Вернувшись в зал "Прощание", Аргава обратился к подданным: "Братья! Мне была дарована милость узнать волю Барлога. Сегодня Он жаждет обильной жертвы, поэтому наш шаман Гупегуйа объявил о готовности самопожертвования. Все вы знаете, как много значит для нас Гупегуйа, но мы никого не жалеем для Барлога. За это он наделяет нас силой духа. Воины моего Ордена, восславим великого Барлога!" - Орки взревели, потрясая лампами. Так была предрешена судьба шамана.
Пленников бережно, одного за другим, спустили в Котлован - широкий колодец, уходящий в неведомые глубины. Пронзительный холод заставил их плотнее прижаться друг к другу. "Сгорим скоро все, как связка кроликов", - грустно прокомментировал Бурлевундр. Кто-то громко всхлипнул. По красно-черному, полосатому лицу шамана покатились слезы. "Не хнычь ты, - сказал ему Тим по-оркски, - нечего было служить беспристрастному Барлогу". Буги каким-то образом удалось высвободить руки. Веревки стерли кожу до крови.
- Развяжи меня, - робко попросил шаман, - я хочу снять маску.
Буги подскочил на месте, а Лавашка подалась вперед. То ли они сошли с ума, то ли шаман и вправду говорил на их родном языке! Буги исполнил его просьбу, и Гупегуйа с трудом освободился от прочно державшейся маски. Радостный крик взвился вверх, к свету: "Папочка! Милый папочка"!
Жертвы с грустью наблюдали семейную сцену. Буги хорошо помнил чудака Лори- странника. Он всегда то появлялся в деревне, то исчезал. Его давно уже никто не видел. Лори рассказал им, как однажды ему повезло в этих горах, и он нашел клад. Тогда он взял то, что ему приглянулось, и утащил в деревню. Но жить безбедно и спокойно Лори не смог. Он не находил себе покоя и вернулся в Прибрежные горы. Вернулся не потому, что был жаден, а из-за страсти к приключениям. Он любил бродить по земле, находить волнующие, таинственные знаки прошлого, просто быть в согласии с природой и восхищаться ее красотой. В горы его привлекли следы исчезнувшей цивилизации, молчаливые подземные города, каменная тайнопись бесконечных тоннелей и неисследованных пещер. Он не смог устоять, но в этот раз заблудился. Сколько времени пришлось скитаться в мрачных лабиринтах, Лори не мог сказать, так как день там был неотличим от ночи. Когда его, почти обезумевшего от одиночества и голода, нашли агнегеры, Лори несказанно обрадовался. Он легко бы мог найти выход из тех уровней, в которые его привели огнепоклонники, но его никогда не отпускали. Все эти годы Лори провел в клетке. Жизнь едва тлела в нем, и рассудок уже отказывался принимать существующее положение вещей.
- Я предпочел бы смерть участию в этих варварских ритуалах! - сказал свое веское слово Тим. Глаза Лори хитро блеснули:
- Пока я участвовал в ритуале, любезнейший гном, у несчастных, предназначенных в жертву, была единственная возможность спастись! Только это и заставляло меня столько лет быть шаманом. Видишь ли, я и раньше бывал в этом Котловане. Когда орки захватили меня в плен, то первым делом, конечно, спустили сюда. Я был слаб и безумен, но интуиция подсказала мне, что надо бежать отсюда без промедления. Я обследовал этот колодец вдоль и поперек и, представьте, нашел-таки лаз, в который мне удалось протиснуться, встав на четвереньки. Когда прозвучало проклятое заклинание, котлован был пуст. Этому Барлогу, мне кажется, все равно, есть тут кто-нибудь или нет. Он побушевал и лег спать. А я, представьте, опять вышел к кладу, но уже другому. Я спокойно к этому отнесся, куда больше было радости оттого, что шкура цела. По прихоти судьбы я нашел среди вещей вот это одеяние и маску, которые тут же примерил, так как наряд мой сильно поизносился. Он пришелся мне впору, как будто много лет ждал хозяина. Через некоторое время я вновь попался агнегерам. Тогда сам Аргава пожелал меня видеть. Он заставил меня снять маску и, увидев мое настоящее лицо, расхохотался. Аргава рассказал мне, что триста лет тому назад в горах Эред Горгорот у агнегеров жил легендарный карлик - шаман по имени Гупегуйа. Он доводил до сознания Барлога имена жертв, отдавая таким образом их жизненную силу духу и увеличивая его мощь. Вождь агнегеров предложил мне выбор - смерть или роль Гупегуйи. Я предпочел последнее. Но с тех пор я всегда предупреждал пленников о тайном ходе за конусовидным камнем….
- Что ж мы сидим! - взвизгнул Буги. - Если есть ход, надо скорее бежать туда.
- Верно! - всполошились пленники, увлеченные рассказом бывшего шамана. Буги и Лори быстро развязали остальных. Мириэль все еще прибывала в беспамятстве.
- Когда они начнут вызывать Барлога? - спросил Гупегури.
- Они ждут рассвета. Едва только заалеет горизонт, они вызовут Барлога. Это уже скоро. Поторопимся!
Им и вправду удалось найти конусовидный камень, чуть отходивший от стены. Сердце Лори запрыгало от радости: "Вот он! Вот он! Никуда не делся". Всех, кроме бесчувственной Мириэль, охватило ликование. Хоббит скрылся в отверстии, остальные последовали за ним. Из гномов первым просунулся в дыру Гупегури, он был покрупнее прочих и едва не задохнулся, втискиваясь в узкий вход. Чего только не сделаешь, чтобы обмануть смерть. Увы, радость длилась недолго. Еще не успели скрыться в дыре сапоги Гупегури, как послышался голос Лори: "Не понял, замуровано здесь что ли"? Он не ошибся. Шумми вслед за ним ощупал в темноте твердую, как гранит, стену. Они долго тыкались во все стороны, отказываясь принять неизбежное. Может, раньше здесь и был ход, но кто-то его надежно завалил.
- О, горе мне, горе мне, - запричитал старый Лори. Несчастные пленники отступали назад, все еще продолжая ощупывать стены. Наконец, они осознали, что спасительного хода больше не существовало. С Лори случилась истерика.
- Подлый, подлый Аргава. Видимо еще тогда он понял, что я нашел возможность убежать, он исследовал котлован и замуровал ход. А я…. Я зря обнадеживал несчастных. Никто из них не спасся. О, за что досталась мне такая горькая судьба?!
Дальнейшее обследование колодца ни к чему не привело, гномы и хоббиты обстучали каждый камешек, но не нашли даже самой маленькой лазейки из страшной печи. Обессиленные пленники, потеряв последнюю надежду спастись, собрались вместе, избегая смотреть друг другу в глаза. Каждый из них невольно задумался о прожитой жизни. Буги чувствовал, как безмерная тоска пронизывает все его существо: "Это несправедливо, когда смерть приходит тогда, когда ты еще не готов умирать, ну, а если так уж случается, то пусть она обрушивается внезапно, чтобы ты не успел понять, что умираешь - все лучше, чем это безумное ожидание восхода солнца". Болезненно ясно ощутил он, как нахлынет жар, его ослепит оранжево-огненная волна, а шкурка подпалится и лопнет. Он схватился за голову и потер виски, чтобы стряхнуть с себя эти мысли. Все-таки Буги не мог смириться с неизбежностью, он принялся тормошить принцессу.
- Проснитесь, Мириэль, ну, сделайте же что-нибудь!
- Не трогай ее, - попросил Тим, - пусть она не узнает страха.
- Но, она колдунья, - возразил Буги. - Она могла бы изменить ситуацию. Усыпила бы нас что ли, чтобы мы не почувствовали смерти.
- Да, она уже сдохла, ваша колдунья, - злобно выкрикнул Гупегури. Он весь трясся от ужаса, и зубы его выбивали мелкую дробь.
Стало светлее, это наверху орки с факелами приблизились к отверстию. Пленники услышали ритмичный бой барабанов.
- У, мерзавцы! - потряс кулаком в воздухе Гупегури.
- Чтобы этот Барлог нами не наелся и уничтожил всех вас! - прокричала Лавашка свое последнее пожелание. Они не слышали, как звучала мантра, да и не для них она была предназначена. Зато они сразу почувствовали пришествие подземного жителя. Заколебались каменные стены, и воздух стал видимым, они смотрели друг на друга как будто через прозрачную пелену. Потеряв равновесие, все упали на пол. "Надо прижаться к стенке, - думал Буги, - хотя цепляться за жизнь уже поздно". Казалось, что вся гора тряслась и грохотала. По полу прошла широкая трещина, полетели искры, и вверх взметнулся столб огня.
Каждый увидел разного Барлога, принявшего очертания личного ужаса. Будь у них время обменяться его портретами, они подивились бы такому разнообразию обликов подземного демона. Даже когда они закрывали глаза, ужасная мыслеформа не оставляла их. Кислород в узком котловане сгорал мгновенно. Буги почувствовал, как отрываются его легкие, он увидел мечущиеся в огне темные фигурки товарищей. Лавашка, очутившись рядом с Мириэль, еще раз попыталась пробудить ее.
- Принцесса! Мы гибнем! Гибнем! Сделайте что-нибудь! - Мириэль пошевелилась, застонала, открыла и вновь закрыла безумные глаза.
- Мирэ! - кричала Лавашка. Принцесса облизнула сухие губы.
- Скажите что-нибудь! - голос Буги звучал так тонко, как будто прорывался через многие плотные слои.
- Воды, - прошептала Мириэль.
Огонь неистовствовал. Буги сел, опустив голову на колени, задыхаясь от собственного запаха паленой шерсти. "Вот и все", - подумал он.
То, что произошло в дальнейшем, чрезвычайно поразило немало повидавшего на своем веку хоббита. Ибо раскрылись скалы, и обрушилась вниз непонятно откуда пришедшая волна, холодная и соленая, захлестнувшая их всех: и весь колодец, и, чего Буги не мог знать, всех агнегеров наверху, и их каменные хоромы. Застигнутый врасплох, истлел и истаял, как лучинка, Дух Огня, внушающий страх. И от жара его всепоглощающей ненависти вода лишь слегка потеплела. Не к добру был разбужен великий Барлог в этот день, и сам он погиб прежде, чем его верные поклонники.
Удар гигантской волны, казалось, не был явлением хаотичным, слишком вовремя и точно пресек он жестокий обряд агнегеров. Но возможности рассуждать о том, кому было под силу такое действо, не было ни у гномов, ни у хоббитов, ни у фанатичных орков. Все они отчаянно барахтались в воде, стараясь удержаться на ее поверхности. Буги, вспомнив последние слова Мириэль, сообразил, что спасительная волна как-то связана с ее желанием напиться. Он признал, что идея была неплоха, но колдунья малость перестаралась. Неведомо откуда появившиеся воды проявили избирательность. Все живое разметало по подземным лабиринтам Прибрежных гор, причем бывшие пленники агнегеров долго держались наплаву, а вот сами огнепоклонники во главе с гордым вождем Аргавой оказались погребенными под толщей воды. Представителям Ордена Подземного огня в Прибрежных горах пришел бесславный конец.
Книги Моргота
Им не нужны ни ветер, ни парус,
Чтобы достигнуть земли,
Песне эльфийской послушны
Лебеди - корабли …
Мириэль, понемногу приходившая в себя, не открывая глаз, провела рукой по песку. В ее сознании звучала детская песенка. Она лежала на небольшом острове, где песок был белый и воздушно мягкий. Вода больше не бушевала, неподалеку по-прежнему высились Прибрежные горы. Солнце приятно согревало и ласкало кожу.
Плывите к нам в гавань,
Вас ждут на причалах,
Желанных гостей привезли,
Желанных гостей и подарки
Лебеди - корабли.
Мириэль потянулась, улыбаясь, огляделась. Она была не одна на острове. Рядом, терпеливо дожидаясь, когда она очнется, сидела женщина, самая прекрасная на свете. Это была ее мама. Мириэль охватило ликование.
- Мама! Ты пришла или я умерла? - спросила она легко и была бы рада любому ответу.
- Доченька, как тебе удается попадать в такие переделки?! Я так переживала!
- Это ты меня выручила, мама?
- Это Улмо, но я почти отчаялась его уговорить. Валары стараются не вмешиваться в мирские дела. Мириэль была поражена:
- Эта волна? Сам Улмо? Ты разговариваешь с ним? Так же как со мной?
- Чаще, намного чаще… - Феорена глядела на дочь так, как будто хотела удержать ее образ, напитаться им.
- Я ведь тоже покинула мир людей и не должна приходить к тебе. Валары считают, что, когда мы вмешиваемся в чью-либо судьбу, то можем навредить. Как бы ни велико было наше желание помочь, надо сдерживаться. Но мне было очень трудно, я так привязана к тебе. Когда я почувствовала, какая опасность тебе угрожает, предупреждения не остановили.
- Да, но Улмо? Зачем ему?
Феорена вздохнула.
- Это все любовь, девочка, любовь толкает на безрассудства не только людей и эльфов, но и Валаров. А мы с Улмо давние знакомые. Он просто не мог выдержать моего горя. Сейчас сердится на меня: такого наворотил в горах. Но все равно простит. Зато моя маленькая девочка жива! - Феорена обняла Мириэль, и та ощутила нежный запах ее волос.
- А папа? - спросила Мириэль.
- Он тоже со мной, - засмеялась Феорена, - у нас не совсем так, как на земле. Придет время, и ты узнаешь. Он счастлив, тревоги больше не одолевают его. Ну вот, моя родная, я снова тебя оставляю. Будь осторожнее. Мы все заботимся о тебе, и все же, береги себя.
Мириэль ощутила прохладный поцелуй в лоб и попробовала удержать Феорену за руку. "Мама, приходи чаще, - попросила она, - хотя бы во сне". "Моя милая девочка", - прошептала Феорена и растаяла.
Мириэль долго сидела в каком-то сладостном оцепенении, припоминая свою прежнюю жизнь. Похоже, что ей еще предстоит что-то сделать на этой земле. Сколько раз была она на волосок от смерти, но ее все время кто-то вытаскивал. То удача подвернется, то колдовство. Теперь вот даже демиург.
Она подумала, что следовало спросить у Феорены, живы ли ее друзья и Олвик. Совсем не уютно, когда его нет рядом. Она решила, что вернется в Прибрежные горы и попробует поискать своих недавних спутников, вдруг кто-нибудь остался жив. К тому времени уже смеркалось. Горы при ее приближении стали суровее, сомкнулись и как будто нависли темными глыбами, предупреждая о чем-то. Она поежилась в их мрачной тени, оглянулась на маленький уютный островок, но не в ее характере было менять принятые решения.
Голова гудела нестерпимо, в кромешной тьме Дебори осторожно ощупал ее, словно опасаясь, что она превратилась в разбитый горшок. Бушующая волна нещадно била его о каменные своды. "Ты молодец, крепкий орешек, остался жив", - похвалил гном сам себя. Он, с трудом подчиняя себе ноющее тело, приподнялся на четвереньки. И больно ударился локтем. Было темно, и Дебори со страхом подумал, что теперь он лишился не только голоса, но и зрения. Он ощупал пространство вокруг себя и понял, что ударился о большой холодный предмет, похожий на гроб или сундук. Гном вспомнил о походном мешочке, пристегнутом к поясу, и вынул, к своей величайшей радости, неповрежденный фонарь из лунного камня, обладающего мягким голубоватым свечением. В слабом свете Дебори разглядел огромную пещеру и ахнул: "Вот оно где"! Всё было заставлено сундуками, завалено оружием, доспехами, драгоценной утварью. Дебори кинулся к ближайшему сундуку. Он не был заперт. Запустив в него дрожащие пальцы, Дебори сладострастно ощутил приятный холодок тяжелых монет. Легендарный клад Наргозронда, несомненно, это был он! Дебори бросался от одного сундука к другому, и почти все они были доверху полны! Его сердце ликовало, теперь он понимал, что имел в виду Тим, называя сокровища в доме Лавашки лишь малой толикой этого клада. Можно купить целый город! Можно купить несколько городов и стать их властелином, а можно все это перепрятать, чтобы никто больше не воспользовался сокровищами. Безумием было предполагать, что он один сумеет когда-либо потратить все это богатство, но его жадность превосходила все сокровища мира.
"Может быть, все утонули, - думал Дебори, - все погибли, и я один из отряда завладею кладом! О, баловень судьбы! За такое везение не жаль поплатиться голосом. Пусть я войду в историю как Хриплый Владыка!"
Дебори бродил от сундука к сундуку. Он забыл про голод и жажду, перебирая монеты и камни и уносясь фантазиями в блестящее будущее. Он не думал о том, как найдет дорогу наверх, как вынесет сокровища к свету, он подумает об этом позже, а пока он наслаждался кладом в полусумасшедшем забытьи.
Он не знал, сколько времени провел здесь, роясь в драгоценных кучах, когда слух его уловил приближающиеся голоса. Тень пробежала по лицу Дебори, он быстро отыскал подходящий топор и отступил вглубь одного из коридоров. За голосами появился и свет - тонкие лучики таких же, как у него, фонариков. Дебори определил, что голоса принадлежат Тиму, Лори и Кумбрику. Значит, не ему одному повезло. Вместо того, чтобы обрадоваться, Дебори весь сжался и потускнел. Он не бросился навстречу бывшим товарищам, напротив, отступил еще дальше вглубь прохода. Лиходейская мысль закралась в его душонку. Он решил, что проследит за ними, уточнит, кто из отряда уцелел, а когда все устанут и уснут, прикончит их. Он первый нашел этот клад, это его сокровище.
- Вот, как я и говорил! Он здесь. Я вспомнил приметы и узнал это место, - Лори вошел в пещеру по лестнице, спускающейся сверху, за ним последовали остальные. Темноту пронзили голубоватые лучики, направленные с нескольких сторон. Здесь были все, кроме Гупегури, Шумми и Лавашки. Гномы медленно бродили по пещере. Свершилось то, к чему они так стремились. Оружие, доспехи, сундуки с монетами, драгоценные вещицы - все это было священно для них, ибо когда-то принадлежало их легендарным предкам. Странно только, что ликования и чувства гордости никто, почему-то, не испытывал, напротив, усталость нахлынула на них. Когда клад Наргазронда был таинственной мечтой, жизнь сверкала и искрилась особым смыслом и вдохновением, теперь же она утратила свое очарование, как потухшая свеча с восходом солнца. А может, им просто требовалось время, чтобы почувствовать реальность происходящего? Тим подобрал мифриловый шлем, надел его и сразу стал казаться величественнее.
- Мы возродим город, город, подобный Нукуллудзину, в этих горах! Ворота нашего города будут распахнуты для друзей и неприступны для врагов. В нем никогда не будут приноситься жертвы!
- Солдатики! - раздался радостный возглас Кумбрика. Он извлек из сундука старинную детскую игру, неподвластную времени. Буги чувствовал себя паршиво. Он понял, что ненавидит подземелья. Хорошо жить в норе, когда в любой момент можно выбраться на солнышко, на свежий воздух. Ему казалось, что, получив свободу, все должны скорее бежать наверх, к свету, а не рыться в кучах какой-то проржавевшей дряни. Да еще его надежный попутчик Шумми куда-то исчез, волнуйся теперь за него и за себя тоже. О гномах у него были самые неприятные воспоминания. А вдруг они, пожираемые алчностью, накинутся на маленьких хоббитов, зачем им делиться своими богатствами? А еще Буги думал об их чудесном спасении и о том, что, возможно, не только им удалось выбраться из водоворота, но и оркам тоже. На душе у него, как говорится, кошки скребли.
- Вы тут разбирайтесь со своим кладом, - сказал Лори, - а я пойду, покличу дочь. Так хочется верить, что она жива.
- Я с тобой, - живо откликнулся Буги, - ведь и Шумми пропал!
- Вы правы, - согласился Тим, - прежде всего надо собрать весь отряд, может, кто-нибудь ранен и нуждается в нашей помощи.