– Не знаю. Мои родители – не мои родители. Я у них приемный. Когда они меня из дома малютки забирали, всех сведений обо мне было – только имя, да день моего рождения – первое мая. Оно на клочке клеенки написано было, а клеенка к моей ноге привязана была. Больше ничего – ни отчества, ни фамилии. И отчество, и фамилию мне по моему приемному отцу присвоили. Кто я: хохол, русский или якут – не знаю.
И не узнаю, наверное, никогда.
– Не якут точно, – заметил Славка.
– Думаешь?
– Уверен. – Славка говорил совершенно серьезно, но понятно было – шутит. – Я этих якутов видел-перевидел. Якут, он на японца похож. Не на того Японца, которого я, кажется, грохнул, а на того, ко-торый в
Японии живет.
– Ты грохнул Японца? Когда?
– А ты думаешь, кто в нас стрелял из кустов? Кто Выкидыша ра-нил?
– Японец?
– Он самый.
– Я Японца не видал. Пулю видел, здорово ты его из калаша сре-зал!
Молоток. Поздравляю.
– Пулю я случайно к праотцам отправил, не метясь. Краем глаза движение справа заметил, ну и…дал очередь, – честно признался
Славка. – Можно сказать: Пуля сам мою пулю поймал, – скаламбурил он и рассмеялся.
– А я подумал, что Выкидыша Пуля подранил. А с Японцем-то как?
– Японец в кустах прятался, прямо по курсу.
– А это точно Японец был? Ты его ни с кем не спутал?
– Точно, он.
– Ты его мертвым видел?
– Да некогда было останавливаться. Сам же помнишь, по нам салаги сзади стреляли. Да и кто его знает, сколько этих козлов вместе с
Японцем в кустах было? Брюс? Химик? Радист? Носорог?
– Если ты мертвым Японца не видел, значит, его со счетов сбра-сывать рано, – подтвердил Хохол мои сомнения. – Японец – спец по выживанию. Чует мое сердце, что он жив и так просто нас в покое не оставит. Мы вот идем, хороним его, а он за нами крадется, случая удобного дожидается, чтобы нас всех троих по одному прикончить…
И словно в подтверждении слов Хохла, слева от нас хрустнула ветка.
Мне даже команду давать не пришлось, попадали ребятишки на землю и раскатились в разные стороны под укрытия, военные навыки не забываются, всегда при нас. Я тоже упал и откатился за дерево.
Некоторое время стояла мертвая тишина. Я слышал только шум ветра в верхушках сосен да нудное пение комара у себя над ухом.
– Э! Мужики! – раздался вдруг нестарый мужской голос из чащи. – Не вздумайте палить, не разобравшись. Я в вашей войне не участ-ник. Я свое уже отвоевал.
– А ты кто? – крикнул я.
– Егерь.
– Выйди, чтобы мы тебя увидели.
– А чего на меня смотреть? Я не красна девица. Может быть, ра-зойдемся с миром? – предложил егерь. – У меня к вам претензий нет, на браконьеров вы мало похожи. Идите, куда шли, а я своей дорогой пойду.
– Выходи, выходи, – поддержал меня Хохол. – У нас к тебе тоже нет претензий. Выходи. Поговорим, потом и разойдемся. Нам надо кой в чем убедиться, в том, что ты действительно егерь, а не супостат.
– Что-то голос мне твой знаком, – крикнул егерь. – Ты кто?
– Хрен в пальто, – ответил Хохол. – Алексеем меня зовут. Так что, так и будем через кусты разговаривать?
Егерь вышел из чащи. На нем был длинный брезентовый плащ. На вид ему было лет тридцать, не больше, но густая русая борода его сильно старила. Взгляд у егеря был хмурым и недоверчивым. В руках он держал вертикалку, направленную в нашу сторону. Было совер-шенно ясно, что с оружием он обращаться умеет и воспользуется им при малейшей угрозе с нашей стороны.
Что-то в облике этого егеря показалось мне знакомым. Явно, я видел его когда-то, близко знаком не был, иначе бы запомнил.
– Е мое! – воскликнул Хохол, поднимаясь из своего укрытия. -
Игореха? Сидоров? Ты как здесь? Рэбэ, это ж Сидоров, танкист.
Пом-нишь? Август девяносто девятого? Дагестан?
Теперь я его вспомнил. Кажется, он был тогда командиром тан-ка, молодым офицериком, не успевшим еще и пороха-то понюхать. И это был его первый бой, настоящий, не учебный. Если мне память не изменяет, а память не жена, она-то мне не изменяет, действовал то-гда он хладнокровно и грамотно. После того случая с Сидоровым я больше никогда не встречался, случая не было. А Алексей с ним ка-рифанил, я знаю. Они с ним быстро сошлись, почти друзьями стали. Одногодки…
На подставу не похоже, решил я, не будет Носорог к таким слож-ностям прибегать, спектакль с переодеваниями устраивать. Я облегченно вздохнул и опустил свой автомат, краем глаза заметив, что
Славка продолжает держать егеря на мушке.
– Лешка? – Сидоров скупо улыбнулся.
Хохол кинулся к нему, они обнялись. Оригинальная получилась картинка – обнялись они левыми руками, отставив правые, сжимаю-щие оружие, в стороны.
– Игореха! – вопил Хохол, хлопая егеря ладошкой по спине.
– Лешка! – Голос Сидорова особой эмоциональностью не отли-чался.
Глава 9. Хохол.
Я охренел от неожиданности, когда его увидел. Тесен мир! Те-сен, несмотря на его бесконечность. Не то, чтобы Игоря Сидорова я меньше всего ожидал встретить в уссурийской тайге, в этой глуши во-обще человека встретить практически невозможно, если конечно че-ловек этот не за тобой сюда явился. Я был дико рад встрече с Игорем.
Мы обнялись.
– Игореха!
– Лешка!
– Что ты тут делаешь?
– Егерь я, говорил уже. Запоминается легко – егерь Игорь, – ска-ламбурил он. – А вот какого хрена здесь ты делаешь? Все воюешь?
И с кем, если не секрет?
– Эх, знать бы! – почесал я макушку. – Тут, блин, Игореха, такая история! Как в голливудском блокбастере! Мы убегаем, нас догоняют.
Убить хотят. За что? Понятия не имею. Короче, вляпались мы в какое-то говно. Но греха на нас нет… Правда, нет, не сомневайся… Вот, знакомься, друзья мои по несчастью. Это Денис, майор Рубан, ты его помнить должен.
– Помню. – Игорь и Рэбэ пожали друг другу руки.
– Это Славка, – представил я Гуинплена Игорю. – Он тоже в Чеч-не воевал. В обеих компаниях поучаствовал.
Гуинплен закинул калаш за спину и подошел к нам, поздоровал-ся с
Сидоровым.
– Игорь, – сказал я. – То, что мы с тобой здесь встретились – это не просто так, это судьба. А потому, ты нам помочь должен.
– А ты сомневался, что я помогу? Ты, Леха – просто мудак.
Па-тентованный. Наше воинское братство тем и сильно, что каждый из нас в трудную для друга минуту всегда на помощь приходит. Скажи только, что я должен для вас сделать?
Я посмотрел на своих товарищей – грязные, потные, уставшие, в изорванных камуфляжах – страх божий!
– Нам бы передохнуть малость, подхарчиться и укрыться где-нибудь, пока нас ищут. А потом выбраться отсюда, куда-нибудь по-ближе к цивилизации, дальше – сами разберемся.
– Хорошо, – сказал Игорь. – Пошли на кордон, там отдохнете и все толком расскажете.
– Веди, Иван Сусанин. Мы в твоих руках.
Жилище егеря оказалось совсем рядом, мы в этом направлении и шли, сами бы на него наткнулись, если бы не встретили Игореху. Ко-гда мы подходили к подворью, непривычно пахнуло чем-то деревен-ским. Во всех деревенских дворах запах особый, если даже хозяева скотину не держат, все равно – особый. То ли землей так пахнет, то ли пересохшими на солнце бревнами сруба, то ли еще чем-то труднооп-ределяемым. Давненько я такого запаха не вдыхал своими ноздрями, с самого детства. И еще я запах конского навоза унюхал.
Спросил Игореху:
– У тебя что, лошадь есть?
– Была старая кляча, – отмахнулся Игорь. – Тигр покалечил. Сдохла.
Другую заводить не стали. Где тут в тайге сена много раздо-будешь?
Полянки есть конечно, но у нас с батей и так дел хватает. У нас теперь вместо лошади УАЗик, в нем и лошадиных сил поболе и сена не надо. Мы даже на козлике нашем бревна из тайги возим. При-цепим за комель к форкопу, а к тонкому концу колесную пару примас-тырим, и везем… А что, навозом припахивает?
– Ага.
– А я уже принюхался, – пожал плечами Игорь. – Не замечаю.
Залаяли собаки.
– Охотничьи? – спросил я.
– Универсальные. Сука беременная мне от прежнего хозяина досталась. Троих щенков принесла. Теперь уже взрослые. Я их два года лично дрессировал. Все умеют – и зверя загонять, и дом охра-нять и нас с батей.
– Значит, ты здесь вдвоем с отцом живешь?
– С отцом, – кивнул головой Игорь. – Он в Манжурск уехал по де-лам, скоро вернуться должен, если пропустят. На вас, небось, облаву объявили? В таких случаях Манжурск военными подразделениями блокируется. Никого не пропускают. Ни туда, ни сюда. Так что, батя может надолго в городе застрять.
– А что, часто такие, как мы по тайге бегают?
– Не часто, но бывает. То зэки с зоны подорвутся, то солдатики из армии дезертируют…
– Мы не зэки, – заверил я Игоря.
– Ну, а на дезертиров вы не похожи, – успокоил он меня. – Не тот возраст… Ребятки! – это он уже своим собакам так: 'Ребятки!'. -
Это свои. Свои! Не трогать! Заходите, мужики. – Игорь открыл калитку. – Не бойтесь, кусать не будут, обнюхают только.
Три свирепых на вид молодых пса и недоверчивая матерая сука окружили нас с четырех сторон. Я интуитивно прикрыл руками клубни, но собачки на мое достоинство не покушались, им было достаточно моих пыльных ботинок и изорванных штанов. Каждая псина по разу подошла к каждому из нас, обнюхали, запомнили наши запахи и под-бежали к хозяину, радостно заглядывая ему в глаза.
– Свои, – еще раз повторил Игорь и повернулся к нам: – Идемте в дом.
Дом егеря почернел от времени, но выглядел очень внушитель-но.
Сруб был сделан из толстенных лиственничных бревен, а при-стройка, играющая роль сеней – из теса. Доски еще не успели почер-неть, видимо ее делали не особенно давно.
– Пристройку к дому сам мастерил? – спросил я Игоря.
– Нет. Это прежний хозяин делал. Мы с батей здесь ничего не достраивали. Нам с ним вдвоем много места не нужно. Того, что есть – за глаза. Вон, видишь? – Игорь указал на крытый вольер для псов. -
Это мы с батей для наших собачек соорудили. А дом, сортир, конюш-ня
– это все от прежнего хозяина, который тут до нас егерем работал.
Конюшню мы теперь как сарай используем и инструмент там храним.
– Ты так и не женился? Была же у тебя, кажется, подруга или не-веста? Я помню, ты рассказывал… – Я оборвал себя, увидев, как пом-рачнело лицо моего товарища.
– Была. Теперь нет. Потом расскажу… Проходите в дом, сейчас что-нибудь пожрать сварганю. Умывальник там, в сенях.
Пока мы умывались, Игорь собирал на стол холостяцкий обед – сало, хлеб, чугунок с холодной вареной картошкой, четыре банки ту-шенки.
На потухшей и остывшей печи стояла огромная сковорода с жареной рыбой.
– Мы с батей не гурманы. Пища у нас простая, незатейливая. Иногда борщ варим, когда охота есть. Но такое редко бывает. Основ-ная пища
– рыба. Тут ее уйма. С прошлой осени бочка с соленой ке-той стоит.
Новой еще нет пока. Скоро пойдет, а пока только ленок. – Игорь кивнул на сковородку. – Если хотите прошлогодней кеты, я в по-греб слажу, достану. Хотите?
– Я сейчас все хочу! – ответил я за всех. – Когда я голодный мне кажется, что я все, что дадут, съем. У нас со вчерашнего вечера кроме сырых грибов, дикого винограда и орехов ничего во рту не было.
– Понятно. – Игорь, взяв тазик, висевший на стене, направился в сени, бросил мне на ходу: – Печь затопи. Надо чайку вскипятить и ры-бу погреть.
Когда он вышел, я занялся печью, а Рэбэ подошел к окну. Слав-ка -
Гуинплен сидел на лавке, вытянув ноги и уперев затылок в черное бревно стены. Его глаза были закрыты, казалось, что он спит.
– Не спалиться бы нам здесь, мужики, – сказал Рэбэ. – Японец с
Носорогом возьмут, да нагрянут сюда, на кордон. Да еще бойцов с со-бой приведут. Сами головы сложим, и Сидоров не за хер погибнуть может.
Я задумался. А ведь он прав!
– Ты прав, Рэбэ, – согласился я. – Мы Игореху подставляем. За-чем ему наши проблемы? Семена-дальнобойщика и его агрегат ис-пользовали в своих интересах, нет теперь Семена. Игоря не надо в наши игрища затягивать. Я его смерть никогда себе не прощу… Ухо-дить нам надо.
– Может быть, хоть пожрем? – подал голос Гуинплен. – Не спать я долго могу, а не жрать не могу. Силы восстанавливать надо, кало-рии организм требует. Давайте поедим и дальше пойдем.
– А куда? – спросил я Рэбэ. – В Уссурийск, что ли?
Скрипнула дверь, и Рэбэ не ответил на мой вопрос. Может быть, не хотел говорить при Игоре, он-то не был так хорошо знаком с ним, как я, не знал, что Игореха – кремень. А может быть, Рэбэ просто не знал, что отвечать, еще не решил. На пороге стоял Игорь Сидоров с тазиком в руках, из которого торчал веером кетовый хвост. Капли туз-лука падали на пол. Игорь взглянул на малохольные язычки пламени, лениво ползающие в топке по березовым полешкам, и, поставив таз с рыбой на стол, сам занялся растопкой. Через минуту поленья в печи затрещали.
– Поедим, будете отдыхать, – объявил Игорь, передвигая сково-роду на огонь, а на вторую конфорку ставя черный от копоти алюминиевый чайник. – Ко мне на кордон никто без разрешения не зайдет. Только с санкции прокурора. Так что, можете не опасаться неожиданного визита своих преследователей. – Игореха говорил так, словно слышал наш разговор. – И незаметно проникнуть сюда никто не сможет, собачки его вмиг почуют и лай поднимут. А отдохнуть вам надо, я же вижу в каком вы состоянии.
– Бывало и похуже, – возразил Рэбэ.
– Бывало, – согласился Игорь, переворачивая шкворчащие куски рыбы.
– Но все-таки отдохнуть вам надо. По тайге гулять уставшему – смерть. В тайге зверья полно всякого: рыси, медведи, тигра встретить можно. В тайге всегда на чеку надо быть, чтобы реакция не подвела…
Это точно, подумал я, дикие звери – это опасно. Чтобы им в ла-пы не попасться, надо, чтобы реакция была отменной. Но те, что на нас охоту объявили, те пострашнее медведей и тигров будут. У них кроме зубов и когтей, еще кое-что имеется.
– Все, садимся. – Игорь поставил сковородку на середину стола.
Я почесал макушку, оглядел стол, который с голодухи казался мне просто царским и, сглотнув слюну, спросил:
– А выпить у тебя ничего не найдется? Думаю, граммов сто пять-десят мне бы сейчас не помешало.
– Нет. Мы с батей выпиваем очень редко, по праздникам только, да на день рождения. Поэтому спиртного в доме не держим.
– А что так? – поинтересовался я. – Чтобы не смущало?
Игорь не ответил.
– Ну, что ж, и так пойдет, – сказал я и накинулся на еду, как голый на…, ну, в общем, все мы принялись с жадностью запихивать в себя все, что лежало на столе. Через несколько минут на нем остались только хлебные крошки и рыбьи кости.
– Чай без сахара, – сообщил нам Игорь. – Закончился. Батя при-везти из города должен был.
– Пойдет! – махнул рукой я.
Чай был шибко запашистый, на лесных травах, целебный, не-бось.
– Теперь рассказывайте, мужики, какая беда с вами приключи-лась? – предложил Игорь. – Потом и подумаем сообща, что дальше делать.
Рассказывать стал я. С того самого момента, как подписал роко-вой контракт и до момента нашей с Игорем встречи. Подробно расска-зывал
– о лагере, о инструкторах, о тех, кого мы в лагере оставили по-гибать, даже о Семене рассказал, хоть мне и стыдно было вспоминать о безвинно погибшем шофере. Короче говоря, все, как есть рассказал. Едва я закончил свой рассказ, на дворе дружно залаяли
'ребятки' и до меня донесся звук приближающегося автомобиля. Мы схватились за автоматы, но Игорь нас успокоил:
– Это батя возвращается.
– Ты почем знаешь? – не поверил я.
– Я слышу, как ребятки лают, – ответил Игорь. – Радостно. На чу-жых они иначе лают. Да и голос нашего 'козлика' узнаю… Пойду встречу, ворота открою, заодно предупрежу, что у нас гости. Кстати, батя еще кое-кого привести должен был.
– Кого это, кое-кого? – без энтузиазма в голосе спросил я.
– Батин фронтовой друг. По Афгану. С сыном. Свои люди, не ссыте.
Игорь пошел открывать ворота. Мы встали по сторонам оконных проемов, оружие на всякий случай привели в готовность.
Пыльный УАЗик въехал во двор. Из машины вышли трое – два мужика в возрасте, один из которых был повзрослевшей копией Игоря, и бородатый мужчина лет тридцати, явно не атлетического телосло-жения.
Борода у него была не такой, как у Игоря. У Игоря она росла, как попало, и давно уже скучала по ножницам, у мужчины, вылезшего с заднего сидения УАЗика, борода была ухоженной, стильной, я бы даже сказал. И очки у него были стильные – слегка затемненные, в тонкой золотистой оправе. Мы молча наблюдали за тем, как Игорь по-вторил процедуру знакомства своих 'ребяток' с новыми людьми, по-сле чего отец стал знакомить Игоря со своими друзьями.
– Инзарин, – коротко представился пожилой.
– Здравия желаю, товарищ генерал, – по-военному поздоровался Игорь и пожал протянутую руку.
Ого! Генерал?!
– Андрей, – представился бородатый и добавил: – Инзарин.
Игорь поздоровался и с ним, потом повернулся к отцу и сообщил ему неожиданную новость:
– Батя, у меня тоже гости.
– Вот как? – удивился Сидоров старший. – Что за люди? Уж не те ли, кого вся красная армия в тайге ищет? Все входы и выходы в Ман-журск перекрыли?
– Они.
– Надеюсь, ты знаешь, что ты делаешь?
– Батя, это мои друзья. Я с ними в Чечне воевал, по крайней ме-ре, с двоими из них.
– С ними вместе? Не против них?
– Нет, батя, это наши.
– Сколько их, наших этих?
– Трое. Было четверо, одного убили.
Я видел, как Сидоров старший бросил цепкий взгляд в сторону дома, по окнам, словно очередью из автомата полоснул.
– Слышь, Хохол, – тихо сказал мне Рэбэ, – этот парень с бородой сильно на тебя смахивает. Не находишь?
– Не нахожу, – ответил я и, увидев, что все четверо, двое
Сидо-ровых и двое Инзариных, идут к дому, опустил свой автомат на пол, прислонив его к стенке. – Вы бы, мужики, тоже пушки убрали.
Неудоб-но как-то.
Рэбэ пожал плечами и последовал моему примеру. Гуинплен то-же прислонил автомат к стене, но я заметил, что на предохранитель он его не поставил. Мы снова уселись за стол и взяли в руки кружки с остывшим чаем.
– Слышь, Гуинплен, – в полголоса позвал Рэбэ.
– Чего?
– Я только сейчас заметил: где твой арбалет?
– Черт, – ругнулся Славка. – Там оставил… Возле Выкидыша…
Рэбэ покачал головой.
Сидоров старший на правах хозяина этого дома вошел первым. Игорь стоял за его спиной.
– Привет честной компании, – сказал Сидоров старший. – Спаси-бо, что навестили. Куда путь держите?
Рэбэ встал из-за стола и ответил:
– Конкретно мы еще не решили, э-э-э…, простите, как мне к вам обращаться?
– Михаил Иванович, – подсказал Сидоров старший.
– Мы, Михаил Иванович, шкуры свои спасаем. Нам сейчас глав-ное – уйти подальше. Когда в безопасности окажемся, тогда и решать будем, что дальше делать. Здесь, на кордоне, не задержимся. Мы бы сюда и не пришли, Игоря в лесу встретили, он нас и пригласил. Прого-ните – уйдем немедленно, в обиде не будем.