Указания долго ждать не пришлось. От странного объекта отделились два небольших летательных аппарата и взяли прямой курс на авианосец. Звено перехватчиков смогло только сообщить, что ничего подобного раньше не наблюдали. И исчезло из эфира. Системы дальней противоракетной обороны флота оказались бесполезными. Агрессоры, не нарушая синхронности строя, ушли от ракет ловким маневром. На корабле только успели понять, что маневры эти сопровождались невероятными, невозможными ускорениями. Но авианосец смог защитить себя, не зря он был гордостью флота. На ближних подступах к кораблю в дело включились скорострельные многоствольные пушки малого калибра. Они работали под полным контролем компьютера, связанного с радарами. Рявкнув короткой очередью, пушки повесили на пути чужих облако вольфрамовых микро снарядов. Небо стало непроницаемым для неведомых аппаратов, превратив их в пыль. Это было хорошо видно с палубы авианосца. А в приборных отсеках корабля прозвучало совсем нештатное, громкое "ура!". Никто не сомневался в мощи "Миссисипи". И не успел усомниться. В небе над океаном вспыхнула белая полоса. Она соединила громаду, висевшую в стратосфере, с "Миссисипи". Казалось, для луча расстояние ничего не значило. Коротко прочертив по палубе, луч аккуратно разрезал корабль на две половинки. Через полчаса только мусор на воде напоминал о том, что лучший в мире авианосец был здесь совсем недавно.
Сержант Владимир Настоящев делал дембельский альбом. Хотя до приказа оставалось больше четырёх месяцев, но такую ответственную работу надо было начинать заранее. И главное - правильно приделать на плотную обложку альбома самое дорогое - чеканный барельеф танка Т-112. Настоящеву очень повезло с этим барельефом. В последний призыв, когда прибыло пополнение, Владимиру удалось первому выяснить, что Мусса Капишев - доходяга из Осетии, был на гражданке чеканщиком. Делал сувениры для туристов. В общем - Мусса сделал первую чеканку для Настоящева, а очередь к мастеру уже выстроилась ого-го! Танк был как настоящий, правда ствол орудия торчал не совсем правильно, и Настоящев даже съездил по рылу Капишеву для начала, но тот объяснил, что всё дело в перспективе. Ну - пенделя дать салаге всегда надо, тем более мог бы сразу сказать про эту перспективу. Но потом Мусса совсем исправился - он на борту танка даже сделал правильный номер - именно его, Настоящего, машины. За это Настоящев даже пообещал, что когда они будут вместе в наряде, Мусса может дрыхнуть, сколько захочет. Если Мусса, конечно, сделает ещё дембельский поезд из фольги, для последней страницы альбома. Аккуратно разгладив медную картинку, Настоящев убрал остатки клея, чтобы обложка была совсем классная, как на фабрике деланная. Альбом Владимир запаковал в специальный пакет, чтобы не отсырел и завернул в кусок чёрного холста, который ему как-то подарил каптёр в знак дружбы. И тут взвыл сигнал тревоги. Настоящего никто не предупреждал, что будет тревога. Он же не салабон какой-то, и про все учения знал заранее. Через мгновение, проклиная всех и вся, он уже мчался к боксам, выполнять отработанные за долгие месяцы службы свои штатные функции командира танка. Выстроившиеся у своих машин экипажи, ждали обычной процедуры - комдив должен был похвалить лучших, накостылять худшим и отдать приказ вернуть машины на места. Однако этого не произошло. Приказано было маршевой колонной следовать за головной машиной.
Боевой приказ получили одновременно Таманская дивизия, Шестая Тульская танковая армия и мобильные тактические войска ракетной обороны. Предполагалось, что силами объединённой танковой армады, переходившей в прямое подчинение министру обороны России, объект, совершивший несанкционированную посадку в районе Зарайска, будет взят в тройное кольцо. Четвёртое кольцо должны были составить средства залпового огня. Ракетчики обеспечивали поддержку на дальних подступах. Строгий приказ требовал огня не открывать, на провокации не поддаваться и ждать команды. Объект поражал своими размерами. Как будто чёрный, матово лоснящийся бункер диаметром в десяток километров возвышался там, где ещё вчера было никому неведомое село Посторки. Войска, развёрнутые в считанные часы, застыли в тревожном ожидании. "Ждут переговорщиков" - пошёл слух.
Экипаж сержанта Настоящева занял своё место в первом кольце. Отсюда даже и без оптики было хорошо видно эту лоснящуюся кучу. Словно кто-то насыпал среди поля гору асфальта и разгладил её, превратив в чёрную, гладкую тушу. Только асфальта столько много не бывает. После суточного стояния в кольце глаза у танкистов просто слипались. И хоть договорились спать по очереди, пользы от такого сна, в раскалённой на солнце машине, было мало.
С утренними лучами солнца стало чуть полегче. Помог шоколад, розданный экипажам и сваренный на тайном кипятильнике кофе. Настоящеву было уже наплевать, на то, что начальство учует запах нештатного напитка. Что-то подсказывало, что сейчас командованию не до кофе и не до строгого соблюдения устава.
Через триплекс мир вокруг казался слегка игрушечным. Словно в кино. В какой-то момент сержант уловил, что в этом мире что-то изменяется. Сначала громада объекта подёрнулась радужной рябью и пыхнула вокруг себя голубым пламенем. А потом, уже заворожено наблюдая, как порозовело, а потом потекло стекло триплекса, Настоящев понял - дембеля не будет.
Тройное танковое кольцо, собравшее в себе львиную долю бронетанковых сил России, оказалось бесполезным… На месте грозных машин остались бесформенные, оплывшие куски металла. Даже боезапасы не успели сдетонировать. Вторым ударом объект уничтожил всё живое и неживое на расстоянии четвёртого кольца. Одновременно был нанесён лучевой удар по всем стратегическим и тактическим объектам страны. Армия России была уничтожена за несколько минут. Впрочем, и с армиями других стран практически одновременно произошло то же самое.
А я просто спал. Окна моей комнаты смотрят во двор и по утрам никто, никакие городские звуки, не мешает мне спать сколько угодно. Плеснув в лицо водой, и почистив зубы, я постепенно пришёл в бодрствующее состояние. Окно со стороны кухни выходит на старые районы. Там дома невысокие и видно небо далеко до горизонта. Я люблю, сидя на кухне с чашкой кофе, смотреть туда, в далёкое небо. Красиво и спокойно. Моё сегодняшнее созерцание прервал рёв истребителя, промчавшегося чуть ли не на бреющем полёте. Я подскочил, стряхивая горячий кофе с джинсов, чтобы не промочить их насквозь. Да ведь всё вчерашнее не сон! Не плод воспалённой фантазии после игры. Я пошёл в другую комнату, туда, откуда видна была центральная улица. В сторону окраины тянулась бесконечная череда автомобилей, автобусов. По тротуару, сплошным потоком, как колона на демонстрации, шли люди. С сумками, рюкзаками, некоторые с маленькими тележками, и все в одну сторону. И ничего праздничного или тожественного в их движении не было.
Телевизор тревожным голосом передавал сообщение комитета гражданской обороны. Именно голосом. На фоне неподвижной картинки с изображением букета цветов. Комитет призывал граждан сохранять спокойствие и выполнять инструкции и указания уполномоченных лиц. Кто такие уполномоченные, не объяснили. Кроме того, сказали, что поддаваться провокационным воззваниям так называемого "Комитета спасения" об эвакуации населения из крупных городов нельзя и что комитет этот - политические спекулянты. Я ничего не понимал. Потом выступил Президент. Что-то часто он стал выступать. Он долго и нудно бормотал про навеки избранный европейский путь развития и про то, что мы - это не наш сосед. Что мы совсем даже наоборот, про истоки цивилизации и потом ляпнул, что наша страна открывает дружеские объятия для гостей планеты и что отныне мы вместе пойдём к процветанию гуманности и демократии и потом ещё какую-то ерунду.
От этого популистского бреда, подавляющего психику как взгляд удава, меня оторвал телефонный звонок. О, Сашка!
- Андрюха, ты что там? Надо валить! Поехали со мной, к моим родичам в село. Там никто никого не тронет, - Сашка тараторил с истеричными нотками в голосе. Он, конечно, паникёр. Вечно перед сессией трясётся.
- Слушай, я только проснулся. Я не понимаю что там? Спутники на голову падают? - я говорил почти правду. Что-то я уже понимал.
- Да ты что? Радио не слушаешь? В Штатах половина крупных городов сожжена. От Москвы только башня Останкинская осталась! - Сашка перешёл на крик. - Они же и наш город разнесут! Они все войска на Земле уничтожили в два часа!
- Да кто они? - я мог бы и не спрашивать.
- Ну не придуривайся! Весь вечер вчера передавали. Инопланетяне прилетели. Ладно, не валяй дурака. Через час на автозаводе, возле метро. Жду.
Да никуда я не поеду! Вон родители вернутся из отпуска, так что я им, записку оставлю? "Уехал в эвакуацию". Дурь какая-то. Тем более, в стране нашей никаких армий нету. Только милиционеры, как тараканы, развелись, да и то последние дни ни одного не видно. И презик наш распрекрасный, вон заявил - "С распростёртыми объятиями". Мало, что придурок, а понимает, с силой лучше не спорить. Я опять поймал себя на мысли, что рассуждаю категориями, которые ещё вчера показались бы просто плохим фантастическим романом. Кстати, Толик, он-то всё знает наверняка, не зря его отец в Госбезопасности работает. Позвонить надо.
Толик мне спокойным, даже слегка поучительным голосом рассказал последние подробности. О том, что наше руководство, после того как российские истребители спровоцировали конфликт в Ялте, объявили о полном несогласии с действием Российских властей, о том, что от Китая осталась просто мокрое место, о том, что сейчас готовится церемония встречи гостей, и страна наша теперь чуть ли не центром земной цивилизации стала. И о том, что есть мнение, что наступают новые прекрасные времена. Я сначала не понял, что так больно царапнуло меня в его рассказе. Конфликт в Ялте. Что за конфликт в Ялте?
- А нету теперь Ялты. Один домик с башенкой возле обломков фуникулёра торчит, - Толик со злорадством сообщил мне об этом. Ну конечно, ему в Ялте как-то в ухо дали, вот он успокоится и не может.
- Толик, у меня там родители…, - я почувствовал, как всё начинает плыть у меня перед глазами.
- Ну, не знаю. Ты должен понять, шансов мало. Сейчас надо…
Я бросил трубку.
Сотовый телефон родителей не отзывался.
В Интернете я нашёл сайт. Там вывешивали списки погибших в Ялте. И ещё что-то вроде доски объявлений - кто кого ищет. Там я нашёл маленькую заметку:
"Андрюша, с нами всё в порядке, родители". И всё - ни от кого, ни кому. Так похоже на моих. Наверное, действительно, всё в порядке. Мне стало легче.
Глава четвёртая
Для встречи на центральной площади города строили праздничные трибуны. Чужих называли "сентаирами". Причём никто так и не смог мне объяснить, почему. Последние два дня в мире всё было относительно спокойно. Уничтожив практически все военные объекты на Земле, чужие затихли. Высадившись в разных местах, они затаились своими чёрными холмами по всей планете и ничего не предпринимали. А у нас почему-то решили, что для них надо организовать приём. Из всяких железных трубок и досок соорудили нечто вроде амфитеатра. Даже сценарий написали. Как будут члены правительства приветствовать сентаирских гостей. А потом пройдёт концерт народных коллективов на сцене, внутри этого самого амфитеатра. Сцена красивая, с кучей поперечных труб, на которых были установлены прожектора. И лазерное шоу обещали. Правда, в магазинах так ничего из еды и не появилось. Но на базаре можно было ещё что-то купить. А мне много и не надо. От родителей вот вестей всё не было. Но мне, в милиции, куда я пытался обратиться, сказали, что там сейчас работает комиссия, развёрнуты госпиталя, и, кроме того, число жертв преувеличено, но до полного окончания расследования никто домой не вернётся. Чтобы я не дёргался и не беспокоился понапрасну. И что у них и без меня хватает…
Телефон Ивы не отвечал. Она могла, как многие другие, уехать из города. Сашка мне звякнул потом, уже перед самым отъездом. Обозвал беспечным ослом. А Толик совсем куда-то пропал. Ну, он всегда деловой был. Небось, пригласительный билет на встречу добывает. Точно, в правительственной ложе будет.
Однажды позвонила Алка - та самая Эмаль. Звала в бар пойти. Можно подумать… Никуда я не пошёл. Сказал, что готовлюсь к приёму чужих. В общем, несколько дней прошли в каком-то вязком ожидании. Интернет не работал, по телевизору показывали народные танцы с саблями и пиками, очевидно для того, чтобы продемонстрировать сентаирам наше миролюбие. На улицах было пустынно. Чиновники из всяких правительственных контор бегали бледные и невменяемые. Впрочем, невменяемые они были всегда. Однажды в подъезде я встретил самого Саламовича. У нас в доме жил министр. Без портфеля, но всё-таки министр. Он поздоровался и спросил, как жизнь у юного студенчества. На мой ответ, что нормально и оптимистично, он сообщил, что в будущем мы будем опора всему, и что вот-вот на Земле настанет полное процветание. Заладили все как один - процветание, процветание… Уже много лет идём к процветанию. И всё дальше от него. Наверное, так разогнались на этом пути, что проскочили в самом начале и не заметили.
А потом наступил день встречи. С утра по радио и телевизору сообщили, что от объекта, ближайшего к нашему городу вылетела целая эскадра аппаратов, и что они кружат над городом, и власти призывают всё население страны приветствовать наших небесных братьев. Также объявили, что всё правительство и лично Президент находятся на месте встречи, на празднично украшенных трибунах. И работают все радиостанции и центральное телевидение. Телевидение действительно работало. Показывали ту самую площадь с амфитеатром. В правительственной ложе, как обычно никого не было, высшие чиновники заранее не приходили. Зато места на трибунах были заполнены весёлой толпой. Я даже постарался Толика высмотреть, но там сидели в основном какие-то мордатые бонзы от власти и бизнеса. Кто же ещё мог так в жаркий день вырядиться? Я не стал пялиться в ящик, попытался убрать в квартире, вдруг родители скоро приедут.
Я почти сложил газеты, как в телевизоре раздались возгласы и заиграла громче музыка. Народ на трибунах захлопал - в центральную ложу вошли наши власти. Потом камера развернулась в сторону неба. Там летели аппараты сентаиров. Было в этом полёте что-то завораживающе и ужасное. Аппараты с трудноуловимыми формами, казалось, прилетели из полузабытой и страшной сказки. Обтекаемые фюзеляжи и плавное движение округлых прозрачных крыльев… Они выглядели как силовые поля в фантастическом фильме. Взмахи крыльев у всех трёх аппаратов были синхронны. И похожи на движения морских чудовищ в тёмной бездне, изгибающих крылья-плавники спокойно и зловеще. Без каких-либо маневров аппараты приземлились в центре амфитеатра. Откинулись верх боковые люки и из них на арену вышли обычные люди. Одетые почти нормально. Пиджаки с повязками на руках, высокие шапочки с козырьками. В руках обычные, старомодные винтовки. Никакие это были не чужие. Они быстро организовали редкий строй вокруг летательных аппаратов и внимательно уставились в никуда. Камера развернулась и показала нашего президента хлебом-солью в руках, вместе с премьер-министром и ещё каким-то шишками. Он шёл, явно побаиваясь, по направлению к цепи вооружённых людей. Они, впрочем, на него не реагировали.
Из люка одного из аппаратов вышел ещё один человек. Было в его движениях и взгляде что-то такое, что стало сразу понятно - он главный, а те в цепи - так, охрана. Спокойные движения. Никаких повязок или кепочек. Никакого оружия. И орденская планка на твидовом пиджаке. Президент оценил обстановку, остановился возле оцепления и повернул радостно улыбающееся лицо в сторону этого человека. Тот сделал краткое движение рукой, цепь разомкнулась, как бы приглашая гаранта со свитой. Но у того был свой сценарий приёма. Он остановился и начал речь, которую было хорошо слышно всем. На лацкане президента висел микрофон.
- Дорогие наши звёздные братья. Я, как президент страны, от имени моего народа и нашего правитель…
- Кто, кто ты? - сентаир перебил президента. И его голос был слышен всюду и чётко. Говорил он по-нашему совершенно чисто, без малейшего акцента и, мне показалось, с издёвкой.
- Я, президент страны, рад…, - опять начал свой спич наш.
- Здесь нет стран и президентов. Здесь наш форпост. А неавторизованное присвоение власти карается по закону, - чужой отдал короткий приказ, который был слышен только охране. Несколько человек из оцепления, казалось, с ленцой подошли к президенту и скрутили ему руки назад. Охрана высших лиц, стоявшая неподалёку, даже не попыталась помочь - они видели, куда направлено оружие оцепления. Хлеб-соль упали на землю. Президента и премьер-министра волоком потащили к сцене, где в тупом изумлении стоял ансамбль народного танца. Потом из своих летательных аппаратов люди с повязками притащили верёвку, ловко перекинули её через трубу над сценой и также ловко надели на шею президенту и премьеру петли. И столкнули их с края сцены. При гробовом молчании тысяч людей тела повешенных судорожно задёргались. Но ненадолго.
Тишину прервал спокойный голос чужого.
- Я рад приветствовать местное население от имени нашей цивилизации. Мы надеемся на сотрудничество и понимание целей нашей деятельности. Нарушение законов будет наказываться. Мы не жестоки. Мы создаём порядок. Те, кто будет преданно сотрудничать с нами, будет обеспечен всем необходимым. Идите домой и трудитесь.
Сказав это, он спокойно повернулся ко всем спиной и скрылся внутри своего аппарата. За ним потянулось оцепление. Один из этих, с повязками, перед тем как войти, оглянулся как раз в камеру. Толик, мой приятель.
Уже давно исчезла картинка в телевизоре, он просто шумел и рябил серо-чёрным, а я всё сидел и смотрел в одну и ту же точку на экране. Что же произошло? Почему никто и не шелохнулся, чтобы защитить президента от чужих? Хоть он и полный придурок, конечно, но всё равно… И почему там Толик? И вообще, что за люди прилетели? Или это просто хорошо разыгранная комедия государственного переворота? Хотя, какого, к чёрту, государственного? Вон уже - многих государств и нет вообще.
Глава пятая
Жизнь вокруг менялась стремительно. И самое ужасное - перемены не вызывали ни у кого ответной реакции, как будто происходящее вокруг было обыденным и естественным. Навсегда замолчали телевизоры. Пошумев слегка, исчезли радиопередачи. Интернета не было и подавно. Телефон сначала ещё работал как-то, но и потом тоже только гудел в ответ своё длинное "ля". Не было никакой видимой смены власти. Выяснилось, что та охрана с коричневыми повязками на рукавах и в кепочках - это никакие не чужие, а наши, согласившиеся работать с пришельцами. Сентаиры предложили им сотрудничать, и никто не отказался. А что оставалось делать? Это мне Толик рассказал. Он приходил ко мне в гости. Не было никаких сил ни спорить с ним, ни объяснять ничего. Да и вправду, какой у него был выход? Приехали, говорит, за ним ночью и поставили перед фактом - ты выбран для сотрудничества. А вообще, говорил Толик, они нормальные люди. Только порядок любят. Я вяло делал вид, что слушаю его, а сам вспоминал старое забытое слово - "полицай". А ведь так всё и было. Если верить учебникам и старым фильмам. Но ко мне вот никто не приходил. И ничего не предлагал…
Потом на домах повесили объявления о том, что моторными транспортными средствами разрешается пользоваться только при наличии письменного разрешения от властей. Соседский Вовка рассказывал, что он видел, как полицаи на центральной площади какой-то фиговиной просто сжигали всех, кто появлялся на машинах. Вместе с машинами.