Искра Тревзор А5С не отозвалась ментору, ибо ощущала мощную слабость, а все еще дрожащие в коленях ноги, сказывали, что даже спустится с бугра, для нее станет проблематичным. Поелику она прислонилась лбом к плечу Болорева Пелгома и едва зримо кивнула, и тотчас последний молвил, днесь убрав из собственного голоса всякую мягкость. Вспять того он наполнил баритональный тенор необоримой требовательностью, с коей всегда общался с теми, кто был ниже по должности и от коих зависело благополучие его подопечной:
– Техник-сюрвейер срочно вызывайте ессе "Нетопырь 2" и свяжитесь с генерал-атторнеем Кий Спитигнев, чтобы он организовал для меня аудиенцию с Малым Советом Академии Мозга и коннетаблем.
Спасательный модуль прилетел, когда группа едва спустилась с бугра к берегу озера. Дождь к тому времени усилился настолько, что пошел густой стеной. И Иса несмотря на то, что Болорев Пелгом не отпуская ее от себя, держал за предплечье не раз поскользнулась как на самой поверхности горы, так и спустившись вже на самом берегу на гладких, осклизлых камнях устилающих его, на плюхающих слоевищами мхах, да переполненных лужицах, речушек, ручейков в огромном количестве стекающих с окружающей амфитеатром гряды, неся к озеру серо-коричневые воды.
Искра тяжело вздохнула и остановилась, не в силах сделать и даже малого шага, або ноги уже прерывисто дрожали и в бедрах, и в голени. Ментор незамедлительно наклонившись, подхватил девушку под колени, и, подняв на руки, так будто она ничего и не весила, прижав собственной щекой ее голову к плечу, чуть слышно молвил:
– Естественно Ика, использование внутренних резервов мозга вытягивает силы из всего организма, отчего немудрено, и заболеть. Закрывайте глаз, наша редкостная девуня, отдыхайте, я вас донесу.
Искра самую малость улыбнулась, и, сомкнув глаза, заснула. Впервые за эти дни без лекарств, так крепко и без сновидений.
Она проснулась вже в шатерном домике, на стоянке. Проспав, очевидно, несколько часов. Серебристый комбинезон на Искре сменивший буро-зеленый льяк семь свидетельствовал, что в нее влили не только лекарство нормализующее давление и сердцебиение, но и снотворное, абы она не прервала процесс переодевания. Иса лежала на широкой койке, без ножек, находящейся на прямоугольной платформе, приподнятой над поверхностью пола. Сама кушетка, устланная плотным материалом с мягким, густым ворсом была теплой, определенно ее подогревали включенные в платформе био-батарейки. Напротив койки девушки стояла вторая, на оной на спине спал Болорев Пелгом, закинув левую руку назад и положив на ладонь затылочную часть головы.
Прямоугольные, высокие и единожды плоские осветительные приборы, переносимые, поместились в шести углах шатрового домика, испуская приглушенный голубоватый свет. Внутри помещения и было то всего, что две койки, светильники и небольшой кварцево-прозрачный столик со стоящим на нем щитком филаментно-лазерного, поворотного экрана, где в парах галоида и лазерных световых пучков наглядно колебалось изображение долины, окруженной высокими скалистыми кручами, пихтово-еловым лесом, двумя шатерного вида домиками и текущей недалече от них реки. Сам домик внутри имел форму шестиугольной призмы, где ровными выглядели пол и потолок, а стены в своей основе представляли равные прямоугольники. Прорезиненный эластматериал шатра смотрелся, точно собранным из мелких круглых пластинок в размере не более ноготка, а поигрывая днесь голубоватым отсветом падающего от светильников, наполнил Искре чешую коим было покрыто темно-серое тело ящера, разорванного на куски.
Старший эдвайзор туго вздохнула и медлительно поднявшись с койки, села, воззрившись в стоявший недалече на столике ФЛЭ, стараясь понять, идет ли еще дождь снаружи, и тем изгнать неприятное воспоминание.
– Ика, что с вами? – беспокойно отозвался вопросом со своей койки ментор, впрочем, так и не поднявшийся, и даже не открывший глаза, точно ощущающий свою подопечную каждым ее движением.
– Хотелось бы выйти, – ответила девушка, так и не определив по колеблющемуся многомерному изображению во ФЛЭ, продолжается ли дождь. Она развернулась на койке, и, спустив с нее ноги, поставила подошвы аларчиков на пол, теперь прислушавшись и стараясь распознать царящие за стенами домика звуки, где тишину явственно нарушало шебуршание текущей реки и протяжный, ухающий окрик птицы.
– Может вы все же поспите? – не дюже настойчиво протянул первый дайнагон, в приглушенном свете осветительных приборов едва различимо шевельнув нижней губой. – У вас был очень тяжелый день. Малый Совет АМа весьма встревожен показателями вашего здоровья. Даца Ковин ЛВ имела совещательную беседу с вашим лекарем Даном Нискиней ЛИ6С и получила четкие инструкции по поводу вашего пребывания на Згинке-3. Лечебный корпус Академии Мозга провел, по переданным им данным, обследование и считает, что у вас наблюдаются проблемы с надпочечниками, кои не справляются со своей главной задачей и не предохраняют обобщенно весь организм от нервных колебаний. Если на это не обратить внимание, у вас в ближайшие сроки может случится серьезный нервный срыв, итогом которого станет нечто большее, чем ноне наблюдаемое нами на поляне, в виде погибших зверей. – Болорев Пелгом теперь открыл глаза, и самую толику развернув голову в сторону подопечной, весьма внимательно прошелся взором по ней сверху вниз, чуть громче добавив, – это уже не гипноз, Ика. Совсем другое, если вы понимаете о чем я. – Девушка нервно дернула головой вниз, демонстрируя свое понимание. – Трое суток, девуня, это все, что я смог отстоять у них для вас. И то лишь по причине того, что сам в ультимативной форме заявил о невозможности сейчас прервать наш поход.
– Спасибо, – отозвалась Искра, осознавая, что ментор, абы выбить для нее эти три дня на Згинке-3, очевидно, проявил неподчинением коннетаблю и Малому Совету АМа, и опять же, очевидно, за что получил и еще получит взыскание. – Вы им передали послание Разума?
– Да, они были потрясены, – днесь вже лениво, и широко зевая, отозвался Болорев Пелгом, вроде сказал все важное, и иной разговор его не интересовал. – В ту область рукава, как оказалось, об этом мне сообщил коннетабль, не раз запускались исследовательские автоматические аппараты ИАА в поисках систем, но они не возвращались. Поэтому предположили, что в данном месте располагается вещество, не испускающее излучения и не взаимодействующее с ним.
– Разум не позволял нам туда лететь до времени, ему нужно было, чтобы в Згинку-3 привезли меня, – проронила Искра и медлительно встала на ноги, ощущая властное желание выйти из домика и взглянуть на ночное небо. – Неужели все это ради какой-то девочки? Все так сложно. Зачем?
– Все просто. Для Разума просто, он действует по внедренным в нем правилам, и поступает с его точки зрения с наименьшими трудностями, – баритональный тенор Болорева Пелгома вновь прозвучал четко и убеждающе, стараясь успокоить свою подопечную. Он сомкнул очи и с той же необоримостью убеждения, договорил, – вероятно, он предполагал появление Мето в Згинке-3 и заранее связался с вами. Настроил информационный поток. Посему в вашем случае были такие болезненные реакции, або на вас влияло значимо мощное сознание, мощный Разум. Что же касается этой девочки, – ментор прервался на пару мгновений, слышимо для Исы выдохнул, а после дополнил, – не в чем нет уверенности. Вы же сами сказали, что он не договаривает, и это лишь ваше предположение насчет девочки. Я думаю сейчас надо подождать, побыть на информационном потоке, и все в ближайшее время разъяснится. Поелику прошу вас, Ика, если хотите выйти, только ненадолго, чтобы я не бегал и не искал вас. Ибо Несда Проочиц А7С в строгой форме указал, что все остается теперь на моей ответственности. – Последнюю фразу он почти шепнул, и видимо засыпая, обаче, более четко добавил, – створка откройся.
Бесшумно дернувшись вверх, скаталась в виде рулона створка из эластматериала и явила проход девушке. Искра Тревзор торопливо миновала сам шатер, и, выступив из него, остановилась прямо около входа, на чуть-чуть задохнувшись насыщенной прохладой, влажностью воздуха и плывущей в ночи легкой дымкой испарений. На девушку глянула темно-синяя поверхность небесного купола, освобожденного от дождевых волокон, поколь все еще стелющихся на западе, в коих изредка вспыхивали тонкими серебристо-синими жилками сверкающие молнии.
Сам небосвод в центральной части, той, которая сразу глянула на Ису, поражал взор своим темным полотнищем усеянным мириадами звездных скоплений, отдельных особо ярких их представителей, располагающихся яркими островками света, и двумя спутниками. Более удаленный из каковых проходил последнюю четверть, поелику смотрелся узким, стального цвета серпом, а значимо близкий вспять того нависал мощным желто-розовым кругом по окоему прихваченный белым нимбом сияния.
Завороженная силой небес Искра доли времени спустя шагнула вперед, и тотчас засветились висящие в воздухе, окружающие по четырехугольнику полянку и расположенные на ней домики, млины. Сейчас они выплеснули световые лучи и проявили саму поросшую низкой растительностью полянку, да стоящий справа разборный шатровый домик, где отдыхали остальные члены группы.
Это была даже не долина, а глубокое ущелье горной реки, достаточно, как оказалось, широкой, ограниченной с двух сторон водораздельными хребтами. Один из гребней сложен был преимущественно из гранита и сланца, местами с отдельно торчащими высокими кручами, поросший низкими травами, мхами, и, скорее всего, кустарником. Иной же гребень, тот который сейчас лежал позади Искры хоть и демонстрировал на своих вершинах каменные выходы, с тем одначе порос хвойными лесами. Пихты, ели и даже кедры покрывали и само ущелье, берег реки, подступая к ее каменистым краям. Тем не менее, их поросль смотрелась не высокой, указывающей на короткий срок жизни, али юность. В воздухе туманная сырость смешивалась с привкусом чего-то ягодного. Вероятно, такой аромат приносили сюда островки луговой растительности покрывающей местами горы, как и с одной, так и с другой стороны горных хребтов.
А Исе нежданно припомнилась Сверь, где по Рагде ночами не часто ей удавалось погулять, ибо лужичане во всем блюли порядок. Хотя коли говорить про нее, то данные нормы девушкой с легкостью нарушались, как после наказывались Болоревом Пелгомом. В мгновения острого желания увидеть ночное небо Искра Тревзор всегда приходила на свой любимый пруд, на 38 прудовой аллее, расположенного в квартале от Академии Мозга и ее дома. Она укладывалась спиной на низкую желто-зеленого цвета траву, в том месте, где ветви растущих подле круглого пруда деревьев акации не заслоняли небо, и смотрела на него. И его синева более блеклая, чем на Згинке-3, стремящаяся к фиолетовым полутонам тогда казалась Искре такой родственной, близко-знакомой. Два естественных спутника Сверь, и вовсе маханькие в сравнение с ее размерами, имеющие форму эллипсоида, вращались вокруг планеты соответственно в девять и пятнадцать суток. Лада и Сив, как называли лужичане эти спутники, несли свои названия из глубокой древности. Когда-то в мифологии мологов так именовали богинь юности, весны и плодородия. Считались Лада и Сив прародительницами рода богов, покровительницами любви лужичан и защитницами всех матерей.
Иса подолгу лежала возле пруда, вспоминая слышанные летописные или мифологические истории и вглядываясь в созвездия, скопления звезд, кои тысячелетиями смотрели на ее предков, заставляя тех думать, мечтать, страдать и любить. И казалось девушке в такие моменты пела под ней сама почва Сверь поросшая мелкой травой (взращенная заботой людей), выводя длинные, низкие или высокие погудки, вроде перебирали перста струны гуслей, гитары, касались смычком скрыпки али выдували звуки из свирели, кувикл.
Искра, наконец, сдержала свой шаг, несколько отойдя от домика и остановившись почти в серединке охраняемого млинами пространства, неторопливо опустилась на оземь. Сначала присев, а потом, улегшись на спину, да закинув правую руку назад, пристроила на раскрытую ладонь (куда с удлиненных травинок, устилающих берег, ссыпалась капель воды) голову. И старший эдвайзор увидела пред собой днесь неоглядный небосвод, даже отсюда приметно заполненный разрозненными прожилками звезд, словно просыпанных, окутанных редкими всплесками туманных полос, белого, розового и голубого цвета.
Резко сквозь этот многоцветный, густой, звездный поток надвинулась голова пунцовой стрекозы, и едва выглянули фасеточные глаза, на малых гранях слегка приподняв отдельные скопления небесных тел. Самую толику шевельнулся под ними тонкой щелью рот, и с той же плывущей погудкой, вроде перебирая струны гуслей, гитары, касаясь смычком скрыпки али выдувая звуки из свирели, кувикл, послышался ее голос:
– Взаимосвязь, есть основа любого организма. Того самого мощного, чью основу составляют кости, органы, сосуды, мышцы, представляющие из себя галактики, туманности, созвездия, системы, планеты. Именно эта информационная связь единит сам мозг– Галактику и мельчайшие ее клетки– людей. Она объединяет нейроны– системы и тебя– Искру, связывает твой мозг и мозг Мето. Это происходит, ибо данные коммуникационные ответвления лежат в единой информационной сети и в них прописаны определенные третичные коды. Ничего нет сложного, все достаточно просто, – и в одной из фасеток ее глаза, нарисовалась квадратная, полая, разборная в верхней части деревянная расписная кукла, куда вставлялись куклы меньшего размера. – Огромная матрешка содержит внутри себя куклы меньшего размера, – продолжала пояснять стрекоза, и теперь образ матрешки враз отразился у нее в каждой фасетке обоих глаз, принявшись раскрываться и являть меньшие куклы. – И так до бесконечности, точнее до начальных мельчайших частиц, – теперь в глазках насекомого ничего не было. – И также в обратной прогрессии, – отметила стрекоза, а в ее фасетках, во всех зараз уже вновь появилась огромная по размерам матрешка. – До безмерных мышечных или туманных органов, вселенных, организмов. Не всегда схожих с человеком.
И тотчас взанамест деревянной куклы древних мологов, колеблющейся в фасеточных глазах насекомого пришел неоглядный небосвод, заполненный разрозненными прожилками звезд, словно просыпанных, окутанных редкими всплесками туманных полос, белого, розового и голубого цвета. Через миг, сменившись на мощные сгустки, плотные массы которые походили на испарения. Тучные, клубящиеся они медлительно свершали круговорот, выпуская из рыхлой, пузырчатой али слоистой поверхности мощные пары вязких субстанций, где и сами цвета, оттенки, полутона смотрелись в виде тягучих, клейких веществ перемешивающих собственные окоемы и единожды сохраняя основные тона пунцового, алого, розового, красного, фиолетового, желтого. Данные интенсивно-кучные пары густели почитай по всему зримому горизонту, оттеняясь по кромке полосами синего, зеленого, степенно взбалтывая не менее плотные черные цвета. Ярко горела на выступившем горизонте, цепляясь за тягучие массы, мельчайшая капель концентрированных белых и бело-розовых отблесков, схожих со звездами, искрами, огненными брызгами. И едва вырисовывались схематически отображенные крылья стрекоз не только пунцового, но и фиолетового, синего отсвета с густой сетью жилок, поддерживающие вроде в полете вже четко проступающие удлиненные брюшки.
Человек с серо-синей кожей теперь, однозначно, поднялся на ноги с поверхности почвы, на коей росли пурпурные тончайшие короткие, удлиненные, овальные, прямостоячие, отогнутые, но, непременно, плоские листочки трав колеблющиеся подле голых его стоп туды… сюды и касающиеся подола долгого полотнища белой тканины, укрепленной на талии и небрежно прикрывающей ноги. Он едва качнул своей круглой головой и на его широком лице едва изогнулись толстые ярко-красные губы, грань нижней из каковых была на треть подернута голубоватой неровной полосой. Человек резко вскинул вверх руки, отчего блеснули розоватые кончики перст и ладони, да медлительно очертил ими полукруг, вроде как обнимая сии неоглядные дали, наращивающие обок него свои пузырчатые, клубящиеся пары пунцового, алого, розового, красного, фиолетового, желтого цветов. Степенно таковым своим движением рыхлые, пузырчатые али слоистые поверхности вязких субстанций, словно уменьшали самого человека в размерах. Делая его все менее различимым на огромном поросшем пурпурными травами поле, объятого со всех сторон их кипящими массами, ограничивая и собственное движущее пространство зримыми стенками нового организма или тела. Схожего по внутреннему строению с одноклеточным созданием, а снаружи имеющего вид амебы, состоящей из полужидкой цитоплазмы. Еле-еле видимые ее ложноножки легохонько вздрагивали, когда сей маханький студенистый организм ощупывал глинистые, шелковистые комочки почвы, заполняющие дно водоема.
– Харыпа! Харыпа! Мерзкая харыпа! – эти слова всколыхнули воду в водоеме, и, подхватив мельчайшую амебу, закрутили по кругу, точно жаждая утопить, убить, уничтожить.
Серо-белое, пасмурное небо Згинки-3 наполнило передний план виденной девушкой местности. Неширокая долина, замкнутая с двух сторон скальными горными грядами, лишь у подножия покрытая невысокими хвойными деревцами: пихты и ели. Узкая горная речушка, делая покатый изгиб, точно разграничивала пространство между склонами противолежащих нагорьев и единожды подпирала правый многажды более высокий берег, на котором располагалось около двадцати домов людей. Впрочем, сейчас взгляд Искры был сфокусирован на небольшом, округлом, выложенном камнями прудике, расположенном на берегу речушки, куда и попали камни, закрутившие мельчайшую одноклеточную амебу.
Возле искусственного водоема состояла Мето, сейчас ей было на вид лет восемь-девять, и это несмотря на болезненную худощавость и почти бурость желтоватой кожи. Ее черные, волнистые, длинные волосы, заплетенные в мельчайшие косички, были скручены меж собой серыми веревками, а бурая рубаха еще более дранная, потертая, едва прикрывала костистые угловатые колени. Порепанные по отворотам рукава завершались чуть ниже локтя так, что их не было нужды более подворачивать. На девочке, правда, все еще висел на талии широкий в алую и голубую полосу передник, но и он словно в тон серому небу, с коего иногда все еще опадали редкие капли дождя, днесь как-то потускнел, помрачнел. Уплощенное, скуластое лицо Мето несколько вытянулось, тонкие розовато-кремовые губы изогнулись, поддерживая каждой натянутой жилкой чувство жестокости и непримиримости.
Ноне девочка стояла в полный рост, сжимая руки в кулаки, кожа на которых смотрелась сине-багровыми полосами, вплоть до локтя, а подле ее правой ноги находилось опрокинутое деревянное ведро, с веревочной ручкой, из коего, вследствие, падения вылилась вода. И часть ее все еще напитывала влажную поверхность землянисто-каменистой почвы берега водоема.
– Мето! Мето! Харыпская уродка! Бездомная уродка! – прокричали двое мальчишек.