночью, когда Михалыч сидел в стареньком вертящемся кресле, записывая на листок только родившуюся песню, Алиса подошла сзади, коснулась его волос и поняла, что все это было уже когда-то, только вместо стола – горели дрова в большом камине в огромном каменном зале, по стенам плясали желтые тени, Михалыч был одет в белую кружевную рубаху, и, лениво прищурясь, помешивал кочергой поленья в камине, а она, в чем-то длинном и невообразимо красивом, так же тихо подошла сзади и точно таким же движением коснулась его волос. Алиса увидела эту сцену так ясно, что вздрогнула, прижалась щекой к его плечу и тихо произнесла:
- А знаешь, все это уже было когда-то раньше. Не здесь и не сейчас. Я знала тебя когда-то давно, когда еще не была собой…
- Я сидел перед камином, – Михалыч обернулся и коснулся ее щеки губами. – Горели дрова, я помешивал их кочергой, думая о завтрашней охоте, и так замечтался, что не заметил, как ты подошла сзади и осторожно коснулась моих волос… Впрочем, ты всегда ходила бесшумно, как и полагается любой порядочной кошке.
- Значит, мы знали друг друга и раньше? – спросила Алиса. – Когда-то давно там…
- Знали и любили, – улыбнулся Михалыч, повернулся к окну. – Смотри, светает…
За окном действительно светлело, торчали голые ветки деревьев в весеннем инее и, снова становясь видимым, поблескивал снег.
- По зоне номер … объявляется подъем! – гулко разнеслось по окрестностям, Алиса с Михалычем переглянулись и рассмеялись: квартира, в которой они жили выходила окнами на зону, и уже которую ночь эта команда служила им сигналом ко сну.
- Шесть часов утра, пора ложиться спать, – Михалыч поднялся с кресла, сладко потянулся и вытащил из пачки сигарету. – Курим на двоих, стели пока.
Алиса в ответ кивнула и пошла к дивану.